К тому же в его глазах было такое выражение, словно он развлекался, получал тайное удовольствие от мысли, что может привести в дом Дена чужаков. Чувствовалось в его улыбке что-то акулье. Хотя в целом парень был привлекательный, и Донован не сомневался, что Джеми Фуллертон разбил не одно сердце.
— Не уверен, что мне это понравится, — ответил Донован.
— А как насчет того, чтобы перевезти их в мою галерею? — предложил Голдман. — Моя страховка прикроет их. Любой заинтересованный сможет прийти и посмотреть.
Донован кивнул:
— Отлично, Маури. Спасибо.
Он поднял в знак согласия чашку с кофе.
— Не хочу влезать не в свое дело, но вы считаете страховку хорошей идеей? — тихо спросил Фуллертон.
Донован сузил глаза:
— В каком смысле?
Фуллертон поморщился, словно ему претило то, что он собирался предложить.
— Да ладно, Джеми, говори, — настаивал Донован.
— Разве это не очевидно? — спросил Фуллертон. — Они застрахованы, верно? Зачем выносить их на рынок? Вы же должны знать людей.
— Должен? — холодно переспросил Донован.
Фуллертону стало явно не по себе. Голдман избегал смотреть на них и сосредоточился на полке с вином.
— Если вы не знаете, то я знаю, — продолжал Фуллертон. — В галерею вломятся, заберут картины, вы потребуете страховку и через несколько лет получите ее всю, до малейшего пенни.
Голдман моргнул, однако продолжал смотреть на стену, словно его жизнь зависела от этого.
— Вы знаете, кто я, Джеми?
— Конечно.
— Уверены? Потому что если вам известно, с кем имеете дело, вы должны соображать, как отреагируют копы, узнав, что меня ограбили. Во-первых, они припрутся ко мне домой без предупреждения. Во-вторых, сдается мне, они перевернут небо и землю и докажут, что это инсценировка.
Фуллертон заерзал на стуле:
— Глупая мысль. Простите.
Донован улыбнулся:
— Ладно, по крайней мере вы творчески мыслите. При других обстоятельствах это могло бы пройти, но сейчас... Мне приходится быть тише воды ниже травы. Я хочу продать все честно и получить наличные.
Голдман оторвал взгляд от стены.
— Наличные? — переспросил он.
— Наличные или чеки. Завтра.
— С этим туго, — вставил Фуллертон.
— Только так, — настаивал Донован.
— Чеки выписывать на вас?
— Нет, обналичить.
— Банки с неохотой обналичивают чеки, — заметил Фуллертон.
— К черту банки! — не выдержал Донован.
— Таковы правила, Ден, — развел руками Голдман. — Такие дела быстро не делают.
Донован поджал губы и почесал переносицу. У него начиналась головная боль.
— Ладно, — наконец выдавил он. — Пусть выпишут на Карлоса Родригеса.
— И вы хотите чеки? — спросил Фуллертон.
— Да. Скажете, когда они будут у вас, ладно?
— Отдельный чек за каждую проданную картину — самый быстрый путь, — сказал Фуллертон. — Пойдет?
— Я буду просто счастлив, если в сумме они составят два миллиона фунтов, Джеми.
Голдман вытащил кожаный портсигар:
— Ничего, если я покурю?
— Конечно, — разрешил Донован. — Это же твои легкие.
Голдман протянул портсигар Фуллертону, однако тот покачал головой и отпил кофе. Голдман достал сигару.
— Еще одно, — сказал Фуллертон. — И пожалуйста, не поймите меня превратно, Ден... С происхождением картин все в порядке?
Донован напряженно улыбнулся:
— Голдман сказал, что вас не очень волнует происхождение.
Фуллертон бросил на Голдмана раздраженный взгляд, но тот сосредоточился на сигаре.
— Благодарю за отличную рекомендацию, Маури.
Голдман сделал вид, что не слышит. Фуллертон посмотрел на Донована и небрежно пожал плечами:
— Действительно, некоторым людям без разницы, откуда картины, однако происхождение влияет на цену. Они могут немного расстроиться, если выяснится, что заплатили слишком много за полотно, которое нужно держать под замком.
Донован кивнул.
— Они все законные, Джеми. Маури может поручиться.
Голдман энергично кивнул, но продолжал смотреть на сигару.
— Все деньги были чистыми к тому времени, когда прошли по счетам Маури. — Он усмехнулся.
— Ну и отлично. — Фуллертон встал. — Ничего, если я начну переносить маленькие полотна в машину Маури?
— Конечно.
