Хмурый застонал и попытался сопротивляться, но Свинячьи Глазки прикрикнул на него, и он затих. Через несколько минут Хмурый уже лежал на полу голый, как тюлень на берегу, а его одежда и башмаки были грудой брошены у окна.
– Прекрасно! Теперь возьми галстук и свяжи ему руки за спиной, – продолжал Джокер.
Свинячьи Глазки выполнил то, что было приказано, и выпрямился.
– Теперь раздевайся сам!
Тон Джокера не оставлял сомнений в том, что он не шутит. Громила повиновался. Не сводя глаз с противника, он начал снимать с себя одежду. Джокер понимал, что Свинячьи Глазки попытается сопротивляться, и взял его на прицел.
– Даже не думай об этом! – предупредил он.
Дождавшись, пока Свинячьи Глазки разделся догола, Джокер приказал ему повернуться к окну и стать на колени.
– Заведи руки за спину и сцепи пальцы! – скомандовал Джокер.
Противник выполнил приказание, после чего Джокер подошел к нему и со всей силы ударил пистолетом в висок. Потеряв сознание. Свинячьи Глазки свалился на бесчувственное тело Хмурого. Схватив галстук. Джокер со знанием дела связал ему руки за спиной, ремнями привязал ноги одного к ногам другого и проверил, крепок ли узел на запястьях Хмурого. Тот вдруг закашлялся и попытался сесть. Молниеносный удар рукояткой – и вот противник опять без сознания лежит на полу. Сунув пистолет в задний карман брюк. Джокер поднял шторы. Кошка, увидев его, замяукала. Джокер впустил ее в окно. Она спрыгнула с подоконника сначала на тело Свинячьих Глазок, а по нему перешла на кровать. Открыв пакет. Джокер налил немного молока в стакан.
– Ну-с, юная леди, вы заработали выпивку! – шутливо сказал он.
Кошка начала с шумом лакать, пока Джокер запихивал в чемодан свои вещи и одежду, снятую с громил.
Найдя два носовых платка, он использовал их как кляпы для своих жертв. В бутылке еще оставалось виски «Старый ворчун». Джокер сделал большой глоток и сунул бутылку в чемодан. Закончив пить, кошка опять вспрыгнула на подоконник, а оттуда перебралась на пожарную лестницу. Обернувшись и мяукнув на прощание, она исчезла в темноте. Джокер закрыл за ней окно, выключил свет и начал с чемоданом спускаться по лестнице.
* * *
Келли Армстронг нажала на клаксон и про себя выругала пожилую даму, ехавшую в автомобиле перед ней. В Фениксе случалось больше всего дорожных происшествий, а сумма выплаченных страховок была самой высокой в стране – и все это не по вине пьяных водителей или подростков, привыкших мчаться с бешеной скоростью, а потому что многие вышедшие на пенсию люди предпочитали жить именно в Аризоне из-за ее мягкого климата. Их слабеющее зрение и замедленная реакция приводили к тому, что дорожной полиции частенько приходилось вытаскивать стариков из-под обломков смятых в лепешку автомобилей. Женщина, задержавшая весь ряд транспорта перед Келли, была типичным «божьим одуванчиком» – маленькая, седовласая, худенькая, кожа вся в морщинах, а глаза скрыты за толстыми стеклами очков. За рулем автомобиля, слишком большого и мощного для нее, ее просто не было видно. Наверное, она сидит, подложив под себя стопку толстых телефонных справочников, подумала Келли, и с трудом может дотянуться до педалей, а свои маршруты планирует таким образом, чтобы не приходилось делать левый поворот.
– Ну же, старая сука, давай двигайся! – выругалась Келли, еще раз нажимая на клаксон.
Наконец старуха поняла, что зажегся зеленый свет, и после нескольких рывков сдвинулась-таки с места. Стоял прекрасный и не очень жаркий день, небо было ярко-синим и безоблачным, и Келли казалось, что все божьи одуванчики выползли сегодня из дому. Она резко нажимала на кнопки автомобильного радиоприемника, пытаясь поймать хоть какую-нибудь станцию, передачи которой сделали бы медленное передвижение по дороге не таким выматывающим. Наконец ей удалось найти группу «Пет Шоп Бойз», и под эту музыку она продолжала ехать за божьим одуванчиком со скоростью на пять миль меньше установленного предела.
Пятидесятисемилетний Фергюс О'Мэлли владел строительной компанией, расположенной в Литчфилд-парке, к западу от Феникса и недалеко от военно-воздушной базы «Льюк». Эта процветающая компания, в которой трудилось более пятидесяти рабочих, славилась качеством выполненных работ и разумными ценами. Хотя большая часть жизни О'Мэлли прошла в Аризоне, он любил хвастаться своим ирландским происхождением и даже велел нарисовать на грузовиках своей компании трилистник, как ее эмблему. Говорил он певуче, на ирландский манер.
