Даже у кинолога и ветеринара Тоцкого помощник, если мне не изменяет память, бывший заключенный, и зовут его Камил, — внезапно вспомнил он и тут же торопливо продолжил:
— Вот, кстати, у Тоцкого надо поинтересоваться об этих странных явлениях с животными и их жертвами. Он ведь большой специалист в своем деле!
— Я уже интересовался, — равнодушно вздохнул Крюков.
— И что он сказал?
— Он сказал довольно-таки интересную вещь, но мне не хотелось бы ее высказывать вслух до тех пор, пока мы не очистим поселок от бездомных собак.
— Вы интригуете нас, Николай Афанасьевич, — протянул Смольников.
— Хочу, чтобы лавры героя достались мне! — с усмешкой ответил Крюков.
— Не достанутся! Завтра я поеду к Тоцкому и узнаю у него все, что он вам говорил. Не тяните резину, Николай Афанасьевич, выкладывайте начистоту, что он вам сказал.
Видя, что правду придется раскрыть, Крюков неохотно заговорил:
— Тоцкий высказал предположение, что это вовсе не волки и не собаки, а лисы-мутанты.
— Что? — У Смольникова округлились глаза, а некоторые из сотрудников на мгновение затаили дыхание.
— Вы не ослышались, — подчеркнуто сдержанно сказал Крюков, — лисы-мутанты! Как сказал Тоцкий, это случай уникальный, когда волки скрещиваются с лисами и их так называемые детки не боятся заходить в глубь населенных пунктов, а также не боятся нападать на людей.
— А почему вы сразу об этом не сказали? — возмущенно спросил Смольников.
— Вы же знаете, какой я Фома неверующий, — усмехнулся в ответ Крюков. — Когда я услышал от Тоцкого, что лисы-мутанты нечто вроде мулов, то подумал, что вы меня просто засмеете, если я повторю вам это.
— Не лукавьте, Николай Афанасьевич, — с упреком посмотрел на капитана Смольников. — Еще три минуты назад вы сами говорили, что любая мысль, высказанная вслух, имеет право на существование, какой бы абсурдной она ни казалась.
— Простите, Петр Алексеевич.
— Так в чем же дело?
— Знаете, Петр Алексеевич, вы лучше сами поговорите с ветеринаром, а то если я начну. рассказывать, то просто смеху не оберешься, ей-богу!.. Мне кажется, что он ненормальный.
— Ненормальных в таких учреждениях не держат, — сурово сказал старший следователь прокуратуры.
— И все-таки будет лучше, если вы сами поговорите с ним, — повторил Крюков неуверенно. — Я мало что понял из его слов.
— Ну что же, тогда на сегодня больше не смею никого задерживать. Все свободны, — обратился к сотрудникам Смольников и, собрав со стола фотографии и уложив их в папку, отправился домой.
* * *
Шторм вылез из автомобиля в центре поселка и, отпустив водителя, уныло побрел к продуктовому магазину. Опять нащупав в кармане лотерейный билет, он брезгливо поморщился и скомкал его. «Ничего я так и не выиграю», — подумал он, скривив губы. Позади него завизжали тормоза, и, обернувшись, он увидел черную «Волгу», припарковавшуюся у обочины.
«Кто-то раскатывает на „Волгах“, а у тебя и паршивого самоката нет, — точили его мозг мысли. — Слава богу, что хоть служебная машина пока имеется».
Закупив в магазине продукты, он вышел на улицу и увидел, что из черной «Волги» вышли три человека и быстрыми шагами направились к нему. Интуитивно почувствовав неладное, полковник хотел броситься назад в магазин, но было уже поздно. Сзади он получил такой сильный удар по ногам, что, выпустив пакет с продуктами из рук, растянулся на тротуаре во весь рост. Дальнейшие события развивались настолько стремительно, что впоследствии он с трудом воспроизвел их в памяти.
Черная «Волга» сорвалась с места и, въехав на тротуар, остановилась возле него, едва не задавив. Те трое, спешившие к нему, и еще кто-то, подхватив его под руки, в одно мгновение залепили ему рот и глаза пластырем и зашвырнули на заднее сиденье «Волги», затем машина рванула с места, и Шторм услышал над своим ухом мягкий мужской баритон:
— Вот, голубчик, что значит ездить без охраны, а тебя ведь не раз предупреждали в администрации твоего же учреждения. Но это хорошо, что ты не стал их слушать. А вот нас тебе послушать придется!..
В машине раздался издевательский смех.
