Так что казалось неправильным обделять Брогноли и не брать его с собой на пиршество.
— Пошли, пошли, Брог, — подгонял его Гас. — Та дама, что пела псалом по Длинноногому и другим ребятам, ждет нас наверху и отвалит нам жратвы.
Брогноли поднялся и пошел вместе со всеми, медленно передвигая ноги и по-прежнему мотая головой.
Никто не знал, чего следует ожидать, пока они поднимались по лестнице и шли по узенькому балкону, ведущему в апартаменты леди Кейри. Гас на ходу приглаживал рукой волосы — он хотел попросить у Матти ее сломанный гребень, да позабыл. Разумеется, он никак не ожидал, что высокая негритянка, которая говорила по-английски лучше любого техасца, уведет Матильду с собой.
Вдруг из темного угла выпрыгнул маленький светловолосый мальчик и наставил на них самодельный ковбойский пистолет.
— Вы техасцы? А я шотландец, — сказал он.
— Вот оно что. Я и сам наполовину шотландец, — ответил Гас. — Мне не раз говорила об этом моя мама. А ты сейчас находишься от дома так же далеко, как и я.
— Потому моя мама и захотела повидаться с вами, — объяснил мальчуган. — Она хочет, чтобы вы забрали ее с собой. Она мне сказала, что мы уезжаем завтра, если вы, конечно, заберете нас
Калл и Гас обменялись взглядами. Мальчуган был прелестный и искренний. Может, он и выдумал все это, как нередко делают дети его возраста, но скорее всего, его мать, леди Кейри, сказала ему что-то про такое намерение. Калл, разумеется, не собирался оставаться надолго в плену у мексиканцев, но он никак не ожидал, что уедет отсюда уже на следующий день.
— Но если мы возьмем тебя с собой и повезем домой, на чем же мы поедем? — поинтересовался Калл. — Ведь наших лошадей уже давно увели конокрады.
— Не беспокойтесь, у моей мамы есть лошади, — беззаботно ответил мальчик. — Они в конюшне на заднем дворе нашего лепрозория.
— На заднем дворе чего? — не понял Гас.
— Лепрозория. А вы разве не прокаженные? — удивился малыш. — Моя мама прокаженная, потому я никогда и не видел ее лица. Но руки у нее без пятен, так что она все еще великолепно играет на скрипке, она и меня учит играть на ней. Когда мы доберемся до дома, у меня будут самые лучшие учителя в Европе, — продолжал он. — Когда-нибудь я, может, буду жрать перед королевой. Моя мама знакома с королевой, но я ее никогда не видел. Я был слишком мал и меня не представляли ко двору Ее Величества.
— Я, к примеру, не так молод, как ты, но тоже не прочь посмотреть на королеву, — заметил Гас. — Особенно если она хорошенькая.
— Да нет, она толстая-претолстая, — пояснил мальчуган. — Вот моя мама была настоящая красавица, правда, до того, как заболела проказой. Ее портрет даже рисовал сам мистер Гейнсборо , а он очень знаменитый художник.
В этот момент дверь открылась, вошла высокая негритянка.
— Уилли, надеюсь, вы не целились в джентльменов из своего пистолетика, — проговорила она. — Очень невежливо направлять оружие на людей, особенно на тех, которые могут стать вашими друзьями.
— Я целился, — признался мальчуган, — но это же игрушечный пистолет. Я же не мог стрелять взаправду, у меня и пуль нет.
— Неважно, это не делает ваш поступок вежливым, — объяснила ему негритянка и, посмотрев на рейнджеров, добавила. — Конечно, я поступила тоже невежливо, потому что не представилась вам. Меня зовут Эмеральд.
— Она из Африки, ее папа был там королем, — похвастался мальчик. — Она уже очень давно с нами. Она вместе с нами даже гораздо дольше, чем миссис Чабб.
— Ну вот что, Уилли, не надо надоедать джентльменам, — назидательно произнесла Эмеральд. — Чай уже почти готов. Может вы пожелаете пройти вымыть руки?
— Да мы их уже мыли, когда нас брили, — ляпнул Гас. — А с тех пор, как мы мыли руки дважды на дню, прошло немало месяцев.
— Понимаю, но теперь вы находитесь под покровительством леди Кейри, — объявила Эмеральд. — Так что можете мыть руки сколько угодно раз на дню.
— Мэм, а нет ли чего пожрать, — не вытерпел Уэсли Баттонс. — Я хотел бы сперва проглотить что-нибудь, а уж потом руки мыть. У меня уже давненько на зубу бифштекса не было — думаю, могу теперь съесть целую корову.