Келли въехала на «бьюике» на строительную площадку и остановила машину рядом с грузовиком, доверху наполненным древесиной. Два молодых человека в комбинезонах остановились поглазеть на то, как она выбралась из «бьюика» и направилась к зданию офиса, неся под мышкой белый конверт. Один даже засвистел ей вслед, но Келли никак не отреагировала. Она привыкла к вниманию мужчин, и то, что незнакомцы частенько свистели за ее спиной, уже не вызывало у нее досады. Келли знала, что беспокоиться следует как раз тогда, когда свист прекращается.
О'Мэлли не принадлежал к числу людей, тратящих деньги на дорогую обстановку, поэтому в его офисе стояла только самая необходимая мебель. Никаких стульев для посетителей в приемной, просто стол, за которым секретарша что-то печатала на старой механической машинке. Она как раз доставала какую-то папку из обшарпанного шкафа, когда вошедшая в приемную Келли попросила ее связаться с шефом. Не успела секретарша переговорить с Фергюсом О'Мэлли по внутреннему телефону, как он сам, подобно вихрю, ворвался в помещение, сгреб Келли в объятия и крепко прижал к груди. Он даже оторвал ее от земли, так что она заболтала ногами в воздухе.
– Келли, моя дорогая девочка! Как ты живешь? – заорал он и так стиснул ее, что у девушки перехватило дыхание.
Конверт выскользнул из ее рук и упал на пол.
– Дядя Фергюс, пожалуйста, отпустите меня! – взмолилась она.
– Ты хочешь сказать, что я уже не имею права обнять собственную племянницу? – взревел О'Мэлли, еще сильнее сжимая ее и целуя в щеку. Келли явственно ощутила запах виски.
Наконец О'Мэлли опустил ее на землю, поднял упавший конверт и провел в свой кабинет. Как и в приемной, тонкий слой пыли покрывал все вокруг. О'Мэлли заметил недовольный взгляд племянницы, широким жестом вытащил из кармана брюк носовой платок и вытер им стул.
– Садись-ка, – сказал он, подавая ей конверт и наклоняясь над своим заваленным бумагами столом. – Скажи мне наконец, что привело тебя в мою обитель?
Келли открыла было рот, но он перебил ее:
– Хочешь чего-нибудь выпить – чай, кофе? А может быть, кое-что покрепче?
Келли покачала головой.
– Я ничего не хочу, дядя Фергюс, но вас удерживать не буду.
– Келли, девочка моя! Я надеялся, что ты это скажешь, – произнес он с улыбкой и ринулся к столу со скоростью, которой нельзя было ожидать от человека таких размеров.
А он был действительно огромен – не человек, а медведь. Рабочие джинсы туго обтягивали его внушительную талию, закатанные рукава клетчатой рубашки обнажали мясистые руки. Большие ладони были почти квадратными и явно привычными к работе, а кожа на лице загрубела от долгих лет пребывания на открытом воздухе при любой погоде. О'Мэлли выдвинул нижний ящик стола и достал бутылку виски. Найдя стакан, спрятанный среди груды бумаг, он налил себе солидную порцию спиртного.
– За тебя! Пусть твоя жизнь будет исполнена радости, а в карманах не переводится золото!
С этими словами О'Мэлли поднес стакан к губам и одним махом опрокинул в себя. Келли рассмеялась. О'Мэлли вернулся к своему столу и посмотрел на нее с обожанием.
– Ну-с, так в чем дело?
Келли вскрыла конверт отточенным ногтем, покрытым красным лаком, и достала оттуда одну из фотографий.
– Я хотела узнать, не знаком ли вам этот человек, – сказала она и передала снимок О'Мэлли.
Тот задумчиво поскреб подбородок, внимательно изучая фотографию.
– А почему ты думаешь, что я могу его знать? – наконец спросил он.
– Этот человек – ирландец, – объяснила Келли.
О'Мэлли взглянул на нее и поднял брови.
– Если ты не знаешь, кто он, то откуда тебе известно, что он из старой доброй Ирландии?
Келли улыбнулась.
– Дядя Фергюс, если я расскажу вам, вы не поверите!
– Попытайся! – предложил он и отхлебнул виски.
– Этот человек брал напрокат машину, и женщина, которая оформляла заказ, сказала, что он говорил с акцентом.
– Да эти американцы не отличат речь ирландца от речи австралийца или южноафриканца! Ты ведь сама это знаешь.
Келли покачала головой.