Полковник лихорадочно размышлял, но страх, парализующий волю, мешал трезво оценить ситуацию. Он понял, что, кроме «Волги», была еще одна машина, подъехавшая к магазину, когда он уже в него вошел, и, по всей видимости, нападавшие сзади отрезали ему путь к отступлению. «Ловко орудуют! — пронеслось у него в голове. — А главное — быстро!» Положившись на волю провидения, он стал ожидать конечного результата так неожиданно начавшегося приключения.
Часа через четыре машина бстановилась, и все тот же мягкий баритон вежливо спросил:
— Ну как, Алексей Николаевич, есть у вас желание послушать нас? Если да, то кивните головой, и мы снимем пластырь с вашего рта, а если нет, то, увы, мы ничем уже не сможем вам помочь. Вам придется остаться здесь на снегу с небольшим отверстием в затылке.. Ну так как, есть желание послушать нас?
Мороз прошел по его телу, он судорожно закивал головой.
— Мы знали, что вы благоразумный человек, — сказал все тот же голос, и в следующее мгновение с губ Шторма чья-то рука грубо сорвала пластырь.
— Я вас слушаю, — нервно облизывая губы, сказал полковник. — Только прошу: ослабьте мне наручники, руки очень затекли.
— Ничего, потерпишь, — раздался рядом другой голос. — Когда в лагере ты заковываешь в браслеты заключенных, то не думаешь, как им больно. Вот немного побудешь в наручниках и поймешь, каково в них.
— Я вас очень прошу, — застонал полковник.
— Заткнись и слушай, что мы тебе скажем.
— Вам и впрямь лучше помолчать, Алексей Николаевич, — заговорил мягкий баритон, — а то ребята начнут вспоминать все ваши грехи: как вы закрываете глаза на действия контролеров и прапорщиков в штрафных изоляторах и помещениях камерного типа, когда они подвешивают заключенных в наручниках к решеткам и отопительным трубам, а потом обливают их ледяной водой и резиновыми молотками отбивают внутренности. Хотите, они сейчас проделают то же самое с вами?
Шторм понял, кто его собеседники, и сжался в комок.
— Очень хорошо, что вы поняли, как надо себя вести с нами. — По интонации было понятно, что обладатель мягкого баритона усмехается. — Бог терпел и нам велел, так что потерпите еще немного, Алексей Николаевич. Но перейдем к делу. Вы не догадываетесь, для чего мы вас взяли?
— Нет, понятия не имею.
— А жаль, ведь вы очень умный человек.
— Я вас слушаю, — проглотил слюну Шторм.
— Вам не терпится узнать, — усмехнулся баритон. — Тогда слушайте: у вас в зоне есть такой хороший ваш знакомый, зовут его Седых Антон Владимирович.
— Золотой!
— Вот, вы уже стали соображать в нужном направлении, — голос зазвучал издевательски, — правильно, Золотой! Так вот, Алексей Николаевич, надо сделать так, чтобы он в ближайшем будущем оказался на свободе. И сделать это, разумеется, должны вы!
У полковника лоб покрылся испариной.
— Вы хотите возразить?
— Вы представляете, о чем вы просите? — промямлил пленник.
— Представляем, но мы не просим, а приказываем, — металлическим тембром зазвенел баритон, — и если этого не будет сделано, то у вашей семьи начнутся неприятности, а затем и у вас. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Понимаю.
— Вот и прекрасно! И не вздумайте прибегать к помощи милиции или внутренних войск, где вы служите, — угрожающе сказал голос. — В этом случае ни от вашей семьи, ни от вас ничего не останется, даже если никто из нас не пострадает! Вы уловили мою мысль, Алексей Николаевич?
Полковник молча кивнул головой.
— Теперь вы свободны. Мы сами вас найдем в ближайшее время, а вы к тому моменту должны составить для нас подробный план освобождения Золотого! Придете домой — не хватайтесь в горячке за телефон, чтобы вызвать милицию, а еще раз хорошенько все обдумайте.
К тому же телефон мы на время вам отключили, — усмехнувшись, закончил баритон.
— И езди, как и прежде, без охраны, — добавил грубый голое, и тяжелая рука отвесила Шторму увесистый подзатыльник. — Теперь одно неловкое движение с твоей стороны — и у тебя ни семьи, ни будущего. Понял?
Начальник лагеря почувствовал, как ему снова налепили на рот пластырь и поволокли из машины. На улице ладони его тоже замотали пластырем и лишь затем сняли наручники. Через мгновение он по звуку двигателя определил, что машина быстро удаляется от него.
