Когда ее звук достиг высшей точки, над полем разнесся топот бегущих от кратера солдат Конфедерации, и в тот же миг грянул взрыв.
Взрыв не был ни желтым, ни даже синим и прозвучал, словно раскат грома. Земля, конечно, не содрогнулась, но все же громыхнуло достаточно сильно. Из кратера взвился столб черного дыма и устремился к восходящему Солнцу.
Потом в кратере зашипело, как на гигантской сковородке.
— Подожди, папочка! — крикнул Римо, заслышав шипение, и остановился.
Чиун колебался.
— А вдруг дым опасен? — спросил он.
— Может быть. Но все же я сомневаюсь, что это была бомба.
Они стояли и смотрели на поднимавшийся из кратера дым, который закручивался спиралью и уносился прочь с порывами юго-западного ветра.
Выждав минут пять и не заметив ничего особенного, Римо двинулся назад к краю кратера.
— Вы не могли бы опустить нас на землю? — послышался чей-то голос.
Римо посмотрел вниз и увидел, что удрученный солдат и послушный капитан Пэйдж все еще зажаты у него под мышками.
— Прошу прощения, — сказал белый мастер Синанджу и поставил обоих мужчин на ноги. Они тут же попятились и предусмотрительно остановились в некотором отдалении.
Римо заглянул в кратер, на дне которого лежал пышущий жаром и покрытый дымящейся окалиной шар. Он увеличивался в размерах, сжигая траву и теряя форму, пока наконец не превратился в плоский блин.
— Видимо, нам никогда не узнать, что это было, — разочарованно протянул Римо.
— Ну и ладно, — отозвался Чиун. — Значит, мы никогда больше не встретимся с такими вот штуками.
«...мы никогда больше не встретимся с такими вот штуками...»
Мужчина, сидевший на передвижном командном пункте, снял наушники и щелкнул выключателем.
— Говорит Кобьен.
— Слушаю вас. Кабан.
— Судя по сведениям, полученным через полевые микрофоны, цветовая атака завершилась полной победой. Войска противника покинули поле сражения.
— Наши наблюдатели на вертолетах сообщают то же самое. Мы только что послали сигнал самоподрыва.
— Именно об этом они сейчас и говорят. Секрет нашей технологии остался нераскрытым.
— Вас понял. Продолжайте наблюдение. В час "Ч" нам, возможно, потребуется подкрепление.
— Кобьен к приему готов. Конец связи.
Боец отключил микрофон и, вновь нацепив наушники, пробормотал себе под нос:
— Терпеть не могу, когда меня называют Кабаном!
Глава 7
Римо стоял у дымящегося кратера, история которого повторилась, и смотрел в небо. Черный вертолет, сбросив зловещий предмет, что превратился в раскаленный шлак, куда-то запропастился. Среди машин, болтавшихся на западе вне досягаемости мушкетного огня, его не было. Капитан Пэйдж повернулся к Римо:
— Помнится, сэр, вы упоминали о капитуляции.
— Да, — ответил Римо.
— В таком случае я готов предложить вам следующие условия...
— Предложить? Вы должны не предложить, а признать капитуляцию!
Капитан Пэйдж горделиво выпятил раздвоенный подбородок.
— Никогда! Я скорее умру, чем сдамся.
Римо принялся разминать пальцы, сгибая и разгибая их.
— Что ж, это нетрудно устроить, — хмыкнул он.
Пэйдж поспешно отступил.
— Я бы попросил вас держать свои ужасные лапы подальше.
— Ради Бога, — отозвался Римо, скрестив руки на груди.
На лице капитана отразилось явное облегчение.
— Вот теперь вы говорите разумн-а-аааа!
Ронял Пэйдж считал себя неплохим певцом. Впрочем, его амбиции редко выходили за пределы стен ванной или душа. Основу репертуара капитана составляли старые добрые мелодии вроде «Лорены», «Мятежного солдата» или «Барбары Аллен». Поднатужившись, он мог взять «до» второй октавы, особенно если из крана вдруг начинала бить холодная вода. Сейчас он впервые в жизни вытянул «до» третьей октавы, но этот, с позволения сказать, певческий успех капитана не имел ничего общего с искусством.
Казалось, боль пронзила несчастного от головы до пят, парализуя его тело. Она не шла ни в какое сравнение даже с тем страданием, которое капитан пережил во время учений, когда ему на ногу наехало колесо полуприцепа. Лишь однажды он испытал нечто подобное — еще подростком, когда в зубах у него застряла палочка от леденца. Тогда юный Пэйдж сорвал с елки блестку и вонзил ее между коренными зубами, стремясь поскорее избавиться от инородного тела.
