Но ничего не поделаешь, таковы реалии войны.
«Нужно собрать всех людей в один кулак, —подумал Бабай, опуская бинокль. Но тут же отбросил эту мысль: как только он начнет собирать своих людей, артиллерия тут же ударит по ним, уничтожая лучших воинов. – Нет, пусть лучше сидят по домам, здесь каждый дом – это маленькая крепость. Когда сильно нажмут, пусть отходят к мечети, потом определимся, в каком направлении будем прорываться».
Спустившись с чердака, Абдулл Камаль вошел в просторный холл. Там его уже поджидали все приближенные вместе с Рыжебородым Ахматом и переводчиком Магомедом Хусейновым.
Бабай взял со стола портативную рацию, собираясь связаться с полевым командиром Мусой Турпаловым по прозвищу Отмороженный. Он ненавидел федералов и, если представлялась такая возможность, не упускал случая ударить им в спину. Бабай включил рацию и попытался настроиться на нужную волну, но ничего не получилось. Кроме треска и шума, из динамика рации ничего не доносилось.
– Телефон тоже не работает, – сообщил стоящий рядом мулла. – Я хотел позвонить в Грозный, сообщить… – Он бессильно развел руками.
Теперь все стало ясно, и нападение на его отряд, и минирование троп, и уничтожение караульных. Его пасли спецслужбы, так опытный охотник выманивает зверя из логова, а потом заманивает в ловушку для того, чтобы не устраивать соревнование, кто сильнее, проворнее и злее, а просто застрелить с безопасного расстояния. Вот почему нет связи. Отсутствие с внешним миром лишало его союзников.
«На войне союзник играет немаловажную роль, – говорил швед-инструктор на своих лекциях в школе диверсантов под Пешаваром. – Он может оттянуть на себя часть сил противника, ударить ему в тыл или увеличить численность вашего войска. Если у вас нет союзника, создайте его для себя сами».
«Что мне и остается сейчас сделать», – хищно улыбнулся Бабай и, взглянув на муллу, сказал:
– Собирайтесь, пойдете на переговоры с шурави.
–Но если они потребуют, чтобы вы сдались? – пробормотал мулла.
– Мы сдаваться не будем, пусть из кишлака выпустят мирных жителей – стариков, женщин и детей, – отрезал Абдулл и обратился к своим приближенным: – Снайпер на чердак, автоматический гранатомет на второй этаж. Остальные во двор держать оборону у ограды.
* * *
Прогромыхав мимо замершего на обочине дороги БТРа, раздолбанный «пазик» въехал в расположение батальона. Двигатель ревел, как турбина сверхзвукового истребителя. Автобус обогнул холм и замер рядом со штабным «ГАЗ-66». С не меньшим грохотом, чем работающий двигатель, открылась дверца, и из салона стали выбираться старейшины. Они были так же нарядно одеты, как и при вчерашней встрече Абдулла Камаля.
Пожилые мужчины выстроились в шеренгу, важно возложив руки на узорчатые рукоятки родовых кинжалов. В их гордых взглядах читалось некое презрение к военным, лица которых, как у гуманоидов, были зелено-коричневого цвета.
– Салам аллейкум, – поздоровались первыми чеченцы. Они пристально вглядывались в закамуфлированные лица, пытаясь узнать людей в маскировочных комбинезонах.
– Аллейкум ассалам, – ответили дуэтом Христофоров и Вавилов.
– Что случилось? Почему здесь армия? – сделав шаг вперед, заговорил мулла, медленно перебирая черные костяшки четок. – Мы мирный кишлак, ни с кем не воюем, почему же здесь все эти войска?
Медленно произнося слова, мулла обвел взглядом вокруг себя, пытаясь выявить хоть какие-то отличительные знаки на людях или на технике. Но тщетно, все вокруг было безлико, как будто перед ним были вовсе не люди, а лесные духи.
– Вы не воюете, – подтвердил Христофоров. – Но принимаете у себя арабского террориста Бабая.
– Не знаем мы никакого Бабая, – громко произнес мулла, и остальные старейшины, как по команде, загалдели.
– А своего зятя Абдуллу Камаля знаете? Которого вчера встречали с почестями. Или уже забыли? – усмехнулся чекист. Старейшины смолчали, а мулла, низко опустив голову, неожиданно зло взглянул на Владимира. Но чекист, не обращая внимания на гневные взгляды, продолжал: – Выдайте нам Камаля и его боевиков, и мы тут же уйдем, не тронув ваш кишлак.
