Энди пожал плечами.
– Построить модель со снайперами и целью – дело нескольких часов. Самое трудное – провести измерения и рассчитать углы. Мне придется поехать на место и, кроме того, внимательно проанализировать видеопленку.
– А вы еще не видели ее?
– Разумеется, нет, – удивился Энди. – Не могла же Бонни принести домой материалы, принадлежащие ФБР. Она все вечера пропадала в лаборатории, но чтобы заниматься этим дома... Нет-нет.
– Я могу устроить так, что вы увидите пленку в лаборатории, – предложил Говард.
– О'кей. И еще мне нужно попасть в Аризону в то время дня, когда была сделана видеозапись.
– Нет проблем. Вы можете поехать со мной завтра утром, а пленку просмотрите, когда вернетесь. У меня уже имеется список мест, которые собирается посетить президент. Можно на них проверить, как работает ваша система. Разрешите один вопрос. Что это даст лично вам? Конечно, ФБР покроет издержки; думаю, нам удастся заплатить за консультационные услуги, но ведь здесь масса работы.
Энди взглянул на жену, и та ободряюще кивнула головой.
– Мне бы хотелось, если вы не возражаете, написать статью об этой системе, конечно, если система сработает. Большинство проводимых мною исследований – очень скучная материя, сухая наука, а здесь компьютерное моделирование можно по-настоящему применить на практике. Получится превосходная, очень интересная статья. О ней будут говорить.
Говард обдумывал предложение Энди.
– Мы должны утвердить текст, – наконец сказал он.
– Разумеется.
– Возможно, мы сочтем нужным опустить ряд деталей. Вы это понимаете?
– Меня занимает только математическая сторона дела.
– Вы также должны отдавать себе отчет в том, что мы можем вообще решить сохранить все в тайне, и тогда вам не удастся опубликовать статью.
– И все же я рискну.
Говард кивнул.
– Ну что же, значит, договорились.
Энди расплылся в улыбке, а Бонни подошла и обняла его.
* * *
Джокер, он же Креймер, сел на дневной поезд до Херефорда. Водительского удостоверения он лишился полгода назад, когда полиция задержала его на шоссе М-25 и обнаружила, что уровень алкоголя у него в крови в два раза превышает допустимую норму. День выдался солнечный, но холодный, и Джокер надел куртку и черные шерстяные брюки. Всю поездку он просидел погруженный в глубокое раздумье, ссутулившись, провожая невидящим взглядом сельские пейзажи, проплывавшие за мокрым от дождя окном.
Когда-то он поклялся самому себе никогда не возвращаться в казармы воздушно-десантных войск «Стерлинг-лайнз» и даже не ответил на приглашение принять участие в праздновании пятидесятилетия полка, присланное ему в 1991 году. Время, проведенное Джокером в десантных войсках, было трудным и волнующим, к тому же оно круто изменило его. Он стал не просто солдатом САС, его научили убивать, и составной частью этого обучения являлась программа обесчеловечивания, заменившая сознание Джокера холодным и жестоким суррогатом. Только после того как он оставил полк, ему стало понятно, что он потерял. Вернее, что у него отняли.
День уже клонился к вечеру, когда он сошел с поезда. Джокер шагал, засунув руки глубоко в карманы куртки. На сегодня он взял выходной, но все еще не решил окончательно, работать ли ему на полковника. Хотелось сначала все как следует обдумать, а для этого требовалось с кем-нибудь поговорить. Лучше всего с другом. Он шел, опустив голову, но ноги сами привели его к кабачку, в который он любил захаживать. Заведение располагалось среди кирпичных коттеджей со свинцовыми ставнями и старыми, покосившимися дубовыми дверями. В кабачке работали две девушки, подававшие напитки и вытиравшие стаканы. Одну из них он узнал – ее звали Долли. Она обслужила его с улыбкой, но явно не узнавала, из этого Джокер заключил, что за прошедшие годы он, без сомнения, сильно изменился.
Он заказал двойную порцию виски «Старый ворчун». Двое молоденьких солдат, стоявших в углу бара около игрального автомата, время от времени бросали в прорезь монеты и потягивали пиво. По короткой стрижке и густым усам можно было сразу определить в них солдат-десантников, из которых, как правило, вербовались сверхсрочники в ту часть, где служил Джокер. Десантники чувствовали бы себя так же свободно и в любом лондонском баре. Джокер никогда не мог понять, почему парашютистам разрешалось придерживаться их стиля даже после того, как они зачислялись в спецподразделения. Офицеры настаивали, чтобы солдаты устанавливали гражданские номера на своих машинах и одевались в гражданскую одежду, когда не выполняли боевых заданий, однако любой уважающий себя террорист мог без проблем вычислить их и во время выполнения задания, и на отдыхе.
