Чувствовалось, что ему не доставляет удовольствия резать глотки своим соплеменникам, но таковы правила игры, в которую он ввязался.
– Хорошо, – кивнул Маклахов. – Значит, операцию не зря провели. Минус один волк. – Повернувшись к бойцам, склонившимся над подстреленным снайпером, спросил: – Как Лис?
– Оглушило малость, – ответил один из бойцов и пояснил: – Пуля «макара» попала в магазин, расколола его и отрикошетила от бронежилета. Через пару дней оклемается полностью.
– Хорошо, – опять удовлетворенно кивнул Маклахов, и в этот раз обошлось без потерь. Быстро перебирая ногами, спешил Сергуня, висевшая на груди снайперская винтовка билась в такт его движениям. – Что еще? – спросил капитан, гяядя на циферблат наручных часов.
– В кузове «ИФЫ» нашли два артиллерийских снаряда, замаскированных под бетонные столбики дорожного ограждения, – доложил снайпер, потом почесал коротко остриженный затылок и добавил: – Хорошо хоть без взрывателей были, а если бы сдетонировали, хрен что здесь осталось бы.
– Отлично, – кивнул Игорь и обратился к стоящим рядом бойцам: – Берите Лиса под белы ручки, и уходим. Скоро должны прилететь вэвэшники с журналистами, будут демонстрировать, как они борются с терроризмом.
– Конечно, – сказал Гасан Камаев. – Кому слава, а кому грязная работа. Голову змее отрубили, теперь уже надо ловить тех, кто пробрался в Моздок.
Ночью батальон в очередной раз подняли по боевой тревоге. Морпехи, загрузившись на бронетехнику, совершили двухсоткилометровый марш-бросок на специально подготовленный горный полигон в соседней республике.
И сразу же начались учения. Несмотря на то что морские пехотинцы были опытными бойцами, инструктора из ФСБ гоняли их до седьмого пота, заставляя по нескольку раз выполнять различные вводные. Находящийся тут же полковник Христофоров внимательно следил, как проходят учения. От того, как будет подготовлен личный состав батальона, будет зависеть, какие потери он понесет. Потому что охота идет на зверя не только крупного, но и очень опытного и кровожадного.
Остановив командирский «УАЗ» на холме, чекист поднес бинокль к глазам…
Разведчики двигались цепочкой один за другим. Впереди двое дозорных, за ними на небольшом удалении основные силы: пулеметчик, радист, трое автоматчиков и замыкающий снайпер.
Христофоров задержал взгляд на командире. Лицо Дяди Федора было сосредоточенное, руки уверенно сжимали автомат. «Двигается легко, как гепард по саванне, все его движения плавные и уверенные, это уже не просто опыт, это образ жизни человека, ставшего профессиональным солдатом, воином, бойцом-наемником».
– Интересный экземпляр, даже очень, – негромко, ни к кому не обращаясь, проговорил полковник-чекист. Разведгруппа приближалась к зоне военной игры. – Ну, ну, посмотрим.
Рядом с дозором неожиданно взорвалась свето-шумовая граната. Разведчики мгновенно рассыпались по сторонам, залегли, w тут же загремели ответные выстрелы. Действовали они без суеты и нервозности, чувствовался опыт людей, не раз попадавших в экстремальные ситуации.
– Неплохо, неплохо, – продолжал бубнить себе под нос Христофоров, наблюдая за учебным боем. – Думаю, есть смысл нам пообщаться…
Учения продлились трое суток, затем так же ночью батальон вернулся на заброшенную станцию, где их ждал железнодорожный состав, который привез их сюда.
– Оружие почистить, технику заправить и зарядить, батальону сутки на отдых, – объявил комбат Вавилов. – Затем все по боевому расписанию.
Несколько часов на станции стоял гомон, лязганье железа, потом все стихло. Батальон погрузился в сон, лишь где-то в стороне по периметру ходили часовые, бдительно охраняющие спящих.
Моздокский рынок, как и все восточные базары, шумел, гудел, переливался различными цветами и красками местной и заграничной одежды. Среди торгующей и покупающей толпы ходили двое молодых парней, ничем не отличающиеся от остальных мужчин. Ну, разве что одежда их была сильнее изношена, а нижняя часть лиц была более светлой, чем верхняя. Верный признак того, что недавно молодцы носили бороды.
Парни двигались не спеша, то и дело останавливаясь возле того или иного продавца, но, ничего не купив, шли дальше. В отдалении от них прохаживались несколько мужчин зрелого возраста, они тоже ничего не покупали, они следили за парнями.
