Они направились к стаду, и Калл заметил, что за ними увязался Джон Киркер — это Каллу не понравилось. Некоторое время он ехал и молчал, но потом решил, что больше терпеть присутствие этого охотника за скальпами не будет. Он позвал Гаса, и они оба подскакали к Киркеру.
— Тебе ведь никто не предлагал ехать с нами, — сказал Калл Киркеру. — Лучше бы ты повернул назад.
— Я не служу у военных и никто мне ничего приказывать не может, — ответил Киркер. — Калеб Кобб может корчить из себя полковника, если ему так нравится. Но он не может приказывать мне, что нужно делать, да и вы, проклятые молокососы, тоже не можете.
— Тебе никто не предлагал ехать с нами, — повторил Калл. Он старался сдерживаться, хотя уже кипел от гнева.
— Вокруг бизонов крутятся индейцы, — поясниц Киркер. — Они незаметно подползают к ним и стреляют из-под их животов. Я направляюсь по делу, плевать мне на то, что к нам придет на обед этот горбатый убийца. Прочь с дороги!
— Капитан, скажите ему, — попросил Калл, обращаясь к Фолконеру, но тот промолчал.
— В прошлый раз, когда ты был с нами в рейде, ты оскальпировал нескольких мексиканцев, — напомнил Киркеру Калл.
Киркер поднял ружье и холодно посмотрел на них, сжав тонкие губы в презрительной усмешке.
— Презираю безмозглых молокососов, — сказал он. — Если вам не нравится мое занятие, мне это безразлично. Может, у меня еще до заката солнца появится новый скальп, если буду двигаться поживее.
Киркер говорил с откровенной наглостью и высокомерием, как и тогда, когда их отряд возвращался к Рио-Гранде.
Гас счел его наглость нестерпимой. К удивлению Калла, он выхватил из-за пояса свой большой пистолет и с силой врубил рукояткой Киркеру по лбу. Раздался глухой стук, и Киркер вывалился из седла. Он лежал скрюченный на земле, но глаза его были открыты.
Калл слез с лошади, подошел к Киркеру и, пока тот пытался подняться на ноги, отнял у него пистолет. Киркер потянулся за своим ножом, но Калл с силой стукнул ему по руке прикладом мушкета, а затем пару раз огрел ружьем и по спине.
— Тпрру, Вудроу, — остановил его Гас, встревоженный промелькнувшей злобой в глазах Калла и свирепой силой, с какой тот наносил удары. Сам он тоже здорово разозлился, когда вышибал Киркера из седла, но одного удара оказалось достаточно — он успокоился. Лоб Киркера оказался рассеченным — из раны капала кровь. Гас считал, что этот урок, по меньшей мере, научит его уважать других. Но Вудроу Калла вопросы этики не интересовали, сейчас он мог даже убить Киркера.
— Он приятель полковника, не надо убивать его, — взмолился Гас, соскакивая с лошади, как и Черномазый Сэм, который подъехал, чтобы забрать бизонью печень на обед. Калл ударил Киркера прикладом в третий раз — целясь прямо по кадыку, но Сэм вовремя подставил под мушкет руку и это спасло Киркеру жизнь, хоть он и упал снова на спину и покатился по склону, хватаясь руками за горло и широко раскрывая рот, чтобы вдохнуть.
Фолконер, который тоже не любил этого охотника за скальпами, обернулся и посмотрел на упавшего.
— Обезоружьте его, — приказал он. — У него за голенищами сапог — пистолеты. Если их не вытащить, он поубивает нас всех, как только очухается.
Каллу вспомнились грязные, облепленные мухами скальпы, висящие на седле этого человека; вспомнилось ему и утверждение Длинноногого о том, что кое-какие из тех скальпов принадлежали мексиканским детям.
— Никого не бей до смерти, по крайней мере, здесь, — предупредил Сэм. — Полковник Кобб повесит тебя. Он все время вешает людей.
С трудом Калл залез в седло и поехал к бизоньему стаду. Когда он и Сэм уехали, Киркер встал на колени, отхаркиваясь кровью.
— А ты быстро выхватил свой пистолет, — сказал Фолконер, обращаясь к Гасу. — Думаю сделать тебя капралом. Ты можешь стать прекрасным стрелком из пистолета.
— Спасибо. Этот тип оказался грубияном, — заметил Гас. — Так вы полагаете, что полковник позволит мне считаться капралом?