– Я дала ей послушать несколько магнитофонных записей. Она утверждает, что акцент ирландский.
О'Мэлли просиял, опять поднял стакан и с чувством произнес:
– Умница!
Как правило, Келли не нуждалась в похвалах, считая их просто одним из приемов, к которым прибегают мужчины, чтобы завладеть ее вниманием. Но дядя – другое дело. Ей было приятно сознавать, что она заслужила его одобрение.
– Ну так как, вы его знаете?
О'Мэлли еще раз взглянул на фото и покачал головой.
– Что-то знакомое, но не могу вспомнить имя.
Он отдал ей снимок.
Келли внимательно смотрела на дядю, пытаясь по его лицу понять, правду ли он говорит, но О'Мэлли выдержал ее взгляд, и она ему поверила. Передав дяде снимок блондинки, тоже увеличенный с помощью компьютера, она спросила:
– А ее?
Реакция О'Мэлли был неожиданной: у него отвисла челюсть и широко открылись глаза. Он вскочил из-за стола со словами:
– Где это было снято?
– В пустыне, – ответила Келли.
– Недавно?
– Да. Дядя Фергюс, вы меня убиваете! Вы знаете ее?
Кто она?
– Да, девочка. Ее-то я как раз знаю! Но, Боже Всемогущий, что ей понадобилось в Аризоне?
* * *
Лена Рашид бросила на пол влажное полотенце и натянула старую мужскую пижаму. Она завязывала на талии поддерживавший брюки шнурок, когда дверь спальни медленно открылась, и ее взору предстал Рик Ловелл. Опираясь на косяк, он стоял в проеме двери и хитро улыбался.
– Я почему-то так и думал – вряд ли ты наденешь ночную рубашку времен королевы Виктории! – сказал он, оглядывая женщину с головы до ног.
– Выйди из моей комнаты! – прошипела она, застегивая верхнюю пуговицу пижамной куртки.
– Да ну, Лена, – протянул Ловелл, – что ты строишь из себя недотрогу?
Рашид взяла щетку и, присев к туалетному столику, начала размеренными движениями расчесывать свои длинные густые волосы. В зеркале она увидела, что Ловелл вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Если ты не уйдешь, я позову Карлоса, – пригрозила Лена, не повышая голоса.
– Я его не боюсь, – откликнулся Ловелл, подходя к ней, и принялся ласкать ее плечи.
– Тогда ты действительно дурак, – буркнула Лена, кончая причесываться.
Пальцы Ловелла сжали ей горло. Он наклонился и поцеловал ее плечо. Она ощутила, как щетина поцарапала ей кожу.
– У меня уже пять недель не было женщины, а ты прямо заводишь меня!
Лена резко выпрямилась, заставив его отступить, и как нож выставила перед собой щетку.
– Не могу сказать того же о себе, Ловелл. Ты мне противен.
Ловелл схватил щетку и отвел ее в сторону, затем шагнул вперед и крепко прижал Лену к себе. Он попытался поцеловать ее в губы, но она коленом ударила его в пах. Хотя удар оказался не совсем точным, боль он все-таки причинил. Упершись руками Ловеллу в грудь, Лена оттолкнула его. Он попытался снова схватить ее, но она остановила его, подняв руку. Ловелл напряженно ждал, что она скажет. Его взгляд стал диким от желания, что не ускользнуло от Лены.
– Уйди отсюда! – повторила она.
– Ни за что!
Рашид с сомнением покачала головой.
– Ты все равно не выдержишь, – наконец прошипела она.
– Чего не выдержу?
– Меня. Не сможешь трахаться так, как я хочу.
Он недобро усмехнулся.
– Давай попробуем.
Рашид медленно облизнула губы.
– Так ты хочешь этого, ублюдок? ну что ж, ты это получишь. Но потом пожалеешь!
Ловелл сделал шаг по направлению к ней, но Лена опять вытянула руку.
– Подожди. Ты будешь заниматься со мной любовью так, как хочу я, или вообще никак!
– Так, как хочешь ты? Что ты имеешь в виду?
– Разденься и ложись на кровать, – скомандовала Лена.
На какое-то мгновение показалось, что он передумал, но вот Ловелл расстегнул рубашку, обнажив безволосую грудь. Улыбаясь, он снял рубаху, бросил ее на пол и начал снимать джинсы. Сев на кровать, стянул носки, затем лег и снял трусы. Теперь он лежал на постели совершенно обнаженный и хотел набросить на себя покрывало, но Рашид покачала головой.
– Нет! Я хочу посмотреть на тебя.
Подняв с пола его рубаху, она села рядом с ним и взяла его член. Ловелл застонал, когда Лена сжала руку, и попытался схватить ее, но она увернулась.