Один из молодых людей остановился возле старушки с темным морщинистым лицом, торговавшей жареными семечками. Попробовав несколько зерен, он купил кулек, тут же часть семечек отсыпал товарищу, и они неторопливо направились к выходу.
Невзрачный седой мужичонка, медленно двигаясь за парнями, остановился, достал из-под полы поношенного пиджака небольшую портативную рацию и тихо по-чеченски сказал:
– Они выходят.
– За стоянкой их уже ждут. Будем брать, – ответил Гасан Камаев, руководивший операцией.
Парни, щелкая семечки, прошли автомобильную стоянку, перешли улицу и свернули в узкий грязный переулок. Пройдя несколько дворов, они неожиданно остановились. Долговязый, с пустыми глазами наркомана, бросив под ноги кулек, огляделся, потом подошел к металлическим воротам и трижды постучал в калитку, потом еще два раза. Железо гулко передало звук ударов, через несколько минут глухо стукнул замок. Из-за открывшейся калитки выглянула небритая рожа с красными, воспаленными от пьянки глазами. Увидев парней, рожа расплылась в довольной улыбке. Пароль был не нужен, боевики, воевавшие не один год вместе, узнали друг друга.
– Салам аллейкум, – тихо произнес долговязый.
– Салам, брат, – ответил небритый. – Проходите, ждем только вас.
Парни вошли, быстро пересекли двор и скрылись в одноэтажном доме с покосившейся крышей из блеклой от времени черепицы.
В большой комнате за столом, заставленным бутылками с водкой, блюдом с остывшим мясом и тарелками с овощами, сидели шестеро боевиков. Мужчины обнялись с пришедшими, гортанно выкрикивая приветствия, кто-то поспешно стал разливать по стаканам водку. Но застолья не получилось.
Со звоном рассыпались стекла, и в комнату влетели две свето-шумовые гранаты «заря». Несмотря на опьянение, боевики мгновенно бросились на пол. Взрывы оглушили, вжали в пол боевиков, парализовав их волю.
В следующую секунду вылетели оконные рамы, двери были сорваны с петель. Дом заполнили вооруженные до зубов омоновцы в черных комбинезонах и черных вязаных масках.
Боевиков били ногами, заламывали руки за спины, тут же обыскивали и извлекали пистолеты, ножи, гранаты. После этого их тащили во двор, упирали лицом в забор, из соседних комнат вытаскивали оставшихся, которые отсыпались после обильных возлияний.
– Все? – спросил майор Камаев, стоявший на середине двора, у выходящего последним омоновца. Тот утвердительно кивнул.
– Кто хозяин? – Этот вопрос уже относился к задержанным боевикам. Те молчали.
Гасан указал двум бойцам на не отошедшего еще от пьяного угара угрюмого, небритого чеченца. Один из омоновцев прикладом автомата ударил бандита по почкам, когда тот согнулся пополам, другой омоновец провел мастерскую подсечку и в следующую секунду, едва боевик распластался на земле, до хруста вывернул ему руку. Чеченец завыл от нестерпимой боли.
– Кто хозяин? – повторил вопрос Камаев.
– Вот тот, – простонал боевик, указывая свободной рукой на пожилого мужчину в потрепанной одежде.
– Тащите его сюда, – распорядился майор.
Омоновцы бросили боевика и направились к пожилому. Ухватив его за ворот, грубо подтащили к Камаеву.
– Где тайник? – спросил Гасан, склонившись к лицу старика.
– Я ничего не знаю, —дрожащим голосом пролепетал тот.
– Сейчас я отрежу тебе голову. – Из рукава камуфляжной куртки майора выпрыгнул кинжал. Остро отточенное жало клинка уткнулось в кадык пожилого мужчины.
Старик достаточно пожил на свете, чтобы знать – война доводит человеческое сознание до звериного естества. И чем больше на войне человек льет крови, тем больше ему этого хочется.
– Ну? – Кинжал слегка надрезал морщинистую кожу на шее старика.
– На краю огорода, под розовым кустом, – выдавил из себя хозяин дома. Старика отшвырнули обратно в толпу задержанных.
Гасан Камаев в сопровождении четырех омонов-цев прошел на задний двор, где был небольшой огород, на котором раскинулись пожухлые кусты картофеля. В углу у забора рос развесистый куст неухоженной чайной розы.
– Поищите лопаты или лом, – распорядился майор.