Мулла отрицательно покачал головой, а на вопрос комбата: «Почему?» – с непонятной безнадежностью ответил:
– Потому что он мой зять, и по законам гостеприимства мы обязаны защищать гостя, которого пустили в дом. Разрешите хотя бы вывести из кишлака женщин и детей. Им незачем умирать за моего зятя.
– Конечно, конечно, – с готовностью закивал головой Вавилов.
Старики вновь загрузились в «пазик», и автобус, громыхая, поехал в сторону селения. Там, по-видимому, их уже с нетерпением ожидали, и через несколько минут из кишлака потянулась вереница людей. Женщины, дети, старики тащили на себе узлы, чемоданы, тянули за собой домашний скот.
– Людей разместишь за штабом, там они будут в полной безопасности, – обратился Христофоров к капитану Маклахову. – Скажешь, что мы ждем транспорт, чтобы отправить их в лагерь беженцев. Да, заодно поставь пару часовых. Мало ли что.
Игорь козырнул и с тремя «вымпеловцами» двинулся навстречу человеческой веренице.
После того как беженцы были определены на стоянку, все вроде замерло в ожидании боя. Даже птицы перестали петь.
– Ну, я думаю, хватит рассусоливать. Даю ракету к началу операции, – чуть взвинченно, как это со многими бывает перед боем, произнес Вавилов.
– Давай, —задумчиво кивнул Христофоров.
Из толстого ствола ракетницы взвилась красной стрелой ракета. Пролетев несколько десятков метров, она рассыпалась на небольшой букет светлячков.
И сразу же со всех сторон по дорогам, проходящим через населенный пункт, двинулись БТРы. Разведчики, привыкшие к подобным операциям, должны были выполнять основную работу, а стрелки и БТРы их прикрывать.
Когда достигли окраины кишлака, с бронетранспортеров, обвешанных ящиками с песком, которые должны были защищать технику, посыпались разведчики. Дядя Федор, командовавший одной из групп, подошел к угрюмому лейтенанту, командиру приданного разведчикам взводу.
– Мы впереди, вы за нами. И не надо никакой самодеятельности, ферштейн?
Летеха молча нахлобучил на голову каску, обшитую куском маскировочной сетки, снял с плеча автомат и только после этого утвердительно кивнул.
– Вот и славненько, – усмехнулся разведчик.
Мельком взглянув на подчиненных, приказал: – Вперед.
Разведчики рассыпались по дороге и двинулись в направлении крайнего дома. За ними шествовали автоматчики, они шли неким построением, отдаленно напоминающим строй. Только стволы автоматов хищно смотрели во все стороны, готовые в любую секунду огрызнуться беспощадным огнем. За морскими пехотинцами медленно тащился БТР, конусная башня КПВТ медленно вращалась то влево, то вправо. Толстый ствол крупнокалиберного пулемета, подобно хоботу фантастического животного, внюхивался в тревожный воздух.
Разведчики достигли ближайшего дома, первая пара, отворив калитку, вошла во двор. За ними последовали еще двое разведчиков, другие две пары направились в соседний дом через дорогу. Прочие остались на улице.
– Шмонать серьезно, от чердака до подвала, – напутствовал разведчиков Дядя Федор. Старший группы, долговязый веснушчатый парень, утвердительно кивнул. Двое бойцов, держа автомат на изготовку, направились к сараю, остальные подошли к дому, одноэтажному, но добротному строению.
Долговязый, вытащив из подсумка длинную бечевку, один конец аккуратно привязал к ручке входной двери и, отойдя на безопасное расстояние на тот случай, если к двери привязана растяжка, что есть силы дернул. Дверь распахнулась, но взрыва не последовало. Разведчики вошли внутрь.
Неожиданно из дома напротив с грохотом вылетели стекла, и из оконного проема появился ствол автомата. Но прежде чем загремели выстрелы, морские пехотинцы бросились врассыпную.
Выполняя приказ комбата, штабные офицеры, разбившись на пары и получив оружие, направились в боевые порядки батальона. В паре с заместителем по воспитательной части оказался зампотех, коренастый кряжистый мужчина, по-мужицки деловитый и основательный. Приказ командира для него закон, не подлежащий обсуждению, при этом все равно, что за приказ. То ли подготовить технику для проверки, то ли стрелять во врагов.
