Лысый, скрывавшийся за каменной стеной, вскочил и побежал к двери, взглянув в сторону Болана и пригнув голову, Болан рванулся за ним и выстрелил. Он промахнулся, но пуля чиркнула по стене и, чуть изменив направление, попала в правый глаз лысого. Убойная сила "Магнума" оказалась столь велика, что даже после изменения направления пуля разворотила весь череп Майка. Он умер раньше, чем его тело с грохотом свалилось на крышу. Болан нырнул туда в открытую дверь самолета. Почти сразу после этого последовали четыре выстрела снайперов.
Самое худшее осталось позади. Покинуть здание Болану представлялось значительно более легким, чем уйти с крыши. Хотя загадывать было трудно.
Булькающий гул полицейского вертолета заставил его призадуматься. Времени прохлаждаться не было...
Должно быть, здание уже оцеплено. Внизу на лестнице послышались шаги. Скорее всего, это группа захвата. Значит, и лифты находятся под прицелом. Задача Болана оказалась несколько сложнее, чем он предполагал. Палач понимал, что невиновен, но преследователи-то этого не знали. Они пристрелят его, как только он появится им на глаза. Устраивать кровавую бойню ему совсем не хотелось. Эти люди ни в чем не виноваты. Они исполняют приказ. Сдача же в плен никак не входила в планы Болана. С ним особенно не станут церемониться, тем более что в Далласе вообще не любят шутить.
Вертолет уже почти приземлился на крышу. Болан был окружен — ни наверх, ни вниз... Необходимо было придумать что-то из ряда вон выходящее. Он подобрал свое оружие и, внимательно оглянувшись по сторонам, обнаружил вторую дверь на лестничной площадке. Он подбежал к ней как раз в тот момент, когда вертолет коснулся крыши.
Болан повернул ручку и дернул дверь на себя. Сперва дверь сопротивлялась, но со второй попытки она заскрипела, а после третьего рывка открылась. Войдя внутрь, он увидел вращающиеся колеса, блоки и смазанные тросы, державшие противовес и кабину лифта. Он находился на самом верху лифтовой шахты: над его головой было машинное отделение, а внизу зияла пропасть в восемь этажей.
Оставался лишь один шанс спастись.
Шахта оказалась тускло освещена дневным светом, проникающим через окна наверху. Глубоко внизу полоска света свидетельствовала, что кабина находится на первом этаже. Но вот она двинулась наверх.
Собравшись с силами, Болан потянулся, чтоб одной рукой ухватиться за трос. Другой рукой он потянул на себя дверь, чтобы она закрылась. Его перчатки не предназначались для ползания по металлическим тросам, поэтому они стали тут же рваться. Он еще не начал спускаться, но уже ощутил в руках жгучую боль.
Лифт пошел вверх, и Болан поднялся на прежнюю позицию. Он должен был выждать момент. Пока дверь на лестничную площадку закрыта — он в безопасности. Рано или поздно кабина поднимется на верхний этаж. Тогда он сможет осторожно спуститься на ее крышу и добраться до цокольного этажа. Рано или поздно это все равно произойдет.
Иначе ему придется спускаться вниз по тросу на руках.
Лифт продолжал свой неторопливый подъем. Болан встал на край шахты. Где-то рядом были слышны тяжелые шаги по крыше. Вращающиеся колеса гремели, подтягивая трос, поддерживающий кабину, и выпуская трос противовеса. Вот кабина подошла совсем близко, и Болан прыгнул на трос и стал скользить по нему вниз. Вновь напомнило о себе раненое плечо. Кабина находилась в нескольких футах от него. Болан продолжал спуск.
Готово!
Трос, на счастье, оказался смазанным в этом месте машинным маслом, так что посадка на крышу кабины была мягкой и почти безболезненной. Весь спуск занял не больше нескольких секунд.
Стравливая из рук трос, Болан очень осторожно коснулся ботинками крыши, так что и сам не услышал ни звука. Еще один этап позади.
Болан прислушался, чтоб понять, есть ли кто-нибудь в лифте. Но из кабины не доносилось никаких голосов. Похоже, что лифт был пуст. Он наклонился, чтобы попытаться разглядеть кабину внутри. Механический гул означал, что двери лифта открылись. В кабину зашли двое. Их голоса были приглушены, но речь вполне можно было разобрать:
— Я ни черта не понимаю, он как сквозь землю провалился, но я точно знаю, что на крыше их было двое.