Через несколько минут земля была разрыта, и показалась деревянная крышка люка.
– Погреб замаскировали под тайник, – задумчиво произнес один из бойцов.
– Цепляйте трос, – приказал майор.
Когда к рукоятке люка был привязан тонкий капроновый трос, бойцы отошли в сторону. История этой войны знала немало примеров, когда боевики минировали тайник с оружием. На этот раз все обошлось, крышка после некоторых усилий наконец открылась.
Подойдя к черному провалу люка, Гасан снял с груди американский армейский фонарь Г-образной формы и осветил черный провал. Сперва луч света охватил стены подвала, добротно выложенные силикатным кирпичом. Дальше вырвал из темноты длинные деревянные ящики с боеприпасами, поверх ящиков лежали автоматы, снайперские винтовки, ручные пулеметы. Возле ящиков, опираясь на них, стояли гранатометы «муха» и реактивные огнеметы «шмель». В дальнем углу на треножном станке Гасан увидел несколько комплексов противотанковых ракет «фагот».
– Ух ты, настоящая пещера Аладдина, – восторженно воскликнул один из бойцов, разглядывая арсенал.
– Скорее Бабая, – усмехнулся Гасан Камаев. – Ладно, зови телевизионщиков. Будем демонстрировать свои «трудовые» успехи.
* * *
Портативный японский генератор «Сони» работал почти бесшумно. Выделяемой энергии хватало на то, чтобы обеспечить электричеством весь лагерь арабских наемников. Но командир отряда Абдулл Камаль позволял включать генератор только раз в сутки, чтобы ознакомиться с новостями. Благодаря вездесущим СМИ можно даже в дремучем лесу быть в курсе всех событий в мире или стране, достаточно для этого иметь спутниковую антенну.
У арабов параболическая тарелка, выкрашенная в камуфляжные расцветки, была установлена на горе. Кабель от нее тянулся вниз к подножию, где в лесу разместились арабы.
Сегодняшние новости Бабая не радовали. На экране телевизора была показана расстрелянная автомобильная колонна. Три грузовые машины с разбитыми стеклами, изрешеченными бортами и брезентовыми тентами. Возле машин были сложены несколько десятков изуродованных тел боевиков. Немного в стороне от общей массы лежал один-единственный труп.
Камера оператора наплыла на лицо убитого, стоящий рядом мужчина в камуфляже склонился к трупу и повернул лицо к камере.
– Вот на этой заброшенной дороге, – вещал за кадром восторженный голос комментатора, – нашел свою смерть полевой командир по прозвищу Шамиль Одноногий, одна из самых одиозных фигур чеченское го сепаратизма. За ним долго охотился спецназ внутренних войск, и, как говорится, «сколь веревочке ни виться, будет ей конец». И этот конец сейчас мы, тележурналисты, фиксируем.
Кадр сменился, теперь на экране возникла новая картинка. Бойцы ОМОНа извлекают из-под земли ящики с боеприпасами, автоматы, винтовки, гранатометы, противотанковые ракеты.
Голос комментатора по-прежнему не скрывал восторженных интонаций:
– Благодаря многоходовой сложнейшей операции ОМОНу удалось захватить остатки банды недавно убитого Шамиля Одноногого, которые скрывались на явочной точке в Моздоке. Здесь же был обнаружен тайник с большим количеством разнообразного оружия и боеприпасов. Не исключено, что банда Одноногого готовилась лровести в городе еще один теракт, но этим планам, к счастью, не дано было осуществиться.
– Шайтан, – зло выругался Абдулл, жестом приказав переводчику Магомеду замолчать.
Всё рушилось. Убит Пастух, но его отряд уже давно не совершал больших дел, был не более чем реликвией войны с федеральной властью, а вот бессмысленная потеря тайника с оружием – весьма ощутимый удар. Это был самый большой склад Бабая.
«Как же они на него вышли?» – мелькнула мысль в голове алжирца. О тайнике знали только он и старик, который уже несколько лет его сохранял. Но Абдулл недавно рассказал о тайнике Одноногому, который решил стать шахидом.
Камаль вспомнил кадр из новостей. На шее Пастуха был четно виден след от пореза ножом. Видимо, полевого командира убили после, сперва выпотрошили все, что тот знал. К горлу подступил ледяной ком, Бабай вдруг ощутил, как вокруг его шеи стягивается невидимая удавка.
