Но кто же знал, кто же мог знать, что может произойти такое?! Он взял себя в руки, поднялся на лифте и позвонил в квартиру.
... На пороге стояла пожилая женщина, морщинистая, седая, с растрепанными волосами, очень бледная. В глубоко запавших глазах стояло огромное горе.
- Здравствуйте, - поздоровался Андрей.
- Здравствуйте, - еле слышно проговорила она. - Вы кто?
- Я Андрей Зорич, одноклассник Кати.
- Это с вами она ездила в Ленинград? - с каким-то глубоким укором спросила она, впуская его в квартиру.
- Да, - опустив голову, тихо ответил Зорич и прошел в переднюю.
- Мне звонили ваши родители. Позвоните им. Они очень беспокоятся.
- Это потом. Со мной все в порядке.
- Проходите. Садитесь, - тихо сказала бабушка. - Расскажите обо всем, что с вами произошло.
Зорич, запинаясь и волнуясь, попытался взять себя в руки и, опустив интимные подробности, подробно рассказал все, начиная от их знакомства и заканчивая похищением Кати около её подъезда. Бабушка слушала молча с каменным лицом. Лишь иногда по её впалой щеке текла одинокая слеза.
- Я уверен, она жива. Все нормально. Ее найдут. Ее скоро найдут, неуверенным голосом пытался обнадежить Андрей, закончив свое повествование.
Бабушка долго молчала, глядя куда-то в одну точку поверх головы Андрея.
- Я верю вам Андрюша, - наконец, произнесла она. - А теперь идите домой. Там ваши родители, им тоже очень тяжело. А мне остается только ждать. Мне сегодня звонили из милиции, сказали, что напали на след, и Катю скоро найдут. Со мной постоянно ночует Леонид Петрович, брат моего покойного мужа, а иногда и его жена. Они очень помогли мне в эти страшные дни. Разве мне одной справиться со всем этим?
Она ещё помолчала.
- Три дня назад мы похоронили Машеньку, - каким-то совершенно отрешенным голосом добавила она. - Это так ужасно... Это... За что мне все это?! За одно я благодарю Бога - за то, что Ростислав Петрович не дожил до такой минуты. Я просто не понимаю, как все это пережила. Не дай Бог никому видеть такое...
Тут она, наконец, не выдержала, схватилась за лицо руками и зарыдала, бросившись на диван. Андрей понятия не имел, как утешить её. Одно ему показалось странным - почему бабушка говорила только о похоронах дочери, и ни слова об отце Кати. Андрей боялся задавать любые вопросы, он опасался малейшего прикосновения к этому безмерному человеческому горю. Видимо, бабушка считает отца Кати виновником смерти её дочери и избегает говорить о нем.
- Чем я могу помочь вам? - пролепетал Андрей.
- Мне?! - Она подняла голову с дивана и ужасными глазами, залитыми слезами, поглядела на него. - Вы одним можете мне помочь - сделайте так, чтобы Машенька ожила, чтобы она снова была со мной. Вы не знали её - это была такая чудесная девочка, такая красивая, такая нежная, ласковая, такая внимательная дочь. Ни у кого не было таких детей, как у нас с Ростиславом Петровичем. Мы были самыми счастливыми людьми на свете, у нас было все любимая дочка, любимая работа Ростислава Петровича, друзья, достаток. А теперь нет ничего, нет доченьки, нет внученьки. Только одно меня утешает, очень скоро я уйду вслед за ними и там - в раю я встречусь с ними...
Андрей сам глотал слезы, преклоняясь перед безмерным материнским горем. Потом вышел на кухню, налил в стакан воды из чайника и принес ей.
- Выпейте воды...
- Меня зовут Полина Ивановна. Спасибо, Андрюша. - Она выпила воды и с большим усилием поднялась с дивана. Вышла из комнаты, а появилась минут через десять, причесанная, умытая, подтянутая.