— Мы пришлем фургон для тех картин, что побольше, — сказал Голдман, махнув сигарой на Фуллертона. — Будь осторожнее с Ван Дейком.
— Можешь прислать фургон утром? — попросил Ден. — В полдень я хочу вздремнуть.
Голдман подмигнул и вытащил из кармана маленький телефон.
— Офис! — крикнул он, улыбнувшись Доновану. — Голосовой набор. Новые технологии, да? — Он нахмурился и снова произнес «офис», на сей раз громче. Еще сильнее нахмурился, потом выругался и набрал номер вручную.
Донован махнул в сторону лестницы.
— Пойдем посмотрим на Рембрандта, — предложил он Фуллертону. — Не самое мое любимое приобретение, зато самое дорогое. Маури сказал, что это отличное вложение капитала. Он обыватель, но с деловой хваткой, его не проведешь.
Фуллертон последовал за Донованом наверх. Картина в красивой позолоченной раме висела слева от двери так, чтобы Донован мог любоваться ею, лежа в кровати.
Фуллертон тихо присвистнул.
— Отлично. — Он целую минуту стоял молча, уставившись на картину.
Словно ребенок, добравшийся до запретного плода. Маленький мальчик с длинными волосами и ангельским, почти женским лицом. Он оглядывался по сторонам, словно боялся, что его застукают, когда он возьмет плод. Хотя для вора или нищего он был слишком хорошо одет. Парень благородного происхождения, ворующий из жадности. Или для забавы.
— Только взгляните на руку, — восхищался Фуллертон. — Видите исправления? — Он отошел в сторону, чтобы рассмотреть полотно с другой стороны. — Гусиное перо и камышовая кисть с коричневыми чернилами. Очень похожая картина пару лет назад ушла на аукционе «Сотби» в Нью-Йорк почти за триста тысяч фунтов. Но на ней был изображен старый мужчина — детей всегда продают за большую цену.
— Вы такой же обыватель, как Маури, — рассмеялся Донован.
— Я не говорю, что работа плохая. Просто это лакомый кусочек. Потому вы хотите продать его, верно?
— Не буду спорить, Джеми.
— Вряд ли у меня возникнут проблемы с его устройством, — сказал Фуллертон. — Я знаю пару ребят с наличными, которые хотели бы вложить их в произведения искусства.
— Деньги чистые?
Фуллертон снова сверкнул своей акульей улыбкой:
— К тому времени как вы получите их, станут чистыми, Ден.
Донован снял Рембрандта со стены и поставил на кровать, прошел в ванную, сдернул с вешалки полотенце и бросил его Фуллертону.
Тот осторожно обернул картину.
— Позвольте кое-что спросить, Ден?
— Все, что угодно, если это не география, — ответил Донован. — Ненавижу географию.
— У вас хорошая система безопасности, но вы не рискуете, выставляя картины напоказ?
— Я не рекламирую их, — ответил Донован. — А при самом удачном взломе наркоманы будут искать видео— или СД-плейеры. Они не узнают Рембрандта, даже если он свалится им на задницу. — Он кивнул на картину: — Даже моя жена не знала, что это ценное вложение. Она называла ее каракулями.
— Вы не говорили ей, какова стоимость картины?
Донован пожал плечами.
— Хотя у Вики много интересов, искусство никогда не входило в их число. Я пытался водить ее в галереи и на выставки, но ей там было скучно. Ее больше интересовал Гуччи, чем Гойя.
Фуллертон поднял картину Рембрандта.
— Могу я взглянуть на Баттерсуорта?
— Конечно.
Донован провел Фуллертона в кабинет.
Джеми положил Рембрандта на стол и посмотрел на картину, маскирующую сейф.
— Великолепно! — восхищенно прошептал Фуллертон.
— Вы знаете о Баттерсуорте?
— Поверите или нет, я делал диплом по американским художникам девятнадцатого века и всегда увлекался маринистами. Взгляните на закат. Картина написана больше ста тридцати лет назад. Сегодня мы видим то же, что и он тогда. Словно художник заставил нас взглянуть на мир своими глазами. Посмотрите, как выписан горизонт, Нью-Йорк столетней давности... Просто взгляните на облака. — Он повернулся к Доновану: — И вы используете его для маскировки сейфа? Так кто же из нас обыватель?
У Донована отвисла челюсть.
— Откуда, черт возьми, вы знаете?
Фуллертон усмехнулся и подошел к картине. Затем показал на стену слева от рамы:
— Видите здесь углубление?
Донован подошел поближе и присмотрелся. Парень прав: там, где рама касалась стены, когда открывали сейф, осталась маленькая отметина.