Хоть Гасу Фолконер не очень нравился, слова капитана обнадежили его. Он понимал, что опять сравняется в звании с Каллом, и почувствовал уверенность, твердость и способность драться, если случится сражение. Чувство собственной слабости, беспокоившее его с момента первого столкновения с Бизоньим Горбом, теперь исчезло или, по крайней мере, не было таким назойливым. Да, он, может, и погибнет, но погибнет в бою, а не будет просто доживать свои дни, дрожа от страха в ожидании, когда его поведут на заклание.
Они подскакали к стаду, быстро подстрелили двух жирных телят и, как им приказали, вырезали у них печень и филейные части. Сэм искусно и проворно разделывал туши. Он привез мешок, куда складывал куски мяса, и, закончив работу, туго завязал его.
— Завтра я настреляю еще больше зверей на мясо, — похвалился Фолконер, когда они возвращались в лагерь. — Как только перейдем реку, полковник запрещать не будет.
— Но ведь завтра бизоны уйдут, — возразил Сэм.
— Уйдут? Что ты имеешь в виду? Их тут многие тысячи, — с удивлением произнес капитан.
— Завтра они уйдут, — повторил Сэм — он красноречием не отличался.
Они миновали то место, где проходила стычка с Киркером, но его и след простыл, лишь на траве остались пятна крови, накапавшей из его разбитого лба.
— Надеюсь, что сломал его проклятую руку, — сказал Калл.
Другие не произнесли ни слова. Они молча подъехали к отряду. Сэм осторожно держал мешок с мясом.
— Сэм, ты знаешь, какие куски лучше всего вырезать у бизонят, — заметил Гас. — Может, поучишь нас в следующий раз, когда представится возможность. Я мог бы поохотиться с часок, да не знаю, как добраться до печенки.
— В следующий раз покажу, — ответил Сэм. — Бизонья печень очень вкусная.
13
Узнав о том, что Бизоний Горб собирается прийти на обед, генерал Фил Ллойд, еще в юности отличившийся в битве под Новым Орлеаном, проявил немалый интерес к этому делу и тут же приказал своему слуге Пиди порыться в вещах и отыскать более или менее чистый мундир. По правде говоря, мундир оказался довольно измятым, но зато не запачканным табаком и мясным жиром, а также разнообразными крепкими напитками, которые генерал Ллойд ежедневно потреблял в изрядных количествах.
— Может, мне не к чему переодеваться? — спросил он Калеба Кобба. — В лагере наберется по меньшей мере целая сотня мужчин, у которых просто руки чешутся пристрелить этого поганца. Надо ли ему приходить?
— Он обязательно придет, Фил, — заверил его Калеб Кобб. — Он хочет представить нам своих жен.
Калл подумал, что целиком и полностью согласен с генералом. У большинства рейнджеров, многих торговцев и прочих членов экспедиции от рук команчей погибли друзья и родственники и некоторых Бизоний Горб убил лично Близилось время прихода «гостя», а среди рейнджеров поднимался глухой ропот и слышались проклятия. Самые агрессивные предлагали повесить Калеба Кобба — считая, что незачем ему было приглашать этого проклятого убийцу. Тем временем Сэм спешно заканчивал стряпню, но когда над лагерем повис запах жареной печенки, общее недовольство еще больше усилилось С чего эту сволочь будут угощать такими деликатесами, когда все едят жесткое сушеное мясо?
— Он обязательно придет, — решил Гас. — Он не побоится толпы — чтобы его испугать, надо нечто большее.
Как и Калл, Гас начал сомневаться в компетентности военного руководства. Генерал Ллойд, который не просыхал от пьянства всю дорогу и большей частью вообще ничего не соображал, нацепил на свой голубой мундир целую дюжину разных орденов и медалей.
— Должно быть, он получил эти награды за беспробудное пьянство, потому что больше ни на что не способен, — съязвил Гас.
Пока печенка дожаривалась, а мясная подливка доваривалась в небольшом горшочке вместе с луком и овсяной крупой, которую Сэм ухитрился где-то достать, Калеб Кобб, заметив недовольство среди рейнджеров, приказал Фолконеру собрать всех ропщущих в одном месте. У Фолконера при себе был небольшой хлыст, которым он любил похлопывать себя по голенищу. Он закружил по лагерю, похлопывая себя по сапогу и сгоняя людей к тенту Калеба Кобба.
Кобб всегда был не прочь покрасоваться. Когда к нему согнали недовольных, он встал, выпрямился и указал рукой на холм, возвышающийся на востоке. Через вершину холма в этот момент проезжали четверо всадников — это ехали Бизоний Горб и три его жены.