Вскоре приехали родственники - пожилой джентльмен весь в черном и сухощавая дама тоже в черном. Вместе с ними приехал и врач.
Полиной Ивановной занялся врач, а пожилой джентльмен сделал знак Андрею выйти с ним в другую комнату.
- Меня зовут Леонид Петрович Полевицкий. Я двоюродный дед Кати. Прошу вас рассказать мне ещё раз о произошедшем. Я, в общем-то осведомлен от компетентных органов, но желательно было бы узнать обо всем из первых, так сказать, рук...
Вошла и его жена, и оба стали внимательно слушать рассказ Андрея.
... Рассказ был завершен эпизодом встречи с Рыжим в коридоре на Петровке.
- Да, - задумался Леонид Петрович. - Это очень важно. Это наш шанс. Мы немедленно должны ехать на Петровку и потребовать от майора Николаева решительных действий. Они там, понимаете ли, церемонятся с ним, стражи порядка. Ну ничего, я знаю, куда мне теперь позвонить, - с угрозой в голосе произнес он. - Отлично знаю... Им мало не покажется, тугодумам...
Когда ушел врач, Полевицкий бросился к телефону.
- Алло! Здравствуйте! Это приемная товарища Борисова? С вами говорит Леонид Петрович Полевицкий. Будьте так любезны, попросите Игоря Николаевича к телефону. Что? На совещании у Президента? Понятно... К восьми часам только будет? Спасибо, я перезвоню.
- Мы дольше терпеть этой волокиты не станем, - пообещал Леонид Петрович. - Мы заставим их работать. Я звонил к заместителю министра внутренних дел, своему старому приятелю. Ну ладно, а теперь нам пора в больницу. Ух ты, - посмотрел он на часы. - Как мы задержались... Опаздываем... Не хотите поехать с нами, Андрюша?
- В больницу? К кому? - удивился Андрей, чувствуя, как от внезапно возникшей догадки холодеют у него конечности, и как яростно бьется сердце от неожиданно появившейся надежды, как лучик света во мраке ночи.
- Как к кому? - удивился в свою очередь его вопросу Леонид Петрович. К Аркадию Юрьевичу, разумеется. Сейчас как раз приемные часы заканчиваются...
- Он что, жив?!!! - закричал Андрей.
- Да что вы так кричите? Оглушили прямо. Ну, конечно, жив. И вчера пришел в сознание. Да вы что?! Вам что, Полина Ивановна ничего не рассказала? Вы что, молчали с ней тут все это время?
- Мы..., - лепетал Андрей, не в состоянии прийти в себя от изумления и радости. - Мы... как-то о нем не говорили.
- Да, - горько улыбнулся Леонид Петрович. - Она не любит об этом говорить. Она считает Аркадия виновником смерти Маши. А чем он, собственно говоря, виноват? Конечно, водитель обязан все предусмотреть, и в этой истории много неясного. Как он мог с таким стажем, с таким знанием дороги? Трудно сказать... А человек Аркадий очень педантичный, аккуратный, он пристегнулся ремнем безопасности, а Маша нет. Да и дело-то не в этом... Машина упала на ту сторону, где сидела Маша, никакой ремень её не спас бы. Ее... всю... ну..., словом, она умерла на месте, до приезда "Скорой". А Аркадий оказался сверху, да ещё пристегнутый. Повезло ему, если вообще в такой ситуации можно о каком-то везении говорить. А, кстати, почему вы решили, что Аркадий Юрьевич погиб?
- Но я же вам говорил, этот человек по телефону мне сказал, что погибли оба.
- Да, а я как-то пропустил это мимо ушей.
- Но почему он мне это сказал?