— У вас хороший глаз, — заметил Донован.
— Глаз вора, — рассмеялся Фуллертон. — Не волнуйтесь, Ден, ваш секрет останется со мной.
— В любом случае сейф пуст.
Фуллертон посмотрел на вторую работу Баттерсуорта.
— Думаю, я знаю человека, который купит это, — сказал Фуллертон. — Приятель из «Сити-банка». У него есть премиальный чек, который жжет карман, и он без ума от лодок. Уверен, он подпрыгнет от радости, увидев их. — Джеми повернулся и уверенно улыбнулся: — Это лакомый кусочек, Ден. Попомните мое слово.
* * *
Джеми Фуллертон пультом открыл металлические ворота и въехал на своем черном «порше» в подземный гараж. Он улыбнулся, входя в лифт, и нажал кнопку пентхауса. Три года Джеми ждал встречи с Денисом Донованом, и вот наконец его преподнесли ему на блюдечке. Он не мог поверить в удачу. Покачал головой. Нет, не в удачу. Он оказался в нужном месте в нужное время. Это, скорее, реализованный план. Джеми потратил немало сил и времени, обрабатывая Голдмана, когда узнал, что Маури продает Доновану картины. Искал и другие контакты, пытаясь выйти на друзей и знакомых Донована, использовал все, что могло привести к нему. И вот получилось. Он побывал в доме Танго Один. Пожал ему руку. Черт возьми, Ден Донован самолично сделал ему кофе.
Фуллертон открыл дверь в переднюю и прошел на кухню. Там царили безупречно отполированная сталь и блестящий белый кафель. Он открыл холодильник, достал охлажденную бутылку шампанского «Боллингер». Взял бокал и вышел на террасу с видом на Темзу. Откупорил бутылку, наполнил бокал и поднял тост за самого себя. Широко улыбнулся.
— Вперед и вверх, Фуллертон, — сказал он и выпил.
У Джеми было приподнятое настроение, почти легкое головокружение. Он в игре. Он часть круга Дена Донована. Он встречался с ним, шутил. Он подобрался близко, и Донован доверяет ему.
Фуллертон вернулся в квартиру. Прошел по белому коридору в кабинет с окном во всю стену и сел за компьютер. Включил машину, опустил пальцы на клавиатуру, будто пианист перед выступлением. Пока компьютер загружался, еще отпил шампанского.
Фуллертон вышел на секретный веб-сайт, потом на сайт, который дал ему Хэтуэй три года назад. И хотя тот предостерегал его от использования домашнего компьютера, Фуллертон чувствовал себя слишком усталым, чтобы идти в интернет-кафе. Он почти всегда пользовался домашним компьютером, только фанатично удалял все компрометирующие файлы после каждого сеанса связи.
Джеми Фуллертон усмехнулся и принялся стучать по клавишам.
* * *
Офис Грега Хэтуэя находился всего в пяти милях от пентхауса Джеми Фуллертона — возле моста Воксхолл на южном берегу Темзы, в главном штабе МИ-6, секретной разведывательной службы. Он был обставлен в стиле хай-тек, с преобладанием бежевых и зеленых тонов. В отличие от Фуллертона окно Хэтуэя не выходило на реку — офис был под землей, хотя и на четвертом этаже. Хэтуэй вообще предпочитал работать под землей. Вид за окном отвлекал его от дел.
Хэтуэй сел на стул и с растущим возбуждением просмотрел рапорт Фуллертона. В течение этих лет Джеми снабжал его полезной информацией, которая помогла засадить за решетку больше дюжины лондонских преступников, и Хэтуэй рекомендовал присвоить Фуллертону звание сержанта. Информация, которую Хэтуэй сейчас читал на экране, дорогого стоила. Хотя, возможно, он поспешил с выводами. Итак, Деннис Донован вернулся в Соединенное Королевство и связан с Карлом Родригесом. Имя Родригеса было известно Хэтуэю. Он знал его как основного колумбийского игрока, занявшего первое место в списке Управления по борьбе с наркотиками.
Если удастся связать Донована с Родригесом, Донована можно засадить на долгий-предолгий срок.
* * *
В паспортной службе Доновану пришлось ждать почти два часа, прежде чем на табло высветился его номер. Он подошел к кабинке, где ему улыбнулась скучающая азиатка лет пятидесяти.
— Мне нужно заменить паспорт сына, — сказал Донован.
Он просунул в металлический ящик под бронированным окном заполненное заявление.
Женщина просмотрела бумагу.
— Вам нужна замена? Что случилось с оригиналом?
— Он потерял его, — ответил Донован.