В окопе зампотех, расставив сошки, установил «ПКМ» на бруствер, затем откинул ствольную коробку, вставил пулеметную ленту. Приведя оружие в боевую готовность, майор проверил установку прицела, потом стащил с головы каску, рукавом комбинезона вытер потный лоб и подмигнул сидящему на краю окопа напарнику.
Замполит был недоволен сложившейся ситуацией, В бывшем начальнике гарнизонного Дома офицеров, отправившемся в «горячую точку», чтобы быстрее получить необходимую выслугу и со спокойной совестью уйти на пенсию, неожиданно проснулось чувство воинственного патриота.
– И чего я должен здесь сидеть? – возмущался замполит. – Мое место в боевых порядках среди морских офицеров, а не в яме, я не крот. Тем более чего здесь сидеть зря? Наши все равно этих арабских недобитков не выпустят из села. Как говорится, добьют зверя в его логове.
– На войне всякое бывает, – философски ответил зампотех, доставая из пачки сигарету.
– А-а, прекрати, сейчас не тот случай, – отмахнулся замполит.
– Так что ты предлагаешь?
– Делать тут нечего. Пойду к артиллеристам, посмотрю, как у них там дела, – предложил замполит, поправляя деревянную кобуру с автоматическим пистолетом Стечкина.
– Иди, – кивнул зампотех. Закурив, он спрятал сигарету в ладонь. – Если что, сам отобьюсь.
– Не боись, до этого не дойдет, – усмехнулся главный батальонный воспитатель, выбираясь из окопа, и быстро зашагал в направлении батареи «спрутов».
Десантные и самоходные артиллерийские установки представляли из себя гибрид из БМП-1 и орудийной башни от Т-72, безмолвно стоящие в полусотне метров от линии окопов. Возле крайней ДСАУ находилась небольшая группа артиллеристов в черных комбинезонах и ребристых танкошлемах, они курили, весело переговариваясь. К этой группе и направился замполит.
– Здорово, пушкари.
– Здравия желаем, товарищ майор, – вразнобой ответили артиллеристы, но никто из них даже не подумал встать по стойке «смирно», как положено в армии. Одно слово – «контрабасы».
– Ну что, дадим «прикурить» супостату?
– Так точно, – усмехнулся молодой смуглолицый капитан, командир батареи. – Мало не покажется.
– Ладно, поверим пока на слово, – удовлетворенно кивнул замполит, помня лекции по психологии: к личному составу нужно быть ближе, особенно перед боевой операцией. – А пока дайте мне закурить. – Батальонный воспитатель посчитал, что сигарета – тот штрих, что равняет командиров и солдат. Закурить замполиту не успели дать, в кишлаке неожиданно загремели выстрелы.
– Началось. – Командир батареи бросил окурок под гусеницы «спрута» и гаркнул: – По местам, хлопцы!
В одно мгновение взлетев на броню, артиллеристы скрылись в чреве самоходной установки. Замполит, оставшись один, ошалело вертел головой, слишком уж резкая произошла перемена.
Бой вспыхнул в кишлаке интенсивно, сразу в нескольких местах.
Небольшой двухэтажный дом, облицованный красным декоративным кирпичом, огрызался из всех окон автоматным огнем.
– Вот паскуды, таки прижали нас, – укрывшись за каменным бордюром, зло прошептал Николай Федоров. Лежащий рядом разведчик деловито добавил:
– Это группа прикрытия дает возможность уйти основным силам.
– Ну, я им сейчас устрою содом и гоморру, – буркнул Дядя Федор и крикнул: – Алхимика сюда с его «двустволкой»!
Для качественной «зачистки» кишлака к штурмовым группам были прикреплены бойцы химической защиты, в штатное оружие которых входили реактивные огнеметы «шмель».
Молоденький сухощавый боец, придавленный переносным контейнером для двух одноразовых огнеметов, прозванных солдатами «двустволками», бодро подполз к сержанту.
– Дай-ка мне вакуумный, – приказал Федоров химику-огнеметчику.
Боец проворно вытащил один из огнеметов и, протягивая разведчику, неуверенно предложил:
– Товарищ сержант, разрешите мне.
– Нишкни, салабон, – беззлобно ответил Дядя Федор, забирая толстую короткую трубу огнемета. И ужом пополз в сторону каменной клумбы, откуда открывалась удобная позиция для обстрела. Несколько разведчиков открыли огонь по окнам дома, прикрывая маневр командира.
Добравшись до клумбы, старший сержант взвалил на плечо «шмель», припал к резиновому наглазнику диоптрического прицела, несколько секунд целился, потом плавно потянул спусковой крючок. Хлопок выстрела был едва слышен в общей какофонии боя.
