— Мужчина ты вообще-то неплохой. Надеюсь, вернешься домой живой.
Салазар кивнул, но ничего не сказал. Он и его солдаты стояли и молча смотрели, как техасцы двинулись на юг из Лас-Паломаса.
8
Майор Ларош не делал никаких скидок на усталость. К полудню техасцы уже вымотались и не могли сохранять темп движения. На отдых майор отпустил не более десяти минут, на обед выдали по пригоршне кукурузных зерен. Нагруженный на мула провиант, который жители Лас-Паломаса собрали для пленных, теперь стал собственностью мексиканской кавалерии. Техасцы не успели отдохнуть, как поход возобновился. Пока они дожевывали твердые кукурузные зерна, мексиканские кавалеристы уплетали козий сыр, переданный техасцам жительницами Лас-Паломаса.
Гас недоумевал, почему командовать эскадроном мексиканской кавалерии назначили француза.
— Почему же французы воюют вместе с мексиканцами? — спрашивал он. — Я знаю многих французов из Нового Орлеана, но не знал, что они поселились даже в Мексике.
— Думаю, они нанялись в мексиканскую армию за деньги, — объяснил Длинноногий. — Я за всю свою службу так и не сколотил никакого капитала — деньги по большей части уплывали на всякие развлечения, но немало уходило и на содержание.
— Я служу вообще не из-за денег, — заметил Калл. — Конечно, приходится зарабатывать на жизнь, но сражаюсь я по другим причинам.
— По каким же? — поинтересовался Гас.
Калл не ответил. Он не хотел, чтобы его компаньон задавал вопросы, и сожалел, что вообще заговорил об этом.
— Ты что? Разве не слышал? Я спросил тебя, по каким причинам? — не унимался Гас.
— Вудроу не знает, почему и за что он сражается, — ответила за него Матильда. — Не знает он и зачем перевернул тогда коляску, за что его исхлестали плетьми. А мой Чад не знал, зачем он странствовал — просто по природе своей он был таким странником. А Вудроу по природе драчун и забияка.
— Сражаться вообше-то можно, — высказался Длинноногий. — Но есть время, удобное для сражения, а есть и неподходящее. Сейчас вот мы связаны по рукам и ногам и к тому же безоружны. Так что время для сражения никак не подходит.
Они шагали весь оставшийся день и большую часть вечера, который выдался довольно холодным. Калл шел вместе со всеми, хотя у него вновь разболелась нога. Майор Ларош выслал вперед негров разведать дорогу. Сам он на пленников не оглядывался. Они видели, как он время от времени вскидывал руку и подкручивал усы.
Утром небольшие лужи около реки покрылись тоненьким ледком. Пленникам выдали по чашке кофе; пока они пили, майор Ларош построил своих солдат в шеренгу и поехал вдоль строя, внимательно оглядывая каждого. То и дело он указывал на всякие мелкие нарушения — то лямка подпруги неправильно закреплена, то мундир не застегнут на все пуговицы, то ножны сабли не надраены до зеркального блеска. Те, у кого он нашел нарушения, немедленно выходили из строя и принимались устранять недостатки, а майор лично следил за ними.
Закончив осмотр своего эскадрона, майор поехал осматривать и техасцев. Они знали, что одеты в тряпье и покрылись грязью, но когда майор посмотрел на них придирчивым взглядом, они почувствовали себя еще более грязными и оборванными. Майор заметил, как Верзила Билл Колеман принялся ожесточенно чесаться — большинство рейнджеров давно уже завшивели.
— Джентльмены, — обратился к ним майор, — вам нужна баня. В Эль-Пасо мы устроим вам великолепную церемонию приема. Там мы будем находиться целых четыре дня. А сейчас я намерен развязать вас, чтобы вы смогли вымыться. Здесь течет прекрасная река — почему бы не искупаться в ней? Если станете купаться каждый день, пока не прибудем в пункт нашего назначения, то, возможно, будете иметь приличный вид, когда начнется церемония в вашу честь.
— А что это будет за церемония, майор? — поинтересовался Длинноногий.
— Пусть она станет сюрпризом для вас, — ответил майор Ларош без тени улыбки на лице.
Гасу очень не понравилась манера майора Лароша говорить — резко и с издевкой в голосе. Гас не видел причин, почему французу, да и вообще любому другому, так уж необходимо вести речь таким лающим тоном. Более медленную и не столь резкую манеру разговора было бы значительно легче воспринимать, особенно холодным утром, когда надо приложить столько усилий, чтобы хоть чуть-чуть согреться.