— Вы заявили о пропаже?
— Я думал, что делаю это сейчас.
Женщина опять холодно улыбнулась, потом вернулась к заявлению.
— Его украли?
— Я, честно говоря, не знаю.
— Потому что, если украли, вы должны заявить о пропаже в полицию.
— Наверняка не украли, — заявил Донован.
Женщина взглянула на две фотографии, приклеенные к заявлению.
— Мы должны быть уверены, — настаивала она.
— Я уверен, что паспорт просто потерян, — процедил Донован, с трудом сдерживаясь. Он начал понимать, почему в кабинке бронированное стекло.
— Раз он потерян, вам нужно принести свидетельство о рождении сына. Или копию, заверенную нотариусом.
— Мне просто нужна замена, — настаивал Донован. — У вас же есть его данные?
Женщина просунула заявление назад.
— Таковы правила, — объяснила она. — Для выдачи паспорта нужно свидетельство о рождении или заверенная копия.
Донован сначала уставился на женщину. Потом открыл рот, чтобы высказаться, но вовремя увидел видеокамеру. Молчаливый свидетель. Ден улыбнулся дежурной и забрал заявление.
— Приятного дня, — пожелал он ей и вышел.
Табло над головой высветило новый номер.
* * *
Грег Хэтуэй медленно шел вдоль набережной Виктории; его правое колено ныло с самого утра. На другой стороне Темзы вращалось колесо обозрения, каждая кабинка была забита туристами. Хэтуэй остановился, глядя на колесо и размышляя, как выглядит Лондон глазами приезжих. Исторические здания, выставки, музеи. Парламент, Трафальгарская площадь, музей мадам Тюссо...
Лондон Хэтуэя был другим. Более мрачным, более грязным. Лондон Хэтуэя — город преступников, террористов и наркодилеров, мужчин и женщин, которые нарушают законы общества и играют по своим правилам. Ден Донован — как раз такой человек. И единственный способ, с помощью которого можно добраться до него, — играть по его же правилам. Хэтуэй знал, что это огромный риск. У МИ-6 были собственные правила и предписания, которые Хэтуэй сейчас нарушал. В мыслях он оправдывал свои поступки, однако сомневался, что начальство с ним согласится.
Он отвернулся от колеса и сел на деревянную лавку. Река текла мимо, серая и отталкивающая. Лодка с туристами направлялась на восток. Опять туристы. Щелкали камеры. Дети ели мороженое. Пенсионеры обрядились в панамы и шорты.
— Хороший денек для них, — раздался голос за спиной Хэтуэя.
Он не обернулся. Хэтуэй ждал этого человека — детектива, работающего в главном управлении уголовной полиции на Боу-стрит, услугами которого он время, от времени пользовался. Установившиеся между ними отношения приносили обоюдную пользу. У Хэтуэя имелся свой источник информации в столичной полиции, а детектив получал данные, которые выставляли его в выгодном свете. Плюс наличные из фонда МИ-6, предназначенные для информаторов.
Подошедший сел рядом с Грегом и скрестил ноги. На нем были угольно-черный костюм и поношенные туфли. Галстук ослаблен, верхняя пуговица расстегнута. Мужчине было лет сорок, но из-за морщин на лбу и мешков под глазами выглядел он старше.
— Ну, и как живешь? — весело спросил Хэтуэй.
— Все так же, — ответил детектив.
Он вытащил пачку сигарет и предложил Хэтуэю. Тот покачал головой. Детектив знал, что Хэтуэй бросил курить, но каждый раз, когда они встречались, предлагал ему сигареты.
Он прикурил и выпустил дым в сторону реки, ожидая, когда Хэтуэй заговорит.
— Ден Донован вернулся.
Детектив поднял бровь:
— Ну и дела!
— Он в Лондоне. Я проверил данные иммиграционной службы — не зарегистрирован. Но у него больше имен, чем у Рори Бремнера.
— Твой источник?
Хэтуэй поцокал языком.
— Ну и ладно, — усмехнулся детектив. — Где Донован?
— Пока залег на дно. Хотя скоро ему придется высунуться. Проблемы с деньгами.
— У Дена Донована? Да у него их миллионы!
— Говорю тебе, у него проблемы с деньгами. Он продает свою коллекцию картин. Уже очистил от них дом в Кенсингтоне.
— Понятно, — кивнул детектив. — Шестерка собирается следить за ним?
— Пока нет.
— Таможня?
— Я тебе передаю информацию для личного пользования, но думаю, нельзя допустить, чтобы таможня осталась в стороне. Пусть знают, что он вернулся.
