Штеер выбрал маленькую сигару марки «Монтекристо», а американец запыхтел настоящей кубинской «Короной». Посредником в беседе выступал немец, переводя речь Флэтвуда почти синхронно.— Мистер Бокун, пора делать большую игру. — Американец дегустационными глотками пил неразбавленное виски. — Совет директоров «Стар-дринк» намеревается перенести часть производства в Россию.— Я понимаю…— Всего производства! — веско подчеркнул Флэтвуд. — Не только прохладительных напитков, но и кое-чего, как вы, русские, говорите, покрепче. Надо расширять сферы деятельности. Это главный смысл философии бизнеса! О'кей?.. — американец расплылся в улыбке.— Райт! — по-английски поддакнул Бокун.— Мы делаем ставку на вас! — Улыбка босса стала еще шире. — Средства выделяются грандиозные, поддержка всемерная, способы… — американец запнулся. — У вас развязаны руки, но… — он назидательно поднял палец с массивным перстнем, украшенным изумрудом, — репутация фирмы должна быть без единого пятнышка.Бокун вдавил подбородок в грудь.— У вас большое будущее, мистер Бокун… * * * Деятельность «Стар-дринк» в России была многогранной. Она заливала страну коричневой пузырящейся жидкостью, расфасованной в жестяные банки, пластиковые бутылки, тетрапакеты и прочую тару.Одновременно дочерние предприятия, напрямую не связанные со «Стар-дринк», ввозили и производили спиртное, что составляло львиную часть доходов фирмы. Бокун не знал всех цифр, но догадывался — доходы улыбчивых американских парней колоссальные.Он и сам попал под этот золотой дождь.У медали, как известно, две стороны. В случае со «Стар-дринк» была и третья. По поручению Штеера, исполнявшего роль непосредственного руководителя, Анатолий через сеть посредников скупал партии стратегического сырья вроде редкоземельных металлов, марганцевой руды или чистого алюминия. «Стардринк» можно было сравнить с помпой, закачивающей в Россию алкоголь и высасывающей сокровища недр.Для выполнения задания мистера Флэтвуда понадобился неприметный подмосковный городишко, который Бокун намеревался превратить в форпост империи «Стар-дринк», где он был бы полным хозяином.Пасьянс складывался удачно. Городок имел все необходимое — обширные склады, хорошее транспортное сообщение, а главное — отлаженный механизм производства спиртного. Приди и владей, как говорили древние.Хрунцалов — этот жирный, вечно потный боров, втиснувший свою необъятную задницу в кресло городского главы — наотрез отказывался делиться властью.— Не подбивайте под меня клинья, — ответил он Спыхальскому, ведшему переговоры о совместном бизнесе. — Я здесь козырный туз.Бокун не понимал тупого упрямства мэра, отвергавшего предложение сотрудничества. Но однажды он увидел любопытный фильм, снятый четой английских натуралистов в африканской саванне. Его поразил эпизод, в котором до безобразия некрасивый кабан-бородавочник оборонял свою нору от стаи гиен.В конце концов хищницы выпустили вепрю потроха, но он так и не удрал, хотя мог. Хрунцалов, уразумел Бокун, был сродни этому бородавочнику. Своими владениями, властью и деньгами мэр делиться не собирался.Бокун приказал Спыхальскому, отошедшему на вторые роли, свернуть переговоры. В ход пошла стратегия паука…Мухой, угодившей в сеть, был заместитель мэра господин Сапрыкин, субъект с мелким уголовным прошлым и ненасытным аппетитом к сексуальным развлечениям. За ним люди Бокуна установили тотальную слежку. В еженедельных отчетах мелькала одна и та же пикантная деталь. Заместитель мэра регулярно пользовался услугами проституток. Но не в этом заключалась изюминка. Агенты отметили, что господина Сапрыкина тянуло на экзотику. Бывая в Москве, он «снимал» то замшелых жриц любви, на которых без содрогания нельзя было взглянуть, то див восточного типа и даже потратился на дорогущую негритянку, обслуживающую клиентов известного ночного клуба.— Ищет остроты ощущений! — констатировал Бокун, прочитав сводки агентов. — Приготовьте этому самцу что-нибудь погорячее…Юная куртизанка, фланировавшая по Тверской, ела мороженое. Острым розовым язычком девица слизывала тающий крем, томно прикрыв ресницами подведенные глаза. Она отшила с десяток клиентов, слетающихся к ней, как мухи на мед. Убойную привлекательность проститутке обеспечивал ее смелый наряд, состоявший из полупрозрачной блузки, заправленной в короткие джинсовые шорты, и юный возраст.