— Вот те на! Кто же подает к чаю бифштексы, — улыбнулась Эмеральд. — Бифштексы хороши на обед, но не к чаю. Вообще-то леди Кейри не строго придерживается условностей, но боюсь, не настолько, чтобы нарушать заведенные порядки чаепития.
Техасцев провели в комнату, где стояли пять тазов, вода в них была столь горяча, что в помещении повисли пять столбиков пара. Имелись также пять полотенец и, что еще более необычно — лежали пять щеток для волос и пять расчесок. Щетки были окаймлены серебром, а расчески, похоже, сделаны из слоновой кости. Поблизости, в сторонке, стоял стол с другим тазом с водой, полотенцем и отделанной серебром щеткой и расческой из слоновой кости.
— Здесь самая горячая вода, какой я только умывался после отъезда из Сан-Антонио, — заметил Гас. — Если зазеваешься, можешь ошпариться.
Шестой тазик предназначался для молодого виконта Уилли. Техасцев оставили в покое, чтобы они помылись, когда сами захотят. Пока они переглядывались и ждали, чтобы вода в тазах немного остыла, в комнату влетела невысокая полная женщина в сером платье и схватила Уилли, прежде чем тому удалось улизнуть от нее.
— Нет, нет, не хочу, миссис Чабб, — захныкал мальчуган, безуспешно стараясь освободиться от ее хватки.
Не успели техасцы и глазом моргнуть, как миссис Чабб наклонила голову мальчика над тазом и принялась ожесточенно тереть его личико, не обращая внимания на выкрики и причитания, что вода слишком горяча.
— Уилли, успокойся и постарайся не реветь в присутствии гостей, не огорчай их, — назидательно произнесла миссис Чабб.
Она не спускала глаз и не отрывала рук от своего маленького подопечного, пока не решила, что вымыла его как следует. Когда же посчитала, что сделала свою работу как положено и отпустила Уилли, его лицо покраснело, а волосы блестели после умелого применения щетки и расчески. Закончив умывание Уилли, толстушка глянула на техасцев.
— Вот что, джентльмены, у вас вода остывает — давайте-ка приступайте, — распорядилась она. — У леди Кейри отменный аппетит, а ваша мисс Робертс уплетает так, будто не ела целый месяц.
— Да не месяц, а целых два, — уточнил Верзила Билл. — Матти так и не поела как следует с тех пор, как мы перебрались через Бразос.
— Вот как. А сейчас она угощается великолепным крепким чаем, — добавила миссис Чабб. — Если вы, джентльмены, захотите что-нибудь поесть после чая и до обеда, советую вам помыться побыстрей. А то не останется ни одной булочки или бутерброда.
Уилли быстро выскочил из комнаты, через которую ворвалась миссис Чабб.
— Мама, я очень хочу пшеничную лепешку, — крикнул он на ходу. — Подожди меня, я уже иду.
Техасцы по настоянию миссис Чабб поспешили поплескаться в горячей воде, затем вытерлись насухо полотенцами. Хоть их и брили и ополаскивали не так давно, когда они кончили вытираться, полотенца стали коричневыми от пыли и песка. Гас разок-другой сильно провел щеткой по волосам, остальные техасцы сочли неудобным брать в руки такой незнакомый им предмет.
Миссис Чабб, ничуть не удивившись их нерешительности, погнала рейнджеров к двери, как наседка подгоняет своих цыплят.
Войдя в апартаменты леди Кейри, техасцы остолбенели, увидев Матильду Робертс, раскрасневшуюся, с еще не высохшими волосами, в чистом белом халате, сидящую за столом и уплетающую бисквиты.
Рядом с ней в кресле расположилась дама в черном, та самая, которая так трогательно пела по их убиенным друзьям. Гас все надеялся хоть одним глазком увидеть ее лицо, но, к его разочарованию, лицо леди Кейри было закрыто густой трехслойной черной вуалью. У нее ничего не было видно: ни ног, обутых в остроносые черные сапожки, ни волос, ни лица. Калл предположил, что лицо женщины, должно быть, сильно изъедено нарывами, иначе с чего это вдруг она закрывает его так тщательно? Он даже не мог предположить, какого цвета у нее глаза. Когда они вошли в комнату, она ела какой-то кусочек, весьма похожий на хлеб. Когда леди Кейри слегка наклонила голову вперед, чтобы просунуть пальцами маленький кусочек хлеба под трехслойную вуаль, Калл на мгновение заметил блеск ее белых зубов и фрагмент подбородка, который вовсе не казался пораженным проказой.