— Он здесь из-за проблем с деньгами?
— Насколько мне известно, да. Он встречался с Маури Голдманом, ловким торговцем произведениями искусства в Мейфэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Не уверен, что мне это понравится, — ответил Донован.
— А как насчет того, чтобы перевезти их в мою галерею? — предложил Голдман. — Моя страховка прикроет их. Любой заинтересованный сможет прийти и посмотреть.
Донован кивнул:
— Отлично, Маури. Спасибо.
Он поднял в знак согласия чашку с кофе.
— Не хочу влезать не в свое дело, но вы считаете страховку хорошей идеей? — тихо спросил Фуллертон.
Донован сузил глаза:
— В каком смысле?
Фуллертон поморщился, словно ему претило то, что он собирался предложить.
— Да ладно, Джеми, говори, — настаивал Донован.
— Разве это не очевидно? — спросил Фуллертон. — Они застрахованы, верно? Зачем выносить их на рынок? Вы же должны знать людей.
— Должен? — холодно переспросил Донован.
Фуллертону стало явно не по себе. Голдман избегал смотреть на них и сосредоточился на полке с вином.
— Если вы не знаете, то я знаю, — продолжал Фуллертон. — В галерею вломятся, заберут картины, вы потребуете страховку и через несколько лет получите ее всю, до малейшего пенни.
Голдман моргнул, однако продолжал смотреть на стену, словно его жизнь зависела от этого.
— Вы знаете, кто я, Джеми?
— Конечно.
— Уверены? Потому что если вам известно, с кем имеете дело, вы должны соображать, как отреагируют копы, узнав, что меня ограбили. Во-первых, они припрутся ко мне домой без предупреждения. Во-вторых, сдается мне, они перевернут небо и землю и докажут, что это инсценировка.
Фуллертон заерзал на стуле:
— Глупая мысль. Простите.
Донован улыбнулся:
— Ладно, по крайней мере вы творчески мыслите. При других обстоятельствах это могло бы пройти, но сейчас... Мне приходится быть тише воды ниже травы. Я хочу продать все честно и получить наличные.
Голдман оторвал взгляд от стены.
— Наличные? — переспросил он.
— Наличные или чеки. Завтра.
— С этим туго, — вставил Фуллертон.
— Только так, — настаивал Донован.
— Чеки выписывать на вас?
— Нет, обналичить.
— Банки с неохотой обналичивают чеки, — заметил Фуллертон.
— К черту банки! — не выдержал Донован.
— Таковы правила, Ден, — развел руками Голдман. — Такие дела быстро не делают.
Донован поджал губы и почесал переносицу. У него начиналась головная боль.
— Ладно, — наконец выдавил он. — Пусть выпишут на Карлоса Родригеса.
— И вы хотите чеки? — спросил Фуллертон.
— Да. Скажете, когда они будут у вас, ладно?
— Отдельный чек за каждую проданную картину — самый быстрый путь, — сказал Фуллертон. — Пойдет?
— Я буду просто счастлив, если в сумме они составят два миллиона фунтов, Джеми.
Голдман вытащил кожаный портсигар:
— Ничего, если я покурю?
— Конечно, — разрешил Донован. — Это же твои легкие.
Голдман протянул портсигар Фуллертону, однако тот покачал головой и отпил кофе. Голдман достал сигару.
— Еще одно, — сказал Фуллертон. — И пожалуйста, не поймите меня превратно, Ден... С происхождением картин все в порядке?
Донован напряженно улыбнулся:
— Голдман сказал, что вас не очень волнует происхождение.
Фуллертон бросил на Голдмана раздраженный взгляд, но тот сосредоточился на сигаре.
— Благодарю за отличную рекомендацию, Маури.
Голдман сделал вид, что не слышит. Фуллертон посмотрел на Донована и небрежно пожал плечами:
— Действительно, некоторым людям без разницы, откуда картины, однако происхождение влияет на цену. Они могут немного расстроиться, если выяснится, что заплатили слишком много за полотно, которое нужно держать под замком.
Донован кивнул.
— Они все законные, Джеми. Маури может поручиться.
Голдман энергично кивнул, но продолжал смотреть на сигару.
— Все деньги были чистыми к тому времени, когда прошли по счетам Маури. — Он усмехнулся.
— Ну и отлично. — Фуллертон встал. — Ничего, если я начну переносить маленькие полотна в машину Маури?
— Конечно.
— Мы пришлем фургон для тех картин, что побольше, — сказал Голдман, махнув сигарой на Фуллертона. — Будь осторожнее с Ван Дейком.