Комета реактивного выстрела, сверкнув, влетела в окно огрызающегося дома. В следующую секунду мощный изобарический заряд, заполнив помещение смертоносной смесью, взорвался яркой белой вспышкой. Взрыв вырвал, швырнув в палисадник, тяжелую бронированную дверь, обрушил межэтажные перекрытия. Из окон повалил густой черный дым.
Дядя Федор, поднявшись на ноги, отшвырнул дымящуюся трубу использованного «шмеля», у его ног от обратной реактивной струи горела пожухлая трава. Рослый разведчик с подвешенными к груди брезентовыми чехлами подсумков с подствольными гранатами швырнул на горевшую траву плащ-накидку и быстро затоптал.
– Лейтенант, зачистите дом, – обратился дядя Федор к командиру прикрепленного взвода. Несмотря на разницу в звании, разведчик был здесь главным. Впрочем, офицер не возражал.
– Кому это надо? – недоуменно пожал плечами стоящий рядом верзила, подбирая свою накидку.
Сержант зло глянул на него, но вовремя сдержался, сообразив, что беспечность в бою часто бывает обратной стороной страха перед боем, нервного срыва. Поэтому, не оборачиваясь, бросил на ходу:
– Не хочу, чтобы потом нам стреляли в спину.
Подойдя к рассыпавшимся после выстрелов морским пехотинцам, приказал замкомвзвода, невысокому круглолицему крепышу:
– Проверить дом! – И чуть тише добавил: – Пленных не брать.
Несколько бойцов во главе с крепышом бросились в дом, и оттуда сразу же донеслись звуки коротких очередей. Через минуту морпехи вернулись, у замкомвзвода за ремнем была заткнута плоская афганская шапка-«планшерка».
– Все чисто, – весело скалясь, сообщил младший сержант.
– Это что еще? – спросил лейтенант, лениво пережевывая зажатую в зубах спичку.
– Да так, по приколу взял трофей, типа сувенира. На гражданке буду на нее девок кадрить, – снова оскалился замкомвзвода, демонстрируя отсутствие нескольких верхних зубов.
– Девок надо баксами кадрить, а не этой херней, – выплевывая спичку, сказал лейтенант и взглянул на Дядю Федора. – Ну что, пошли дальше? – кивнул головой на шум недалекой перестрелки. – Или подождем, пока само рассосется?
– Вперед, – негромко произнес разведчик и для большей убедительности махнул рукой в автомобильной перчатке с обрезанными пальцами.
Группа прошла с полсотни метров и снова попала под обстрел. Теперь по морским пехотинцам стреляли со всех сторон, первым был подбит БТР. В него сразу попало несколько реактивных гранат. Одна взорвалась оранжевым пламенем, срывая мешки с песком, другая, ударив в башню, отрикошетила и взорвалась где-то в стороне. Третья, ударившись в днище БТРа, врезалась между вторым и третьим мостами, взрывная волна подбросила машину. Броневик, подобно смертельно раненному доисторическому броненосцу, стал заваливаться набок.
Бой разгорался, как костер из сухих поленьев. Выстрелы звучали все интенсивнее, то и дело в симфонию перестрелок вписывались разрывы артиллерийских снарядов. Но эти звуки были редкими, артиллеристы наносили «точечные» удары, избегая густых налетов, чтобы шквальным огнем не накрыть с врагами и своих.
Несмотря на внешнюю хаотичность боя, это было управляемое мероприятие. Стоя на втором этаже рядом с расчетом автоматического гранатомета, Абдулл Камаль наблюдал, как штурмовые группы вязнут в перестрелках с наемниками, которые, обрушившись всей своей мощью, тут же оставляли небольшие заслоны и отходили в глубь кишлака. Возле мечети Абдулл решил собрать мощную ударную группу, которая прорвется через боевые порядки и уйдет в горы, оставив у себя за спиной горы трупов. За потерю арсенала и смерть оставленных в подвале мечети раненых шу-рави заплатят сотнями молодых жизней.
* * *
Подняв бинокль, Бабай посмотрел в том направлении, куда ушли беженцы. Людей уже не было видно, остались только зеленые коробки боевой техники. Некоторые из них нет-нет да и окутывались дымом выстрелов.