— Я собираюсь развязать вас, чтобы вы вымылись, — повторил майор. — Снимайте грязную одежду — мы ее сожжем.
— Как так сожжем? — в недоумении спросил Длинноногий. — Майор, другой одежды у нас нет. Согласен, что она грязная и вонючая, но если мы ее сожжем, то у нас не найдется даже мешка, чтобы напялить на себя.
— Зато у вас есть одеяла, — подсказал майор. — Сегодня можете завернуться в них, а завтра придем в Лас-Крусес и там получите другую одежду, так что будет в чем показаться на торжественном приеме.
Он кивнул своим неграм, и те принялись развязывать рейнджеров. В сопровождении всадников они пошли к Рио-Гранде. Держались все время настороже — никто не доверял французу-майору. Вдобавок, было холодно, а зеленоватые воды реки, похоже, еще холоднее. Иней на колючих кустах все еще не растаял.
— Снимайте одежду, джентльмены — баня ждет вас, — произнес майор Ларош.
Техасцы колебались — никто не хотел раздеваться первым. Но майор Ларош с нетерпением поглядывал на них, а сзади напирали кавалеристы.
— По-моему, ребята, вы зря считаете себя важными джентльменами, — сказала Матильда. — Мне надоело нюхать вашу вонь, так что раздеваюсь первой я, если другие больно стесняются.
Кавалеристы смущенно захихикали, когда Матильда стала снимать с себя одежду, но майор Ларош свирепо зыркнул на них и смешок затих. Затем он повернулся к ним спиной и посмотрел, как Матильда входит в реку.
— Торопитесь, джентльмены, — подгонял рейнджеров майор. — Леди подала вам пример. Торопитесь — нам надо двигаться дальше.
Техасцы стали неохотно раздеваться, а мексиканские кавалеристы уставились на Матильду, плескавшуюся в водах Рио-Гранде.
— Думаю, нам не повредит искупаться, — заметил Длинноногий. — Я вообще-то предпочитаю мыться в большом медном тазу, но считаю, что и эта древняя река сойдет.
Он разделся, а за ним наконец-то разделись и все остальные. Их раззадорил тот факт, что Матильда, хоть и не такая плотная и массивная, какая была, когда выходила из Рио-Гранде с водяной черепахой в руке, но все же довольно-таки крупная женщина, плескалась и лила на себя воду, потирая руки и груди пригоршнями песка, зачерпнутого со дна реки.
— Если замерзнем, можем простудиться, — неуверенно произнес Гас.
— Брось ты, здесь самая что ни на есть хорошая вода, — заметил Верзила Билл. — Если уж Матти не замерзла, думаю, я и подавно вытерплю.
Калл вошел в воду, и она показалась ему такой холодной, что даже обжигала тело. От холода боль проникала глубоко в его искалеченную ногу, и он даже подумал, что ступня, должно быть, отмирает. Однако, войдя в воду по колени, он мало-помалу привык к холодной температуре и, следуя примеру Матильды, стал зачерпывать со дна речной песок и счищать с себя грязь. Он удивился, увидев, какая белая кожа у его товарищей — лица их загорели на солнце, но тела оставались белыми-пребелыми, как рыбьи пузыри.
Пока техасцы мылись, майор Ларош решил устроить своим кавалеристам небольшое учение. Сперва они проделывали упражнения с саблями, а затем он заставил их отрабатывать боевые приемы с мушкетами.
Уэсли Баттонс, самый младший и легко возбуждающийся паренек из трех братьев Баттонсов, случайно обернулся и глянул на берег как раз в тот самый момент, когда кавалеристы брали мушкеты на прицел, и естественно подумал, что наступает неизбежный момент, начало бойни. Техасцы ждали смерти неделями — от индейцев, медведей, мексиканцев, погоды, и наконец, — вот она пришла.
— Бегите, ребята, они хотят перестрелять нас всех, — завопил он, хватая за руки обоих братьев — Джеки и Чарли.
За какую-то секунду техасцев охватила паника, хотя Длинноногий Уэллейс сразу понял, что мексиканцы всего-навсего проводят учения. Он заорал изо всех сил, призывая успокоиться, но его крика никто не слушал — половина техасцев успела заплыть чуть ли не до середины реки, отчаянно молотя руками, чтобы поскорее добраться до другого берега.
Мексиканские кавалеристы и даже майор Ларош весьма удивились, увидев, что голых людей вдруг охватила паника. Секунду-другую майор колебался, не зная, что предпринять, и в этот момент к нему побежал Длинноногий, чтобы сообщить, что люди просто чего-то испугались.