— Можешь прислать фургон утром? — попросил Ден. — В полдень я хочу вздремнуть.
Голдман подмигнул и вытащил из кармана маленький телефон.
— Офис! — крикнул он, улыбнувшись Доновану. — Голосовой набор. Новые технологии, да? — Он нахмурился и снова произнес «офис», на сей раз громче. Еще сильнее нахмурился, потом выругался и набрал номер вручную.
Донован махнул в сторону лестницы.
— Пойдем посмотрим на Рембрандта, — предложил он Фуллертону. — Не самое мое любимое приобретение, зато самое дорогое. Маури сказал, что это отличное вложение капитала. Он обыватель, но с деловой хваткой, его не проведешь.
Фуллертон последовал за Донованом наверх. Картина в красивой позолоченной раме висела слева от двери так, чтобы Донован мог любоваться ею, лежа в кровати.
Фуллертон тихо присвистнул.
— Отлично. — Он целую минуту стоял молча, уставившись на картину.
Словно ребенок, добравшийся до запретного плода. Маленький мальчик с длинными волосами и ангельским, почти женским лицом. Он оглядывался по сторонам, словно боялся, что его застукают, когда он возьмет плод. Хотя для вора или нищего он был слишком хорошо одет. Парень благородного происхождения, ворующий из жадности. Или для забавы.
— Только взгляните на руку, — восхищался Фуллертон. — Видите исправления? — Он отошел в сторону, чтобы рассмотреть полотно с другой стороны. — Гусиное перо и камышовая кисть с коричневыми чернилами. Очень похожая картина пару лет назад ушла на аукционе «Сотби» в Нью-Йорк почти за триста тысяч фунтов. Но на ней был изображен старый мужчина — детей всегда продают за большую цену.
— Вы такой же обыватель, как Маури, — рассмеялся Донован.
— Я не говорю, что работа плохая. Просто это лакомый кусочек. Потому вы хотите продать его, верно?
— Не буду спорить, Джеми.
— Вряд ли у меня возникнут проблемы с его устройством, — сказал Фуллертон. — Я знаю пару ребят с наличными, которые хотели бы вложить их в произведения искусства.
— Деньги чистые?
Фуллертон снова сверкнул своей акульей улыбкой:
— К тому времени как вы получите их, станут чистыми, Ден.
Донован снял Рембрандта со стены и поставил на кровать, прошел в ванную, сдернул с вешалки полотенце и бросил его Фуллертону.
Тот осторожно обернул картину.
— Позвольте кое-что спросить, Ден?
— Все, что угодно, если это не география, — ответил Донован. — Ненавижу географию.
— У вас хорошая система безопасности, но вы не рискуете, выставляя картины напоказ?
— Я не рекламирую их, — ответил Донован. — А при самом удачном взломе наркоманы будут искать видео— или СД-плейеры. Они не узнают Рембрандта, даже если он свалится им на задницу. — Он кивнул на картину: — Даже моя жена не знала, что это ценное вложение. Она называла ее каракулями.
— Вы не говорили ей, какова стоимость картины?
Донован пожал плечами.
— Хотя у Вики много интересов, искусство никогда не входило в их число. Я пытался водить ее в галереи и на выставки, но ей там было скучно. Ее больше интересовал Гуччи, чем Гойя.
Фуллертон поднял картину Рембрандта.
— Могу я взглянуть на Баттерсуорта?
— Конечно.
Донован провел Фуллертона в кабинет.
Джеми положил Рембрандта на стол и посмотрел на картину, маскирующую сейф.
— Великолепно! — восхищенно прошептал Фуллертон.
— Вы знаете о Баттерсуорте?
— Поверите или нет, я делал диплом по американским художникам девятнадцатого века и всегда увлекался маринистами. Взгляните на закат. Картина написана больше ста тридцати лет назад. Сегодня мы видим то же, что и он тогда. Словно художник заставил нас взглянуть на мир своими глазами. Посмотрите, как выписан горизонт, Нью-Йорк столетней давности... Просто взгляните на облака. — Он повернулся к Доновану: — И вы используете его для маскировки сейфа? Так кто же из нас обыватель?
У Донована отвисла челюсть.
— Откуда, черт возьми, вы знаете?
Фуллертон усмехнулся и подошел к картине. Затем показал на стену слева от рамы:
— Видите здесь углубление?
Донован подошел поближе и присмотрелся. Парень прав: там, где рама касалась стены, когда открывали сейф, осталась маленькая отметина.
— У вас хороший глаз, — заметил Донован.
— Глаз вора, — рассмеялся Фуллертон. — Не волнуйтесь, Ден, ваш секрет останется со мной.