— А тот сказал, что был только верзила в черной кожанке.
— Ты его больше слушай. У него башка набита дерьмом. Это видно по его тупой роже. Я сам был на крыше Уголовного суда и собственными глазами видел, что кроме верзилы там бегал еще один ублюдок в черном комбинезоне.
— Может, это какой-нибудь работяга?
— Какого хрена ему там околачиваться? Телевизионных камер там нет, и никто его по телевизору не покажет. Уж лучше торчать внизу, может, тогда твою рожу и покажут по ящику.
— А какая разница, сколько их?
— Ты что, совсем кретин? Один из этих выродков стрелял в президента. Ну, хорошо, пусть стрелял и не попал. И я очень хочу знать, кто такой этот второй. Ловить одного или ловить двоих — большая разница.
— Капитан, а мне кажется, что нам не нужно гнаться за обоими...
— Слушай, Бадди, ты ведь совсем зеленый. В 1963 году ты, наверное, еще не родился. А я вот в это время уже служил в полиции. Я и сейчас уверен, что тогда дело было совсем не так, как печатали в газетах. Я ни на секунду не верил в версию с Освальдом. Не верил и сейчас не верю. Хотя не могу сказать, что случилось на самом деле. Потому что не знаю. И не понимаю, что за хреновина сегодня стряслась там на крыше. Но должен тебе сказать, что ничего подобного истории 1963 года я не допущу. Бад, я хочу найти их обоих, чтобы узнать, в чем там суть, черт бы побрал этих придурков. Это моя работа, Бадди.
— Вам виднее, капитан.
Болан слушал этот разговор с радостью. Похоже, что капитан был неплохим парнем. У Болана даже на мгновенье промелькнула мысль спуститься в кабину и рассказать им все, что касается сегодняшнего события. Но он не мог этого сделать без Кущенко.
Кущенко ушел, и след его потерян. Террорист промахнулся, и это большой плюс. Непонятно только, как он умудрился это сделать? Неужели его целью было отвлечь внимание?
Равно, как и капитану полиции, Болану тоже очень хотелось узнать истину.
Любым путем. И как можно быстрее.
"Прости, капитан, но сейчас это МОЕ дело", — про; себя произнес Болан.
19
Двери лифта открылись в вестибюле первого этажа, и двое вышли. Чуть позже лифт опустился еще на один этаж. Это был подвал. Болан сидел на крыше уже почти целый час. Он больше не слышал разговоров.
Шум лифта в соседней шахте свидетельствовал о том, что охрана, оцепив "Дал Текс", оставила в рабочем состоянии лишь один лифт, чтобы надежнее контролировать передвижение людей внутри здания.
В конце концов, Болан решился на прорыв. Он и так просидел на крыше лифта достаточно долго и сейчас обязан был использовать свой шанс. Металлический люк, позволяющий забраться из кабины лифта на ее крышу, был закрыт двумя защелками. Болан навалился на него, и люк открылся. Болан увидел в отверстии лампы дневного света. За ними был виден пол кабины.
Прозрачный пластиковый щиток закрывал лампы снизу, он не представлял серьезного препятствия. Лампы можно было бы легко разбить, но грохот вызвал бы подозрение охраны. Болан просунул в люк руку, одну за другой отключил лампы, надавил на пластмассовый щиток и вытащил его, подхватив, чтобы тот не упал на пол. Теперь лаз в кабину лифта оказался свободен, он был достаточно широк, чтобы Болан мог через него спуститься внутрь.
Осторожно балансируя всем телом, Болан заглянул вниз. Как он и предполагал, дверь лифта была закрыта. Теперь стояла задача выбраться из шахты. Если он спрыгнет на пол и его кто-нибудь услышит — тогда конец. Держась руками за края лаза, он стал спускаться в кабину, повис на руках и наконец спрыгнул. Глухой стук его подошв громом отозвался в ушах.
Болан затаил дыхание. Он слышал проникающие сюда звуки соседнего лифта, но ничего более. Кажется, подвал был пуст. Он подошел к панели с кнопками управления. Раз до того, как он снял лампы, они горели, значит лифт не был отключен. Видимо, охрана просто не разрешала им пользоваться. Сначала Болан попытался руками открыть дверь, но она не поддавалась. Он не хотел поднимать лишнего шума. Но ничего другого не оставалось, и он нажал кнопку. Дверь открылась.