Калл, Гас и Матильда отошли немного вниз по реке и стояли на отмели, как раз напротив кавалеристов. Гас порезал ступню, наступив на острую двустворчатую раковину. Калл и Матильда помогали ему выйти на сушу, и тут началась паника. Верзила Билл Колеман посчитал, что достаточно просидел в холодной воде и уже возвращался на берег, надеясь отыскать в куче одежды более или менее чистую рубашку или штаны и обтереться ими насухо.
— Ребята, плывите назад! — кричал Длинноногий, вылезая из воды, но лишь пять или шесть рейнджеров, находящихся поблизости, поняли его команду. Один из чернокожих пытался поджечь одежду техасцев, он тыкал горящей щепкой в рубашки, надеясь, что засаленная одежда все же загорится.
В это время майор Ларош увидел приближающегося Длинноногого и понял, что происходит. Он махнул рукой своим кавалеристам, чтобы те подъехали поближе, злясь, что те нечетко выполняют приемы. Те же, не разобрав сигнала и увидев, что половина пленных, похоже, совершает побег, кинулись мимо майора в реку, стреляя на скаку в убегающих людей.
— Нет! Нет! Идиоты! Не стреляйте, не убивайте их! — кричал майор.
Но его выкрики заглушали топот копыт и ружейные выстрелы. Он сидел в седле, чувствуя, как его охватывает холодная ярость при виде картины, когда всадники пришпоривают лошадей, направляя их в реку, перезаряжают мушкеты и рубят на скаку саблями уплывающих техасцев.
Калл, Гас, Матильда, Верзила Билл и еще несколько рейнджеров кинулись к майору, надеясь, что он призовет своих людей к порядку. Но на них направили ружья и пистолеты негры. Никто — ни техасцы, ни майор, ни чернокожие — не могли ничего поделать, оставалось стоять на месте и выжидать. Длинноногий и майор орали со всей мочи, пытаясь вернуть кавалеристов назад, пока те не перестреляли и не изрубили всех убегающих техасцев.
Длинноногий, вытянув руки вверх, чтобы показать, что не намерен причинять вреда, подошел к майору ближе, насколько позволяли чернокожие.
— Майор, разве никак нельзя остановить их? — взмолился он. — Может, у вас есть горнист?
Майор Ларош вынул подзорную трубу и приложил к глазу. Несколько голых рейнджеров успели перебраться на другой берег в узком месте реки, но и многие кавалеристы пересекли ее тоже и теперь преследовали мечущихся между кактусами и кустарниками голых техасцев, стреляя и размахивая саблями.
Майор Ларош опустил подзорную трубу и, покачав головой, сказал:
— Нет у меня горниста, месье. Был один, да повадился шастать к супруге судьи, ну, тот и пристрелил его. К большой нашей досаде, разумеется.
Гас оглянулся назад, на реку, и увидел лошадей, с брызгами рассекавших воду, да людей, пытающихся перебежать по мели или переплыть реку, чтобы увернуться от кавалеристов. Но деться им было некуда. Он видел, как Джеки Баттонс поднырнул под лошадиное брюхо, но река в этом месте оказалась слишком мелкой. Джеки вынырнул с перепачканным илом лицом, и кавалерист выстрелил в него в упор.
— О Боже мой! Да они же перебьют всех ребят — они всех их поубивают! — кричала Матильда.
Рядом с ней стоял ничего не соображающий интендант Брогноли со слегка подергивающейся головой, — она стала подергиваться еще с того пожара у каньона Пало-Дуро. Матильда иногда помогала ему идти, но по большей части Брогноли шел самостоятельно. Теперь же он, голый, стоял и совершенно безучастно смотрел, как истребляют его боевых товарищей.
Калл тоже смотрел молча. Рейнджеры поступили глупо, бежав, когда кавалеристы лишь занимались упражнениями; но еще глупее, что их никто не остановил. Чарли Баттонс выполз на другой берег, но сразу же был сбит с ног и зарублен двумя всадниками. Он упал обратно в реку и течение потащило его вниз, кровь окрасила воду, словно пырнули острогой крупную рыбу.
— Майор, остановите их! В них ничего человеческого не осталось! — продолжал кричать Длинноногий.
— Боюсь, что вы правы, — холодно произнес майор. — Все это означает, что когда мы доберемся до Эль-Пасо, церемония приема будет укорочена. Полагаю, судье это не понравится, да и генералу Медино тоже.