Все его существо пронзила мучительная, сродни электрическому удару боль.
Впоследствии капитан выяснил, что алюминиевая блестка, втиснутая между амальгамными пломбами зубов, сыграла роль простейшего источника тока. Саму же боль можно было описать словом «острая».
Нынешний кошмар наводил на мысль о том, что его нервную систему подключили к автомобильному аккумулятору и пустили сквозь нее ток.
Капитан Пэйдж отдал бы все на свете, только бы бежать отсюда, но боль пригвоздила его к месту. Он сумел лишь повернуть голову, поскольку ему показалось, что источник ее находится где-то слева. Секунду спустя капитан убедился в своей правоте.
Старичок азиат в черном кимоно с красной артиллерийской каймой держал его за мочку уха. Всего-навсего. Пэйдж понятия не имел, сколь чувствительны мочки его ушей. Порой, когда бывало особенно жарко, на их мясистых частях вскакивали волдыри, но этим дело и ограничивалось.
Старик сжимал мочку двумя страшными на вид ногтями. До сих пор их элегантная кривизна казалась весьма хрупкой, но теперь они впились в плоть Пэйджа двумя неумолимыми жгучими иглами, вынуждая гордого капитана опуститься на колени.
— Так как же насчет капитуляции? — спросил Римо.
— Вы настаиваете на полной капитуляции или удовлетворитесь сдачей оружия? — простонал мученик.
— Все равно, лишь бы побыстрее покончить с этим идиотизмом.
— Этот идиотизм, сэр, закончится только тогда, когда исчезнет внутренняя угроза Виргинии.
— Кто ей угрожает?
— Я вам уже говорил. Нечестивое воинство Дяди Сэма.
Страшные ногти отпустили ухо капитана.
— Ты слышал, Римо? Эту войну начал Дядя Сэм.
Не гони лошадей, — отозвался Римо. — Объясните подробнее, Пэйдж.
— Вы, вероятно, знаете о нападении на суверенный штат Старого Доминиона, — начал капитан, поднимаясь на ноги.
— Я знаю о двух толпах тупиц, вновь затеявших Гражданскую войну.
— Насколько мне известно, ее развязали янки. Я, знаете ли, не успел принять участие во Второй битве при кратере.
— Ничего не понимаю!
— Шестая виргинская пехотная рота под командованием полковника Хазарда разбила лагерь на этой земле, готовясь отразить наступающего врага. Полковник погиб, отстреливаясь от передового отряда войск Союза, которые напали на спящих южан. Началась натуральная резня, сэр. Виргинцы оказались не готовы к настоящей битве. Их мушкеты были заряжены порохом и пыжами, а пуль у них не имелось.
— И мозгов тоже, — ввернул Римо.
— Хотелось бы вам возразить, сэр.
— Что ж, послушаем.
— Оставшиеся в живых, доблестные бойцы устроили засаду на Сорок четвертую род-айлендскую батарею и, когда она прибыла на место, отплатили ей той же монетой. И я рад доложить вам, сэр, что появившийся следом Первый массачусетский кавалерийский эскадрон сдался конфедератам в полном составе.
— Полагаю, у них тоже не было пуль.
— Истинная правда, сэр. — Капитан Пэйдж нахмурился. — Должен признаться, это обстоятельство сбивает меня с толку.
— Почему же?
— Род-айлендская батарея и массачусетская кавалерия прибыли по просьбе Хазарда, чтобы поддержать его в грядущем сражении, но у него возникло впечатление, что кто-то из них совершил предательство. И тем не менее в ходе стычки выяснилось, что оружие обоих подразделений северян снаряжено порохом и бумагой. Они тоже оказались не готовы к бою.
— Минутку. О каком сражении идет речь?
— О покушении на питерсбергское поле битвы, конечно.
— Кому потребовалось покушаться на этот клочок травы?
— Компании Сэма Бисли. Вы что, газет не читаете?
— Ясно, — отозвался Римо.
— Саквояжники низложили правительство нашего штата, изъяли из казны миллионы долларов для ремонта шоссе и дорог и недвусмысленно дали понять, что намереваются воздвигнуть так называемый тематический парк Гражданской войны. Здесь, на территории Виргинии, земля которой только начала оправляться от ужасных ран, нанесенных ей во время недавней трагедии.
— О чем вы? — нахмурился Римо.
— О войне между американскими штатами.
— Я бы не назвал Гражданскую войну недавней трагедией, — сухо заметил Римо.
— Вам не понять нас, виргинцев. Глубокие раны на лике нашей земли продолжают причинять нам нестерпимые страдания.