В подвале тускло горели маломощные лампы дневного света, всего их было четыре, чего явно недоставало, чтобы осветить такое большое помещение.
Осторожно передвигаясь, Болан обошел весь подвал. Цокольный этаж оказался довольно высоким, видимо, это было сделано для того, чтобы разместить здесь всю отопительную и вентиляционную систему и другое громоздкое оборудование. Болан заметил несколько тяжелых железных дверей, но пока он решил не пытаться в них проникнуть.
Ему очень бы хотелось, чтобы он оказался в подвале один. Обходя этаж, он все больше убеждался, что так оно и есть. Если его тут схватят, тогда точно конец. Конец войне, карьере, всему. Он закончил обход и теперь знал, как ему следует поступить.
Некоторые окна подвала находились почти на уровне земли, но открыть их не представлялось возможным. Они были привинчены к раме внушительных размеров болтами.
Лифт был единственным выходом отсюда, но на нем Болан мог подняться или в вестибюль первого этажа или на крышу. Ни то, ни другое его не устраивало.
И еще оставалась лестница. Особо богатого выбора не было. Когда Болан изучал это здание прошлым вечером, он заметил, что в нем есть запасной выход. Это было то, что надо. Запасной выход находился, как и положено, на уровне первого этажа. Значит, ему предстояло еще подняться по лестнице. Но в таком виде, как сейчас, он не пройдет по первому этажу и нескольких шагов, как его остановит охрана.
Он отыскал дверь в раздевалку сторожей. Она бесшумно открылась.
"Возможно, на этой двери самые смазанные петли в этом чертовом здании", — подумал Болан. Он нащупал выключатель и включил свет. Комната осветилась флюоресцирующим светом. Он обнаружил большой полированный деревянный стол с конторской настольной лампой и еще одну дверь. Может, это еще один выход?
Прислушиваясь к каждому шороху, он проскользнул в дверь. Кромешная тьма... Он опять нащупал выключатель и нажал на клавишу... Но свет не включился. Тогда Болан распахнул пошире дверь, чтобы в комнату проникал свет снаружи. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы осмотреть обстановку. Но там не было почти ничего.
Болан уже собирался уходить, когда в углу комнаты увидел какое-то тряпье. На первый взгляд, это походило на рваную ветошь. Подойдя, он дотронулся до нее носком ботинка. Оказывается, это была спецодежда. Болан решил вынести ее в соседнюю комнату, чтобы взглянуть на нее при нормальном освещении. Когда он взял её в руки, то ему показалось, что это новая одежда.
Вынеся её на свет в соседнее помещение, он понял, что не ошибся: одежда была действительно новая, и у него появилось ощущение, что он где-то её видел раньше. Кажется, утром...
Террорист убежал через подвал...
В руках Болан держал комбинезон, в который был одет Кущенко.
Болан быстро снял куртку и повесил её в шкафчик, кобуру "Большого Грома" он положил на стол. Он попытался влезть в комбинезон и решил, что тот очень ему идет. Террорист оказался на самом деле больше, чем выглядел. Болан снял с крюка куртку и повесил в шкафчик. Можно надеяться, что несколько дней куртка останется незамеченной. "Беретта" немного выпирала из-под комбинезона, но это не бросалось в глаза.
Выйдя в подвальный коридор и держа "Большой Гром" у плеча, Болан подошел к какой-то двери. Открыв её, он зажег свет. Какая удача! За ней стоял набор плотницких инструментов. Он взял несколько отверток, молоток и какую-то мелочь. Затем, спрятав подальше "Большой Гром", Болан покинул помещение.
Подойдя к лестнице, он остановился, мысленно составляя маршрут движения, а затем двинулся беззаботной походкой. Открыв дверь на лестницу, он прислушался. Ничего примечательного не услышав, он стал насвистывать какую-то чушь, и чем выше он поднимался, тем громче свистел. На первом этаже он беззаботно толкнул двери.
В дверях стояла охрана.
— Эй, как дела!? — спросил Болан, кивнув.
Охранник кивнул в ответ.
— Есть кто-нибудь еще внизу? — спросил он.
— Нет там никого.
— Дверь запер?
— Нет, ключей нет.
— Вот черт. Ну ладно, хрен с ним.
— Ну, привет, — сказал Болан и направился на улицу. Везде сновали полицейские. Тут и там толпились небольшие кучки людей, оживленно что-то обсуждая. Болан прислушался.