– Так, как хочу я! – напомнила она.
Ловелл улыбнулся. Лена почувствовала, как твердеет под рукой его плоть. Быстро оседлав Ловелла, она наклонилась вперед и завела руки ему за голову. Он попытался поцеловать ее, но она отвернулась. Ее длинные волосы свисали на лицо Ловелла. Быстрыми, точными движениями Лена привязала его руки к изголовью кровати.
– Что ты делаешь? – удивился он, стараясь освободиться.
– Так я трахаюсь с мужиками, которые мне противны, – ответила она.
Соскользнув с него, Лена вытащила ремень из джинсов и привязала им ногу Ловелла к другому концу кровати.
– Мне это не нравится! – запротестовал он и снова рванулся из пут.
Рашид, сидя на краю постели, опять взяла в руки его член.
– А мне кажется, что нравится! – издевательски произнесла она и сжала руки.
Он застонал. Отпустив его, она подошла к гардеробу, вытащила свой ремень и привязала им к кровати вторую ногу Ловелла.
– До сих пор я трахалась только с двумя американцами. Они были такими же свиньями, как и ты.
Выпрямившись, Лена достала бумажник, вынула оттуда запечатанный презерватив, и, разорвав бумагу, опять села на постель.
– Я не хочу ничего надевать! – запротестовал Ловелл.
Рашид одним точным движением натянула на него презерватив.
– Ты считаешь, я буду трахаться с ублюдком вроде тебя без презерватива? – огрызнулась она и плюнула ему в лицо. – Тогда ты просто сумасшедший!
Слюна стекала по лицу Ловелла. Он попытался стереть ее, но не смог достать. Рашид заметила, что эрекция уменьшилась, и начала массировать член, пока он снова не затвердел.
– Смешно, что вы все теряете к бабе интерес, как только почувствуете опасность, – сказала она.
– Хватит! – взмолился Ловелл. – Развяжи меня. Я передумал.
Рашид засмеялась гортанным смехом.
– Ты этого хотел, ублюдок, и ты это получишь!
Она встала и сняла пижамную куртку. У нее были широкие плечи и маленькие груди – просто небольшие припухлости. Ловелл заметил, что она не брила подмышки, и волосы там были густыми и длинными. Волоски виднелись и около сосков. Лена вытянула подушку из-под его головы.
– Подними задницу!
Он послушался, и она сунула подушку ему под ягодицы.
– Они были заложниками, эти американцы. Мы взяли их в Бейруте и держали привязанными к батарее несколько месяцев. От них воняло! От американцев всегда воняет.
Лена не торопясь развязала шнурок фланелевых пижамных брюк, и они упали на пол, обнажив ее тонкие загорелые ноги. Волосы внизу живота были такими же черными и густыми, как и под мышками. Глаза Ловелла устремились на обнаженное тело Лены, и она не смогла сдержать улыбки.
– Один из них был агентом ЦРУ, а про второго мы так ничего и не узнали. И трахались они паршиво, Ловелл. Интересно, все американцы паршиво трахаются?
– Развяжи меня, Лена, – нервно произнес Ловелл.
Рашид засмеялась, видя, что ему не по себе. Повернувшись к нему спиной, она подошла к гардеробу и наклонилась, отчего мышцы ее ног напряглись, а ягодицы обозначились четче. Несмотря на холодный комок страха внутри, Ловелл почувствовал, как поднимается его член. Когда Лена выпрямилась, он застонал. В руке она держала винтовку и любовно гладила ее, как только что гладила его плоть. Взгляд женщины стал твердым. Она опять села на кровать рядом с Ловеллом. Ее обнаженное тело коснулось его кожи.
– Мне приказали их убить, но я сделала бы это и без приказа. Это было наслаждением! Я ненавижу американцев, Ловелл, всех до единого.
Она секунду подержала пулю в дюйме от его лица, а затем дослала ее в патронник.
– Отпусти меня! – опять взмолился Ловелл.
– Ты хотел знать, что значит трахаться со мной, – так теперь молчи и наслаждайся.
Она снова оседлала Ловелла и левой рукой крепко ухватила его член. На этот раз она даже вонзила ногти в его плоть, так что он вскрикнул. Когда Ловелл открыл рот, Лена ловко сунула в него ствол винтовки. Металл стукнулся о зубы. Ловелл постарался увернуться, но Лена продвинула винтовку глубже и уперла конец ствола ему в щеку.
– Держи голову прямо, свинья, не то я размозжу ее!
Ловелл повиновался. Лена усмехнулась.
– А теперь соси ее нежно-нежно, как будто это я!
Губы Ловелла сомкнулись вокруг ствола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56