— Извините меня, джентльмены, — промолвила леди Кейри дружелюбным тоном. — Когда я проголодаюсь, то никаких великосветских манер не признаю, а здесь, в монастыре Святого Лазаря, я вечно хожу голодная. Может, это ветер виноват? За едой я на него почти не обращаю внимания.
— Здорово дует, не так ли? — вдруг произнес Верзила Билл и сам удивился, что сумел выговорить пару слов в присутствии такой благородной леди.
Они находились в просторном зале, стены которого были задрапированы цветастым материалом, а два окна тщательно занавешены. В одном из углов стояла большая кровать с четырьмя столбиками, на которой сидела маленькая собачонка; была также и небольшая кроватка, явно предназначенная для Уилли.
— Конечно, еще как дует, — подхватила разговор леди Кейри. — Угощайтесь, джентльмены. Не стесняйтесь. Думаю, скоро освоитесь, вам ведь прежде не приходилось бывать на таких чайных церемониях.
Руки леди Кейри были в перчатках, тоже черного цвета — она протянула руку и взяла двумя пальцами еще кусочек хлеба и быстро поднесла его под вуалью ко рту.
Гас подумал, что ему, видимо, первым придется говорить что-нибудь леди Кейри, и уже разинул было рот, как вдруг вмешался Верзила Билл и пробормотал что-то невнятное насчет ветра. На столе перед ними стоял поднос с едой, но Гасу казалось, что это и не еда, а так — пустяк: какие-то малюсенькие кусочки хлеба, нарезанные квадратиками, и с дольками огурца на этих квадратиках. Кроме того, лежали бисквиты и сдобочки покрупнее с изюмом внутри. Он еще подумал, что, может, их имел в виду Уилли, когда просил у матери пшеничную лепешку. Помимо разных бисквитов и булочек, лежали кукурузные початки, стояли блюдечки с маслом и солью, чтобы макать в них початки. Были также помидоры, абрикосы и инжир и целая тарелка с маленькой рыбкой, которая на вкус показалась пересоленной.
Гас все порывался сказать что-нибудь лестное относительно еды, но что-то в поведении леди Кейри сдерживало его и не давало возможности даже раскрыть рот. Каждый раз, когда он смотрел на нее и порывался что-то сказать, он вместо того, чтобы произнести хоть слово, клал в рот кусочек бисквита или булочки и жевал.
Сперва техасцы очень смущались — еду. которую им предлагали, они никогда прежде не ели. Поэтому они набросились в первую очередь на ту, которая казалась им наиболее безопасной, и вскоре смели со стола все бисквиты. Затем принялись за булочки, после них — за початки и наконец — за фрукты. Тем не менее все они почему-то избегали бутербродов с огурцами, предпочитая вместо них соленую рыбу. Тем временем миссис Чабб налила им по объемистой чашке горячего сладкого чая. Он был сладким потому, что она положила в чашки серебряными щипчиками квадратные кусочки рафинированного сахара.
— Боже мой, сладко-то как, — прошептал Гас.
Никто из техасцев прежде никогда не видел рафинада. Они весьма удивились повышенной сладости чая от этого сахара.
— Это такой сахар, — объяснила леди Кейри. Она тоже принялась за чай, но пила его не из чашки, а тянула через соломинку, изящным движением руки вставляя ее в рот под вуалью. — Этот сахар очищает мой ученый химик доктор Гильи, — продолжала она. — Его вырабатывают из сахарного тростника, который растет на моих плантациях на далеких островах. Я убеждена, что это очень хороший сахар.
— Это там моя мама заразилась проказой, — рассказал Уилли. — На плантациях. А я не заразился, не заразились также Эмеральд и миссис Чабб.
— А мне не повезло. Только одна я заразилась, — добавила леди Кейрн.
— Но, может, и папа тоже заразился, но мы об этом не знаем, потому что мексиканцы сразу же расстреляли его, — продолжал Уилли. — Они расстреляли его, когда объявили нас военнопленными.
— Вот что, Уилли, эти джентльмены проделали большой путь и потеряли многих своих друзей, — объяснила ему леди Кейри. — Не надо бередить их раны, рассказывая о наших несчастьях.
— Я потеряла своего Чада, — напомнила Матильда. — Он погиб от шальной пули. Если бы он в тот момент стоял в любом другом месте, уверена, был бы и сейчас жив.
— Вряд ли, Матти, не говори так уверенно, — возразил Гас. — После того случая мы прошагали немало, а погода стояла все время холодная.
— От холода мой Чад не умер бы, — вскинулась Матильда. — Я бы держала его в своих объятиях и согревала.