Притормозивший красный «Пежо» приветливо распахнул двери. Недолго посовещавшись с водителем, девушка села в машину.— Сопля малолетняя клиента уводит! — благим матом заорала дама своему сутенеру, ничего не предпринимающему, чтобы восстановить справедливость.Пастух путан подошел к возмущенной подопечной жрице любви и зажал ей рот ладонью:— Ляпу, зараза, закрой! Из-за твоих куриных моз…гов меня на собственном члене повесят. Малышка под клиента подставлена. Усекла, кобыла? — Монолог закончился болезненным тычком под ребра.Через несколько дней к господину Сапрыкину наведались гости. Представившись, они расселись в кресла.Бокун, щелкнув замками элегантного кейса, достал : видеокассету:— Взгляните на ваши художества, Валерий Александрович!Едва засветился экран, Сапрыкин узнал комнату и кровать, где он резвился с юной проституткой.— А вы мастак, господин Сапрыкин, — комментировал кадры Бокун. — Йогой не занимались? Такие позы простому смертному неподвластны. Вам, Валерий Александрович, в порнофильмах сниматься надо.Такой талант на корню гибнет!..Телевизор лопался от оргастических стенаний и стонов. Казалось, видик прокручивает пленку, запечатлевшую повальную случку в обезьяньем питомнике.— Но и партнерша вам под стать. Завидный темперамент и изобретательность, — продолжал Бокун.Справившийся с шоком заместитель мэра, побагровев, встал в позу оскорбленной невинности:— Это шантаж?! Мерзавцы, сфабриковали видеозапись. Я государственный служащий…Поднявшийся с кресла Бокун влепил пощечину господину Сапрыкину:— Ты невыхолощенный осел…Тот пытался поднять руки, чтобы защититься, но Сапрыкина крепко держали спутники Бокуна, продолжавшего хлестать по щекам заместителя Хрунцалова.— Ты ублюдочное животное! — Бокун переходил на повышенные тона. — Этой девочке четырнадцать лет, а ты, тварь, что с ней делаешь! Смотри! — Схватив за челюсть, он развернул Сапрыкина лицом к экрану. — Тебя самого не тошнит?.. Четырнадцать лет! Сколько ты заплатил? Ей хватит на конфеты?Сапрыкин мотал головой, точно на него налетел рой пчел:— Не правда…— Девчонка вскрыла вены. Но перед смертью она написала заявление об изнасиловании, — переход Бокуна с крика на шепот был тонким психологическим приемом, угробившим Сапрыкина.Тот запрокинул голову и протяжно завыл на одной ноте:— Не правда…Приемом, который у детей называется «саечка», Бокун заставил его замолчать. Господин Сапрыкин в буквальном смысле прикусил язык, и по его подбородку заструился свекольный ручеек.— В морг на опознание поедем?! — с ухмылкой палача спросил Бокун.Вместо ответа господин Сапрыкин встал на колени.Знакомый с Уголовным кодексом, бывший зэк по кличке Фарш знал о статье, карающей за вступление или склонение к половой связи несовершеннолетних.Чтобы откупиться от тюрьмы, он мог продать душу дьяволу.Сделка состоялась. В лагере противника Бокун заимел надежного лазутчика.Самонадеянный мэр между тем рыл сам себе могилу. Сапрыкин доносил — Хрунцалов начал собирать досье на поляка, проверил связи Спыхальского, контакты, клиентуру, «крышу». Любознательность мэра переходила границы дозволенного, и Бокун решил — пора раздавить разжиревшего градоначальника и воротилу спиртового бизнеса. Штеер поддержал это решение, пообещав прислать профессионала экстра-класса. У него, бывшего сотрудника штази, остались старые приятели в России, не изменившие ремеслу. Одни подрабатывали промышленным шпионажем, другие содержали школы платных убийц.С исполнителем заказа Бокун предпочел бы не встречаться, но дело было слишком серьезным.…Бокун докуривал сигарету, прислушиваясь к ночному шоссе. Между деревьями мелькнули огни фар.Большой грузовой «Мерседес» медленно сворачивал с шоссе на проселочную дорогу. Встречная «Волга» на мгновение высветлила красный рефрижератор. Прибывал обещанный Штеером человек. Бокун посмотрел на часы и криво улыбнулся — минута в минуту.«Это называется немецкая пунктуальность», — подумал он.