Кончиками пальцев Шторм попытался снять пластырь с глаз, но это оказалось непростым делом. После долгих мучений ему все-таки удалось разорвать липкую ленту на руках и сорвать ее со рта и глаз, но машины уже не было, и самое обидное, что никого из нападавших полковник не запомнил, так как дело происходило в сумерках и на приближавшихся к нему парней он не сразу обратил внимание. Оглядевшись по сторонам, уставший от переживаний полковник, к своему большому удивлению, увидел, что стоит возле собственного дома и рядом с ним на снегу лежат пакеты с продуктами.
— Учтивые, сволочи! — прошипел он, вспоминая подзатыльник и чувствуя, как гнев заливает краской его лицо.
Подняв со снега онемевшими руками пакеты с продуктами, Шторм поплелся к дому. Едва переступив порог собственной квартиры, он сунул пакеты с продуктами жене и, не разуваясь, бросился к телефону.
— Что-то случилось, телефон не работает, — раздался за его спиной голос жены.
— Что? — Все похолодело у полковника внутри.
— Телефон вечером отключился и больше не работает, — повторила жена. — А что случилось? На тебе лица нет.
— Что случилось? — выдохнул Шторм. — Что случилось, Лида?.. Не знаю, не знаю, не знаю, — развел он руками.
Дрожащей рукой дотянувшись до телефона и сняв трубку, он приставил ее к уху и, убедившись, что зуммера нет, вернул ее на место.
— Алеша, что случилось? — требовательно повторила жена.
— На работе неприятности, — немного взяв себя в руки, ответил полковник. Ему не хотелось посвящать жену в события, происшедшие несколько минут назад, чтобы не вызвать у нее паники. — Дети где?
— У себя в комнате, где им еще быть? — удивилась женщина, немного успокоившись. — Ты хоть бы разулся, а то потащил в комнату грязь.
— Времени нет, — оборвал ее муж и как бы для самого себя добавил:
— Ладно, ничего страшного, я и пешком дойду!
Первая его мысль была отправиться в милицию. Мягкого баритона он никогда не слышал, но грубый голос показался ему знакомым. Он решил в первую очередь допросить Золотого.
Он-то точно знает, кто эти люди.
Шторм бросился из комнаты и через секунду уже мчался по лестнице вниз. Вылетев из подъезда, он застыл на месте: в нескольких шагах от себя он увидел большую стаю волков. Завидев перед собой человека, они быстро сомкнулись полукольцом и стали приближаться к нему. Полковник отчетливо разглядел их оскал, освещенный светом окон: казалось, волки не только свирепо показывают свои клыки, но их оскаленные пасти выражают усмешку и презрение. Попятившись назад, он бросился в подъезд и, не помня себя от страха, буквально взлетел на свой этаж. Опомнился лишь тогда, когда за ним захлопнулась дверь квартиры.
— Что с тобой? — в испуге спросила жена, глядя на его искаженное лицо. Но муж, не обращая на нее внимания, бросился к окнам, выходящим во двор дома.
Он увидел, как стая, покружив с минуту возле подъезда, организованно выстроилась в колонну и направилась к углу дома, где, как показалось Шторму, замаячила знакомая ему фигура человека. «Этот грубый голос в машине! — пронеслось у него в голове. — Завтра надо проверить!»
— Что это, Алеша? — испуганно спросила жена, глядя на удалявшихся волков.
Полковник не заметил, как она подошла к окну.
— Не знаю, Лида, — едва слышно выдавил он, — не знаю.
Глава 4
Тоцкого разбудил громкий басовитый лай любимого пса Кинга. Посмотрев на часы, он увидел, что стрелки показывают половину второго ночи. С улицы доносились какие-то крики, и, прислушавшись, хозяин понял, что кто-то зовет его.
— И кому это не спится? — недовольно проворчал он.
Напялив на ноги тапочки, он зашаркал в сени, где накинул на плечи тулуп, и пошел открывать дверь. Жил он в собственном доме, который охраняли выведенные им по его специальной методике гибридные волко-собаки, признававшие только хозяина. Даже жена не могла близко подойти, к мужу, когда рядом с ним находились три его пса, любимцем среди которых был Кинг. Она вместе с детьми жила в другой половине дома, куда выдрессированным собакам вход был категорически запрещен, даже если сам хозяин уходил туда, а двери смежных комнат оставались открытыми. Протяжный лай, больше похожий на волчье подвывание, перешел в хриплый душераздирающий вой, и хозяин заторопился. Вдоль забора и у калитки носились три его любимца, они неистово кидались на высокое ограждение.
— Кто там? — отрывисто бросил он недовольным голосом.