– Пора отсюда уходить, – тихо прошептал Абдулл Камаль. Занятый своими мыслями араб не заметил, как недобро блеснули глаза переводчика Магомеда Хусейнова.
* * *
– С вас двести девяносто три рубля, – произнесла миниатюрная молоденькая блондинка с огромными серыми глазами и остреньким, чуть вздернутым носиком. Виктор, изголодавшийся по женской ласке за время его криминально-военной одиссеи и теперь не пропускавший ни одной приметной особы, на этот раз абсолютно бесстрастно расплатился и не спеша стал укладывать в полиэтиленовый пакет продукты: колбасу, сыр, хлеб, пакет с кефиром. Сунув сдачу в карман, Савченко направился к выходу.
Выйдя из магазина, он несколько секунд смотрел на проносившиеся по дороге машины. Глядя на мелькающие разноцветные силуэты, Виктор пытался определить свое состояние. Еще несколько дней назад он чувствовал себя абсолютно свободным. Со вчерашнего дня Савченко неожиданно ощутил на себе посторонний внимательный взгляд, «ошейник слежки». Сжившись с опасностью, бывший морпех немного расслабился. А сейчас в спокойной, сытой цивильной жизни он внезапно почувствовал бурление адреналина в кровеносных венах. Такое бывает, когда идешь на «боевых», где-нибудь на тропе в «зеленке» или по горному склону. Зрение сосредоточено на поиске «усиков» противопехотных мин или прозрачной лески растяжек, а слух настроен на любой посторонний звук, и весь организм готов к бою, смертельной схватке. Не успевшее забыться чувство опасности теперь всплыло из глубин подсознания, мобилизуя весь организм на новый смертельный бой.
Перестав созерцать мчащиеся автомобили, Виктор повернулся и не спеша зашагал в сторону своего нового дома. Чувство чужого взгляда по-прежнему сверлило ему позвоночник. Но, сколько Савченко ни вглядывался в зеркальные витрины магазинов, обнаружить соглядатаев не удавалось.
Уже подходя к дому, где снимал квартиру, Виктор подумал: «Может, это уже начало паранойи или шизофрении? Что-то там психологи бормочут про синдромы?»
Завершить самоанализ бывший разведчик морской пехоты не успел, из подъезда вышел немолодой грузный милиционер, прижимая к правому боку коричневую папку из кожзаменителя.
– Добрый день. – Милиционер остановился, преграждая вход в подъезд и поднеся руку к козырьку фуражки, официально представился: – Капитан Наливайко.
– Не понял?
– Участковый здешний, – пояснил милиционер и тут же задал вопрос: – Это вы проживаете в семьдесят первой квартире?
– Я, – кивнул Виктор. – Квартиру снял официальным путем, через агентство. Заключили контракт, могу показать копию, если надо.
– Ясно, – кивнул участковый, но уходить не собирался. —А как бы на ваши документы взглянуть? Порядок, сами понимаете, такой. Тем более время сейчас знаете какое. Каждый день мероприятия типа «Вихрь антитеррор», всякие там «Перехваты».
– Понимаю. – Савченко вытащил из нагрудного кармана паспорт, выданный ему майором Донцовым, и протянул милиционеру.
– Так-так, – разглядывая страницы паспорта, бормотал Наливайко себе под нос. – Брагин Виктор Петрович… восьмидесятого года рождения… Тирасполь… Регистрация… угу, все в порядке. – Возвращая документ владельцу, милиционер неожиданно спросил: – Чем здесь занимаетесь?
– Пригласили сниматься в кино, – безразлично ответил Виктор. – На «Мосфильм».
– В сериале, что ли? – с нескрываемым любопытством спросил капитан. .
– Да нет, в боевике.
– А-а. – Интерес участкового к жильцу неожиданно улетучился. Козырнув, милиционер пошел восвояси. Виктор, сунув паспорт в карман, удивленно пожал плечами и облегченно вздохнул. Видимо, инстинкт самосохранения сыграл с ним шутку.
Поднявшись к себе в квартиру, он даже предположить не мог, что в это время капитан Наливайко в своем кабинете давал отчет о разговоре с «квартирантом» высокому молодому человеку, годившемуся участковому в сыновья.
* * *
Уход из Чечни был делом решенным. Бабай не стал ставить в известность никого из полевых командиров, ни даже самого президента Ушастого, подумав про себя: «Раз он хочет в одном лице совмещать и политическую и военную власть, пусть совмещает. Пусть и воюет без меня».