Джокер опустошил стакан и заказал второй. Долли поставила перед ним виски.
– По-моему, я вас знаю, – сказала она.
– Не думаю, – ответил он, подавая ей двадцать фунтов. – Можно мне взять бутылку с собой?
Девушка кивнула, завернула бутылку в красную оберточную бумагу и вручила ему вместе со сдачей.
Пока Джокер пил вторую порцию виски, в бар вошла женщина и села у стойки. Он видел ее отражение в зеркале над кассой: крашеная блондинка, очень бледная, словно ей приходится проводить много времени взаперти. Глядя на нее в зеркале. Джокер решил, что ей лет тридцать пять, но, обернувшись, понял по ее лицу, что она старше. На ней были красная блузка и черная юбка, явно тесноватая. Солдаты у игрального автомата рассмеялись, и Джокеру почему-то показалось, что они смеются над ней. Даже в лучшие времена отношения между десантниками и местными оставались натянутыми, солдаты называли местных «деревенщиной» и относились к ним свысока, а те обвиняли солдат в том, что они уводят их женщин. Потасовки, вспыхивавшие по субботам в переполненных барах Херефорда, славились по всей округе, так же как и очереди к врачу на следующий день.
Женщина заказала бренди с кока-колой. Взяв в руки стакан, она кивнула Джокеру и произнесла:
– За тех, кто в море.
Он улыбнулся. Почему-то женщина напомнила ему виноватого щенка, которого только что выбранили.
– Ваше здоровье, – ответил он.
Женщина поставила стакан на стойку. На стекле виднелись следы губной помады. Кивнув на бутылку у него в кармане, она спросила:
– Ищете компанию? Я как раз живу неподалеку.
Джокер вдруг почувствовал симпатию к этой женщине. Она выглядела так, будто всегда ждала от мужчин подвоха, а ему не хотелось ее обижать.
– К сожалению, не могу, – отказался он. – Я иду к другу, а он большой любитель выпить.
Ее лицо мгновенно омрачилось, но она овладела собой и пробормотала:
– Желаю приятно провести время.
Джокер допил виски и покинул теплый бар. Он шел быстро, удивляясь тому, насколько сильно похолодало, и спрашивая себя, не слишком ли он расчувствовался. Церковь находилась в десяти минутах быстрой ходьбы от кабачка – здание из серого камня с шиферной крышей, отгороженное от дороги рядом каштановых деревьев. Джокер толкнул деревянную калитку, которая отозвалась негромким скрипом, и медленно пошел по гравийной дорожке. До этого он бывал в церкви в полной военной форме больше десятка раз: три раза – на свадьбах, остальные – на похоронах. На этом погосте воздушно-десантные войска хоронили своих солдат.
Джокер обогнул церковь слева по дорожке. Могилы содержались безукоризненно: травяной бордюр был аккуратно подстрижен, а на многих гранитных и мраморных плитах в медных вазах стояли цветы. Как только Джокер ступил на гравий и увидел могилы, его охватили воспоминания. Он вздрогнул. Двое его друзей погибли в столкновении на ирландской границе, еще один умер в Германии после того, как в его автомобиле взорвалась бомба. И только смерть Мика Ньюмарча произошла у него на глазах.
Слева Джокер заметил свежую могилу с венками и букетами цветов, которые уже начали вянуть. Надгробный камень был явно новым. На нем значилось имя Пита Мэньона. Джокер на минуту задержался у могилы и прочел карточки, прикрепленные к венкам. Они были от жены, от родителей, один из венков – от полка.
На могиле Ньюмарча лежал простой, даже грубый камень – серая гранитная глыба, на которой резец высек имя и звание офицера и даты рождения и смерти. И все. Никаких соболезнований, никаких молитв за упокой души. Только факты. Джокер сам хотел бы иметь такую надгробную надпись, когда придет его время лечь в землю. Могила находилась немного в стороне от дороги, и он прошел к ней по траве, разворачивая бутылку «Старого ворчуна». Сняв куртку, Джокер бросил ее на землю рядом с камнем и сел на нее.