— Дома в нашем замке довольно прохладно, — вспомнил Уилли. — Печей в нем немного. Но зато у нас есть пушки, и я как-нибудь пальну из них. Когда же мы вернемся в наш замок, мама?
— Это теперь зависит от этих джентльменов, — ответила леди Кейри. — Мы поговорим, как только они выпьют чаю. Невежливо обсуждать дела с гостями, когда они наслаждаются такой вкусной едой.
— А мне кажется, мы могли бы начать разговор прямо сейчас, — не вытерпел Калл. — Если у вас есть задумка, как выбраться отсюда, готов обсудить ее немедля.
— Великолепно, все равно на столе ничего не осталось, кроме бутербродов с огурцами, — согласилась с ним леди Кейри. — Думаю, что огурцы не в почете в Техасе, но мы, шотландцы, очень их любим. Помоги мне, Уилли, и вы, миссис Чабб. Давайте кончим с бутербродами и займемся разработкой плана нашей экспедиции.
Каллу понравились и булочки, и лепешки, и фрукты. Он ел с аппетитом, особенно маленькие кукурузные початки с маслом. После перехода через прерии и пустыню по холоду и без воды ему казалось чудом, что они выжили и теперь сидят и наслаждаются такой вкусной едой в компании с английской леди, ее слугами и маленьким сыном. И тем не менее он весьма удивился, когда она упомянула про экспедицию. Край вокруг Эль-Пасо был такой же суровый и опасный, как и все места, по которым они прошли. У пятерых рейнджеров, четверых женщин и мальчугана в придачу шансы на удачу были довольно невысокими, если их не будет сопровождать отряд мексиканских солдат.
— Прежде всего давайте познакомимся, — предложила леди Кейри. — Меня зовут Люсинда Кейри, это миссис Чабб, это — Эмеральд, а это — Уилли. Теперь вы знаете, как нас зовут, но ваших имен мы не знаем. Представьтесь, пожалуйста.
Гас тут же сообщил, что его зовут Август Маккрае. Он уже решил быть первым и не дать Верзиле Биллу Колеману выскочить вперед и заговорить с доброй дамой, которая накормила их столь вкусной едой.
— Вот те на, Уилли, — он тоже шотландец, — удивилась леди Кейри. — Думаю, мы даже родственники, хотя и очень отдаленные, мистер Маккрае.
Такая новость сразу же приободрила Гаса, и он задрал нос. Вслед за ним назвались и другие рейнджеры, причем Вудроу Калл оказался последним. Брогноли, чья голова по-прежнему моталась туда-сюда, словно маятник от часов, представлял Верзила Билл. Никто из техасцев не знал, как следует вести себя, представляясь леди, — Верзила Билл попытался слегка поклониться, но леди Кейри, видимо, даже не обратила на это внимания. Она разделила оставшиеся бутерброды с огурцами поровну между собой, миссис Чабб и Уилли, и они с аппетитом проглотили их.
Все это время высокая негритянка по имени Эмеральд стояла около постели и смотрела на техасцев. Собачонка улеглась спать и теперь вовсю похрапывала.
— Прикрой его подушкой, Уилли, почему мы должны выслушивать этот храп, — распорядилась леди Кейри, когда кончились все бутерброды с огурцами.
Уилли мигом схватил сразу три подушки с красного диванчика и набросил их на спящую собачку, а та заворчала, проснулась, встряхнулась и, спрыгнув с постели, устроилась у леди Кейри на коленях.
— А это Джордж, от него довольно дурно пахнет, — пояснила леди Кейри.
Собачонка все пыталась лизнуть ее, но самое большее, что ей удалось, это обслюнявить перчатки.
Калл наблюдал за высокой негритянкой Эмеральд. Она стояла у кровати с четырьмя столбиками, не сводя глаз с гостей. Она не глядела на них недружелюбно, но вместе с тем и не как на близких друзей. Она носила длинное голубое платье. Калл еще подумал, а нет ли у нее под платьем пистолета или хотя бы ножа. Он понимал, что она телохранительница леди Кейри и ее маленького сына; он нипочем не стал бы нападать на них, если с ними находилась бы Эмеральд — такой у нее был вид.
Допивая чай, он случайно взглянул на балдахин над кроватью с четырьмя столбиками и увидел там голову крупной змеи. Через секунду показалось и длинное змеиное тело — такой огромной змеи Калл в жизни не видел. Он быстро обшарил взглядом стол, ища на нем нож, чтобы убить змею, но ничего не было, кроме маленького ножичка, которым намазывали масло. Тогда он схватил небольшой стульчик и уже приготовился вскочить и постараться огреть им большую змею, как в этот момент негритянка спокойно протянула свою длинную черную руку, и большая змея поползла по ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Пошли, пошли, Брог, — подгонял его Гас. — Та дама, что пела псалом по Длинноногому и другим ребятам, ждет нас наверху и отвалит нам жратвы.