Абдулл Камаль знал, что из-за ухода из Чечни кое-кто из спонсоров будет смотреть на него косо, но у него есть оправдание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Хорошо, – кивнул Маклахов. – Значит, операцию не зря провели. Минус один волк. – Повернувшись к бойцам, склонившимся над подстреленным снайпером, спросил: – Как Лис?
– Оглушило малость, – ответил один из бойцов и пояснил: – Пуля «макара» попала в магазин, расколола его и отрикошетила от бронежилета. Через пару дней оклемается полностью.
– Хорошо, – опять удовлетворенно кивнул Маклахов, и в этот раз обошлось без потерь. Быстро перебирая ногами, спешил Сергуня, висевшая на груди снайперская винтовка билась в такт его движениям. – Что еще? – спросил капитан, гяядя на циферблат наручных часов.
– В кузове «ИФЫ» нашли два артиллерийских снаряда, замаскированных под бетонные столбики дорожного ограждения, – доложил снайпер, потом почесал коротко остриженный затылок и добавил: – Хорошо хоть без взрывателей были, а если бы сдетонировали, хрен что здесь осталось бы.
– Отлично, – кивнул Игорь и обратился к стоящим рядом бойцам: – Берите Лиса под белы ручки, и уходим. Скоро должны прилететь вэвэшники с журналистами, будут демонстрировать, как они борются с терроризмом.
– Конечно, – сказал Гасан Камаев. – Кому слава, а кому грязная работа. Голову змее отрубили, теперь уже надо ловить тех, кто пробрался в Моздок.
Ночью батальон в очередной раз подняли по боевой тревоге. Морпехи, загрузившись на бронетехнику, совершили двухсоткилометровый марш-бросок на специально подготовленный горный полигон в соседней республике.
И сразу же начались учения. Несмотря на то что морские пехотинцы были опытными бойцами, инструктора из ФСБ гоняли их до седьмого пота, заставляя по нескольку раз выполнять различные вводные. Находящийся тут же полковник Христофоров внимательно следил, как проходят учения. От того, как будет подготовлен личный состав батальона, будет зависеть, какие потери он понесет. Потому что охота идет на зверя не только крупного, но и очень опытного и кровожадного.
Остановив командирский «УАЗ» на холме, чекист поднес бинокль к глазам…
Разведчики двигались цепочкой один за другим. Впереди двое дозорных, за ними на небольшом удалении основные силы: пулеметчик, радист, трое автоматчиков и замыкающий снайпер.
Христофоров задержал взгляд на командире. Лицо Дяди Федора было сосредоточенное, руки уверенно сжимали автомат. «Двигается легко, как гепард по саванне, все его движения плавные и уверенные, это уже не просто опыт, это образ жизни человека, ставшего профессиональным солдатом, воином, бойцом-наемником».
– Интересный экземпляр, даже очень, – негромко, ни к кому не обращаясь, проговорил полковник-чекист. Разведгруппа приближалась к зоне военной игры. – Ну, ну, посмотрим.
Рядом с дозором неожиданно взорвалась свето-шумовая граната. Разведчики мгновенно рассыпались по сторонам, залегли, w тут же загремели ответные выстрелы. Действовали они без суеты и нервозности, чувствовался опыт людей, не раз попадавших в экстремальные ситуации.
– Неплохо, неплохо, – продолжал бубнить себе под нос Христофоров, наблюдая за учебным боем. – Думаю, есть смысл нам пообщаться…
Учения продлились трое суток, затем так же ночью батальон вернулся на заброшенную станцию, где их ждал железнодорожный состав, который привез их сюда.
– Оружие почистить, технику заправить и зарядить, батальону сутки на отдых, – объявил комбат Вавилов. – Затем все по боевому расписанию.
Несколько часов на станции стоял гомон, лязганье железа, потом все стихло. Батальон погрузился в сон, лишь где-то в стороне по периметру ходили часовые, бдительно охраняющие спящих.
Моздокский рынок, как и все восточные базары, шумел, гудел, переливался различными цветами и красками местной и заграничной одежды. Среди торгующей и покупающей толпы ходили двое молодых парней, ничем не отличающиеся от остальных мужчин. Ну, разве что одежда их была сильнее изношена, а нижняя часть лиц была более светлой, чем верхняя. Верный признак того, что недавно молодцы носили бороды.
Парни двигались не спеша, то и дело останавливаясь возле того или иного продавца, но, ничего не купив, шли дальше. В отдалении от них прохаживались несколько мужчин зрелого возраста, они тоже ничего не покупали, они следили за парнями.