Насколько он мог понять что-нибудь из разговоров, президент остался цел и невредим. Мало того, говорили, будто он так и не понял, что в него стреляли. Болану этого было вполне достаточно. Пройдя два квартала, он пришел туда, где оставил свою машину. Вытащив из-за пазухи ключи, он открыл дверь, забросил оружие на заднее сиденье, сел за руль и включил зажигание.
Существовала еще одна проблема. В такой одежде ему было не войти в гостиницу, комбинезон мог привлечь внимание. Болану пришла в голову неплохая идея.
Он остановился неподалеку от гостиницы, не у самого входа, а сбоку, достал инструменты, запер машину и такой же беззаботной походкой, как в "Дал Тексе", направился к служебному входу. Подойдя к двери, он кивнул сторожу и прошел в здание. Поднявшись на четвертый этаж;, он вошел в главный коридор и направился к лифту. Когда на этаж поднялась кабина, Болан вошел.
В глубине лифта стоял человек с цветком, вышитым на кармане. Этот цветок был эмблемой отеля. Значит, это служащий. Болан встал у двери, не замечая попутчика.
— Вы откуда? — спросил тот, хлопнув Болана по плечу.
— Что?..
— Я спрашиваю, откуда вы? Из какой фирмы?
Болан с недоумением смотрел на вопрошающего. А тот тем временем продолжал:
— Я же объяснял всем, что служащие должны пользоваться служебным лифтом. Сколько можно повторять одно и то же?
— Прошу прощения. Я сегодня первый день работаю. Уверяю вас, я ничего не знал, и мне никто ничего не говорил об этом.
Незнакомец стал еще больше раздражаться, но Болан сохранял спокойствие и отвернулся лицом к двери.
— Ну и? Я жду... — человек был настойчив, и Болану пришлось назвать место службы.
— "Феникс Эйр Кондишэнинг", — ответил Болан, выходя на своем этаже.
— Эй, любезный, я должен вам сообщить... — человек продолжал что-то объяснять, но дверь за Боланом закрылась и ему так и не удалось узнать, что ему хотел сообщить этот навязчивый тип. Когда лифт тронулся, Болан еще слышал какие-то ругательства, но сути сказанного понять не смог.
Болан вошел в свой номер и тяжело вздохнул. Закрыв дверь, он оперся на нее и закрыл глаза. У него было ощущение, что ему сейчас тысяча лет. А ему еще предстоит многое сделать.
Он включил телевизор. Пока тот собирался с силами, чтобы показать что-нибудь на экране, Болан услышал долгую тираду тележурналиста. На телевидении, как обычно, пытались забить эфир всякой чепухой. Что касается программы новостей, то они мало что знали о происшедшем, и им приходилось прилагать адские усилия, чтобы убедить свою аудиторию в том, что ничего не случилось.
Самое мощное подразделение журналистики — тележурналистика щеголяла своими хорошо оплачиваемыми обозревателями и политологами. И вот сейчас они занимались тем, что составляли психологический портрет предполагаемого убийцы. В общем, неплохо, особенно если учесть, что они понятия не имели, кто это такой. Как всегда, звучали старые, затертые штампы о недовольном одиночке, может быть даже сумасшедшем, завистнике и прочая чушь.
Когда телевизор прогрелся, Болан увидел на экране все, что не ускользнуло от зоркого глаза телеоператоров. Сведения, надо сказать, оказались скудными, но снято все было впечатляюще. По крайней мере, для обывателя. Террорист стрелял по эскорту четыре раза, один сенатор был ранен, но никто не погиб. Президент остался цел и невредим. И чувствовал себя комфортно.
В отличие от Болана.
Его тревожила мысль о том, что такая точная механика, как у "Вальтера", не могла дать четыре промаха. Можно допустить, и то с большой натяжкой, что Кущенко промахнулся один раз. Но четыре раза подряд...
Согласно сообщениям средств массовой информации, ружья никто не нашел. Болану было бы крайне интересно узнать, где оно находится.
После увиденного Болан почувствовал себя несколько бодрее. Можно было позвонить Броньоле. Он набрал номер его офиса. Может, было еще рано, но Болан решил сейчас же найти его и переговорить. Если только он не занят срочными делами, связанными с утренними событиями.
Секретарша узнала его по голосу:
— Одну минуточку. Сейчас Броньола подойдет.