– Добрый вечер, Мик, – сказал он.
Посмотрев на темнеющее небо. Джокер открыл бутылку. Уже зажглось несколько звезд. Похоже, дождя не будет.
– Давно не виделись, Мик, – продолжал Джокер. – Извини, что я не приходил раньше.
Он отхлебнул изрядное количество виски, почувствовал, как приятное тепло разлилось по жилам, и взглянул на надгробие.
– Выпьешь, Мик? – спросил Джокер и медленно вылил часть виски на блестящую траву. Затем сам приложился к бутылке еще раз.
* * *
Коул Говард взял со столика номер журнала «Электроникс мансли» и бегло просмотрел его. Взглянув на часы, он нахмурился. Его заставляли ждать приема уже пятнадцать минут, хотя он приехал в офис своего тестя вовремя – ровно к четырем часам. Иногда Теодор Клейтон вел себя как настоящий ублюдок. Секретарша оторвалась от своего компьютера, как будто прочла мысли Коула.
– Извините, мистер Говард, ваш тесть все еще разговаривает по телефону. Он знает, что вы здесь.
– Разумеется, Элисон. Я уверен, что он об этом знает.
Говард попытался углубиться в статью о новом японском микропроцессоре, но обилие специальных терминов затрудняло чтение. Бросив журнал обратно на столик, он стал наблюдать за тропической рыбкой в аквариуме, стоявшем около секретарского стола. Ярко окрашенное создание грациозно скользило среди растений, таких зеленых, что они казались ненастоящими. Кораблик из пластика был прикреплен к гравию на дне аквариума. От него поднимались потоки пузырьков.
У ног Говарда стоял коричневый кожаный портфель. В нем лежала только оригинальная видеопленка Митчелла. Конечно, Коул мог принести кассету просто в кармане пиджака, но с портфелем он чувствовал себя в офисе тестя более уверенно. Портфель придавал ему основательность, так же как и темно-серый костюм, специально выбранный для этого визита. В присутствии Теодора Клейтона Говарду всегда казалось, будто он не вымыл уши и сейчас его распекут за какую-нибудь оплошность.
Говард улетел из Вашингтона первым же самолетом вместе с Энди Кимом, который сейчас уже находился на месте происшествия. До него туда прибыли люди шерифа. Говарду очень хотелось поехать с ними, но он понимал, что техника, имеющаяся в распоряжении ФБР, не позволит обработать видеопленку как следует, поэтому сейчас очень важно доставить ее Клейтону. Говард еще раз посмотрел на часы и разгладил складку на брюках. Устав сидеть на одном месте, он встал и подошел к витрине, в которой красовалось несколько кукол «качина» из коллекции Клейтона. Эти культовые фигурки, которые индейцы хопи, обитавшие на севере Аризоны, вырезали из корней тополя, ценились весьма высоко. Некоторые датировались восемнадцатым веком. Клейтон был страстным коллекционером искусства американских индейцев и любил выставлять собранное напоказ, больше демонстрируя свое богатство, чем хороший вкус.
– Мистер Клейтон готов принять вас, мистер Говард, – объявила секретарша.
Встав со своего места, она открыла перед посетителем дверь. Говард знал, что Клейтон не даст себе труда выйти в приемную, чтобы поприветствовать его, и что, когда он войдет в кабинет тестя, тот будет сидеть за своим огромным столом. Он оказался прав. Клейтон подождал, пока Говард пересечет полкомнаты по большому пушистому ковру, и только тогда поднялся, одернул манжеты сшитой на заказ шелковой рубашки и вышел из-за стола навстречу зятю. Костюмы Клейтону шил лондонский портной, специально прилетавший для примерок раз в полгода, и стоил каждый его костюм больше, чем Говард зарабатывал в месяц. Одетый изысканно, как какой-нибудь телеведущий, Клейтон имел и соответствующую внешность: седеющие на висках каштановые волосы, зубы, которые можно купить только за очень хорошие деньги, легкий загар, приобретенный во время деловых поездок, а не праздного времяпрепровождения на море, и немногочисленные морщины, говорившие не о старости, а о зрелости и мудрости.
– Дорогой Коул, извини, что заставил тебя так долго ждать.
Сияющая улыбка и извинения Клейтона казались такими же искусственными, как и растения в аквариуме. Он дружески похлопал Говарда по спине и подвел его к дивану в углу кабинета.