— В любом случае сейф пуст.
Фуллертон посмотрел на вторую работу Баттерсуорта.
— Думаю, я знаю человека, который купит это, — сказал Фуллертон. — Приятель из «Сити-банка». У него есть премиальный чек, который жжет карман, и он без ума от лодок. Уверен, он подпрыгнет от радости, увидев их. — Джеми повернулся и уверенно улыбнулся: — Это лакомый кусочек, Ден. Попомните мое слово.
* * *
Джеми Фуллертон пультом открыл металлические ворота и въехал на своем черном «порше» в подземный гараж. Он улыбнулся, входя в лифт, и нажал кнопку пентхауса. Три года Джеми ждал встречи с Денисом Донованом, и вот наконец его преподнесли ему на блюдечке. Он не мог поверить в удачу. Покачал головой. Нет, не в удачу. Он оказался в нужном месте в нужное время. Это, скорее, реализованный план. Джеми потратил немало сил и времени, обрабатывая Голдмана, когда узнал, что Маури продает Доновану картины. Искал и другие контакты, пытаясь выйти на друзей и знакомых Донована, использовал все, что могло привести к нему. И вот получилось. Он побывал в доме Танго Один. Пожал ему руку. Черт возьми, Ден Донован самолично сделал ему кофе.
Фуллертон открыл дверь в переднюю и прошел на кухню. Там царили безупречно отполированная сталь и блестящий белый кафель. Он открыл холодильник, достал охлажденную бутылку шампанского «Боллингер». Взял бокал и вышел на террасу с видом на Темзу. Откупорил бутылку, наполнил бокал и поднял тост за самого себя. Широко улыбнулся.
— Вперед и вверх, Фуллертон, — сказал он и выпил.
У Джеми было приподнятое настроение, почти легкое головокружение. Он в игре. Он часть круга Дена Донована. Он встречался с ним, шутил. Он подобрался близко, и Донован доверяет ему.
Фуллертон вернулся в квартиру. Прошел по белому коридору в кабинет с окном во всю стену и сел за компьютер. Включил машину, опустил пальцы на клавиатуру, будто пианист перед выступлением. Пока компьютер загружался, еще отпил шампанского.
Фуллертон вышел на секретный веб-сайт, потом на сайт, который дал ему Хэтуэй три года назад. И хотя тот предостерегал его от использования домашнего компьютера, Фуллертон чувствовал себя слишком усталым, чтобы идти в интернет-кафе. Он почти всегда пользовался домашним компьютером, только фанатично удалял все компрометирующие файлы после каждого сеанса связи.
Джеми Фуллертон усмехнулся и принялся стучать по клавишам.
* * *
Офис Грега Хэтуэя находился всего в пяти милях от пентхауса Джеми Фуллертона — возле моста Воксхолл на южном берегу Темзы, в главном штабе МИ-6, секретной разведывательной службы. Он был обставлен в стиле хай-тек, с преобладанием бежевых и зеленых тонов. В отличие от Фуллертона окно Хэтуэя не выходило на реку — офис был под землей, хотя и на четвертом этаже. Хэтуэй вообще предпочитал работать под землей. Вид за окном отвлекал его от дел.
Хэтуэй сел на стул и с растущим возбуждением просмотрел рапорт Фуллертона. В течение этих лет Джеми снабжал его полезной информацией, которая помогла засадить за решетку больше дюжины лондонских преступников, и Хэтуэй рекомендовал присвоить Фуллертону звание сержанта. Информация, которую Хэтуэй сейчас читал на экране, дорогого стоила. Хотя, возможно, он поспешил с выводами. Итак, Деннис Донован вернулся в Соединенное Королевство и связан с Карлом Родригесом. Имя Родригеса было известно Хэтуэю. Он знал его как основного колумбийского игрока, занявшего первое место в списке Управления по борьбе с наркотиками.
Если удастся связать Донована с Родригесом, Донована можно засадить на долгий-предолгий срок.
* * *
В паспортной службе Доновану пришлось ждать почти два часа, прежде чем на табло высветился его номер. Он подошел к кабинке, где ему улыбнулась скучающая азиатка лет пятидесяти.
— Мне нужно заменить паспорт сына, — сказал Донован.
Он просунул в металлический ящик под бронированным окном заполненное заявление.
Женщина просмотрела бумагу.
— Вам нужна замена? Что случилось с оригиналом?
— Он потерял его, — ответил Донован.
— Вы заявили о пропаже?
— Я думал, что делаю это сейчас.
Женщина опять холодно улыбнулась, потом вернулась к заявлению.