Он был признателен за эти слова. В трубке послышался какой-то шум, затем голос:
— А, это ты... Что там за дела? Куда ты подевался, я тебя искал, ты как в воду канул. Я надеюсь, ты в курсе сегодняшних новостей?
— Знаю. В курсе. Мы даже не можем себе представить, какой хвост тянется за всем этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Самое худшее осталось позади. Покинуть здание Болану представлялось значительно более легким, чем уйти с крыши. Хотя загадывать было трудно.
Булькающий гул полицейского вертолета заставил его призадуматься. Времени прохлаждаться не было...
Должно быть, здание уже оцеплено. Внизу на лестнице послышались шаги. Скорее всего, это группа захвата. Значит, и лифты находятся под прицелом. Задача Болана оказалась несколько сложнее, чем он предполагал. Палач понимал, что невиновен, но преследователи-то этого не знали. Они пристрелят его, как только он появится им на глаза. Устраивать кровавую бойню ему совсем не хотелось. Эти люди ни в чем не виноваты. Они исполняют приказ. Сдача же в плен никак не входила в планы Болана. С ним особенно не станут церемониться, тем более что в Далласе вообще не любят шутить.
Вертолет уже почти приземлился на крышу. Болан был окружен — ни наверх, ни вниз... Необходимо было придумать что-то из ряда вон выходящее. Он подобрал свое оружие и, внимательно оглянувшись по сторонам, обнаружил вторую дверь на лестничной площадке. Он подбежал к ней как раз в тот момент, когда вертолет коснулся крыши.
Болан повернул ручку и дернул дверь на себя. Сперва дверь сопротивлялась, но со второй попытки она заскрипела, а после третьего рывка открылась. Войдя внутрь, он увидел вращающиеся колеса, блоки и смазанные тросы, державшие противовес и кабину лифта. Он находился на самом верху лифтовой шахты: над его головой было машинное отделение, а внизу зияла пропасть в восемь этажей.
Оставался лишь один шанс спастись.
Шахта оказалась тускло освещена дневным светом, проникающим через окна наверху. Глубоко внизу полоска света свидетельствовала, что кабина находится на первом этаже. Но вот она двинулась наверх.
Собравшись с силами, Болан потянулся, чтоб одной рукой ухватиться за трос. Другой рукой он потянул на себя дверь, чтобы она закрылась. Его перчатки не предназначались для ползания по металлическим тросам, поэтому они стали тут же рваться. Он еще не начал спускаться, но уже ощутил в руках жгучую боль.
Лифт пошел вверх, и Болан поднялся на прежнюю позицию. Он должен был выждать момент. Пока дверь на лестничную площадку закрыта — он в безопасности. Рано или поздно кабина поднимется на верхний этаж. Тогда он сможет осторожно спуститься на ее крышу и добраться до цокольного этажа. Рано или поздно это все равно произойдет.
Иначе ему придется спускаться вниз по тросу на руках.
Лифт продолжал свой неторопливый подъем. Болан встал на край шахты. Где-то рядом были слышны тяжелые шаги по крыше. Вращающиеся колеса гремели, подтягивая трос, поддерживающий кабину, и выпуская трос противовеса. Вот кабина подошла совсем близко, и Болан прыгнул на трос и стал скользить по нему вниз. Вновь напомнило о себе раненое плечо. Кабина находилась в нескольких футах от него. Болан продолжал спуск.
Готово!
Трос, на счастье, оказался смазанным в этом месте машинным маслом, так что посадка на крышу кабины была мягкой и почти безболезненной. Весь спуск занял не больше нескольких секунд.
Стравливая из рук трос, Болан очень осторожно коснулся ботинками крыши, так что и сам не услышал ни звука. Еще один этап позади.
Болан прислушался, чтоб понять, есть ли кто-нибудь в лифте. Но из кабины не доносилось никаких голосов. Похоже, что лифт был пуст. Он наклонился, чтобы попытаться разглядеть кабину внутри. Механический гул означал, что двери лифта открылись. В кабину зашли двое. Их голоса были приглушены, но речь вполне можно было разобрать:
— Я ни черта не понимаю, он как сквозь землю провалился, но я точно знаю, что на крыше их было двое.
— А тот сказал, что был только верзила в черной кожанке.
— Ты его больше слушай. У него башка набита дерьмом. Это видно по его тупой роже. Я сам был на крыше Уголовного суда и собственными глазами видел, что кроме верзилы там бегал еще один ублюдок в черном комбинезоне.