– Я знаю, как вы заняты, Тед.
Говард сел, опустив портфель на колени.
– Ты сказал, что это очень важно?
– Очень, – подтвердил Говард.
– Это дело ФБР или домашние проблемы?
Говард почувствовал, что невольно краснеет.
– Нет, Тед, дома как раз все в порядке.
Клейтон сжал плечо зятя крепкой рукой.
– Очень рад это слышать, Коул, очень рад. Итак, что я могу для тебя сделать?
Говард открыл портфель, достал видеокассету и передал ее собеседнику.
– Это запись случая, происшедшего на прошлой неделе в национальном заказнике близ озера Хавасу. Маленький самолет был сбит группой снайперов. Мы сделали с этой пленкой все, что могли сделать на нашем оборудовании, но нам хотелось бы установить, кто эти люди.
– Снайперы в пустынном районе? Какого черта им там понадобилось? Даже если отвлечься от того, что дело происходило в национальном заказнике, там ведь просто не на что охотиться. Если бы в тех местах хоть что-нибудь водилось, я бы об этом знал.
Теодор Клейтон был страстным охотником. В подвале своего дома он оборудовал специальную комнату, где хранились добытые им трофеи и куда он время от времени водил Говарда. Тот ненавидел стеклянные взгляды жертв Клейтона, но уступал тестю, чтобы не огорчать жену.
– Мы полагаем, что они репетировали покушение, – сказал Говард.
Клейтон удивленно поднял брови.
– Ты шутишь! – воскликнул он.
Коул покачал головой.
– К сожалению, нет. Трое стрелков находились на разном расстоянии от четырех манекенов, изображавших, как мы предполагаем, будущие цели. Вероятно, самолет сбили из-за того, что люди в нем невольно стали свидетелями этой репетиции.
– Коул, это просто немыслимо. Кто, черт возьми, будет репетировать покушение в пустынном районе?
– Но ведь нужно рассчитать время и пристреляться. Возможно, у них будет только один шанс. А такой отдаленный район лучше всего подходит для подобной репетиции. Надо отдать им должное – место они выбрали превосходное. Ближайшая крупная магистраль – шоссе № 93, да и оно проходит по другую сторону гор Хуалапай.
Клейтон взял протянутую ему кассету.
– И они записали все это на пленку?
– Нет, не они – у одного из пассажиров была видеокамера. Она уцелела после падения самолета.
– Очень удачно, – заметил Клейтон.
– Это как посмотреть, – сухо отозвался Говард. Он вспомнил, как миссис Митчелл старалась успокоить сына, когда самолет несся к земле.
– Итак, что конкретно я должен сделать с записью?
– Мы не смогли рассмотреть лица людей. Там было трое мужчин с винтовками и еще трое, которые, похоже, руководили репетицией. На пленке также видны несколько машин. Мы определили их марки, но не сумели прочитать номера.
– Не многого ли ты хочешь, Коул? – рассмеялся Клейтон.
– Но вы сможете это сделать? – спросил Говард.
– Как сказать, – ответил хозяин кабинета, возвращаясь к своему столу. – Это зависит от целого ряда факторов: какова четкость записи, каковы глубина фокуса и качество объектива. Мои люди должны изучить материал, прежде чем я смогу дать свое заключение.
– Но ведь вы проводите такого рода анализы пленки, верно?
– Конечно, – ответил Клейтон, откидываясь на высокую спинку кожаного кресла. – Но при этом правительство отбирает львиную долю гонорара. Я бы с большим энтузиазмом взялся помочь ФБР. При составлении отчета для налоговой инспекции это сыграло бы нам на руку.
– А что за интерес у Дядюшки Сэма к видеотехнологии? – полюбопытствовал Говард.
Клейтон улыбнулся и забарабанил пальцами по крышке стола.
– Не только у Дядюшки Сэма, Коул. Различные методы обработки изображений находят все более широкое применение в медицине, физике, астрономии, биологии... Сейчас трудно найти область науки, которая обходится без них. Мы только в начале этого пути. Придет время, и машины научатся читать и анализировать рентгеновские снимки и результаты ультразвукового сканирования без какого-либо участия человека. Машины будут ставить диагноз. Этот день не за горами.
– В таком случае понятно было бы участие Массачусетского технологического института, но не «Клейтон электроникс», – настаивал Говард, заметив, что тесть прибегает к своей обычной тактике увиливания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56