— Какой прием, какая церемония! Они же просто ударились в панику и больше ничего, — говорил Длинноногий.
По зеленым водам реки плыли мертвые тела людей и пятна крови. Джону Грину, малорослому рейнджеру из Миссури, удалось вырвать саблю из рук одного кавалериста, он хотел пырнуть ею солдата, но промахнулся и угодил в брюхо лошади. Та встала на дыбы и рухнула, подмяв под себя Джона Грина и всадника. Лошадь барахталась, пытаясь выбраться на отмель, а Джон и солдат так и не всплыли.
— Месье, как я уже сказал, нет у меня горниста, — заметил майор Ларош. — Мои люди — солдаты. Они чуют запах крови. Теперь их могут остановить лишь выстрелы из пушки, но у меня нет пушки.
Калл и Гас видели, как на другом берегу убегают немногие техасцы. Некоторые успели удалиться от реки на сотню и больше ярдов, но за каждым из них гнались по несколько всадников, а скрыться рейнджерам было негде. Раздавались выстрелы мушкетов, в ярких лучах солнца сверкали сабли. Несколько техасцев на восточном берегу реки молча наблюдали за финальной сценой массовой бойни беззащитных людей. Гас почувствовал, что внутри у него все захолодело. Калл окаменел, Матильда Робертс металась вдоль реки так и не одевшись — она не отрывала глаз от противоположного берега, но ничего не видела и не соображала. Верзила Билл Колеман сидел и насылал песок на свои голые ноги, словно малое дитя. Майор Ларош покуривал в седле.
В конце концов, перебив всех техасцев, мексиканские кавалеристы стали возвращаться назад. Некоторые в пылу погони за убегавшими рейнджерами ускакали почти на милю от берега реки. Другие, сидя в седлах, все еще находились в реке и стреляли в белые тела, проплывающие мимо, или рубили саблями показавшихся им еще живыми. Майор Ларош взглянул на солнце и подъехал к самому берегу. Он не кричал и не махал руками, просто сидел в седле, а все солдаты, один за другим, глядя на него, мало-помалу начинали приходить в себя. Двое кавалеристов выглядели озадаченными. Они смотрели на восточный берег и видели, что в живых осталось всего несколько техасцев. Какой-то молодой солдат только что рубанул саблей плывущее тело — Калл знал лишь, что несчастного звали Бобом. Сабля разрубила его грудную клетку, а кавалерист, как ни тужился, никак не мог выдернуть саблю. Он резко дергал за рукоятку, вертел, даже чуть было не вытащил все тело Боба на берег. Но сабля застряла прочно — он все равно не мог вытащить ее и понимал, что майор, покуривая, с неодобрением наблюдает за ним.
— Бедный Боб, его душа уже ушла на тот свет, а этот сопляк никак не может освободить его тело от сабли, — произнес Длинноногий.
Он подошел ближе к воде и знаком показал солдату, чтобы тот подтащил тело к берегу. Повинуясь жесту Длинноногого, молодой кавалерист, робко глядя на майора, потащил за собой Боба. Позади тела тянулась лента крови, быстро уплывающая вниз по течению.
Солдат приблизил тело убитого Боба к береговой кромке, Длинноногий поднял его и пронес подальше от воды. Знаком он подозвал Калла и Гаса. Рейнджеры навалились на труп, а Длинноногий осторожно наступил ему на грудь и с усилием выдернул саблю.
— Ее не так уж трудно было выдернуть. Почти как то копье вождя команчей из твоей задницы, — сказал Длинноногий Гасу, передавая саблю молоденькому солдату, и тот взял ее с пристыженным выражением лица.
По берегу вдоль реки медленно ехал майор Ларош, бросая взгляды то вниз, то вверх по течению и подсчитывая трупы. Затем он перешел вброд на западный берег и стал заворачивать своих солдат назад. Переправившись на восточный берег, они принялись полоскать свои сабли в воде, смывая с них кровь, а затем, помахав, чтобы высохли, вкладывали их в ножны. Пока кавалеристы переходили реку, из нее выбралась лошадь с торчавшей в брюхе саблей и, спотыкаясь, поплелась мимо Калла и Гаса. Калл исхитрился ухватиться за рукоятку и выдернул саблю. При взгляде на мертвые тела своих товарищей, лежащих на противоположном берегу или плывущих по течению, он почувствовал, как внутри у него вздымается волна гнева. Прямо к ним из реки выходили четверо мексиканских солдат. Держа саблю в руке, Калл глянул на них. Солдаты, увидев выражение его лица, всерьез испугались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Салазар кивнул, но ничего не сказал. Он и его солдаты стояли и молча смотрели, как техасцы двинулись на юг из Лас-Паломаса.