— Вон он едет — как раз в обусловленное время, — промолвил Калеб Кобб. — Я скажу кратко он настоящий смертоносный дьявол, но я пригласил его на обед и не хочу, чтобы кто-то помешал мне принять его в качестве гостя.
— Означает ли это, что мы не должны относиться к нему враждебно, пока он находится у нас в лагере? — спросил Чадраш.
Он не очень-то уважал Калеба Кобба, который, по его мнению, был просто пиратом, но почему-то решил бросить якорь и завязать с разбойничьим ремеслом. Говорили, что Кобб захватил несколько мексиканских судов и вывез на них много золота и серебра и немало женщин. Во всяком случае, в порту Галвестон именно так и рассказывали. Недаром Чадраш подозревал, что главная причина похода отряда рейнджеров из Техаса в Санта-Фе заключалась в том, что Коббу захотелось завладеть тамошними запасами золота и серебра Никто не объяснял Коббу, как вести себя, и ничто его не сдерживало, а Чадрашу хотелось, чтобы тот уважал установленные порядки.
— Можете злиться и ругаться сколько угодно, но не в его адрес, — ответил Калеб.
Он прекрасно знал, что горец недолюбливает его.
— А зачем вы принимаете его, полковник, если он жуткий убийца? — спросил зубодер Илайхью Карсон.
Он как-то слышал, что команчи наловчились вынимать у пленников целые челюсти, не повреждая зубов, и как профессионал хотел бы расспросить Бизоньего Горба о таких операциях, но в то же время понимал, что на предстоящих важных переговорах ему для этого вряд ли представится удобный случай.
— А из чистого любопытства, — ответил Калеб -Мне лично никогда еще не доводилось встречаться с ним, а теперь очень захотелось. Если хочешь познать характер своего противника, не вредно заглянуть ему в глаза. К тому же он прекрасно знает местность, поэтому может подрядиться быть у нас следопытом.
— Да не наймется он к нам в следопыты, а вот поубивает всех наших разведчиков — это уж как пить дать, — возразил Длинноногий.
— Мистер Уэллейс, не вредно и попытаться, — заметил Калеб. — Я собрал вас всех здесь с простой целью: сказать, что Бизоний Горб — мой гость, приглашенный на обед. Я немедля повешу любого скверного сукина сына, который осмелится сцепиться с ним.
Не испугавшись и оставшись при своем мнении, рейнджеры отводили глаза.
— Если мы убьем его, то команчи и племя кайова взбудоражатся и сотрут с лица земли все наши проклятые фермы на землях в междуречье Бразоса и Нечеса, — предупредил Калеб. — Мы же должны пересечь его земли, чтобы добраться до Санта-Фе, а нам мало что известно про них. И если дело повернется так, что нам придется воевать с ними, то мы будем воевать, но вот сейчас мне больше по душе увидеть в нашем лагере вежливых и воспитанных людей.
Рейнджеры молча смотрели, как к ним приближаются всадники. Они расступились, чтобы команчи могли подъехать к тенту Калеба, но лица их оставались мрачными. Хотя все они и не желали быть повешенными, тем не менее четко представляли, что эта казнь — легкая смерть по сравнению с теми пытками, которым подвергнет их Бизоний Горб, попади они ему в лапы. Те же, у кого погиб сын в войне с команчами или же индейцы выкрали дочь, считали, что казнь через повешение — это дешевая цена за возможность всадить пулю в главного военного вождя команчей. И все же, хоть и нехотя, они сдерживались, получив приказ своего командира.
Бизоний Горб приехал в лагерь, так и не сняв со своего копья три скальпа. На ноги он надел гамаши, но был по пояс голый, тело и лицо раскрасил красной глиной, по щекам и лбу провел желтые линии. Позади него следовали три молодые толстые индеанки. Может, они и боялись ехать в лагерь бледнолицых, но виду не показывали. Они ехали неспешно, чуть ли не впритык к Бизоньему Горбу, потупив взоры в землю.
Калл подумал, что для военного вождя индейцев одному приехать в лагерь рейнджеров — поступок довольно смелый. Он попытался представить себя приезжающим в лагерь команчей без боевых товарищей, в сопровождении всего лишь парочки шлюх, но, вспомнив о пытках, про которые рассказывал Длинноногий, решил, что нипочем не принял бы подобное приглашение.
— А он нас ни капельки не боится, хотя любой в лагере готов убить его, — заметил Калл. — Про рейнджеров я уж и не говорю.