Внезапно ослепленный фарами, Бокун зажмурился, невольно прикрыв рукой лицо. Машина остановилась прямо перед ним, в каких-то двух-трех метрах.Заглох двигатель, водитель потушил фары. Теперь грузовик был похож на гигантскую божью коровку.Дверь кабины бесшумно открылась.Бокун затушил каблуком окурок.— Здравствуй! — крикнул он в темноту и сделал шаг навстречу.— Здравствуй! — знакомый голос заставил Бокуна вздрогнуть.Он невольно отшатнулся.«Не может быть, — пронеслось у него в голове. — Такого просто не может быть!»Этот голос он слышал в кошмарных видениях. Этот голос угрожал ему смертью. Среди руин «Красной Горки».— Солодник Мхачители! — Черноволосый мужчина протягивал руку. — Здравствуй, командир! — оскалился киллер, обнажая крепкие, желтые, как кукурузные зерна, зубы. — Будем прореживать?!Солодник не узнал в респектабельном, уверенном мужчине выбирающегося из-под развалин контуженого спецназовца.«Может, ему память отшибло?» — схватился за спасительную догадку Бокун, внутренне готовя себя к непредсказуемой реакции киллера. Но тот продолжал щериться, как обретший хлебосольного хозяина пес.Приставку «экстра» Солодник оправдывал сполна.Хрунцалова он разделал под орех. Правда, не без участия слизняка Сапрыкина, оставившего открытой маленькую дверцу в подвальные помещения профилактория и набросавшего план коридоров с помеченными крестиком личными апартаментами мэра. Проникнув незамеченным в переполненный пьяными гостями дом отдыха, киллер пробрался в номер.— Зашел, баба на кровати голюсенькая лежит, а в ванной душ шумит, — рассказывал Солодник. — Прикинул, не с руки пальбу открывать при свидетельнице.Лишний визг, грохот: Я аккуратненько удавочку, хоп.Ножками подрыгала малек и утихомирилась. Я в ванную, а там никого! Зря бабенку кончил, — сокрушался Солодник. — Тут мармелад в номер скребется.— Кто? — задал единственный вопрос Бокун.— Студень этот, Сапрыкин. Трясется, как студень, и жестами на сауну показывает, мол, там Хрунцалов.Баба, наверное, его из номера вытурила. На ковре лужа блевотины… — морщился Солодник. — Я чуть не поскользнулся. Чего кабан в сауну забрался? Хотя каждый по-своему с ума сходит. Я с первого выстрела рассчитывал завалить. Не получилось! Метался по сауне. Но со второго достал.Городские газеты вынесли сообщение о гибели Хрунцалова на первые полосы. Резонанса такого масштаба Бокун не ожидал. Но нет худа без добра. Вариант замести следы складывался сам собой. Ради этой цели требовались новые жертвы, а гроссмейстер всегда готов отдать пешку, чтобы выиграть партию. * * * В двадцать минут двенадцатого Солодник вошел в дом. Двигался он бесшумно, шаря перед собой узким лучом фонарика.Осмотрев комнату, удостоверившись, что приговоренный мирно посапывает на диване, укрывшись с головой клетчатым пледом, киллер проскользнул на кухню.Зачерпнув кружкой воды из ведра, стоявшего у заляпанной жиром газовой плиты, черноволосый мужчина с орлиным носом утолил жажду.Круг света заплясал по стенам. Он задержался на эбонитовом счетчике электроэнергии, пробежался по проводке и остановился на выключателе.Солодник ухмыльнулся, словно задумавший пакость балбес-второгодник. Он сам иногда удивлялся своей изобретательности, умению обходиться без непосредственного контакта с жертвой. Предсмертные хрипы, фонтанирующая кровь из перерезанного горла, судороги и угасающие искорки жизни в глазах умирающего Солодник считал издержками профессии, по возможности стараясь не травмировать собственную психику созерцанием чужих мучений.Достав универсальный перочинный нож, он ногтем подцепил крестовидную отвертку. Солодник неторопливо выкрутил шурупы, снял крышку и проверил контакты. Фонарик киллер держал в зубах.Заслышав скрип дивана в комнате, Солодник машинально выдернул из-за пояса джинсов пистолет.Вороненый ствол, готовый пулей встретить любого, кто бы ни вошел, уставился на дверной проем.Скрип стих. Старик, сменив позу, перестал храпеть.Так же без спешки, аккуратно киллер вернул крышку выключателя в надлежащее положение у выкрашенного белой краской косяка двери. С проводкой, двужильным проводом в синей изоляционной обмотке, он поступил не так бережно.