8
Майор Ларош не делал никаких скидок на усталость. К полудню техасцы уже вымотались и не могли сохранять темп движения. На отдых майор отпустил не более десяти минут, на обед выдали по пригоршне кукурузных зерен. Нагруженный на мула провиант, который жители Лас-Паломаса собрали для пленных, теперь стал собственностью мексиканской кавалерии. Техасцы не успели отдохнуть, как поход возобновился. Пока они дожевывали твердые кукурузные зерна, мексиканские кавалеристы уплетали козий сыр, переданный техасцам жительницами Лас-Паломаса.
Гас недоумевал, почему командовать эскадроном мексиканской кавалерии назначили француза.
— Почему же французы воюют вместе с мексиканцами? — спрашивал он. — Я знаю многих французов из Нового Орлеана, но не знал, что они поселились даже в Мексике.
— Думаю, они нанялись в мексиканскую армию за деньги, — объяснил Длинноногий. — Я за всю свою службу так и не сколотил никакого капитала — деньги по большей части уплывали на всякие развлечения, но немало уходило и на содержание.
— Я служу вообще не из-за денег, — заметил Калл. — Конечно, приходится зарабатывать на жизнь, но сражаюсь я по другим причинам.
— По каким же? — поинтересовался Гас.
Калл не ответил. Он не хотел, чтобы его компаньон задавал вопросы, и сожалел, что вообще заговорил об этом.
— Ты что? Разве не слышал? Я спросил тебя, по каким причинам? — не унимался Гас.
— Вудроу не знает, почему и за что он сражается, — ответила за него Матильда. — Не знает он и зачем перевернул тогда коляску, за что его исхлестали плетьми. А мой Чад не знал, зачем он странствовал — просто по природе своей он был таким странником. А Вудроу по природе драчун и забияка.
— Сражаться вообше-то можно, — высказался Длинноногий. — Но есть время, удобное для сражения, а есть и неподходящее. Сейчас вот мы связаны по рукам и ногам и к тому же безоружны. Так что время для сражения никак не подходит.
Они шагали весь оставшийся день и большую часть вечера, который выдался довольно холодным. Калл шел вместе со всеми, хотя у него вновь разболелась нога. Майор Ларош выслал вперед негров разведать дорогу. Сам он на пленников не оглядывался. Они видели, как он время от времени вскидывал руку и подкручивал усы.
Утром небольшие лужи около реки покрылись тоненьким ледком. Пленникам выдали по чашке кофе; пока они пили, майор Ларош построил своих солдат в шеренгу и поехал вдоль строя, внимательно оглядывая каждого. То и дело он указывал на всякие мелкие нарушения — то лямка подпруги неправильно закреплена, то мундир не застегнут на все пуговицы, то ножны сабли не надраены до зеркального блеска. Те, у кого он нашел нарушения, немедленно выходили из строя и принимались устранять недостатки, а майор лично следил за ними.
Закончив осмотр своего эскадрона, майор поехал осматривать и техасцев. Они знали, что одеты в тряпье и покрылись грязью, но когда майор посмотрел на них придирчивым взглядом, они почувствовали себя еще более грязными и оборванными. Майор заметил, как Верзила Билл Колеман принялся ожесточенно чесаться — большинство рейнджеров давно уже завшивели.
— Джентльмены, — обратился к ним майор, — вам нужна баня. В Эль-Пасо мы устроим вам великолепную церемонию приема. Там мы будем находиться целых четыре дня. А сейчас я намерен развязать вас, чтобы вы смогли вымыться. Здесь течет прекрасная река — почему бы не искупаться в ней? Если станете купаться каждый день, пока не прибудем в пункт нашего назначения, то, возможно, будете иметь приличный вид, когда начнется церемония в вашу честь.
— А что это будет за церемония, майор? — поинтересовался Длинноногий.
— Пусть она станет сюрпризом для вас, — ответил майор Ларош без тени улыбки на лице.
Гасу очень не понравилась манера майора Лароша говорить — резко и с издевкой в голосе. Гас не видел причин, почему французу, да и вообще любому другому, так уж необходимо вести речь таким лающим тоном. Более медленную и не столь резкую манеру разговора было бы значительно легче воспринимать, особенно холодным утром, когда надо приложить столько усилий, чтобы хоть чуть-чуть согреться.