- Ну, этот человек мог сказать вам, что угодно, например, что на Москву упала атомная бомба. Но, полагаю, тут дело не в преднамеренной лжи, видимо, этот человек действительно так полагал. Дело в том, что Полину Ивановну дезинформировали в этой районной больнице. У Аркадия наступила клиническая смерть. Его откачивали как раз в тот момент, когда она позвонила. А глупая молодая дежурная ответила, что у него остановилось сердце. И что было думать в такой ситуации Полине Ивановне? Она думала только о Маше. А у Аркадия остановилось сердце. Значит, тоже умер. И вскоре ей позвонил какой-то мужчина, интересовался судьбой Маши и Аркадия, она и ответила ему, что оба погибли, Маша на месте, а Аркадий только что, в больнице. А человек этот, видимо, имеет прямое отношение к похищению Кати. Вот, очевидно, откуда эта дезинформация, которая и дошла до вас.
- Но мне и в милиции ничего не сказали.
- А зачем им вам об этом говорить? Говорить в милиции - это ваше дело, а их дело вас спрашивать.
- Вот это да..., - только и смог произнести Андрей, не в состоянии прийти в себя от изумления.
Все на свете относительно, и Андрей, ещё недавно бывший в состоянии полного отчаяния, вдруг почувствовал, что в его душе просыпается надежда. Отец Кати жив... Андрей верил, что скоро найдется и Катя, он чувствовал, что она жива и здорова.
- Скажите, Леонид Петрович..., - произнес Андрей. - А Аркадий Юрьевич знает о том, что случилось с Марией Ростиславовной?
- Знает, - вздохнул Леонид Петрович. - Как от него скроешь? Сказали... Но он держится... Надо быть около него. Поедем с нами. Полина Ивановна, конечно, не поедет. А вы, главное, не проговоритесь ему насчет Кати. Этого для него будет слишком много. Скажем, что она больна, а вы её друг и приехали навестить его. Полина, как ты? - спросил он.
- Спасибо, Ленечка, врач сделал мне укол. Мне сразу стало лучше.
- Полина, я звонил Борисову, он будет в восемь часов. Я уверен, он возьмет все под свой контроль, раз у этих коновалов ничего не получается. Он всю городскую милицию на ноги поднимет, я уверен. Мы же с ним старые приятели ещё со студенческих лет. Я учился в МГИМО, а он в высшей школе МВД. Гуляли, бывало, ух, вспомнить страшно! - усмехнулся в пышные седые усы Леонид Петрович. - А Славик тогда ещё совсем молодой был. Да он и вообще не любил всего этого, домосед был, однолюб, сама знаешь, Полина...
- Ты бы про свои подвиги поменьше рассказывал при молодых, проворчала его жена. - Молодой человек сам не промах. Вон какой вояж предпринял, и в очень удачное время...
- Ладно тебе, Женечка, не надо стыдить его... Ему и так досталось... В чем он виноват? В том, что любит нашу Катеньку?...
Супруга нахмурилась и хотела было начать отчитывать Андрея, но тут раздался длинный звонок в дверь.
- Это ещё кто? - удивился Леонид Петрович. - Да ещё так настойчиво?
Он пошел открывать дверь, щелкнул замком и остолбенел перед открытой дверью. Стоял и не шевелился.
- Что там такое? - встревожились обе женщины, видя в дверном проеме только его спину в черном костюме. Андрей застыл в напряженном ожидании, не в силах двинуться с места.
- Катенька... Катенька... Катюша! - крикнул, наконец, Леонид Петрович со слезами радости на глазах и протянул к ней руки...
14.
Ворон сидел на диване и яростно тер руками глаза. Было уже около полудня, в окна светило яркое солнце, но он никак не мог проснуться.
- Хряк! Хряк! - крикнул он. - Дима! Где ты?
Ответа не последовало. Ворон нашел в себе силы подняться с дивана и пошел в соседнюю комнату. Там на кровати он увидел мирно спящего Хряка.
- Дима! Хряк! - подошел к нему Ворон и стал расталкивать его.
- А? Чо? Тебе чего? - встрепенулся заспанный Хряк.
- Где Катя?!
- Какая Катя? - никак не просыпался Хряк.
- Катя, Катя... Ее нет.