Брогноли поднялся и пошел вместе со всеми, медленно передвигая ноги и по-прежнему мотая головой.
Никто не знал, чего следует ожидать, пока они поднимались по лестнице и шли по узенькому балкону, ведущему в апартаменты леди Кейри. Гас на ходу приглаживал рукой волосы — он хотел попросить у Матти ее сломанный гребень, да позабыл. Разумеется, он никак не ожидал, что высокая негритянка, которая говорила по-английски лучше любого техасца, уведет Матильду с собой.
Вдруг из темного угла выпрыгнул маленький светловолосый мальчик и наставил на них самодельный ковбойский пистолет.
— Вы техасцы? А я шотландец, — сказал он.
— Вот оно что. Я и сам наполовину шотландец, — ответил Гас. — Мне не раз говорила об этом моя мама. А ты сейчас находишься от дома так же далеко, как и я.
— Потому моя мама и захотела повидаться с вами, — объяснил мальчуган. — Она хочет, чтобы вы забрали ее с собой. Она мне сказала, что мы уезжаем завтра, если вы, конечно, заберете нас
Калл и Гас обменялись взглядами. Мальчуган был прелестный и искренний. Может, он и выдумал все это, как нередко делают дети его возраста, но скорее всего, его мать, леди Кейри, сказала ему что-то про такое намерение. Калл, разумеется, не собирался оставаться надолго в плену у мексиканцев, но он никак не ожидал, что уедет отсюда уже на следующий день.
— Но если мы возьмем тебя с собой и повезем домой, на чем же мы поедем? — поинтересовался Калл. — Ведь наших лошадей уже давно увели конокрады.
— Не беспокойтесь, у моей мамы есть лошади, — беззаботно ответил мальчик. — Они в конюшне на заднем дворе нашего лепрозория.
— На заднем дворе чего? — не понял Гас.
— Лепрозория. А вы разве не прокаженные? — удивился малыш. — Моя мама прокаженная, потому я никогда и не видел ее лица. Но руки у нее без пятен, так что она все еще великолепно играет на скрипке, она и меня учит играть на ней. Когда мы доберемся до дома, у меня будут самые лучшие учителя в Европе, — продолжал он. — Когда-нибудь я, может, буду жрать перед королевой. Моя мама знакома с королевой, но я ее никогда не видел. Я был слишком мал и меня не представляли ко двору Ее Величества.
— Я, к примеру, не так молод, как ты, но тоже не прочь посмотреть на королеву, — заметил Гас. — Особенно если она хорошенькая.
— Да нет, она толстая-претолстая, — пояснил мальчуган. — Вот моя мама была настоящая красавица, правда, до того, как заболела проказой. Ее портрет даже рисовал сам мистер Гейнсборо , а он очень знаменитый художник.
В этот момент дверь открылась, вошла высокая негритянка.
— Уилли, надеюсь, вы не целились в джентльменов из своего пистолетика, — проговорила она. — Очень невежливо направлять оружие на людей, особенно на тех, которые могут стать вашими друзьями.
— Я целился, — признался мальчуган, — но это же игрушечный пистолет. Я же не мог стрелять взаправду, у меня и пуль нет.
— Неважно, это не делает ваш поступок вежливым, — объяснила ему негритянка и, посмотрев на рейнджеров, добавила. — Конечно, я поступила тоже невежливо, потому что не представилась вам. Меня зовут Эмеральд.
— Она из Африки, ее папа был там королем, — похвастался мальчик. — Она уже очень давно с нами. Она вместе с нами даже гораздо дольше, чем миссис Чабб.
— Ну вот что, Уилли, не надо надоедать джентльменам, — назидательно произнесла Эмеральд. — Чай уже почти готов. Может вы пожелаете пройти вымыть руки?
— Да мы их уже мыли, когда нас брили, — ляпнул Гас. — А с тех пор, как мы мыли руки дважды на дню, прошло немало месяцев.
— Понимаю, но теперь вы находитесь под покровительством леди Кейри, — объявила Эмеральд. — Так что можете мыть руки сколько угодно раз на дню.
— Мэм, а нет ли чего пожрать, — не вытерпел Уэсли Баттонс. — Я хотел бы сперва проглотить что-нибудь, а уж потом руки мыть. У меня уже давненько на зубу бифштекса не было — думаю, могу теперь съесть целую корову.