Римо огляделся.
— Что ж, пожалуй.
— Компании Бисли не удастся застроить нашу благословенную землю. Дядя Сэм проиграл Третью битву при Манассасе, проиграет и сейчас.
— Какую еще Третью битву?
— Компания намеревалась заложить в тех местах национальный парк, но добропорядочные граждане Манассаса обратили их в бегство. У мерзавцев бы1л запасной вариант — местечко неподалеку от той точки, где мы сейчас стоим. Но видит Бог, мы прогоним их, даже если нам суждено найти в кратере последний приют!
— Но ведь в Манассасе не было битвы, только общественный референдум.
— И тем не менее он закончился победой! — Пэйдж ударил себя кулаком в грудь. — Я жалею лишь о том, что угодил к вам в плен, признал позорную капитуляцию и не смогу принять участия в борьбе.
— Забудем об этом. Мы тоже имеем большущий зуб на Дядю Сэма.
— Ах, если бы он был жив! — воскликнул капитан со слезами на глазах. — Такой добропорядочный джентльмен, как Сэм Бисли, нипочем не позволил бы этому жалкому отродью пользоваться своим именем.
— Пожалел хорек цыплят, — пробормотал Римо.
— Что вы сказали, сэр?
— Не обращайте внимания. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из участников первого боя.
— Прошу вас, сэр. — Пэйдж окликнул солдат в сером одеянии, которые прихлебывали горький цикорий с еще более горестным выражением на лицах. — Пришлите ко мне мистера Хакаби!
— Хакаби арестован за малодушие, выразившееся в применении предметов, выходящих за рамки исторической эпохи! — доложил сержант.
— В чем состоит его проступок?
— Этот лентяй разогревал кофе на огне зажигалки «Зиппо»!
— Вот видите, мои люди относятся к своему солдатскому долгу с полной ответственностью, — негромко сказал Пэйдж, обращаясь к Римо. В ответ Римо закатил глаза. — Сержант, вам довелось пережить атаку врага, который предательски обрушился на вашу доблестную роту. Этот человек хотел бы задать вам несколько вопросов.
— А он не причинит мне вреда?
— Такие слова недостойны солдата! — сердито воскликнул Пэйдж.
— Но я ведь не настоящий солдат.
— Я беспощаден только к тем, кто заставляет меня долго ждать, — заявил Римо, повысив голос.
Сержант в мгновение ока преодолел тридцать ярдов стриженой травы.
— Сержант Динуидди к вашим услугам, сэр! — представился он, браво салютуя Римо.
— Отдавать честь гражданским не положено, — заметил капитан Пэйдж.
— Прошу прощения, капитан, но я видел, какие чудеса проделывает этот человек, и не хотел бы, чтобы он демонстрировал мне свое умение.
Капитан Пэйдж неловко потер свою шею и сказал:
— Что ж, продолжайте.
— Вы хорошо рассмотрели людей, напавших на вас прошлой ночью? — спросил Римо.
— Так точно, сэр!
— Они были в синих мундирах Союза?
— Так точно.
— Какого цвета была кайма?
— Голубого.
— А не красного, как у артиллеристов?
— Никак нет.
— И не желтого, как у кавалерии?
— Нет, голубого.
Римо повернулся к капитану.
— Если не ошибаюсь, голубая кайма — это войска инфантерии?
— Да, вы правы, — задумчиво проговорил Пэйдж. — Но что-то я не слышал, что в наших краях проходят учения подразделений инфантерии северян.
— Их и не было, сэр, — ввернул сержант. — Только Сорок четвертая род-айлендская батарея и Первая массачусетская кавалерия.
— Замечательно, проворчал Римо. — Вам запудрили мозги, и вы клюнули на эту приманку.
— Было темно, сэр, — извиняющимся тоном проговорил сержант. — Наш доблестный командир Хазард погиб в первом же бою. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что, будь полковник жив, он сумел бы навести порядок.
Римо повернулся к Пэйджу:
— У вас есть телефон?
— Нет, сэр. Я распорядился уничтожить все полевые аппараты.
— Зачем?
— Чтобы нас не отозвали с поля, пока не начнется пресс-конференция. Или хуже того — не подчинили бы федеральным властям и не бросили в бой против земляков-виргинцев. — При этих словах собеседник явственно содрогнулся.
— Итак, вы ожидаете прибытия людей Бисли...
— Ровно в полдень. — Капитан Пэйдж опустился на одно колено. — Умоляю вас, сэр. Позвольте мне и моим отважным ребятам дать отпор этим дьяволам с Севера.