— Может, это какой-нибудь работяга?
— Какого хрена ему там околачиваться? Телевизионных камер там нет, и никто его по телевизору не покажет. Уж лучше торчать внизу, может, тогда твою рожу и покажут по ящику.
— А какая разница, сколько их?
— Ты что, совсем кретин? Один из этих выродков стрелял в президента. Ну, хорошо, пусть стрелял и не попал. И я очень хочу знать, кто такой этот второй. Ловить одного или ловить двоих — большая разница.
— Капитан, а мне кажется, что нам не нужно гнаться за обоими...
— Слушай, Бадди, ты ведь совсем зеленый. В 1963 году ты, наверное, еще не родился. А я вот в это время уже служил в полиции. Я и сейчас уверен, что тогда дело было совсем не так, как печатали в газетах. Я ни на секунду не верил в версию с Освальдом. Не верил и сейчас не верю. Хотя не могу сказать, что случилось на самом деле. Потому что не знаю. И не понимаю, что за хреновина сегодня стряслась там на крыше. Но должен тебе сказать, что ничего подобного истории 1963 года я не допущу. Бад, я хочу найти их обоих, чтобы узнать, в чем там суть, черт бы побрал этих придурков. Это моя работа, Бадди.
— Вам виднее, капитан.
Болан слушал этот разговор с радостью. Похоже, что капитан был неплохим парнем. У Болана даже на мгновенье промелькнула мысль спуститься в кабину и рассказать им все, что касается сегодняшнего события. Но он не мог этого сделать без Кущенко.
Кущенко ушел, и след его потерян. Террорист промахнулся, и это большой плюс. Непонятно только, как он умудрился это сделать? Неужели его целью было отвлечь внимание?
Равно, как и капитану полиции, Болану тоже очень хотелось узнать истину.
Любым путем. И как можно быстрее.
"Прости, капитан, но сейчас это МОЕ дело", — про; себя произнес Болан.
19
Двери лифта открылись в вестибюле первого этажа, и двое вышли. Чуть позже лифт опустился еще на один этаж. Это был подвал. Болан сидел на крыше уже почти целый час. Он больше не слышал разговоров.
Шум лифта в соседней шахте свидетельствовал о том, что охрана, оцепив "Дал Текс", оставила в рабочем состоянии лишь один лифт, чтобы надежнее контролировать передвижение людей внутри здания.
В конце концов, Болан решился на прорыв. Он и так просидел на крыше лифта достаточно долго и сейчас обязан был использовать свой шанс. Металлический люк, позволяющий забраться из кабины лифта на ее крышу, был закрыт двумя защелками. Болан навалился на него, и люк открылся. Болан увидел в отверстии лампы дневного света. За ними был виден пол кабины.
Прозрачный пластиковый щиток закрывал лампы снизу, он не представлял серьезного препятствия. Лампы можно было бы легко разбить, но грохот вызвал бы подозрение охраны. Болан просунул в люк руку, одну за другой отключил лампы, надавил на пластмассовый щиток и вытащил его, подхватив, чтобы тот не упал на пол. Теперь лаз в кабину лифта оказался свободен, он был достаточно широк, чтобы Болан мог через него спуститься внутрь.
Осторожно балансируя всем телом, Болан заглянул вниз. Как он и предполагал, дверь лифта была закрыта. Теперь стояла задача выбраться из шахты. Если он спрыгнет на пол и его кто-нибудь услышит — тогда конец. Держась руками за края лаза, он стал спускаться в кабину, повис на руках и наконец спрыгнул. Глухой стук его подошв громом отозвался в ушах.
Болан затаил дыхание. Он слышал проникающие сюда звуки соседнего лифта, но ничего более. Кажется, подвал был пуст. Он подошел к панели с кнопками управления. Раз до того, как он снял лампы, они горели, значит лифт не был отключен. Видимо, охрана просто не разрешала им пользоваться. Сначала Болан попытался руками открыть дверь, но она не поддавалась. Он не хотел поднимать лишнего шума. Но ничего другого не оставалось, и он нажал кнопку. Дверь открылась.
В подвале тускло горели маломощные лампы дневного света, всего их было четыре, чего явно недоставало, чтобы осветить такое большое помещение.