Один из молодых людей остановился возле старушки с темным морщинистым лицом, торговавшей жареными семечками. Попробовав несколько зерен, он купил кулек, тут же часть семечек отсыпал товарищу, и они неторопливо направились к выходу.
Невзрачный седой мужичонка, медленно двигаясь за парнями, остановился, достал из-под полы поношенного пиджака небольшую портативную рацию и тихо по-чеченски сказал:
– Они выходят.
– За стоянкой их уже ждут. Будем брать, – ответил Гасан Камаев, руководивший операцией.
Парни, щелкая семечки, прошли автомобильную стоянку, перешли улицу и свернули в узкий грязный переулок. Пройдя несколько дворов, они неожиданно остановились. Долговязый, с пустыми глазами наркомана, бросив под ноги кулек, огляделся, потом подошел к металлическим воротам и трижды постучал в калитку, потом еще два раза. Железо гулко передало звук ударов, через несколько минут глухо стукнул замок. Из-за открывшейся калитки выглянула небритая рожа с красными, воспаленными от пьянки глазами. Увидев парней, рожа расплылась в довольной улыбке. Пароль был не нужен, боевики, воевавшие не один год вместе, узнали друг друга.
– Салам аллейкум, – тихо произнес долговязый.
– Салам, брат, – ответил небритый. – Проходите, ждем только вас.
Парни вошли, быстро пересекли двор и скрылись в одноэтажном доме с покосившейся крышей из блеклой от времени черепицы.
В большой комнате за столом, заставленным бутылками с водкой, блюдом с остывшим мясом и тарелками с овощами, сидели шестеро боевиков. Мужчины обнялись с пришедшими, гортанно выкрикивая приветствия, кто-то поспешно стал разливать по стаканам водку. Но застолья не получилось.
Со звоном рассыпались стекла, и в комнату влетели две свето-шумовые гранаты «заря». Несмотря на опьянение, боевики мгновенно бросились на пол. Взрывы оглушили, вжали в пол боевиков, парализовав их волю.
В следующую секунду вылетели оконные рамы, двери были сорваны с петель. Дом заполнили вооруженные до зубов омоновцы в черных комбинезонах и черных вязаных масках.
Боевиков били ногами, заламывали руки за спины, тут же обыскивали и извлекали пистолеты, ножи, гранаты. После этого их тащили во двор, упирали лицом в забор, из соседних комнат вытаскивали оставшихся, которые отсыпались после обильных возлияний.
– Все? – спросил майор Камаев, стоявший на середине двора, у выходящего последним омоновца. Тот утвердительно кивнул.
– Кто хозяин? – Этот вопрос уже относился к задержанным боевикам. Те молчали.
Гасан указал двум бойцам на не отошедшего еще от пьяного угара угрюмого, небритого чеченца. Один из омоновцев прикладом автомата ударил бандита по почкам, когда тот согнулся пополам, другой омоновец провел мастерскую подсечку и в следующую секунду, едва боевик распластался на земле, до хруста вывернул ему руку. Чеченец завыл от нестерпимой боли.
– Кто хозяин? – повторил вопрос Камаев.
– Вот тот, – простонал боевик, указывая свободной рукой на пожилого мужчину в потрепанной одежде.
– Тащите его сюда, – распорядился майор.
Омоновцы бросили боевика и направились к пожилому. Ухватив его за ворот, грубо подтащили к Камаеву.
– Где тайник? – спросил Гасан, склонившись к лицу старика.
– Я ничего не знаю, —дрожащим голосом пролепетал тот.
– Сейчас я отрежу тебе голову. – Из рукава камуфляжной куртки майора выпрыгнул кинжал. Остро отточенное жало клинка уткнулось в кадык пожилого мужчины.
Старик достаточно пожил на свете, чтобы знать – война доводит человеческое сознание до звериного естества. И чем больше на войне человек льет крови, тем больше ему этого хочется.
– Ну? – Кинжал слегка надрезал морщинистую кожу на шее старика.
– На краю огорода, под розовым кустом, – выдавил из себя хозяин дома. Старика отшвырнули обратно в толпу задержанных.
Гасан Камаев в сопровождении четырех омонов-цев прошел на задний двор, где был небольшой огород, на котором раскинулись пожухлые кусты картофеля. В углу у забора рос развесистый куст неухоженной чайной розы.
– Поищите лопаты или лом, – распорядился майор.
Через несколько минут земля была разрыта, и показалась деревянная крышка люка.