— Только если будете хорошо себя вести. Никакой стрельбы, никаких пленных. И если вам прикажут вывести людей с поля битвы, вы тотчас подчинитесь.
— Не слишком ли вы нас притесняете?
— Когда я служил в морской пехоте, нас учили беспрекословно исполнять приказы.
— Один из наших кандидатов в сенат тоже был пехотинцем, но ему и в голову бы не пришло такое.
— Его выбрали?
— Нет.
— То-то же, — усмехнулся Римо и зашагал прочь.
Мастер Синанджу шел следом, сунув руки в рукава кимоно. С постной миной на лице он теперь очень смахивал на рассерженного монаха.
— Вот видишь, Римо, Дядя Сэм наконец показал свой крутой норов.
— Понятное дело.
— Придется им заняться. Смит строго-настрого повелел расправиться с Бисли раз и навсегда.
Ученик нахмурился.
— Это не так-то просто.
— Твоя задача — найти его.
— Я уже сбился с ног, разыскивая его по всему миру, — сердито заговорил Римо. — «Сэм Бисли Уорлд». «Бислиленд». «Евро-Бисли». — Он свел пальцы так, что их кончики почти соприкоснулись. — Еще немного, и я настиг бы Сэма во Флориде, но он успел улететь на вертолете.
Чиун насупился еще сильнее, отчего морщины на его лице превратились в глубокие борозды.
— Между прочим, бомбу тоже сбросили с вертолета, — задумчиво произнес он.
— Это был черный вертолет, а тот, за которым я гнался во Флориде, — красный с зеленым.
— Так ты продолжаешь бастовать?
— Если в деле замешан Сэм Бисли — нет. Мы ведем с ним войну с тех самых пор, как только он впервые вторгся на Кубу, чтобы превратить ее в тематический парк.
— Вот тогда-то ты и должен был с ним покончить.
— Только не я! Я ведь все детство смотрел его мультики. Думаю, самым лучшим местом для него была палата с мягкими стенами в «Фолкрофте».
— До тех пор, пока он не улизнул.
— Это не наша вина.
Мастера Синанджу приблизились к воротам парка. Оказалось, дорогу запрудили фургоны прессы с белоснежными спутниковыми антеннами, а вновь прибывшие войска Конфедерации держали их под прицелом. Бригада зуавов куда-то запропастилась.
— Дальше надо двигаться осторожно, — бросил Римо.
Пригнувшись к земле, они проскользнули между конфедератами и, никем не замеченные, пересекли шоссе и остановились у телевизионного фургона, стоявшего в отдалении. Как и все остальные, он был выкрашен белым, а сбоку голубела надпись: «Европа-1». Буква "о" представляла собой нечто вроде сливы или синего яблока.
— Гляди, Римо! Вот оно, свидетельство происков Франции!
Мастер Синанджу указал на блондинку в берете и роскошном просвечивающем голубом платье.
— На ней берет. Ну и что? Берет может носить кто угодно. Это еще не значит, что она француженка.
— От нее пахнет француженкой.
— И как же пахнут французские женщины? — осведомился Римо.
— От них несет сыром.
Римо принюхался.
— Скорее — вином.
— Некоторые француженки пахнут смесью сыра с вином, — согласился кореец.
— Что ж, возможно, но не забывай — эту кутерьму затеяла компания Бисли. Франция не имеет к ней никакого отношения.
— Не веришь — убедись сам. Подойди к этой злосчастной француженке и поговори с ней. Например, попроси разрешения позвонить по телефону.
— Хороший повод, — отозвался Римо и шагнул к фургону.
Женщина в берете не заметила приближения Римо, но его не уловил бы ни тигр, ни ястреб, ни любое другое дикое животное, каким бы сверхъестественным чутьем оно ни обладало.
Кости, мускулы и сухожилия Римо двигались легко и свободно, в гармоничном единстве. Его запах окутывал тело наподобие ауры — и никакого шлейфа из предательских молекул сзади. Ноги его не оставляли следа на земле, а травинки, по которым он прошел, не мялись и не ломались, тут же выпрямляясь, словно пружины.
Римо подкрался к женщине и успел внимательно ее рассмотреть, прежде чем она заметила его присутствие.
Перед ним стояла блондинка с короткой прической, изящными руками и ногами и ничем не примечательной грудью. Римо предпочитал женщин другого типа, поэтому он прекратил выделение сексуально-притягательных феромонов и чуть ссутулился, надеясь, что женщина не обратит на него особого внимания. Обычное дело — мастера Синанджу в совершенстве владели своими телами, и это обстоятельство не ускользало от взгляда представительниц противоположного пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28