Осторожно передвигаясь, Болан обошел весь подвал. Цокольный этаж оказался довольно высоким, видимо, это было сделано для того, чтобы разместить здесь всю отопительную и вентиляционную систему и другое громоздкое оборудование. Болан заметил несколько тяжелых железных дверей, но пока он решил не пытаться в них проникнуть.
Ему очень бы хотелось, чтобы он оказался в подвале один. Обходя этаж, он все больше убеждался, что так оно и есть. Если его тут схватят, тогда точно конец. Конец войне, карьере, всему. Он закончил обход и теперь знал, как ему следует поступить.
Некоторые окна подвала находились почти на уровне земли, но открыть их не представлялось возможным. Они были привинчены к раме внушительных размеров болтами.
Лифт был единственным выходом отсюда, но на нем Болан мог подняться или в вестибюль первого этажа или на крышу. Ни то, ни другое его не устраивало.
И еще оставалась лестница. Особо богатого выбора не было. Когда Болан изучал это здание прошлым вечером, он заметил, что в нем есть запасной выход. Это было то, что надо. Запасной выход находился, как и положено, на уровне первого этажа. Значит, ему предстояло еще подняться по лестнице. Но в таком виде, как сейчас, он не пройдет по первому этажу и нескольких шагов, как его остановит охрана.
Он отыскал дверь в раздевалку сторожей. Она бесшумно открылась.
"Возможно, на этой двери самые смазанные петли в этом чертовом здании", — подумал Болан. Он нащупал выключатель и включил свет. Комната осветилась флюоресцирующим светом. Он обнаружил большой полированный деревянный стол с конторской настольной лампой и еще одну дверь. Может, это еще один выход?
Прислушиваясь к каждому шороху, он проскользнул в дверь. Кромешная тьма... Он опять нащупал выключатель и нажал на клавишу... Но свет не включился. Тогда Болан распахнул пошире дверь, чтобы в комнату проникал свет снаружи. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы осмотреть обстановку. Но там не было почти ничего.
Болан уже собирался уходить, когда в углу комнаты увидел какое-то тряпье. На первый взгляд, это походило на рваную ветошь. Подойдя, он дотронулся до нее носком ботинка. Оказывается, это была спецодежда. Болан решил вынести ее в соседнюю комнату, чтобы взглянуть на нее при нормальном освещении. Когда он взял её в руки, то ему показалось, что это новая одежда.
Вынеся её на свет в соседнее помещение, он понял, что не ошибся: одежда была действительно новая, и у него появилось ощущение, что он где-то её видел раньше. Кажется, утром...
Террорист убежал через подвал...
В руках Болан держал комбинезон, в который был одет Кущенко.
Болан быстро снял куртку и повесил её в шкафчик, кобуру "Большого Грома" он положил на стол. Он попытался влезть в комбинезон и решил, что тот очень ему идет. Террорист оказался на самом деле больше, чем выглядел. Болан снял с крюка куртку и повесил в шкафчик. Можно надеяться, что несколько дней куртка останется незамеченной. "Беретта" немного выпирала из-под комбинезона, но это не бросалось в глаза.
Выйдя в подвальный коридор и держа "Большой Гром" у плеча, Болан подошел к какой-то двери. Открыв её, он зажег свет. Какая удача! За ней стоял набор плотницких инструментов. Он взял несколько отверток, молоток и какую-то мелочь. Затем, спрятав подальше "Большой Гром", Болан покинул помещение.
Подойдя к лестнице, он остановился, мысленно составляя маршрут движения, а затем двинулся беззаботной походкой. Открыв дверь на лестницу, он прислушался. Ничего примечательного не услышав, он стал насвистывать какую-то чушь, и чем выше он поднимался, тем громче свистел. На первом этаже он беззаботно толкнул двери.
В дверях стояла охрана.
— Эй, как дела!? — спросил Болан, кивнув.
Охранник кивнул в ответ.
— Есть кто-нибудь еще внизу? — спросил он.
— Нет там никого.
— Дверь запер?
— Нет, ключей нет.
— Вот черт. Ну ладно, хрен с ним.
— Ну, привет, — сказал Болан и направился на улицу. Везде сновали полицейские. Тут и там толпились небольшие кучки людей, оживленно что-то обсуждая. Болан прислушался.
Насколько он мог понять что-нибудь из разговоров, президент остался цел и невредим. Мало того, говорили, будто он так и не понял, что в него стреляли. Болану этого было вполне достаточно. Пройдя два квартала, он пришел туда, где оставил свою машину. Вытащив из-за пазухи ключи, он открыл дверь, забросил оружие на заднее сиденье, сел за руль и включил зажигание.