- Да здесь где-то, наверное, - приподнялся Хряк и широко зевнул.
Ворон обошел весь дом, выскочил во двор. Кати не было.
- Ее нет, - тихим голосом произнес Ворон, глядя своим единственным зрячим глазом в лицо Хряку. В этом глазе таилось недоверие. Правый, заплывший белой пленкой глаз выражал бесконечное равнодушие. Хряку стало не по себе от этого контраста двух глаз Ворона. Он медленно встал с кровати.
- Да? А куда же она делась? - проговорил он, натягивая спортивные брюки.
- Я не знаю. Я заснул одетым, - сквозь зубы произнес Ворон.
- Ну а я вот раздеться успел. Хотя тоже так сморило...
- Сморило, говоришь? - переспросил Ворон, вышел в другую комнату, сел за стол и закурил.
Хряк пошел умываться, долго плескался под краном, потом растерся махровым полотенцем и натянул на могучий торс тонкий джемпер в полоску. Пошел на кухню и поставил чайник. Порезал хлеб, сыр, колбасу, положил все аккуратно на тарелки и пошел в комнату ставить все это на стол. Вошел и замер на пороге. В лоб ему смотрело дуло пистолета.
- Шутки шутить со мной задумал? - скверно улыбаясь, спросил Ворон, держа палец на курке.
Хряк стоял на пороге с двумя тарелкам в руках. Мрачно глядел на сузившийся в бешенстве левый глаз Ворона, на вороненое дуло пистолета ТТ, смотрящее ему в лоб. Нажмет курок - никак уж не промахнется...
- Ты что, Ворон? - вкрадчиво спросил Хряк. - Переспал, что ли?
- Хорошо, что вообще проснулся, - усмехнулся Ворон. - Маловато ты мне подсыпал, Дмитрий Степанович. Там ещё было в загашнике. Плохо искал.
- Базаришь, Ворон. Туфту гонишь.
- Ставь свои тарелки на стол. Только не дергайся, а то не успеешь позавтракать.
Скривив губы в презрительной усмешке, Хряк тихо подошел к столу и поставил на него тарелки с колбасой, сыром и хлебом.
- Сядь, - скомандовал Ворон, глазом указывая, куда.
Хряк сел напротив Ворона.
- Говори, - приказал Ворон, не снимая палец с курка.
- Нечего мне говорить. Я заснул сразу же после тебя. И проснулся после тебя. Времени-то уже сколько... Так что...
- Она подсыпала, хочешь сказать.
- Ничего я не хочу сказать. Я не знаю, где она. Может и она подсыпала... Ее дела...
- Я знаю, тебе все это было не по душе. Это ты её выпустил.
- Никого я не выпускал, - усмехнулся Хряк, шаря глазами по столу.
- Не успеешь шевельнуться, Дима, не шарь глазами по столу, ничего тут не найдешь. Говори лучше прямо - выпустил ее?
- Да что ты, Ворон... Разве ж я..., - пытался выиграть время Хряк.
- Не ты, говоришь? Тогда вот что, Дмитрий Степанович, мы сейчас же поедем за ней. Немедленно. Пошамаем твою колбасу и поедем.
- К хозяину в лапы? - пожал плечами Хряк.
- А ты не боись. Легавые сами сюда скоро прибудут, странно, что их до сих пор нет. Ты понял, что ты сделал? Девку пожалел? Ты, падло, меня спросил, почему я её здесь держу? Почему её, сучку, здесь эти козлы трахали? Почему мы с тобой Аркашку под мост отправили? Ты меня спросил, почему у меня такой глаз? Ты прижмурь один глаз и прикинь, весело ли так на жизнь смотреть? Ты меня спросил, зачем мне все это нужно?
- А и спросил бы, ты все одно, не ответил бы. Ты мне давно лапшу на уши вешаешь, Ворон. Я вот тебя спрошу, где лавы, которые ты мне за Аркашкину жизнь обещал? Ты что здесь этот цирк затеял в моем доме? Чем занимаемся, братан? Туфтой пробавляемся, мух давим? За лоха меня держишь?