– Погреб замаскировали под тайник, – задумчиво произнес один из бойцов.
– Цепляйте трос, – приказал майор.
Когда к рукоятке люка был привязан тонкий капроновый трос, бойцы отошли в сторону. История этой войны знала немало примеров, когда боевики минировали тайник с оружием. На этот раз все обошлось, крышка после некоторых усилий наконец открылась.
Подойдя к черному провалу люка, Гасан снял с груди американский армейский фонарь Г-образной формы и осветил черный провал. Сперва луч света охватил стены подвала, добротно выложенные силикатным кирпичом. Дальше вырвал из темноты длинные деревянные ящики с боеприпасами, поверх ящиков лежали автоматы, снайперские винтовки, ручные пулеметы. Возле ящиков, опираясь на них, стояли гранатометы «муха» и реактивные огнеметы «шмель». В дальнем углу на треножном станке Гасан увидел несколько комплексов противотанковых ракет «фагот».
– Ух ты, настоящая пещера Аладдина, – восторженно воскликнул один из бойцов, разглядывая арсенал.
– Скорее Бабая, – усмехнулся Гасан Камаев. – Ладно, зови телевизионщиков. Будем демонстрировать свои «трудовые» успехи.
* * *
Портативный японский генератор «Сони» работал почти бесшумно. Выделяемой энергии хватало на то, чтобы обеспечить электричеством весь лагерь арабских наемников. Но командир отряда Абдулл Камаль позволял включать генератор только раз в сутки, чтобы ознакомиться с новостями. Благодаря вездесущим СМИ можно даже в дремучем лесу быть в курсе всех событий в мире или стране, достаточно для этого иметь спутниковую антенну.
У арабов параболическая тарелка, выкрашенная в камуфляжные расцветки, была установлена на горе. Кабель от нее тянулся вниз к подножию, где в лесу разместились арабы.
Сегодняшние новости Бабая не радовали. На экране телевизора была показана расстрелянная автомобильная колонна. Три грузовые машины с разбитыми стеклами, изрешеченными бортами и брезентовыми тентами. Возле машин были сложены несколько десятков изуродованных тел боевиков. Немного в стороне от общей массы лежал один-единственный труп.
Камера оператора наплыла на лицо убитого, стоящий рядом мужчина в камуфляже склонился к трупу и повернул лицо к камере.
– Вот на этой заброшенной дороге, – вещал за кадром восторженный голос комментатора, – нашел свою смерть полевой командир по прозвищу Шамиль Одноногий, одна из самых одиозных фигур чеченское го сепаратизма. За ним долго охотился спецназ внутренних войск, и, как говорится, «сколь веревочке ни виться, будет ей конец». И этот конец сейчас мы, тележурналисты, фиксируем.
Кадр сменился, теперь на экране возникла новая картинка. Бойцы ОМОНа извлекают из-под земли ящики с боеприпасами, автоматы, винтовки, гранатометы, противотанковые ракеты.
Голос комментатора по-прежнему не скрывал восторженных интонаций:
– Благодаря многоходовой сложнейшей операции ОМОНу удалось захватить остатки банды недавно убитого Шамиля Одноногого, которые скрывались на явочной точке в Моздоке. Здесь же был обнаружен тайник с большим количеством разнообразного оружия и боеприпасов. Не исключено, что банда Одноногого готовилась лровести в городе еще один теракт, но этим планам, к счастью, не дано было осуществиться.
– Шайтан, – зло выругался Абдулл, жестом приказав переводчику Магомеду замолчать.
Всё рушилось. Убит Пастух, но его отряд уже давно не совершал больших дел, был не более чем реликвией войны с федеральной властью, а вот бессмысленная потеря тайника с оружием – весьма ощутимый удар. Это был самый большой склад Бабая.
«Как же они на него вышли?» – мелькнула мысль в голове алжирца. О тайнике знали только он и старик, который уже несколько лет его сохранял. Но Абдулл недавно рассказал о тайнике Одноногому, который решил стать шахидом.
Камаль вспомнил кадр из новостей. На шее Пастуха был четно виден след от пореза ножом. Видимо, полевого командира убили после, сперва выпотрошили все, что тот знал. К горлу подступил ледяной ком, Бабай вдруг ощутил, как вокруг его шеи стягивается невидимая удавка.
– Пора отсюда уходить, – тихо прошептал Абдулл Камаль. Занятый своими мыслями араб не заметил, как недобро блеснули глаза переводчика Магомеда Хусейнова.
