Гнусно выносить сор из своей избы... Слуги тоже так
считают. Старший сын Ролана, Робер, унаследовал титул и наслаждался им
целых двадцать дней. Случай, который унес жизни трех членов семьи
Мескарлов: Робера, его младшего брата Жофрея и старшей сестры Рут, был
действительно весьма неординарным.
Легкое недомогание, расстройство желудка, спасло Ришара. Ему не
пришлось разделить судьбу близких. Простая рыбалка на озере, расположенном
в четырех милях от замка, обернулась трагедией. Никто в точности не знал,
что произошло. Попросту считалось, что лодка перевернулась вдали от
берега, и только двое лодочников ухитрились выплыть. Эти бедняги избежали
одной опасности, и тут же попали в другую. В лесу они натолкнулись на
Ришара, расстройство желудка которого прошло. Они выпалили ему новости и в
награду были зарублены на месте новоиспеченным бароном Мескарлом. Этот
поступок был уже типичным для того человека, каким он станет, и к тому же
с лица земли исчезли два последних свидетеля.
По Стендону ходили слухи, что еще кое-кто видел, что произошло в тот
жаркий летний полдень. Видели, как лодочники дубинками перебили семью, и
только потом перевернули лодку. Новый барон переменил девиз с "Всегда
Скромен" на "Всегда Прав". И не было ни одного человека, кто мог бы
доказать обратное.
Когда барон узнал от де Пуактьера о драке в "Красном Фонаре" и
убийстве кузнеца, было раннее утро и он собирался на соколиную охоту.
Барон уединился со своим сенешалем на двадцать минут, и когда они
появились на людях, оба улыбались.
Богарта швырнули в подземную темницу и связали, но не приковали к
стене. Потом он пришел в себя и облил своих тюремщиков потоком ругани по
поводу свободы для путешественников, и что он собирается сказать этому
барону Мескарлу, который заставляет своих дуболомов убивать и грабить
невинных людей. Богарт никогда не терял надежды, но сейчас он отметил
толщину стен и глубину, на которой находился, и его надежды потускнели.
Богарт не мог слышать из своего сырого и мрачного подземелья шума, с
каким начинал свою работу рынок во внешнем дворе. Изо всей окружающей
сельской местности съезжались и сходились крепостные и свободные люди со
своим товаром, чтобы продать его или обменять. Охрана внешнего двора на
дневное время ослаблялась, но вот число стражников у Арсенала удваивалось.
Саймону легко удалось пройти сквозь массивные ворота. Сара снабдила его
плащом и корзиной. Сейчас эта корзина была полна яиц, которые Саймон купил
у старухи прямо на дороге. Старуха была рада - ей не придется терять целый
день, и продала она яйца по явно завышенной цене с плохо скрываемым
восторгом.
Саймон нес перед собой корзину, медленно продвигаясь сквозь шумную и
потную толпу, преднамеренно запрашивая за свой товар слишком высокую цену,
иначе он потеряет повод быть здесь. Лицо его было полускрыто капюшоном, и
он внимательно осматривал стены, пытаясь отыскать какой-нибудь способ
проникнуть за них. На мгновение он пожалел, что с ним нет гравиранца,
тогда бы он просто перепрыгнул стену. А еще он чувствовал себя голым и
беззащитным без кольта на бедре. Короткий меч, который висел у него слева
на поясе и два ножа - один тоже на поясе, а другой на мягком ремешке на
спине за шеей - вряд ли делали его счастливее.
Сара дала ему достаточно информации, чтобы проникнуть в сам замок.
Очень немногие могли ему рассказать, как отсюда пройти к подземным
темницам, но он достаточно хорошо помнил свою предыдущую жизнь здесь,
чтобы знать, какие дороги ведут вниз. За все те годы, что он жил в замке
"Фалькон", он никогда не заходил вниз так глубоко, однако искренне
полагал, что сможет до них добраться. А потом ему останется всего лишь
найти своего верного помощника и вместе невредимыми выбраться наружу.
Всего лишь!
Прежде всего - внутренние ворота. Саймон внезапно нырнул поглубже в
толпу и начал предлагать яйца по гораздо более низкой цене. Крестьяне тут
же учуяли наживу и столпились вокруг него. Тут громко потребовали дать
дорогу, Мэтью оттолкнул Саймона в сторону, и мимо прошествовал де
Пуактьер. Как только рыцарь и его сопровождающие ушли, Саймон тут же
удвоил цену, и толпа рассосалась, оставив его одного. Притворно
закашлявшись, он, спотыкаясь подошел поближе к внутренним воротам и уселся
прямо на землю. Никакого четкого плана у него, конечно, не было, просто он
хотел посмотреть на реакцию стражников.