В кишлаке уже горело несколько домов, огромные языки пламени, колыхаясь, рвались к небу. С треском летели во все стороны горящие головешки. Если их не начать тушить сразу, то через несколько часов весь кишлак превратится в гигантский костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
«Нужно собрать всех людей в один кулак, —подумал Бабай, опуская бинокль. Но тут же отбросил эту мысль: как только он начнет собирать своих людей, артиллерия тут же ударит по ним, уничтожая лучших воинов. – Нет, пусть лучше сидят по домам, здесь каждый дом – это маленькая крепость. Когда сильно нажмут, пусть отходят к мечети, потом определимся, в каком направлении будем прорываться».
Спустившись с чердака, Абдулл Камаль вошел в просторный холл. Там его уже поджидали все приближенные вместе с Рыжебородым Ахматом и переводчиком Магомедом Хусейновым.
Бабай взял со стола портативную рацию, собираясь связаться с полевым командиром Мусой Турпаловым по прозвищу Отмороженный. Он ненавидел федералов и, если представлялась такая возможность, не упускал случая ударить им в спину. Бабай включил рацию и попытался настроиться на нужную волну, но ничего не получилось. Кроме треска и шума, из динамика рации ничего не доносилось.
– Телефон тоже не работает, – сообщил стоящий рядом мулла. – Я хотел позвонить в Грозный, сообщить… – Он бессильно развел руками.
Теперь все стало ясно, и нападение на его отряд, и минирование троп, и уничтожение караульных. Его пасли спецслужбы, так опытный охотник выманивает зверя из логова, а потом заманивает в ловушку для того, чтобы не устраивать соревнование, кто сильнее, проворнее и злее, а просто застрелить с безопасного расстояния. Вот почему нет связи. Отсутствие с внешним миром лишало его союзников.
«На войне союзник играет немаловажную роль, – говорил швед-инструктор на своих лекциях в школе диверсантов под Пешаваром. – Он может оттянуть на себя часть сил противника, ударить ему в тыл или увеличить численность вашего войска. Если у вас нет союзника, создайте его для себя сами».
«Что мне и остается сейчас сделать», – хищно улыбнулся Бабай и, взглянув на муллу, сказал:
– Собирайтесь, пойдете на переговоры с шурави.
–Но если они потребуют, чтобы вы сдались? – пробормотал мулла.
– Мы сдаваться не будем, пусть из кишлака выпустят мирных жителей – стариков, женщин и детей, – отрезал Абдулл и обратился к своим приближенным: – Снайпер на чердак, автоматический гранатомет на второй этаж. Остальные во двор держать оборону у ограды.
* * *
Прогромыхав мимо замершего на обочине дороги БТРа, раздолбанный «пазик» въехал в расположение батальона. Двигатель ревел, как турбина сверхзвукового истребителя. Автобус обогнул холм и замер рядом со штабным «ГАЗ-66». С не меньшим грохотом, чем работающий двигатель, открылась дверца, и из салона стали выбираться старейшины. Они были так же нарядно одеты, как и при вчерашней встрече Абдулла Камаля.
Пожилые мужчины выстроились в шеренгу, важно возложив руки на узорчатые рукоятки родовых кинжалов. В их гордых взглядах читалось некое презрение к военным, лица которых, как у гуманоидов, были зелено-коричневого цвета.
– Салам аллейкум, – поздоровались первыми чеченцы. Они пристально вглядывались в закамуфлированные лица, пытаясь узнать людей в маскировочных комбинезонах.
– Аллейкум ассалам, – ответили дуэтом Христофоров и Вавилов.
– Что случилось? Почему здесь армия? – сделав шаг вперед, заговорил мулла, медленно перебирая черные костяшки четок. – Мы мирный кишлак, ни с кем не воюем, почему же здесь все эти войска?
Медленно произнося слова, мулла обвел взглядом вокруг себя, пытаясь выявить хоть какие-то отличительные знаки на людях или на технике. Но тщетно, все вокруг было безлико, как будто перед ним были вовсе не люди, а лесные духи.
– Вы не воюете, – подтвердил Христофоров. – Но принимаете у себя арабского террориста Бабая.
– Не знаем мы никакого Бабая, – громко произнес мулла, и остальные старейшины, как по команде, загалдели.
– А своего зятя Абдуллу Камаля знаете? Которого вчера встречали с почестями. Или уже забыли? – усмехнулся чекист. Старейшины смолчали, а мулла, низко опустив голову, неожиданно зло взглянул на Владимира. Но чекист, не обращая внимания на гневные взгляды, продолжал: – Выдайте нам Камаля и его боевиков, и мы тут же уйдем, не тронув ваш кишлак.