— Вот те на! Кто же подает к чаю бифштексы, — улыбнулась Эмеральд. — Бифштексы хороши на обед, но не к чаю. Вообще-то леди Кейри не строго придерживается условностей, но боюсь, не настолько, чтобы нарушать заведенные порядки чаепития.
Техасцев провели в комнату, где стояли пять тазов, вода в них была столь горяча, что в помещении повисли пять столбиков пара. Имелись также пять полотенец и, что еще более необычно — лежали пять щеток для волос и пять расчесок. Щетки были окаймлены серебром, а расчески, похоже, сделаны из слоновой кости. Поблизости, в сторонке, стоял стол с другим тазом с водой, полотенцем и отделанной серебром щеткой и расческой из слоновой кости.
— Здесь самая горячая вода, какой я только умывался после отъезда из Сан-Антонио, — заметил Гас. — Если зазеваешься, можешь ошпариться.
Шестой тазик предназначался для молодого виконта Уилли. Техасцев оставили в покое, чтобы они помылись, когда сами захотят. Пока они переглядывались и ждали, чтобы вода в тазах немного остыла, в комнату влетела невысокая полная женщина в сером платье и схватила Уилли, прежде чем тому удалось улизнуть от нее.
— Нет, нет, не хочу, миссис Чабб, — захныкал мальчуган, безуспешно стараясь освободиться от ее хватки.
Не успели техасцы и глазом моргнуть, как миссис Чабб наклонила голову мальчика над тазом и принялась ожесточенно тереть его личико, не обращая внимания на выкрики и причитания, что вода слишком горяча.
— Уилли, успокойся и постарайся не реветь в присутствии гостей, не огорчай их, — назидательно произнесла миссис Чабб.
Она не спускала глаз и не отрывала рук от своего маленького подопечного, пока не решила, что вымыла его как следует. Когда же посчитала, что сделала свою работу как положено и отпустила Уилли, его лицо покраснело, а волосы блестели после умелого применения щетки и расчески. Закончив умывание Уилли, толстушка глянула на техасцев.
— Вот что, джентльмены, у вас вода остывает — давайте-ка приступайте, — распорядилась она. — У леди Кейри отменный аппетит, а ваша мисс Робертс уплетает так, будто не ела целый месяц.
— Да не месяц, а целых два, — уточнил Верзила Билл. — Матти так и не поела как следует с тех пор, как мы перебрались через Бразос.
— Вот как. А сейчас она угощается великолепным крепким чаем, — добавила миссис Чабб. — Если вы, джентльмены, захотите что-нибудь поесть после чая и до обеда, советую вам помыться побыстрей. А то не останется ни одной булочки или бутерброда.
Уилли быстро выскочил из комнаты, через которую ворвалась миссис Чабб.
— Мама, я очень хочу пшеничную лепешку, — крикнул он на ходу. — Подожди меня, я уже иду.
Техасцы по настоянию миссис Чабб поспешили поплескаться в горячей воде, затем вытерлись насухо полотенцами. Хоть их и брили и ополаскивали не так давно, когда они кончили вытираться, полотенца стали коричневыми от пыли и песка. Гас разок-другой сильно провел щеткой по волосам, остальные техасцы сочли неудобным брать в руки такой незнакомый им предмет.
Миссис Чабб, ничуть не удивившись их нерешительности, погнала рейнджеров к двери, как наседка подгоняет своих цыплят.
Войдя в апартаменты леди Кейри, техасцы остолбенели, увидев Матильду Робертс, раскрасневшуюся, с еще не высохшими волосами, в чистом белом халате, сидящую за столом и уплетающую бисквиты.
Рядом с ней в кресле расположилась дама в черном, та самая, которая так трогательно пела по их убиенным друзьям. Гас все надеялся хоть одним глазком увидеть ее лицо, но, к его разочарованию, лицо леди Кейри было закрыто густой трехслойной черной вуалью. У нее ничего не было видно: ни ног, обутых в остроносые черные сапожки, ни волос, ни лица. Калл предположил, что лицо женщины, должно быть, сильно изъедено нарывами, иначе с чего это вдруг она закрывает его так тщательно? Он даже не мог предположить, какого цвета у нее глаза. Когда они вошли в комнату, она ела какой-то кусочек, весьма похожий на хлеб. Когда леди Кейри слегка наклонила голову вперед, чтобы просунуть пальцами маленький кусочек хлеба под трехслойную вуаль, Калл на мгновение заметил блеск ее белых зубов и фрагмент подбородка, который вовсе не казался пораженным проказой.