Он подполз к стене, сел, опершись спиной о стену и прижал к груди
свою драгоценную корзину. К нему подошел один из стражников.
- Что случилось, приятель? Солнцем голову напекло? Хочешь зайти в
сторожку, посидеть с Гарольдом и со мной? - Отдавшись на волю провидения,
Саймон с видимым трудом встал на ноги, позволил стражнику взять его под
руку и ввести в тень.
Гарольд был моложе, много моложе второго стражника, и ему совсем не
нравилось находиться в одной комнате с вонючим крестьянином. Саймон
поспешил попытаться улестить его.
- Простите меня, мистер. Не хотите ли вы со своим великодушным другом
взять по паре яиц в качестве скромного знака признательности за ваше
огромное добросердечие к моей скромной персоне?
Первый стражник покачал головой и продолжал наблюдать за бурлящим
рынком, но Гарольд был менее осторожным и взял не одно, не два, а дюжину
яиц из корзины. Потом сказал неприветливо:
- Спасибо, мастер?.. мастер Как-Тебя-Зовут. Я ведь не видел тебя
здесь раньше, верно? И вообще я не думаю, что ты из Стендона. Эй, Рольф,
ты-то знаешь этого парня?
Рольф резко обернулся и вошел в комнату.
- Что?
- Я сказал, ты?..
- Неважно. Я, кажется, засек карманника рядом с торговцем шелком.
Там, где проходил де Пуактьер. Упаси нас бог, если он все же срежет
кошелек. Идем, Гарольд.
- А с ним что делать? - Гарольд ткнул пальцем в Саймона, который
только что начал подавать признаки выздоровления.
- Во имя крови христовой! Ты что, не понимаешь, что нас завтра бросят
под кнут, если мы сейчас не поспешим? А ты, мастер Яйценос, будь здесь,
пока мы не вернемся.
Проходя мимо Саймона, Гарольд дал ему затрещину кулаком в перчатке и
пообещал:
- Получишь гораздо больше, если только сдвинешься с места.
Стражники вышли во внешний двор. Саймон сжимал полную, или почти
полную корзину яиц и только неохраняемая дверь отделяла его от внутреннего
двора. Он думал было оставить здесь громоздкую корзину, но решил, что по
двум причинам вернее будет взять ее с собой. Если он оставит ее, то Рольф
и Гарольд сразу заподозрят неладное и поднимут тревогу. К тому же она,
может быть, еще послужит ему пропуском на дальнейшем пути к Богги.
Саймон осторожно прикрыл за собой тяжелую дверь и пару секунд
постоял, обводя глазами памятную ему картину. Да, башня Источника
вздымается слева, за ней - башня Короля. Прямо перед ним - массивная
гранитная башня Сокола. Если Мескарл в своей резиденции, то он именно там.
Разве что какой-нибудь бедняга преступил какие-то строгие границы и
расплачивается сейчас за это в камере пыток на потеху герцогу и его
теперешней фаворитке. Тогда Мескарл - справа, в башне Королевы. Забавно,
как эта самозваная знать держится за старые титулы! На первом этаже башни
Королевы был банкетный зал, к нему примыкали кухни. Саймон машинально
потер правую руку о свой потрепанный плащ, вспомнив те несчетные разы,
когда он обжигал эту руку, поворачивая на кухне вертела со свининой. И как
однажды жирный Саймон решил, что забавно будет заставить мальчишку из леса
зачерпнуть кипящий жир голой рукой. Что ж, из Саймона вытопилось много
жира в горящем корабле.
- И кто же, интересно, ты такой, во имя всех святых, и что ты делаешь
здесь, во внутреннем дворе? - визгливо произнесла костлявая женщина,
немногим помладше Саймона, которая появилась из-за низенькой дверцы справа
от Саймона. Судя по одежде, она была служанкой среднего ранга, а судя по
красному, испачканному мукой лицу - поварихой.
Саймон неуклюже поклонился.
- Просим прощения, мистрис. Сержант Гарольд из вон той сторожки... -
он указал на дверь, молясь про себя, чтобы в этот самый момент оттуда не
выскочил разгневанный упомянутый Гарольд... - сказал, чтобы я оставил яйца
им, но другой, Рольф, сказал, что хорошенькой стройной девушке из кухни
будет полегче, если я немножко нарушу правила и постановления и принесу ей
все это сам. Они сказали, как зовут эту самую хорошенькую девушку.
