Командир собровцев, не снимая маски, спросил:— Зачем так рисковать? Этот гад и так никуда бы не делся!Следователь тыльной стороной ладони вытер серо-бурые капельки с лица.— Мозг?! — удивленно-весело произнес Баранов, рассматривая разводы, оставшиеся на коже. — Смотри, братан, мозги из него вышиб! — Он помахал рукой перед глазами собровца. — А риск, командир, это самый кайф, и я его словил! — Марк Игнатьевич блаженно улыбнулся, став похожим на наркомана, всадившего иглу в вену с первой попытки.Дотошные законники прокуратуры пытались осудить поступок Баранова, подвергали сомнению право мерность применения огнестрельного оружия, утверждая: бандита можно было заставить сдаться. Рты канцелярским крысам позатыкал Хрунцалов, навестивший кабинеты говорливых работников прокуратуры.За Горбыля министр внутренних дел наградил Марка Игнатьевича благодарственной записью в личное дело и Почетной грамотой. Лист мелованной бумаги с изображением двуглавого орла над символом МВД и размашистой росписью министра был засунут в дальний ящик письменного стола. Баранов вообще хотел разорвать бесполезную бумагу, но подполковник Ветров отсоветовал:— Пригодится.Благодарность Хрунцалова имела конкретное, материальное выражение — великолепные швейцарские часы в титановом корпусе плюс тридцать стодолларовых банкнот, уложенных в обычный конверт.На словах Петр Васильевич через Ветрова передал следователю, что он толковый мужик и, если дальше будет все понимать с полуслова, далеко пойдет. От себя подполковник добавил:— Мэр — щедрый дядька. Найдешь с ним общий язык — будешь как сыр в масле кататься. Но помни, Марк, мы все в одной упряжке бежим. Вздумаешь отойти в сторонку — затопчем. Дельце, раскрученное Хрунцаловым, серьезное. Многие солидные люди от него свой куш получают, а терять доходы, сам понимаешь, никто не любит.Напрасно Ветров говорил туманными намеками.Следователь знал: его не случайно перетащили в этот город, забыли о прошлых грехах. Взамен от Марка Игнатьевича ничего не требовали, ничего не просили, терпеливо присматриваясь — готов ли он продаться с потрохами, полностью подчиниться человеку, выбравшему его, чтобы включить в состав команды, занятой масштабным и суперприбыльным бизнесом, находящимся не в ладах с законом.Расстреляв Горбыля, Марк Игнатьевич доказал — он свой и ему можно доверять…Черты лица мертвой женщины заострились. Желтоватая белизна щек сменялась трупной синевой, проступающей на коже уродливыми пятнами. Страшное ожерелье — след удавки, обвивавшей шею, на глазах становился буро-фиолетовым. Но даже в смерти эта женщина была прекрасна, как античная статуя, созданная резцом гениального скульптора.Подполковник Ветров, сгорбившись, сидел на краю кровати. Он не обращал внимания на суетившихся вокруг трупа людей из бригады Баранова.Лишь иногда точным щелчком сбивал упавший на спортивные штаны сигаретный пепел.— Григорий, — нарушил раздумья Ветрова следователь, — мы закончили. Трупы можно увозить?Начальник управления вздрогнул, выходя из оцепенения, провел ладонью по лицу.— Давай, Марк, загружай!Два милиционера разостлали специальный мешок из черного непрозрачного пластика. Тару для транспортировки трупов подарила полиция города Нью-Йорка русским коллегам после визита американской организации в Москву. Полицейские чины страшно удивились негигиеничности методов работы наших блюстителей порядка, перевозивших трупный материал как попало.Вернувшись на родину, они решили оказать гуманитарную помощь российским «пинкертонам», выслав целый контейнер пластиковых гробов.Тело Рогожиной выглядело нелепой фарфоровой куклой посреди створок пластикового мешка смерти.Свистнула застегиваемая «молния», отсекающая мертвую женщину от мира живых. Милиционеры подхватили черный сверток, переложили на носилки, и в этот момент слабоумный Юрчик, прикованный к кровати, затрясся, пуская ртом хлопья пены. Он кричал так, как не может кричать ни одно живое существо, — протяжно и дико.От толчка подполковник Ветров чуть не упал с кровати. Он взмахнул руками, теряя равновесие, но сумел удержаться.Крик убогого подействовал на Ветрова отрезвляюще. Он с любопытством посмотрел в сторону Юрчика, подозвал Баранова.