Мулла отрицательно покачал головой, а на вопрос комбата: «Почему?» – с непонятной безнадежностью ответил:
– Потому что он мой зять, и по законам гостеприимства мы обязаны защищать гостя, которого пустили в дом. Разрешите хотя бы вывести из кишлака женщин и детей. Им незачем умирать за моего зятя.
– Конечно, конечно, – с готовностью закивал головой Вавилов.
Старики вновь загрузились в «пазик», и автобус, громыхая, поехал в сторону селения. Там, по-видимому, их уже с нетерпением ожидали, и через несколько минут из кишлака потянулась вереница людей. Женщины, дети, старики тащили на себе узлы, чемоданы, тянули за собой домашний скот.
– Людей разместишь за штабом, там они будут в полной безопасности, – обратился Христофоров к капитану Маклахову. – Скажешь, что мы ждем транспорт, чтобы отправить их в лагерь беженцев. Да, заодно поставь пару часовых. Мало ли что.
Игорь козырнул и с тремя «вымпеловцами» двинулся навстречу человеческой веренице.
После того как беженцы были определены на стоянку, все вроде замерло в ожидании боя. Даже птицы перестали петь.
– Ну, я думаю, хватит рассусоливать. Даю ракету к началу операции, – чуть взвинченно, как это со многими бывает перед боем, произнес Вавилов.
– Давай, —задумчиво кивнул Христофоров.
Из толстого ствола ракетницы взвилась красной стрелой ракета. Пролетев несколько десятков метров, она рассыпалась на небольшой букет светлячков.
И сразу же со всех сторон по дорогам, проходящим через населенный пункт, двинулись БТРы. Разведчики, привыкшие к подобным операциям, должны были выполнять основную работу, а стрелки и БТРы их прикрывать.
Когда достигли окраины кишлака, с бронетранспортеров, обвешанных ящиками с песком, которые должны были защищать технику, посыпались разведчики. Дядя Федор, командовавший одной из групп, подошел к угрюмому лейтенанту, командиру приданного разведчикам взводу.
– Мы впереди, вы за нами. И не надо никакой самодеятельности, ферштейн?
Летеха молча нахлобучил на голову каску, обшитую куском маскировочной сетки, снял с плеча автомат и только после этого утвердительно кивнул.
– Вот и славненько, – усмехнулся разведчик.
Мельком взглянув на подчиненных, приказал: – Вперед.
Разведчики рассыпались по дороге и двинулись в направлении крайнего дома. За ними шествовали автоматчики, они шли неким построением, отдаленно напоминающим строй. Только стволы автоматов хищно смотрели во все стороны, готовые в любую секунду огрызнуться беспощадным огнем. За морскими пехотинцами медленно тащился БТР, конусная башня КПВТ медленно вращалась то влево, то вправо. Толстый ствол крупнокалиберного пулемета, подобно хоботу фантастического животного, внюхивался в тревожный воздух.
Разведчики достигли ближайшего дома, первая пара, отворив калитку, вошла во двор. За ними последовали еще двое разведчиков, другие две пары направились в соседний дом через дорогу. Прочие остались на улице.
– Шмонать серьезно, от чердака до подвала, – напутствовал разведчиков Дядя Федор. Старший группы, долговязый веснушчатый парень, утвердительно кивнул. Двое бойцов, держа автомат на изготовку, направились к сараю, остальные подошли к дому, одноэтажному, но добротному строению.
Долговязый, вытащив из подсумка длинную бечевку, один конец аккуратно привязал к ручке входной двери и, отойдя на безопасное расстояние на тот случай, если к двери привязана растяжка, что есть силы дернул. Дверь распахнулась, но взрыва не последовало. Разведчики вошли внутрь.
Неожиданно из дома напротив с грохотом вылетели стекла, и из оконного проема появился ствол автомата. Но прежде чем загремели выстрелы, морские пехотинцы бросились врассыпную.
Выполняя приказ комбата, штабные офицеры, разбившись на пары и получив оружие, направились в боевые порядки батальона. В паре с заместителем по воспитательной части оказался зампотех, коренастый кряжистый мужчина, по-мужицки деловитый и основательный. Приказ командира для него закон, не подлежащий обсуждению, при этом все равно, что за приказ. То ли подготовить технику для проверки, то ли стрелять во врагов.
В окопе зампотех, расставив сошки, установил «ПКМ» на бруствер, затем откинул ствольную коробку, вставил пулеметную ленту. Приведя оружие в боевую готовность, майор проверил установку прицела, потом стащил с головы каску, рукавом комбинезона вытер потный лоб и подмигнул сидящему на краю окопа напарнику.