— Его украли?
— Я, честно говоря, не знаю.
— Потому что, если украли, вы должны заявить о пропаже в полицию.
— Наверняка не украли, — заявил Донован.
Женщина взглянула на две фотографии, приклеенные к заявлению.
— Мы должны быть уверены, — настаивала она.
— Я уверен, что паспорт просто потерян, — процедил Донован, с трудом сдерживаясь. Он начал понимать, почему в кабинке бронированное стекло.
— Раз он потерян, вам нужно принести свидетельство о рождении сына. Или копию, заверенную нотариусом.
— Мне просто нужна замена, — настаивал Донован. — У вас же есть его данные?
Женщина просунула заявление назад.
— Таковы правила, — объяснила она. — Для выдачи паспорта нужно свидетельство о рождении или заверенная копия.
Донован сначала уставился на женщину. Потом открыл рот, чтобы высказаться, но вовремя увидел видеокамеру. Молчаливый свидетель. Ден улыбнулся дежурной и забрал заявление.
— Приятного дня, — пожелал он ей и вышел.
Табло над головой высветило новый номер.
* * *
Грег Хэтуэй медленно шел вдоль набережной Виктории; его правое колено ныло с самого утра. На другой стороне Темзы вращалось колесо обозрения, каждая кабинка была забита туристами. Хэтуэй остановился, глядя на колесо и размышляя, как выглядит Лондон глазами приезжих. Исторические здания, выставки, музеи. Парламент, Трафальгарская площадь, музей мадам Тюссо...
Лондон Хэтуэя был другим. Более мрачным, более грязным. Лондон Хэтуэя — город преступников, террористов и наркодилеров, мужчин и женщин, которые нарушают законы общества и играют по своим правилам. Ден Донован — как раз такой человек. И единственный способ, с помощью которого можно добраться до него, — играть по его же правилам. Хэтуэй знал, что это огромный риск. У МИ-6 были собственные правила и предписания, которые Хэтуэй сейчас нарушал. В мыслях он оправдывал свои поступки, однако сомневался, что начальство с ним согласится.
Он отвернулся от колеса и сел на деревянную лавку. Река текла мимо, серая и отталкивающая. Лодка с туристами направлялась на восток. Опять туристы. Щелкали камеры. Дети ели мороженое. Пенсионеры обрядились в панамы и шорты.
— Хороший денек для них, — раздался голос за спиной Хэтуэя.
Он не обернулся. Хэтуэй ждал этого человека — детектива, работающего в главном управлении уголовной полиции на Боу-стрит, услугами которого он время, от времени пользовался. Установившиеся между ними отношения приносили обоюдную пользу. У Хэтуэя имелся свой источник информации в столичной полиции, а детектив получал данные, которые выставляли его в выгодном свете. Плюс наличные из фонда МИ-6, предназначенные для информаторов.
Подошедший сел рядом с Грегом и скрестил ноги. На нем были угольно-черный костюм и поношенные туфли. Галстук ослаблен, верхняя пуговица расстегнута. Мужчине было лет сорок, но из-за морщин на лбу и мешков под глазами выглядел он старше.
— Ну, и как живешь? — весело спросил Хэтуэй.
— Все так же, — ответил детектив.
Он вытащил пачку сигарет и предложил Хэтуэю. Тот покачал головой. Детектив знал, что Хэтуэй бросил курить, но каждый раз, когда они встречались, предлагал ему сигареты.
Он прикурил и выпустил дым в сторону реки, ожидая, когда Хэтуэй заговорит.
— Ден Донован вернулся.
Детектив поднял бровь:
— Ну и дела!
— Он в Лондоне. Я проверил данные иммиграционной службы — не зарегистрирован. Но у него больше имен, чем у Рори Бремнера.
— Твой источник?
Хэтуэй поцокал языком.
— Ну и ладно, — усмехнулся детектив. — Где Донован?
— Пока залег на дно. Хотя скоро ему придется высунуться. Проблемы с деньгами.
— У Дена Донована? Да у него их миллионы!
— Говорю тебе, у него проблемы с деньгами. Он продает свою коллекцию картин. Уже очистил от них дом в Кенсингтоне.
— Понятно, — кивнул детектив. — Шестерка собирается следить за ним?
— Пока нет.
— Таможня?
— Я тебе передаю информацию для личного пользования, но думаю, нельзя допустить, чтобы таможня осталась в стороне. Пусть знают, что он вернулся.
— Он здесь из-за проблем с деньгами?
— Насколько мне известно, да. Он встречался с Маури Голдманом, ловким торговцем произведениями искусства в Мейфэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41