— Гляди, Марк, на придурка! Ишь, зашелся, пена изо рта хлещет! — ледяным голосом произнес подполковник. — А ведь он подглядывал за нами… — Глаза Ветрова впились в беснующегося несчастного. — Ты как здесь очутился?! — Упругой походкой Григорий Константинович подошел к Юрчику.Баранов внимательно наблюдал.— Недоумок, кто разрешал тебе входить в здание? — Стальные нотки в голосе Ветрова набирали силу. — Что ты корчишь из себя припадочного? — Он вплотную приблизился к продолжавшему кричать Юрчику. — Отвечай, сука!Жесткая рука подполковника обрушилась на цыплячью шею юродивого. Вслед за этим Ветров коленом ударил его по лицу.— Ты убил бабу! — Теперь уже сам Григорий Константинович сорвался на крик. — Приглянулась тебе подруга, урод? Да?! Ты следил за ними, подсматривал, дождался, пока все разъедутся, а потом убил? — Подполковник колошматил Юрчика с частотой отбойного молотка, не разбирая, куда бьет.Прикрываясь свободной рукой, извиваясь всем телом, слабоумный корчился под ударами откормленного мужика.— Тварь дебильная! — орал Ветров, разогретый беспомощностью жертвы. — Ты убил? Отвечай! Что ты мычишь, скотина?! Отвечай!Трудно было различить сейчас, кто более безумен: подполковник с искаженным багровым лицом или выгнувшийся в эпилептическом припадке эмбицил, захлебывающийся собственной слюной.Избиение прервал Баранов. Он обхватил начальника кольцом объятий.— Хорош, Григорий. Насмерть забьешь мужичка!Он нам может пригодиться… Эй, ребятки! — Марк Игнатьевич позвал притаившихся за дверью милиционеров. — Этого в машину, и побыстрее…Старшина, обнаруживший тело Рогожиной, рявкнул:— Есть! — отдав при этом честь.Сноровисто просунув под подбородок несчастного резиновую дубинку, милиционер сдавил горло задержанному.— Не рыпайся, сучонок! — тихо прошипел он, копируя интонации подполковника.Второй, помоложе, тыкал ключом в замочную скважину наручников.— Отпусти, Марк! — Ветров рывком разомкнул руки следователя.Когда Юрчика увели и они остались одни в номере, подполковник тяжело опустился в кресло.— Достань из бара выпить, — устало попросил он.— Тебе чего? — слегка растерянно спросил Марк Игнатьевич, обозревая внутренности объемистого хранилища спиртных напитков.Матовые, будто подернутые изморозью бутылки «Абсолюта» соседствовали с плоскими фляжками «Смирноффа», хрустальные сосуды, наполненные отборными коньяками «Хенесси» и «Реми-Мартин», выглядывали из-за штофов настоящего английского джина с марширующим джентльменом на этикетке.— Водки налей, — ответил Ветров.— Какой? — переспросил следователь, не приученный к заморским напиткам.— «Абсолюта» смородинового. Он покрепче остального пойла…Наполненный на две четверти двухсотграммовый стакан подполковник осушил одним глотком, с шумом выдохнул:— Ну что, Марк, на ловца и зверь бежит?Следователь ухмыльнулся. Он уловил ход мысли начальника.— Дебила к делу пришить собираешься? — Баранов скептически покачал головой.— Чем тебе мой кандидат не нравится? — агрессивно спросил Григорий Константинович, вытягивая ноги. — Психически больной человек, маньяк, «подвинутый» на сексуальной почве, убивает руководителя города и молодую привлекательную научную сотрудницу.— Маньяка освидетельствует медицинская комиссия и признает невменяемым. Санитары упаковывают его в смирительную рубашку и, подхватив под белы рученьки, отправляют проводить остаток дней в дурдом имени профессора Кащенко, — продолжил мысль Баранов. — Идеальный расклад! — В последних словах присутствовала ирония.Ветров поднял глаза на следователя.— Нормальный вариант, Марк… — неуверенно сказал он. — На кого-то сейчас эти два трупа свалить надо. Свои задницы прикроем и настоящего убийцу успокоим. Пускай держат нас за лопухов.Про себя Марк Игнатьевич удивился наивности начальника, граничащей с глупостью.— Заказчика мы на такой дешевке не проведем, это раз, — тоном школьного учителя, толкующего тугодуму-ученику прописные истины, произнес следователь. — Сумасшедший со стволом, владеющий удавкой, — это слишком круто. Такую лапшу трудно повесить на уши даже участковому. Кто поверит в областной прокуратуре? Никто! Это два! Надо покумекать над другими вариантами. — Баранов неторопливо прошелся по комнате. Он был на подъеме, чувствуя — подполковник раскис, отдавая карты ему в руки. — Кстати, Рогожина замужем?