К его удивлению, долговязая стряпуха заважничала и зарделась.
- А они ее не называли "Чарити" (Любовь), а?
Саймон изо всех сил ударил себя кулаком по голове, будто хотел
вышибить все оставшиеся мозги.
- Чарити. Чарити? Чарити! Хм-хм. Клянусь, это была не Фейт (Вера).
Чарити!
Женщина приплясывала от нетерпения.
- Ну же, ну. Имя. Ты должен вспомнить.
- Сейчас, сейчас. Ни Фейт, ни Хоуп (Надежда). Итак, я решил. Это была
Чарити. - Он умолк и взглянул прямо в глаза женщине, изо всех сил
стараясь, чтобы лицо его не выдало. - А в чем дело, мистрис? Вы знаете эту
хорошенькую леди Чарити?
- Вот дурак! Ты что, не узнал меня из их описания? Я - мистрис
Чарити. Давай мне корзину и убирайся.
Она дернула к себе корзину, но Саймон прижал к груди яйца покрепче.
- Нет, милая Чарити. Если я так быстро вернусь, они решат, что я
ослушался. Они же мне приказали нести яйца всю дорогу до кухни, чтобы ваши
хорошенькие ручки не устали.
Как он и полагал, скелетообразная стряпуха жеманно ухмыльнулась и,
как на шарнирах, пошла перед ним к кухне. Саймон был рад, что шел вместе с
ней: дважды они натыкались на отряды стражников, Но Чарити расталкивала их
костлявой высокой грудью, пресекая любые попытки задержать ее. Саймон
вприпрыжку бежал за нею, как корабль разведчик за крейсером через поток
метеоритов.
Наконец они добрались до прохода, ведущего к огромным кухням замка.
Тут она настояла на том, чтобы забрать корзину. Саймон боялся, что она
позовет стражу, чтобы его вывели во внешний двор, и потому придвинулся к
ней ближе.
Чуть не уронив корзину, Чарити оттолкнула его.
- Думай, что делаешь, крестьянин. Убирайся в свою хижину, навозный
жук!
Саймон отбежал подальше по коридору, повернулся и крикнул:
- Я только хотел сорвать сладкий поцелуй с уст хорошенькой мистрис
Чарити.
К его удивлению, она снова вспыхнула.
- Тьфу на тебя. Если я расскажу своему мужу, Гарольду, что ты, наглый
негодяй, сейчас сказал, он тебя знатно поколотит. Убирайся.
Благополучно завернув за угол, Саймон с облегчением разразился
смехом, который вот уже минут пять рвался из него.
- Боги всех галактик, она в самом деле замужем за этим
быком-стражником! Чудесная парочка. Или он ее задушит, или она разрежет
его на куски.
Вспышка веселья очистила и оживила Саймона, дальше он пошел
осторожнее. Путь его от кухонь вел вниз, по каменным аллеям и лестницам,
становившимся все уже. "Должно быть, со временем Мескарл чувствует себя
все в большей безопасности", - подумал он; сейчас коридоры патрулировать
хуже, чем тогда, когда он жил здесь. Хотя особые телохранители Мескарла,
отборная и избалованная банда из шестидесяти искусных убийц, занималась
исключительно охраной барона и Арсенала; здесь же должно было быть
достаточное количество других отрядов. Однако звуков шагов он не слышал.
Еще он заметил, что переходы освещены лучше, чем пятнадцать лет назад.
Саймон шел вниз, под землю, оставляя за собой мили каменных
коридоров, открытые ворота и поднятые решетки. Воздух становился все более
сырым и затхлым, однажды что-то скользнуло по его ноге, заставив его
подпрыгнуть и выругаться про себя. Саймон оказался в той части замка, где
раньше никогда не был, и ступал осторожно, тщательно взвешивая свои
решения у каждого поворота.
Когда коридоры стали совсем темными, он стал ступать еще легче. И
правильно сделал, потому что когда он ощутил ногой край ямы, ему хватило
времени броситься назад, и он пошел дальше, перепрыгнув яму. Многие кинули
бы в провал камешек или какую-нибудь безделушку, чтобы понять, чего они
избежали. То, что Саймон этого не сделал, и отражало его уникальный
талант. Он избежал опасности, и все остальное для него - не важно. Его не
интересовало, десяти футов глубиной яма или тысячи. Если бы он упал в нее,
конец был бы один.