— Я собираюсь развязать вас, чтобы вы вымылись, — повторил майор. — Снимайте грязную одежду — мы ее сожжем.
— Как так сожжем? — в недоумении спросил Длинноногий. — Майор, другой одежды у нас нет. Согласен, что она грязная и вонючая, но если мы ее сожжем, то у нас не найдется даже мешка, чтобы напялить на себя.
— Зато у вас есть одеяла, — подсказал майор. — Сегодня можете завернуться в них, а завтра придем в Лас-Крусес и там получите другую одежду, так что будет в чем показаться на торжественном приеме.
Он кивнул своим неграм, и те принялись развязывать рейнджеров. В сопровождении всадников они пошли к Рио-Гранде. Держались все время настороже — никто не доверял французу-майору. Вдобавок, было холодно, а зеленоватые воды реки, похоже, еще холоднее. Иней на колючих кустах все еще не растаял.
— Снимайте одежду, джентльмены — баня ждет вас, — произнес майор Ларош.
Техасцы колебались — никто не хотел раздеваться первым. Но майор Ларош с нетерпением поглядывал на них, а сзади напирали кавалеристы.
— По-моему, ребята, вы зря считаете себя важными джентльменами, — сказала Матильда. — Мне надоело нюхать вашу вонь, так что раздеваюсь первой я, если другие больно стесняются.
Кавалеристы смущенно захихикали, когда Матильда стала снимать с себя одежду, но майор Ларош свирепо зыркнул на них и смешок затих. Затем он повернулся к ним спиной и посмотрел, как Матильда входит в реку.
— Торопитесь, джентльмены, — подгонял рейнджеров майор. — Леди подала вам пример. Торопитесь — нам надо двигаться дальше.
Техасцы стали неохотно раздеваться, а мексиканские кавалеристы уставились на Матильду, плескавшуюся в водах Рио-Гранде.
— Думаю, нам не повредит искупаться, — заметил Длинноногий. — Я вообще-то предпочитаю мыться в большом медном тазу, но считаю, что и эта древняя река сойдет.
Он разделся, а за ним наконец-то разделись и все остальные. Их раззадорил тот факт, что Матильда, хоть и не такая плотная и массивная, какая была, когда выходила из Рио-Гранде с водяной черепахой в руке, но все же довольно-таки крупная женщина, плескалась и лила на себя воду, потирая руки и груди пригоршнями песка, зачерпнутого со дна реки.
— Если замерзнем, можем простудиться, — неуверенно произнес Гас.
— Брось ты, здесь самая что ни на есть хорошая вода, — заметил Верзила Билл. — Если уж Матти не замерзла, думаю, я и подавно вытерплю.
Калл вошел в воду, и она показалась ему такой холодной, что даже обжигала тело. От холода боль проникала глубоко в его искалеченную ногу, и он даже подумал, что ступня, должно быть, отмирает. Однако, войдя в воду по колени, он мало-помалу привык к холодной температуре и, следуя примеру Матильды, стал зачерпывать со дна речной песок и счищать с себя грязь. Он удивился, увидев, какая белая кожа у его товарищей — лица их загорели на солнце, но тела оставались белыми-пребелыми, как рыбьи пузыри.
Пока техасцы мылись, майор Ларош решил устроить своим кавалеристам небольшое учение. Сперва они проделывали упражнения с саблями, а затем он заставил их отрабатывать боевые приемы с мушкетами.
Уэсли Баттонс, самый младший и легко возбуждающийся паренек из трех братьев Баттонсов, случайно обернулся и глянул на берег как раз в тот самый момент, когда кавалеристы брали мушкеты на прицел, и естественно подумал, что наступает неизбежный момент, начало бойни. Техасцы ждали смерти неделями — от индейцев, медведей, мексиканцев, погоды, и наконец, — вот она пришла.
— Бегите, ребята, они хотят перестрелять нас всех, — завопил он, хватая за руки обоих братьев — Джеки и Чарли.
За какую-то секунду техасцев охватила паника, хотя Длинноногий Уэллейс сразу понял, что мексиканцы всего-навсего проводят учения. Он заорал изо всех сил, призывая успокоиться, но его крика никто не слушал — половина техасцев успела заплыть чуть ли не до середины реки, отчаянно молотя руками, чтобы поскорее добраться до другого берега.
Мексиканские кавалеристы и даже майор Ларош весьма удивились, увидев, что голых людей вдруг охватила паника. Секунду-другую майор колебался, не зная, что предпринять, и в этот момент к нему побежал Длинноногий, чтобы сообщить, что люди просто чего-то испугались.