— Ты уже спрашивал, — откликнулся Ветров.— Ах да! — наморщил лоб следователь. — Учитель…Бывший муж.., учитель… Педагог, значит. — Он пожевал губами. — Неудачливый коммерсант, несостоявшийся воспитатель молодежи. Чем сейчас занимается? — вопрос адресовался Ветрову.— Да хрен его знает! — вяло ответил тот.— Он хоть в городе? — ритм ходьбы Баранова ускорился.— Ты куда клонишь? — подполковник поднялся.— Чем не убийца? — вслух рассуждал Марк Игнатьевич, не отвечая на вопрос шефа. — Брошенный муж завидует удачливому преемнику, то есть Хрунцалову. В жизни у него полный облом. Потерял красотку жену, бабки, ничего не сумел достичь… Чувствуешь, Григорий?— Ну… — ограничился протяжным междометием подполковник.— Озлобившись на весь мир и на предательницу-супругу в частности, мужик помаленьку свихивается… — Марк Игнатьевич крутанул пальцем у виска. — Психологическая мотивация преступления налицо..Депрессивное состояние, одиночество, ревность — крыша у парня едет! Возможно, он тайно следил за бывшей супругой… — развивал мысль Баранов, увлеченный потоком собственной фантазии. — Наблюдал за вашими групповыми случками в бассейне «Шпулек»…— Ты, сказочник, не зарывайся! — буркнул Ветров. — Рогожина — женщина высшей пробы, не дешевая давалка. В наших веселушках участвовала редко и держалась в рамках приличия. Принародно передок не подставляла!— Пардон, лишнее ляпнул! — исправился Баранов. — Но вариант интересный, согласись… Классический сюжет, правдоподобный. Обставить все как следует, свидетелей подобрать — и дело в шляпе.Ствол можно мужичку втюрить. Баллистическую экспертизу я беру на себя. Есть надежные людишки, помогут оформить нужные результаты… Попробуем раскрутить мужа Рогожиной? — Марк Игнатьевич выдохся, его изощренный ум на время отключился, давая возможность додумывать Ветрову.— Зверюга ты, Марк! — неожиданно выпалил тот. — Сталинский выкормыш! На ходу подметки рвешь…Баранов насупился.— Ладно, не дуйся, как мышь на крупу, — натянуто улыбнулся Ветров. — Принимаем идею за рабочий вариант. Пошуруди с мужем покойницы. Не мне тебя учить… Если все в масть уляжется, будет отлично.Пойдет мужик в расход, — равнодушно заключил Ветров. — Под вышку человечка подведем. Да, Марк?Следователь едва заметно опустил веки.— Не жаль губить душу невинного? — со сволочным любопытством спросил подполковник, покосившись на Баранова.— Так своя давным-давно загублена! — бесшабашно, но не весело отозвался Марк Игнатьевич, глядя прямо в глаза Ветрову. — Увеличь дозу, Григорий Константинович, — посоветовал он. — Не добираешь градуса, о душе беспокоишься. А ты хлобыстни стакана три подряд, душа-то и согреется!Нервно подрагивая краешками губ, Ветров состроил недовольную гримасу:— Хватит языком чесать! Завел разговор, точно в церкви. Подчищай здесь и возвращайся в город. Работы невпроворот. Теперь все хозяйство Хрунцалова нам на себе тащить придется. — Григорий Константинович стал озабоченно-деловым. — С народом переговорить, график поставок уточнить, покупателей успокоить…«Под себя жлоб подгребает! — тихой ненавистью звенела мысль в голове следователя. — Королем стать решил! Давай, Гришутка, дерзай!.. Пирог большой от Петра Васильевича остался, и „капусты“ ой как много. Смотри, Гриша, не подавись».— ..Под вечер зайди ко мне в кабинет. Доложишь, что удастся собрать по мужу Рогожиной. Завтра, — торопливо выдавал план действий Ветров, — отправишься в Москву, расскажешь, сам знаешь кому, что у нас стряслось. Успокоишь — бабки будем выплачивать как положено, как при Хрунцалове, без перебоев!Баранов напрягся:— Московские друзья Петра Васильевича мне неизвестны. Я же так, на подхвате…Ветров, поколебавшись секунду, поманил следователя пальцем. Почти прикасаясь губами к его уху, он прошептал фамилию скороговоркой, проглатывая буквы. Но повторять не пришлось.По отвисшей челюсти Баранова подполковник догадался — сказанное понято.Едва ворочая языком, Марк Игнатьевич вымолвил:— Неужели сам берет?