— Извините меня, джентльмены, — промолвила леди Кейри дружелюбным тоном. — Когда я проголодаюсь, то никаких великосветских манер не признаю, а здесь, в монастыре Святого Лазаря, я вечно хожу голодная. Может, это ветер виноват? За едой я на него почти не обращаю внимания.
— Здорово дует, не так ли? — вдруг произнес Верзила Билл и сам удивился, что сумел выговорить пару слов в присутствии такой благородной леди.
Они находились в просторном зале, стены которого были задрапированы цветастым материалом, а два окна тщательно занавешены. В одном из углов стояла большая кровать с четырьмя столбиками, на которой сидела маленькая собачонка; была также и небольшая кроватка, явно предназначенная для Уилли.
— Конечно, еще как дует, — подхватила разговор леди Кейри. — Угощайтесь, джентльмены. Не стесняйтесь. Думаю, скоро освоитесь, вам ведь прежде не приходилось бывать на таких чайных церемониях.
Руки леди Кейри были в перчатках, тоже черного цвета — она протянула руку и взяла двумя пальцами еще кусочек хлеба и быстро поднесла его под вуалью ко рту.
Гас подумал, что ему, видимо, первым придется говорить что-нибудь леди Кейри, и уже разинул было рот, как вдруг вмешался Верзила Билл и пробормотал что-то невнятное насчет ветра. На столе перед ними стоял поднос с едой, но Гасу казалось, что это и не еда, а так — пустяк: какие-то малюсенькие кусочки хлеба, нарезанные квадратиками, и с дольками огурца на этих квадратиках. Кроме того, лежали бисквиты и сдобочки покрупнее с изюмом внутри. Он еще подумал, что, может, их имел в виду Уилли, когда просил у матери пшеничную лепешку. Помимо разных бисквитов и булочек, лежали кукурузные початки, стояли блюдечки с маслом и солью, чтобы макать в них початки. Были также помидоры, абрикосы и инжир и целая тарелка с маленькой рыбкой, которая на вкус показалась пересоленной.
Гас все порывался сказать что-нибудь лестное относительно еды, но что-то в поведении леди Кейри сдерживало его и не давало возможности даже раскрыть рот. Каждый раз, когда он смотрел на нее и порывался что-то сказать, он вместо того, чтобы произнести хоть слово, клал в рот кусочек бисквита или булочки и жевал.
Сперва техасцы очень смущались — еду. которую им предлагали, они никогда прежде не ели. Поэтому они набросились в первую очередь на ту, которая казалась им наиболее безопасной, и вскоре смели со стола все бисквиты. Затем принялись за булочки, после них — за початки и наконец — за фрукты. Тем не менее все они почему-то избегали бутербродов с огурцами, предпочитая вместо них соленую рыбу. Тем временем миссис Чабб налила им по объемистой чашке горячего сладкого чая. Он был сладким потому, что она положила в чашки серебряными щипчиками квадратные кусочки рафинированного сахара.
— Боже мой, сладко-то как, — прошептал Гас.
Никто из техасцев прежде никогда не видел рафинада. Они весьма удивились повышенной сладости чая от этого сахара.
— Это такой сахар, — объяснила леди Кейри. Она тоже принялась за чай, но пила его не из чашки, а тянула через соломинку, изящным движением руки вставляя ее в рот под вуалью. — Этот сахар очищает мой ученый химик доктор Гильи, — продолжала она. — Его вырабатывают из сахарного тростника, который растет на моих плантациях на далеких островах. Я убеждена, что это очень хороший сахар.
— Это там моя мама заразилась проказой, — рассказал Уилли. — На плантациях. А я не заразился, не заразились также Эмеральд и миссис Чабб.
— А мне не повезло. Только одна я заразилась, — добавила леди Кейрн.
— Но, может, и папа тоже заразился, но мы об этом не знаем, потому что мексиканцы сразу же расстреляли его, — продолжал Уилли. — Они расстреляли его, когда объявили нас военнопленными.
— Вот что, Уилли, эти джентльмены проделали большой путь и потеряли многих своих друзей, — объяснила ему леди Кейри. — Не надо бередить их раны, рассказывая о наших несчастьях.
— Я потеряла своего Чада, — напомнила Матильда. — Он погиб от шальной пули. Если бы он в тот момент стоял в любом другом месте, уверена, был бы и сейчас жив.
— Вряд ли, Матти, не говори так уверенно, — возразил Гас. — После того случая мы прошагали немало, а погода стояла все время холодная.
— От холода мой Чад не умер бы, — вскинулась Матильда. — Я бы держала его в своих объятиях и согревала.
— Дома в нашем замке довольно прохладно, — вспомнил Уилли. — Печей в нем немного. Но зато у нас есть пушки, и я как-нибудь пальну из них. Когда же мы вернемся в наш замок, мама?