Замполит был недоволен сложившейся ситуацией, В бывшем начальнике гарнизонного Дома офицеров, отправившемся в «горячую точку», чтобы быстрее получить необходимую выслугу и со спокойной совестью уйти на пенсию, неожиданно проснулось чувство воинственного патриота.
– И чего я должен здесь сидеть? – возмущался замполит. – Мое место в боевых порядках среди морских офицеров, а не в яме, я не крот. Тем более чего здесь сидеть зря? Наши все равно этих арабских недобитков не выпустят из села. Как говорится, добьют зверя в его логове.
– На войне всякое бывает, – философски ответил зампотех, доставая из пачки сигарету.
– А-а, прекрати, сейчас не тот случай, – отмахнулся замполит.
– Так что ты предлагаешь?
– Делать тут нечего. Пойду к артиллеристам, посмотрю, как у них там дела, – предложил замполит, поправляя деревянную кобуру с автоматическим пистолетом Стечкина.
– Иди, – кивнул зампотех. Закурив, он спрятал сигарету в ладонь. – Если что, сам отобьюсь.
– Не боись, до этого не дойдет, – усмехнулся главный батальонный воспитатель, выбираясь из окопа, и быстро зашагал в направлении батареи «спрутов».
Десантные и самоходные артиллерийские установки представляли из себя гибрид из БМП-1 и орудийной башни от Т-72, безмолвно стоящие в полусотне метров от линии окопов. Возле крайней ДСАУ находилась небольшая группа артиллеристов в черных комбинезонах и ребристых танкошлемах, они курили, весело переговариваясь. К этой группе и направился замполит.
– Здорово, пушкари.
– Здравия желаем, товарищ майор, – вразнобой ответили артиллеристы, но никто из них даже не подумал встать по стойке «смирно», как положено в армии. Одно слово – «контрабасы».
– Ну что, дадим «прикурить» супостату?
– Так точно, – усмехнулся молодой смуглолицый капитан, командир батареи. – Мало не покажется.
– Ладно, поверим пока на слово, – удовлетворенно кивнул замполит, помня лекции по психологии: к личному составу нужно быть ближе, особенно перед боевой операцией. – А пока дайте мне закурить. – Батальонный воспитатель посчитал, что сигарета – тот штрих, что равняет командиров и солдат. Закурить замполиту не успели дать, в кишлаке неожиданно загремели выстрелы.
– Началось. – Командир батареи бросил окурок под гусеницы «спрута» и гаркнул: – По местам, хлопцы!
В одно мгновение взлетев на броню, артиллеристы скрылись в чреве самоходной установки. Замполит, оставшись один, ошалело вертел головой, слишком уж резкая произошла перемена.
Бой вспыхнул в кишлаке интенсивно, сразу в нескольких местах.
Небольшой двухэтажный дом, облицованный красным декоративным кирпичом, огрызался из всех окон автоматным огнем.
– Вот паскуды, таки прижали нас, – укрывшись за каменным бордюром, зло прошептал Николай Федоров. Лежащий рядом разведчик деловито добавил:
– Это группа прикрытия дает возможность уйти основным силам.
– Ну, я им сейчас устрою содом и гоморру, – буркнул Дядя Федор и крикнул: – Алхимика сюда с его «двустволкой»!
Для качественной «зачистки» кишлака к штурмовым группам были прикреплены бойцы химической защиты, в штатное оружие которых входили реактивные огнеметы «шмель».
Молоденький сухощавый боец, придавленный переносным контейнером для двух одноразовых огнеметов, прозванных солдатами «двустволками», бодро подполз к сержанту.
– Дай-ка мне вакуумный, – приказал Федоров химику-огнеметчику.
Боец проворно вытащил один из огнеметов и, протягивая разведчику, неуверенно предложил:
– Товарищ сержант, разрешите мне.
– Нишкни, салабон, – беззлобно ответил Дядя Федор, забирая толстую короткую трубу огнемета. И ужом пополз в сторону каменной клумбы, откуда открывалась удобная позиция для обстрела. Несколько разведчиков открыли огонь по окнам дома, прикрывая маневр командира.
Добравшись до клумбы, старший сержант взвалил на плечо «шмель», припал к резиновому наглазнику диоптрического прицела, несколько секунд целился, потом плавно потянул спусковой крючок. Хлопок выстрела был едва слышен в общей какофонии боя.