Существовала еще одна проблема. В такой одежде ему было не войти в гостиницу, комбинезон мог привлечь внимание. Болану пришла в голову неплохая идея.
Он остановился неподалеку от гостиницы, не у самого входа, а сбоку, достал инструменты, запер машину и такой же беззаботной походкой, как в "Дал Тексе", направился к служебному входу. Подойдя к двери, он кивнул сторожу и прошел в здание. Поднявшись на четвертый этаж;, он вошел в главный коридор и направился к лифту. Когда на этаж поднялась кабина, Болан вошел.
В глубине лифта стоял человек с цветком, вышитым на кармане. Этот цветок был эмблемой отеля. Значит, это служащий. Болан встал у двери, не замечая попутчика.
— Вы откуда? — спросил тот, хлопнув Болана по плечу.
— Что?..
— Я спрашиваю, откуда вы? Из какой фирмы?
Болан с недоумением смотрел на вопрошающего. А тот тем временем продолжал:
— Я же объяснял всем, что служащие должны пользоваться служебным лифтом. Сколько можно повторять одно и то же?
— Прошу прощения. Я сегодня первый день работаю. Уверяю вас, я ничего не знал, и мне никто ничего не говорил об этом.
Незнакомец стал еще больше раздражаться, но Болан сохранял спокойствие и отвернулся лицом к двери.
— Ну и? Я жду... — человек был настойчив, и Болану пришлось назвать место службы.
— "Феникс Эйр Кондишэнинг", — ответил Болан, выходя на своем этаже.
— Эй, любезный, я должен вам сообщить... — человек продолжал что-то объяснять, но дверь за Боланом закрылась и ему так и не удалось узнать, что ему хотел сообщить этот навязчивый тип. Когда лифт тронулся, Болан еще слышал какие-то ругательства, но сути сказанного понять не смог.
Болан вошел в свой номер и тяжело вздохнул. Закрыв дверь, он оперся на нее и закрыл глаза. У него было ощущение, что ему сейчас тысяча лет. А ему еще предстоит многое сделать.
Он включил телевизор. Пока тот собирался с силами, чтобы показать что-нибудь на экране, Болан услышал долгую тираду тележурналиста. На телевидении, как обычно, пытались забить эфир всякой чепухой. Что касается программы новостей, то они мало что знали о происшедшем, и им приходилось прилагать адские усилия, чтобы убедить свою аудиторию в том, что ничего не случилось.
Самое мощное подразделение журналистики — тележурналистика щеголяла своими хорошо оплачиваемыми обозревателями и политологами. И вот сейчас они занимались тем, что составляли психологический портрет предполагаемого убийцы. В общем, неплохо, особенно если учесть, что они понятия не имели, кто это такой. Как всегда, звучали старые, затертые штампы о недовольном одиночке, может быть даже сумасшедшем, завистнике и прочая чушь.
Когда телевизор прогрелся, Болан увидел на экране все, что не ускользнуло от зоркого глаза телеоператоров. Сведения, надо сказать, оказались скудными, но снято все было впечатляюще. По крайней мере, для обывателя. Террорист стрелял по эскорту четыре раза, один сенатор был ранен, но никто не погиб. Президент остался цел и невредим. И чувствовал себя комфортно.
В отличие от Болана.
Его тревожила мысль о том, что такая точная механика, как у "Вальтера", не могла дать четыре промаха. Можно допустить, и то с большой натяжкой, что Кущенко промахнулся один раз. Но четыре раза подряд...
Согласно сообщениям средств массовой информации, ружья никто не нашел. Болану было бы крайне интересно узнать, где оно находится.
После увиденного Болан почувствовал себя несколько бодрее. Можно было позвонить Броньоле. Он набрал номер его офиса. Может, было еще рано, но Болан решил сейчас же найти его и переговорить. Если только он не занят срочными делами, связанными с утренними событиями.
Секретарша узнала его по голосу:
— Одну минуточку. Сейчас Броньола подойдет.
Он был признателен за эти слова. В трубке послышался какой-то шум, затем голос:
— А, это ты... Что там за дела? Куда ты подевался, я тебя искал, ты как в воду канул. Я надеюсь, ты в курсе сегодняшних новостей?
— Знаю. В курсе. Мы даже не можем себе представить, какой хвост тянется за всем этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25