Бизоний Горб спрыгнул с лошади, его жены тоже слезли и быстро расстелили для него одеяло рядом с тентом полковника. Калеб Кобб предложил ему табаку. Одна из жен взяла понюшку и передала Бизоньему Горбу, тот быстро нюхнул и вернул обратно. Калл подумал, что этот человек должен быть очень сильным, чтобы носить на себе такой огромный горб — массивный хрящ вырос во всю спину и возвышался по самые уши вождя.
Бизоний Горб на толпу рейнджеров внимания не обращал, но не сводил глаз с ирландского волкодава полковника, который внимательно и строго рассматривал индейца. Пес не рычал предостерегающе, но шерсть у него поднялась дыбом.
— Скажи ему, что мы рады принимать его у себя и наплети что-нибудь, какой он великий вождь, — велел Калеб Бес-Дасу.
Бес-Дас повернулся к Бизоньему Горбу и произнес пять-шесть слов. Тот не отрывал взгляда от собаки и ничего не отвечал.
— Уж слишком коротенький комплимент, — заметил Калеб. — Скажи ему, что он сильнее бизона и мудрее медведя. Скажи, что у мексиканцев кровь стынет в жилах, лишь только они услышат его имя. Ну а нам нужно кое-что разведать здесь — от нас этого ждут.
Опять Бес-Дас кое-как перевел, но Бизоний Горб, похоже, не обращал на его слова ни малейшего внимания. Он показывал на Сэма, стоящего у котлов с варевом, а в сторону Калеба Кобба не сделал ни единого жеста Две его толстые молодые жены, подхватив деревянные миски, направились к Сэму, и тот навалил им туда подливку из сладкого мяса и положил в другую миску крупные куски печенки.
Гас подумал, что красная глина и желтая раскраска придают индейцу устрашающий вид. Калл же внимательно наблюдал за всем происходящим, удивляясь при этом, что, когда поблизости оказывается дикий индеец, сама атмосфера как бы изменяется. Он решил, что такое явление имеет место потому, что только индейцам ведомы правила, определяющие такие изменения — если только подобные правила существуют на самом деле.
Сначала все решили, что Бизоний Горб станет принимать пищу стоя, не обращая внимания на Калеба Кобба. Калеб встревожился — он решил было, что его оскорбляют на глазах его же подчиненных. Но вот Бизоний Горб понюхал пищу и жестами что-то приказал своим женам — те взяли еще две миски, подошли к Сэму, наложили в них еды и поднесли Калебу.
После этого Бизоний Горб в первый раз посмотрел на Калеба и поднял свою миску. Затем он уселся на одеяло и передал обе миски своим молодым женам, а те стали по очереди кормить его, запихивая печенку пальцами ему в рот.
— Если бы я нашел такую женщину, которая своими руками кормила меня печенкой с подливкой из сладкого мяса, то, думаю, я с ходу женился бы на ней, — произнес Калеб. — Переводи, что я сказал этому подонку.
При слове «подонок» Бизоний Горб слегка приподнял голову. До Калеба слишком поздно дошло, что этот команч, пожалуй, немного знает английский и понимает отдельные слова — в конце концов в его руках перебывало немало пленников, говорящих на английском языке.
Бес-Дас стал подробно и долго переводить сказанное на язык команчей, но если его слова как-то и воспринимались Бизоньим Горбом, он ничем не выдал своего к этому отношения. Молодые жены продолжали кормить его бизоньей печенкой с подливкой из сладкого мяса. В лагере воцарилась могильная тишина. Те, кто только что проклинали вождя индейцев, теперь стояли поблизости и молча глазели на него. Несколько рейнджеров, которые были готовы убить его даже с риском быть повешенными, ничем ему не угрожали. Калл и Гас застыли, как вкопанные, и смотрели на Бизоньего Горба, а тот, не обращая ни на кого внимания, усердно поглощал пищу. Калеб Кобб положил себе пару кусков печенки, но, похоже, потерял свой обычно зверский аппетит.
Бизоний Горб не обращал особого внимания на окружающих, но вдруг он заметил стоящую рядом с Чадрашом Матильду Робертс и сразу заметно изменился. Он пристально поглядел на Матильду, а потом повернулся к Бес-Дасу и что-то долго говорил ему. Бес-Дас тоже взглянул на Матильду и помотал головой, но Бизоний Горб стал опять повторять свои слова.
— Что, Матти пришлась ему по душе, так надо понимать? — спросил Калеб Кобб.
— Да, он хочет взять ее в жены, — подтвердил Бес-Дас. — Он ее уже видел прежде. Он назвал ее Женщина-Любяшая-Черепах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59