Между прочим, если бы он все же бросил камешек, тот падал бы
одиннадцать с половиной секунд и упал бы с еле различимым всплеском.
Он крался своим путем, а крошечный видеоскоп, размещенный под
потолком, в тени, без устали покачивался туда-сюда, как глаз паралитика.
Саймон заглянул за угол, и всего в футе от себя увидел молодое,
открытое лицо стражника, прислонившегося к стене и положившего шлем у ног.
Он отдыхал. Ждал, когда кончится его нормальная, двойная смена. Больше
всего он хотел бы сразу же отправиться в Стендон с парочкой своих
закадычных друзей, осушить несколько кувшинов и, если им позволят
средства, сбросить напряжение или в "Красном Фонаре" - проклятье, после
гибели Уильяма прошлой ночью туда ходить запрещено - значит, это будет
"Кошкин дом". Он улыбнулся от этой мысли. Потом заметил половину лица,
появившегося из-за угла.
Он открыл было рот, чтобы окликнуть появившегося. Не вполне всерьез,
потому что тот никак не мог быть врагом. Тот должен был бы миновать по
меньшей мере три поста, и он услышал бы шум, если бы завязалась
какая-нибудь драка. Итак, это должно быть один из его товарищей. Именно
поэтому стражник двигался медленно - спешить некуда.
Саймону, со своей стороны, нужно было поторапливаться. Он скользнул
за угол грубой каменной стены, уже сжимая нож в правой руке, острием
вверх. Двумя пальцами левой руки он ткнул стражнику в глаза. Чтобы
защититься, юноша откинул голову, подставить шею. Саймон ударил ножом, и
тонкое, как иголка, острие вонзилось под подбородком стражника, прошло
через рот и, проломив тонкую кость черепа, вонзилось в мозг.
Он крепко держал рукоятку ножа, чтобы дергающаяся голова не слетела с
лезвия.
Саймону уже приходилось убивать ножом таким образом, и он заметил,
что на сей раз не почувствовал знакомого покалывания тыльной стороны руки.
Мальчишка, которого он только, что убил, еще не брился.
Он оттащил мальчишку, почти не запачкавшись кровью, в самый темный
угол и пошел дальше. Еще один видеоскоп бесцельно вращался над его
головой.
Эта часть замка была старой, старше самой династии Мескарлов.
Возможно, она даже пережила нейтронные войны. Эти высеченные скалы,
глубоко погруженные под поля и леса, смогли уцелеть, когда весь мир чуть
не погиб. Бороздки на камнях, толщина стен, превосходившая всякое
изображение - все говорило о древности, мрачной, влажной, гнетущей.
Наконец Саймон оказался возле железной решетки, преграждавшей путь к
подземным темницам. За решеткой, старой и поржавевшей, был виден ряд
низеньких деревянных дверок, обитых железом. В дверках были маленькие
решетки на уровне глаз и возле пола. И ничего больше. Ни стражи, ни замка
на воротах. Возле одной из дверей висела связка ключей. Тут-то Саймон Рэк
уверился, что кто-то помогает ему. Но кто и почему? Для Саймона этот
вопрос был неуместным. Путь был только один.
Дальше!
Его острый слух внезапно уловил какой-то звук. Из-за одной из
запертых дверей доносилось бормотание. Если только двери были заперты!
Он осторожно спустился по стертым ступеням, остановился внизу и снова
прислушался. Никаких звуков, кроме этого монотонного жужжания. Шум походил
на мелодию, но не вполне. Не первая дверь, не вторая, не третья, не
четвертая, не пятая. Вот, шестая. Именно рядом с этой дверью и висела
связка ключей. Все ключи - старые и ржавые; один - блестящий и смазанный
маслом.
Саймон прижал ухо к двери камеры. Он услышал только одно странное
слово и тут же понял, что нашел старшего лейтенанта Богарта. Понять это
было нетрудно - кто еще в замке "Фалькон" мог знать все слова
"Астролетчицы Джейн" - невероятно длинной, с многочисленными повторами
баллады, описывающей различные приключения и сексуальные злоключения юной,
цветущей леди - коммодора СГБ. Богги как раз приступил к одному из лучших
и наиболее причудливых пассажей, где героиня попадает в искажающий
передатчик материи, что приводит к странной перегруппировке ее половых
органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17