Комета реактивного выстрела, сверкнув, влетела в окно огрызающегося дома. В следующую секунду мощный изобарический заряд, заполнив помещение смертоносной смесью, взорвался яркой белой вспышкой. Взрыв вырвал, швырнув в палисадник, тяжелую бронированную дверь, обрушил межэтажные перекрытия. Из окон повалил густой черный дым.
Дядя Федор, поднявшись на ноги, отшвырнул дымящуюся трубу использованного «шмеля», у его ног от обратной реактивной струи горела пожухлая трава. Рослый разведчик с подвешенными к груди брезентовыми чехлами подсумков с подствольными гранатами швырнул на горевшую траву плащ-накидку и быстро затоптал.
– Лейтенант, зачистите дом, – обратился дядя Федор к командиру прикрепленного взвода. Несмотря на разницу в звании, разведчик был здесь главным. Впрочем, офицер не возражал.
– Кому это надо? – недоуменно пожал плечами стоящий рядом верзила, подбирая свою накидку.
Сержант зло глянул на него, но вовремя сдержался, сообразив, что беспечность в бою часто бывает обратной стороной страха перед боем, нервного срыва. Поэтому, не оборачиваясь, бросил на ходу:
– Не хочу, чтобы потом нам стреляли в спину.
Подойдя к рассыпавшимся после выстрелов морским пехотинцам, приказал замкомвзвода, невысокому круглолицему крепышу:
– Проверить дом! – И чуть тише добавил: – Пленных не брать.
Несколько бойцов во главе с крепышом бросились в дом, и оттуда сразу же донеслись звуки коротких очередей. Через минуту морпехи вернулись, у замкомвзвода за ремнем была заткнута плоская афганская шапка-«планшерка».
– Все чисто, – весело скалясь, сообщил младший сержант.
– Это что еще? – спросил лейтенант, лениво пережевывая зажатую в зубах спичку.
– Да так, по приколу взял трофей, типа сувенира. На гражданке буду на нее девок кадрить, – снова оскалился замкомвзвода, демонстрируя отсутствие нескольких верхних зубов.
– Девок надо баксами кадрить, а не этой херней, – выплевывая спичку, сказал лейтенант и взглянул на Дядю Федора. – Ну что, пошли дальше? – кивнул головой на шум недалекой перестрелки. – Или подождем, пока само рассосется?
– Вперед, – негромко произнес разведчик и для большей убедительности махнул рукой в автомобильной перчатке с обрезанными пальцами.
Группа прошла с полсотни метров и снова попала под обстрел. Теперь по морским пехотинцам стреляли со всех сторон, первым был подбит БТР. В него сразу попало несколько реактивных гранат. Одна взорвалась оранжевым пламенем, срывая мешки с песком, другая, ударив в башню, отрикошетила и взорвалась где-то в стороне. Третья, ударившись в днище БТРа, врезалась между вторым и третьим мостами, взрывная волна подбросила машину. Броневик, подобно смертельно раненному доисторическому броненосцу, стал заваливаться набок.
Бой разгорался, как костер из сухих поленьев. Выстрелы звучали все интенсивнее, то и дело в симфонию перестрелок вписывались разрывы артиллерийских снарядов. Но эти звуки были редкими, артиллеристы наносили «точечные» удары, избегая густых налетов, чтобы шквальным огнем не накрыть с врагами и своих.
Несмотря на внешнюю хаотичность боя, это было управляемое мероприятие. Стоя на втором этаже рядом с расчетом автоматического гранатомета, Абдулл Камаль наблюдал, как штурмовые группы вязнут в перестрелках с наемниками, которые, обрушившись всей своей мощью, тут же оставляли небольшие заслоны и отходили в глубь кишлака. Возле мечети Абдулл решил собрать мощную ударную группу, которая прорвется через боевые порядки и уйдет в горы, оставив у себя за спиной горы трупов. За потерю арсенала и смерть оставленных в подвале мечети раненых шу-рави заплатят сотнями молодых жизней.
* * *
Подняв бинокль, Бабай посмотрел в том направлении, куда ушли беженцы. Людей уже не было видно, остались только зеленые коробки боевой техники. Некоторые из них нет-нет да и окутывались дымом выстрелов.
В кишлаке уже горело несколько домов, огромные языки пламени, колыхаясь, рвались к небу. С треском летели во все стороны горящие головешки. Если их не начать тушить сразу, то через несколько часов весь кишлак превратится в гигантский костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41