* * *
– С вас двести девяносто три рубля, – произнесла миниатюрная молоденькая блондинка с огромными серыми глазами и остреньким, чуть вздернутым носиком. Виктор, изголодавшийся по женской ласке за время его криминально-военной одиссеи и теперь не пропускавший ни одной приметной особы, на этот раз абсолютно бесстрастно расплатился и не спеша стал укладывать в полиэтиленовый пакет продукты: колбасу, сыр, хлеб, пакет с кефиром. Сунув сдачу в карман, Савченко направился к выходу.
Выйдя из магазина, он несколько секунд смотрел на проносившиеся по дороге машины. Глядя на мелькающие разноцветные силуэты, Виктор пытался определить свое состояние. Еще несколько дней назад он чувствовал себя абсолютно свободным. Со вчерашнего дня Савченко неожиданно ощутил на себе посторонний внимательный взгляд, «ошейник слежки». Сжившись с опасностью, бывший морпех немного расслабился. А сейчас в спокойной, сытой цивильной жизни он внезапно почувствовал бурление адреналина в кровеносных венах. Такое бывает, когда идешь на «боевых», где-нибудь на тропе в «зеленке» или по горному склону. Зрение сосредоточено на поиске «усиков» противопехотных мин или прозрачной лески растяжек, а слух настроен на любой посторонний звук, и весь организм готов к бою, смертельной схватке. Не успевшее забыться чувство опасности теперь всплыло из глубин подсознания, мобилизуя весь организм на новый смертельный бой.
Перестав созерцать мчащиеся автомобили, Виктор повернулся и не спеша зашагал в сторону своего нового дома. Чувство чужого взгляда по-прежнему сверлило ему позвоночник. Но, сколько Савченко ни вглядывался в зеркальные витрины магазинов, обнаружить соглядатаев не удавалось.
Уже подходя к дому, где снимал квартиру, Виктор подумал: «Может, это уже начало паранойи или шизофрении? Что-то там психологи бормочут про синдромы?»
Завершить самоанализ бывший разведчик морской пехоты не успел, из подъезда вышел немолодой грузный милиционер, прижимая к правому боку коричневую папку из кожзаменителя.
– Добрый день. – Милиционер остановился, преграждая вход в подъезд и поднеся руку к козырьку фуражки, официально представился: – Капитан Наливайко.
– Не понял?
– Участковый здешний, – пояснил милиционер и тут же задал вопрос: – Это вы проживаете в семьдесят первой квартире?
– Я, – кивнул Виктор. – Квартиру снял официальным путем, через агентство. Заключили контракт, могу показать копию, если надо.
– Ясно, – кивнул участковый, но уходить не собирался. —А как бы на ваши документы взглянуть? Порядок, сами понимаете, такой. Тем более время сейчас знаете какое. Каждый день мероприятия типа «Вихрь антитеррор», всякие там «Перехваты».
– Понимаю. – Савченко вытащил из нагрудного кармана паспорт, выданный ему майором Донцовым, и протянул милиционеру.
– Так-так, – разглядывая страницы паспорта, бормотал Наливайко себе под нос. – Брагин Виктор Петрович… восьмидесятого года рождения… Тирасполь… Регистрация… угу, все в порядке. – Возвращая документ владельцу, милиционер неожиданно спросил: – Чем здесь занимаетесь?
– Пригласили сниматься в кино, – безразлично ответил Виктор. – На «Мосфильм».
– В сериале, что ли? – с нескрываемым любопытством спросил капитан. .
– Да нет, в боевике.
– А-а. – Интерес участкового к жильцу неожиданно улетучился. Козырнув, милиционер пошел восвояси. Виктор, сунув паспорт в карман, удивленно пожал плечами и облегченно вздохнул. Видимо, инстинкт самосохранения сыграл с ним шутку.
Поднявшись к себе в квартиру, он даже предположить не мог, что в это время капитан Наливайко в своем кабинете давал отчет о разговоре с «квартирантом» высокому молодому человеку, годившемуся участковому в сыновья.
* * *
Уход из Чечни был делом решенным. Бабай не стал ставить в известность никого из полевых командиров, ни даже самого президента Ушастого, подумав про себя: «Раз он хочет в одном лице совмещать и политическую и военную власть, пусть совмещает. Пусть и воюет без меня».
Абдулл Камаль знал, что из-за ухода из Чечни кое-кто из спонсоров будет смотреть на него косо, но у него есть оправдание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41