— Это теперь зависит от этих джентльменов, — ответила леди Кейри. — Мы поговорим, как только они выпьют чаю. Невежливо обсуждать дела с гостями, когда они наслаждаются такой вкусной едой.
— А мне кажется, мы могли бы начать разговор прямо сейчас, — не вытерпел Калл. — Если у вас есть задумка, как выбраться отсюда, готов обсудить ее немедля.
— Великолепно, все равно на столе ничего не осталось, кроме бутербродов с огурцами, — согласилась с ним леди Кейри. — Думаю, что огурцы не в почете в Техасе, но мы, шотландцы, очень их любим. Помоги мне, Уилли, и вы, миссис Чабб. Давайте кончим с бутербродами и займемся разработкой плана нашей экспедиции.
Каллу понравились и булочки, и лепешки, и фрукты. Он ел с аппетитом, особенно маленькие кукурузные початки с маслом. После перехода через прерии и пустыню по холоду и без воды ему казалось чудом, что они выжили и теперь сидят и наслаждаются такой вкусной едой в компании с английской леди, ее слугами и маленьким сыном. И тем не менее он весьма удивился, когда она упомянула про экспедицию. Край вокруг Эль-Пасо был такой же суровый и опасный, как и все места, по которым они прошли. У пятерых рейнджеров, четверых женщин и мальчугана в придачу шансы на удачу были довольно невысокими, если их не будет сопровождать отряд мексиканских солдат.
— Прежде всего давайте познакомимся, — предложила леди Кейри. — Меня зовут Люсинда Кейри, это миссис Чабб, это — Эмеральд, а это — Уилли. Теперь вы знаете, как нас зовут, но ваших имен мы не знаем. Представьтесь, пожалуйста.
Гас тут же сообщил, что его зовут Август Маккрае. Он уже решил быть первым и не дать Верзиле Биллу Колеману выскочить вперед и заговорить с доброй дамой, которая накормила их столь вкусной едой.
— Вот те на, Уилли, — он тоже шотландец, — удивилась леди Кейри. — Думаю, мы даже родственники, хотя и очень отдаленные, мистер Маккрае.
Такая новость сразу же приободрила Гаса, и он задрал нос. Вслед за ним назвались и другие рейнджеры, причем Вудроу Калл оказался последним. Брогноли, чья голова по-прежнему моталась туда-сюда, словно маятник от часов, представлял Верзила Билл. Никто из техасцев не знал, как следует вести себя, представляясь леди, — Верзила Билл попытался слегка поклониться, но леди Кейри, видимо, даже не обратила на это внимания. Она разделила оставшиеся бутерброды с огурцами поровну между собой, миссис Чабб и Уилли, и они с аппетитом проглотили их.
Все это время высокая негритянка по имени Эмеральд стояла около постели и смотрела на техасцев. Собачонка улеглась спать и теперь вовсю похрапывала.
— Прикрой его подушкой, Уилли, почему мы должны выслушивать этот храп, — распорядилась леди Кейри, когда кончились все бутерброды с огурцами.
Уилли мигом схватил сразу три подушки с красного диванчика и набросил их на спящую собачку, а та заворчала, проснулась, встряхнулась и, спрыгнув с постели, устроилась у леди Кейри на коленях.
— А это Джордж, от него довольно дурно пахнет, — пояснила леди Кейри.
Собачонка все пыталась лизнуть ее, но самое большее, что ей удалось, это обслюнявить перчатки.
Калл наблюдал за высокой негритянкой Эмеральд. Она стояла у кровати с четырьмя столбиками, не сводя глаз с гостей. Она не глядела на них недружелюбно, но вместе с тем и не как на близких друзей. Она носила длинное голубое платье. Калл еще подумал, а нет ли у нее под платьем пистолета или хотя бы ножа. Он понимал, что она телохранительница леди Кейри и ее маленького сына; он нипочем не стал бы нападать на них, если с ними находилась бы Эмеральд — такой у нее был вид.
Допивая чай, он случайно взглянул на балдахин над кроватью с четырьмя столбиками и увидел там голову крупной змеи. Через секунду показалось и длинное змеиное тело — такой огромной змеи Калл в жизни не видел. Он быстро обшарил взглядом стол, ища на нем нож, чтобы убить змею, но ничего не было, кроме маленького ножичка, которым намазывали масло. Тогда он схватил небольшой стульчик и уже приготовился вскочить и постараться огреть им большую змею, как в этот момент негритянка спокойно протянула свою длинную черную руку, и большая змея поползла по ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59