Калл, Гас и Матильда отошли немного вниз по реке и стояли на отмели, как раз напротив кавалеристов. Гас порезал ступню, наступив на острую двустворчатую раковину. Калл и Матильда помогали ему выйти на сушу, и тут началась паника. Верзила Билл Колеман посчитал, что достаточно просидел в холодной воде и уже возвращался на берег, надеясь отыскать в куче одежды более или менее чистую рубашку или штаны и обтереться ими насухо.
— Ребята, плывите назад! — кричал Длинноногий, вылезая из воды, но лишь пять или шесть рейнджеров, находящихся поблизости, поняли его команду. Один из чернокожих пытался поджечь одежду техасцев, он тыкал горящей щепкой в рубашки, надеясь, что засаленная одежда все же загорится.
В это время майор Ларош увидел приближающегося Длинноногого и понял, что происходит. Он махнул рукой своим кавалеристам, чтобы те подъехали поближе, злясь, что те нечетко выполняют приемы. Те же, не разобрав сигнала и увидев, что половина пленных, похоже, совершает побег, кинулись мимо майора в реку, стреляя на скаку в убегающих людей.
— Нет! Нет! Идиоты! Не стреляйте, не убивайте их! — кричал майор.
Но его выкрики заглушали топот копыт и ружейные выстрелы. Он сидел в седле, чувствуя, как его охватывает холодная ярость при виде картины, когда всадники пришпоривают лошадей, направляя их в реку, перезаряжают мушкеты и рубят на скаку саблями уплывающих техасцев.
Калл, Гас, Матильда, Верзила Билл и еще несколько рейнджеров кинулись к майору, надеясь, что он призовет своих людей к порядку. Но на них направили ружья и пистолеты негры. Никто — ни техасцы, ни майор, ни чернокожие — не могли ничего поделать, оставалось стоять на месте и выжидать. Длинноногий и майор орали со всей мочи, пытаясь вернуть кавалеристов назад, пока те не перестреляли и не изрубили всех убегающих техасцев.
Длинноногий, вытянув руки вверх, чтобы показать, что не намерен причинять вреда, подошел к майору ближе, насколько позволяли чернокожие.
— Майор, разве никак нельзя остановить их? — взмолился он. — Может, у вас есть горнист?
Майор Ларош вынул подзорную трубу и приложил к глазу. Несколько голых рейнджеров успели перебраться на другой берег в узком месте реки, но и многие кавалеристы пересекли ее тоже и теперь преследовали мечущихся между кактусами и кустарниками голых техасцев, стреляя и размахивая саблями.
Майор Ларош опустил подзорную трубу и, покачав головой, сказал:
— Нет у меня горниста, месье. Был один, да повадился шастать к супруге судьи, ну, тот и пристрелил его. К большой нашей досаде, разумеется.
Гас оглянулся назад, на реку, и увидел лошадей, с брызгами рассекавших воду, да людей, пытающихся перебежать по мели или переплыть реку, чтобы увернуться от кавалеристов. Но деться им было некуда. Он видел, как Джеки Баттонс поднырнул под лошадиное брюхо, но река в этом месте оказалась слишком мелкой. Джеки вынырнул с перепачканным илом лицом, и кавалерист выстрелил в него в упор.
— О Боже мой! Да они же перебьют всех ребят — они всех их поубивают! — кричала Матильда.
Рядом с ней стоял ничего не соображающий интендант Брогноли со слегка подергивающейся головой, — она стала подергиваться еще с того пожара у каньона Пало-Дуро. Матильда иногда помогала ему идти, но по большей части Брогноли шел самостоятельно. Теперь же он, голый, стоял и совершенно безучастно смотрел, как истребляют его боевых товарищей.
Калл тоже смотрел молча. Рейнджеры поступили глупо, бежав, когда кавалеристы лишь занимались упражнениями; но еще глупее, что их никто не остановил. Чарли Баттонс выполз на другой берег, но сразу же был сбит с ног и зарублен двумя всадниками. Он упал обратно в реку и течение потащило его вниз, кровь окрасила воду, словно пырнули острогой крупную рыбу.
— Майор, остановите их! В них ничего человеческого не осталось! — продолжал кричать Длинноногий.
— Боюсь, что вы правы, — холодно произнес майор. — Все это означает, что когда мы доберемся до Эль-Пасо, церемония приема будет укорочена. Полагаю, судье это не понравится, да и генералу Медино тоже.