Разрезав провод — у Солодника был чудесный нож с лезвием из легированной стали с фирменным клеймом «три короны» шведской сталелитейной компании, — наемный убийца оголил провода, скрутив их вместе.Далее предстояло проделать самую шумную часть подготовительных работ к казни профессора Арутюняна, ставшего кому-то ненужным, старикашки, сующего нос в дела серьезных людей.Проводка не была скрыта под штукатуркой, как в современных домах. Она шла по оклеенным дешевыми обоями стенам, провисая кое-где. Тонкие гвоздики — штапики, загнутые скобой, были хлипким креплением, но повозиться с ними Солоднику все же пришлось. Гвоздодера в универсальном ноже шведы не предусмотрели.Поддевая шляпки ножницами, киллер выдергивал гвозди из стены с остервенением дантиста, которому надоели гнилые зубы пациента.Сорванный кусок проводки, присоединенный к выключателю, Солодник подтянул к газовой плите.Открыв дверцу духовки, он положил связанные между собой концы оголенного медного провода над конфоркой.Улица, на которой стоял дом Арутюняна, не была газифицирована. Машина с надписью «Пропан-бутан. Огнеопасно» доставляла сюда красные баллоны, забирая взамен опустевшие.У профессора баллон был заправлен под завязку.Киллер убедился в этом до начала манипуляций с проводкой, проверив баллон на вес.— Фейерверк должен получиться славненький! — с черным юморком произнес убийца, поворачивая ручки плиты.Вентиль баллона он застопорил, сорвав резьбу… * * * Старику профессору снились кошмары. Начальник шарашки майор НКВД со сталинскими усами зачитывал ему смертный приговор за «вредительство и участие в троцкистской группировке».— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — бубнил фантом, оживший в подсознании Карена Акоповича.Майор расстегивал пряжку портупеи, сворачивал из кожаного ремня петлю, набрасывал удавку на шею и, упершись коленом в грудь Арутюняну, тянул ремень на себя. Чем туже становилась петля, тем расплывчатое были черты лица энкавэдэшника, сгинувшего в подвалах Лубянки еще при Берии.— Ты расстрелян, — хрипел химик. — По какому праву мертвец судит живого? Убирайся в могилу…Призрак разразился сатанинским смехом, обдавая профессора зловонным запахом тления, а в пустых глазницах горели болотные огоньки.Арутюнян отталкивался руками и ногами, тянул шею, чтобы зубами вцепиться в глотку палача, но вместо майора над ним нависала гогочущая рожа Хрунцалова:— Каюк тебе, армяшка. Приговор приводится в исполнение безотлагательно…Раскормленная морда покойного мэра с обвисшими лоснящимися щеками, словно у бульдога, претерпевала фантасмагорическую метаморфозу, преображаясь в один большой пятак лесного вепря…— Уф, приснится же такая бредятина. — Хозяин дома, упавший с дивана, ощупывал шишку на голове. — Нервишки разболтались, — он разговаривал сам с собой.По-стариковски охая, профессор оперся руками о край дивана, намереваясь подняться. Продавленные пружины по-мышиному пискнули.Арутюнян глубоко вздохнул, набирая в легкие воздух. Грудь химика поднялась и резко опустилась.— Утечка.., газа! — вместе с отравленным воздухом выдохнул старик.Он хоть и был изрядно пьяным, но характерную вонь растекающегося по комнатам газа мог отличить от тысячи других запахов.Табуретом Карен Акопович вышиб оконное стекло.Босиком, полуголый, стремглав кинулся к дверям, открыл их ударом ноги, и только оказавшись на улице, профессор утер холодную испарину со лба.— Допился, хроник. Газ оставил открытым! — выругался Арутюнян, влепив себе пощечину.Куры, разбуженные грохотом в доме, испуганно закудахтали в пристроенном у веранды низеньком курятнике с крышей из кусков шифера и рубероида.— Спите, пернатые! Ситуация под контролем! — К профессору вернулась хмельная удаль. — Сквознячком протянет за секунду… — успокоил он себя и несушек.Хохлушки тем не менее надрывались, словно к ним в гости пожаловал хорек.— Дуры в перьях! — выпалил старик, раздраженный птичьим гомоном.От кудахтанья Карена Акоповича мутило. Вдобавок к этим неприятностям изжога терзала пищевод профессору, посадившему желудок в годы суровой молодости, когда пайки хватало ровно настолько, чтобы дойти из барака в лабораторию, не зарывшись носом в сугроб или не плюхнувшись в лужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30