— Только давай! — довольный произведенным эффектом, воскликнул подполковник.— Обалдеть! — выдохнул следователь, зажмурив глаза, как будто их ослепило яркое солнце.Ветров тихо предостерег:— Ты, Марк, язык за зубами держи…— Ясное дело!— Это фигура политическая! — Григорий Константинович осторожно потрогал собственную шею. — Подставим его — нам головы не сносить! Он отмоется, а нас слопают со всеми потрохами.Следователь кивал, ловя каждое слово, произнесенное Ветровым. Фамилия высокого покровителя покойного Хрунцалова не сходила со страниц центральных газет, не было дня, чтобы его вечно озабоченное лицо не промелькнуло в выпуске новостей, в репортажах из Государственной думы, с правительственных пресс-конференций.Баранов раньше догадывался — у мэра есть «крыша» в Москве, его бизнес опекает кто-то весьма могущественный, имеющий влияние и причастный к государственным делам. Но чтобы… Даже в мыслях Марк Игнатьевич не смел повторить фамилию.— Мы наличкой платим? — робко поинтересовался Баранов, тут же поняв, что сморозил несусветную глупость.Подполковник покровительственно усмехнулся.— Угу! Тачкой «капусту» привозим. Просто к парадному подъезду. Нате! Забирайте! — он всхрапнул, точно застоявшийся жеребец. — Марк! Ты идиота на освидетельствование повезешь, попроси психиатров, чтобы тебя проверили. На глазах глупеешь! — Григорий Константинович стал серьезным. — Все! Слишком много вопросов для одного утра. Вечером расслабимся, выйдем из стресса, тогда потолкуем. Ты сосредоточься на дебиле и муже Рогожиной. Постарайся обстряпать дело. Я проверю бумаги Хрунцалова, повспоминаю, кто в контры с ним вошел. Конкуренты Петра Васильевича завалили, козлу понятно… Но кто?Он ведь делился, умел отмазываться! — цедил Ветров, пересыпая речь словечками из блатного жаргона. — Ничего, найдем скотов, по своим каналам выйдем на заказчика! Вот тогда, Марк, придется руки красной водичкой попачкать, — верхняя губа подполковника приподнялась, обнажая ряд ровных белоснежных зубов. — Миром, чувствую, нам не разойтись! — продолжал по-волчьи скалиться Григорий Константинович. — Положили падлы глаз на хозяйство Петра Васильевича, но мы без боя его не отдадим, — желваки заходили по скулам подполковника. — Вперед, Марк, пора действовать! — отрывисто пролаял он, подталкивая следователя к двери.Стоянка перед центральным входом была заставлена милицейскими машинами. Среди людей в форме затесались зеваки, персонал профилактория. Женщины горестно всплескивали руками, переговаривались, сбившись в тесные кучки.Толпа оживилась, когда вывели Юрчика. Лицо слабоумного превратилось в бесформенную кровоточащую массу. Идти самостоятельно Юрчик не мог. Его волоком тащили по мокрому асфальту, покрытому островками подтаявшего снега.— Подгони машину! — сипло проорал старшина, уставший возиться с избитым до полусмерти юродивым.Водитель милицейского «козла» резво запрыгнул в машину. Толпа подалась вперед. Раздались возмущенные выкрики:— За что Юрчика раскровенили?.. Он мухи не обидит. У, мордовороты!Симпатии собравшихся были на стороне арестованного.Старшина попятился, но тут же спохватился, растопырил свои тараканьи усы, повелительно прокричал:— Назад, бабы!Из толпы выступил оклемавшийся после ночной пьянки Степаныч. Тараща мутные глаза, не понимая, что происходит, он подошел к старшине, подергал его за рукав куртки:— Браток! Куда вы его?Усатый милиционер брезгливо посторонился:— Свали, дед, в тундру! Задержан он. По подозрению в убийстве. Понятно?Отставной майор хохотнул, приняв слова говорившего за неудачную шутку.— Блажишь, старшина! Юрчик — убийца? — Он нагнулся, внимательно рассматривая лицо приятеля, затем резко выпрямился. — Ты кости парню ломал? — в голосе звякнул металл.Из-за широкой спины Степаныча выглядывала старческая физиономия сторожа Егора.— Ты, бандюга, человека увечил! — Кочегар схватил старшину за меховой ворот куртки. — Полицай!Придерживая сбившуюся набекрень шапку, старшина пытался освободиться. К нему со всех сторон бежали милиционеры, выскакивающие из машин, точно черти из табакерки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30