— Какой прием, какая церемония! Они же просто ударились в панику и больше ничего, — говорил Длинноногий.
По зеленым водам реки плыли мертвые тела людей и пятна крови. Джону Грину, малорослому рейнджеру из Миссури, удалось вырвать саблю из рук одного кавалериста, он хотел пырнуть ею солдата, но промахнулся и угодил в брюхо лошади. Та встала на дыбы и рухнула, подмяв под себя Джона Грина и всадника. Лошадь барахталась, пытаясь выбраться на отмель, а Джон и солдат так и не всплыли.
— Месье, как я уже сказал, нет у меня горниста, — заметил майор Ларош. — Мои люди — солдаты. Они чуют запах крови. Теперь их могут остановить лишь выстрелы из пушки, но у меня нет пушки.
Калл и Гас видели, как на другом берегу убегают немногие техасцы. Некоторые успели удалиться от реки на сотню и больше ярдов, но за каждым из них гнались по несколько всадников, а скрыться рейнджерам было негде. Раздавались выстрелы мушкетов, в ярких лучах солнца сверкали сабли. Несколько техасцев на восточном берегу реки молча наблюдали за финальной сценой массовой бойни беззащитных людей. Гас почувствовал, что внутри у него все захолодело. Калл окаменел, Матильда Робертс металась вдоль реки так и не одевшись — она не отрывала глаз от противоположного берега, но ничего не видела и не соображала. Верзила Билл Колеман сидел и насылал песок на свои голые ноги, словно малое дитя. Майор Ларош покуривал в седле.
В конце концов, перебив всех техасцев, мексиканские кавалеристы стали возвращаться назад. Некоторые в пылу погони за убегавшими рейнджерами ускакали почти на милю от берега реки. Другие, сидя в седлах, все еще находились в реке и стреляли в белые тела, проплывающие мимо, или рубили саблями показавшихся им еще живыми. Майор Ларош взглянул на солнце и подъехал к самому берегу. Он не кричал и не махал руками, просто сидел в седле, а все солдаты, один за другим, глядя на него, мало-помалу начинали приходить в себя. Двое кавалеристов выглядели озадаченными. Они смотрели на восточный берег и видели, что в живых осталось всего несколько техасцев. Какой-то молодой солдат только что рубанул саблей плывущее тело — Калл знал лишь, что несчастного звали Бобом. Сабля разрубила его грудную клетку, а кавалерист, как ни тужился, никак не мог выдернуть саблю. Он резко дергал за рукоятку, вертел, даже чуть было не вытащил все тело Боба на берег. Но сабля застряла прочно — он все равно не мог вытащить ее и понимал, что майор, покуривая, с неодобрением наблюдает за ним.
— Бедный Боб, его душа уже ушла на тот свет, а этот сопляк никак не может освободить его тело от сабли, — произнес Длинноногий.
Он подошел ближе к воде и знаком показал солдату, чтобы тот подтащил тело к берегу. Повинуясь жесту Длинноногого, молодой кавалерист, робко глядя на майора, потащил за собой Боба. Позади тела тянулась лента крови, быстро уплывающая вниз по течению.
Солдат приблизил тело убитого Боба к береговой кромке, Длинноногий поднял его и пронес подальше от воды. Знаком он подозвал Калла и Гаса. Рейнджеры навалились на труп, а Длинноногий осторожно наступил ему на грудь и с усилием выдернул саблю.
— Ее не так уж трудно было выдернуть. Почти как то копье вождя команчей из твоей задницы, — сказал Длинноногий Гасу, передавая саблю молоденькому солдату, и тот взял ее с пристыженным выражением лица.
По берегу вдоль реки медленно ехал майор Ларош, бросая взгляды то вниз, то вверх по течению и подсчитывая трупы. Затем он перешел вброд на западный берег и стал заворачивать своих солдат назад. Переправившись на восточный берег, они принялись полоскать свои сабли в воде, смывая с них кровь, а затем, помахав, чтобы высохли, вкладывали их в ножны. Пока кавалеристы переходили реку, из нее выбралась лошадь с торчавшей в брюхе саблей и, спотыкаясь, поплелась мимо Калла и Гаса. Калл исхитрился ухватиться за рукоятку и выдернул саблю. При взгляде на мертвые тела своих товарищей, лежащих на противоположном берегу или плывущих по течению, он почувствовал, как внутри у него вздымается волна гнева. Прямо к ним из реки выходили четверо мексиканских солдат. Держа саблю в руке, Калл глянул на них. Солдаты, увидев выражение его лица, всерьез испугались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59