— Свои!
— Кто — свои?
— Да убери ты зверюг! — наконец донесся до него знакомый голос. — Ни хрена ведь из-за них не слышно!
— Это ты, Ловчий? — подстраховался на всякий случай Тоцкий.
— Я! Кто же еще?
Ветврач отогнал от забора псов и, загнав их в специальную клеть, вернулся к калитке. Впустив ночного гостя во двор, он заторопился в дом.
— На улице холод собачий, а тебя черти носят по ночам, — проворчал он на ходу. — Что за надобность являться ночью?
— Значит, есть надобность, — спокойно ответил Ловчий своим мягким баритоном. — А холод совсем не собачий. Посмотри, какой ласковый снежок пошел!
Снег и в самом деле шел по-зимнему пушистый, огромными хлопьями, и в такую безветренную погоду снегопад казался особенно чудесным из-за мириадов снежинок, сверкавших в тусклом свете фонарей.
— В доме твоих зверюг нету? — на всякий случай спросил Ловчий, подходя к двери дома.
— Нету, я их в клеть загнал, — показал Тоцкий рукой в сторону пристройки, откуда доносился задыхающийся волчий вой. — Можешь быть спокойным.
Очутившись в натопленной комнате, гость сразу припал руками к стенкам горячей печки.
Он, вор в законе из Иркутска, познакомился с ветврачом совсем недавно, но отношения между ними за короткий срок сложились довольно тесные. Этому способствовало то, что через Тоцкого Ловчий осуществлял связь с Золотым.
Огромного роста и крепкого телосложения, он своим добродушным лицом и мягким баритональным голосом больше напоминал гигантского плюшевого мишку из отдела мягких игрушек, чем закоренелого бандита и вора в законе, но это была всего лишь маска. Отогрев руки, он обернулся и увидел, что хозяин намеревается поставить на стол самовар.
— Не надо, Станислав, я ненадолго, — поспешил остановить его Ловчий. — У меня всего два слова к тебе.
— Два слова ты мог бы мне и на улице сказать. И говори потише: детей с женой разбудишь. — Хозяин указал на табурет:
— Садись и за чаем все расскажешь.
— Да я здесь не один, — сказал Ловчий, — ребята меня на улице в машине ждут.
— Ничего, подождут, — махнул рукой ветеринар. — Не было бы нужды, ты ночью меня с постели не поднял бы.
Ловчий сел за стол. Взяв в руки чашку с чаем, он неторопливо заговорил:
— Я вот зачем к тебе так поздно пожаловал, Станислав. Мы тут с братвой посовещались и решили Золотого по-другому из кичи вызволять.
У Тоцкого от неожиданности вытянулось лицо.
— А как же ваш первый план — через комнату свиданий? — удивленно спросил он.
— Да мы пришли к выводу, что это полный абсурд, — сконфуженно ответил Ловчий. — Более идиотского замысла, наверное, еще не было. Ты, Станислав, передай Золотому отбой, а о дальнейших действиях мы чуть позже сообщим, хорошо?
— Как же я ему, интересно, передам?
Интонация Тоцкого заставила Ловчего насторожиться. Отодвинув от себя чашку, он внимательно посмотрел на ветеринара и, не меняя вежливого тона, улыбнулся.
— Как обычно, Станислав.
— Как обычно не получится, Виктор, — угрюмо вздохнул хозяин. — Его сегодня из открытой зоны перевели в ПКТ, и сейчас он находится под строжайшим надзором контролеров и трех блатных в камере, среди которых не исключена наседка.
Ловчий чуть не поперхнулся от услышанной новости.
— Как в ПКТ? — еле справился он с удивлением. — Ведь у него за последнее время не было ни одного нарушения режима.
— Это ты хозяина спроси.
— И спрошу! — процедил сквозь зубы Ловчий. — Первый разговор сегодня у нас уже состоялся. А ты, Станислав, проследи за ним, когда он будет из лагеря на служебной машине выезжать — в сопровождении охраны или без нее!
— Не понял, — опешил Тоцкий.
— Проследи, как Шторм будет на служебной машине выезжать, — повторил вор в законе, — с охраной или без нее! Нам палиться у него на глазах ни к чему!
— А какой первый разговор сегодня с ним состоялся? — спросил ветврач, не понимая, о чем говорит Ловчий.
— Да мы с ребятками решили сделать так, чтобы он сам помог освободить Золотого, — злорадно усмехнулся вор, — и сегодня состоялся с ним разговор!
Врач понял, что крупная сумма за помощь в освобождении Золотого тает как мираж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30