- Ты бы все получил. Ты бы кум королю жил. Тебе неделю подождать западло? А теперь ты ничего не получишь. Ты сейчас девять граммов от меня схлопочешь. Опытный ты вор, Хряк, а сейчас косяка запорол. Жалостливый стал... Что тебе до нее? Я тебе сейчас расскажу кое-что, и про Аркашку и про шнифт свой. Все равно ты уже никому не передашь. Хочется мне, чтобы ты, падло, хоть перед смертью понял, что к чему в этом мире. А то жил в потемках, не разберешь, кто ты есть такой - то ли вор, то ли мастер-бомбила, то ли просто вахлак, домосед гребаный, бабий подкаблучник...
Лицо Хряка при этих словах стало наливаться кровью. Он сжал кулаки, глаза его расширились.
- Обозлился, фуфлыжник? - усмехнулся Ворон. - Сиди тихо, зенками своими до меня не достанешь, сиди и сопи, слушай внимательно, умней будешь на том свете...
- Ты мне ещё на этом свете за базар ответишь, мутила. А байки твои мне ни к чему. Себе оставь на черный день.
- Оставлю и себе. А сегодня, хряк, твой черный день. И отвечать ты мне будешь. И меня послушаешь, никуда не денешься. Так вот... Было это лет двадцать назад...
... Резкий стук в дверь заставил Ворона вздрогнуть.
- Менты, - прошипел Ворон. - Твоя работа, дорогой хозяин. Не передо мной - перед братвой ответишь...
Ворон положил пистолет на стол и прикрыл его газетой.
- Мне терять нечего, Хряк, ты знаешь, - подмигнул единственным зрячим глазом Ворон.
- Не бери на понт, - шепнул в ответ Хряк.
Стук в дверь настойчиво продолжался.
- Там открыто, входите, - спокойно произнес Хряк, поглядывая на газету на столе и внутренне напрягаясь.
Дверь стала медленно открываться...
...Перед Хряком и Вороном стоял высокий мужчина в кожаной куртке и такой же кепке. Скуластое худое лицо, приплюснутый нос, двухдневная щетина, густые брови...
- Здорово, мужики, - широко улыбнулся вошедший. - Накормите гостя?
- Варнак? - узнал вошедшего Хряк. - Какими судьбами?
- Мимо проходил, - продолжал улыбаться гость. - Дай, думаю, зайду, двух корешей проведаю. А вы, гляжу, невеселые, угощение нетронутое, под газетой у Ворона волына лежит. К месиловке готовитесь, братаны? Чего не поделили?
- Здорово, Варнак, - улыбнулся и Ворон. - Проходи, садись.
Ворон и Хряк встали, подошли к гостю, обняли его, пожали руку.
- Винта дал? - поинтересовался Ворон.
- Обижаешь, братан. Выпульнулся под чистую. Справку показать? продолжал улыбаться гость.
- Ментам покажешь, скоро будут, - мрачно пошутил Ворон.
- Что? Хата мазаная? - встрепенулся Варнак.
- Хата моя. Чистая, - твердо ответил Хряк, и гнусная улыбка вновь вернулась на скуластое лицо вновь прибывшего.
Григорий Варнавский по прозвищу Варнак слыл человеком совершенно отчаянным. Ему было немного за сорок, но ходок у него было неисчислимое количество. Сидеть начал лет с пятнадцати. Начинал с хулиганства, но потом стал специализироваться по сто сорок пятой - грабеж. Он был грабитель по призванию. Украсть тихо и незаметно не было его стихией, хотя он уважал карманников-щипачей и домушников. Но самому ему нужно было другое. Лет десять назад Варнак сколотил банду головорезов, орудовавших в Московской области. Грабили людей на улицах, потом перешли на грабежи магазинов и складов, а ещё позднее - на богатые квартиры и дачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46