— Я хочу сказать, что Кевин Вестбрук, которого я спас, вовсе не был тем парнишкой, который доставил мою записку группе «Хоутел». И мальчик, который потом исчез с места преступления, не был тем Кевином Вестбруком, о котором я вам говорил.— Но кому могло понадобиться подменить мальчиков?— Это вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, которым я частенько задаюсь и который сводит меня с ума. Если разобраться, я не имею ни малейшего представления о том, что произошло с Кевином Вестбруком после того, как я отослал его с запиской в конец аллеи. Знаю только, что другой мальчик, оказавшийся на его месте, сообщил ребятам из группы «Хоутел», что я вел себя как последний трус. Зачем ему это было нужно?— Складывается впечатление, что он чуть ли не намеренно пытался вас опорочить.— Парнишка, которого я даже не знаю? — Веб покачал головой. — Это не он. Просто те, кто действительно хотел меня опорочить, сказали ему, что он должен говорить. А потом они появились на месте преступления и увели этого мальчика прямо из-под носа наших людей. Возможно, его уже нет в живых. И Кевина, возможно, тоже.— Похоже, все это было тщательно спланировано, — сказала Клер.— Хотел бы я знать зачем.— Можно попробовать решить этот ребус, Веб. И я могу вам в этом помочь, но предупреждаю, что следователь я неважный.— Вполне возможно, я тоже. Последние восемь лет я почти не занимался расследованиями. — Он покрутил украшавшее его палец кольцо. — Когда я утром зашел в приемную, то застал там доктора О'Бэннона, который завел со мной разговор о военном синдроме.Клер подняла брови.— Неужели? Опять, наверное, про свой вьетнамский опыт рассказывал? — Она едва сдерживалась, чтобы не улыбнуться.— У меня такое впечатление, что он любит об этом поговорить. Но если на минуту отвлечься от Кевина Вестбрука и от его воздействия на мою особу... Вы тоже считаете, что все дело в военном синдроме?— Ничего не могу сказать вам по этому поводу, Веб. По крайней мере сейчас.— Я, знаете ли, встречал солдат вроде тех, о которых говорил О'Бэннон. В них стреляли, и они дали слабину. Это каждый может понять.Она посмотрела на него в упор.— Но...Веб заговорил очень быстро:— Но большинство из этих парней бросали в бой после краткосрочных курсов. Они просто не умели убивать. Точно так же они не знали, что значит находиться под огнем. Я же почти всю свою сознательную жизнь занимался боевой подготовкой. В бою со мной случалось такое, чего вы и представить себе не можете. В меня стреляли из пулемета и миномета, и если бы попали, то от меня бы мокрого места не осталось. Мне приходилось убивать людей, даже когда у меня в жилах почти не оставалось крови. И со мной никогда не происходило ничего подобного тому, что произошло в ту ночь. Я рухнул как подкошенный, но при этом в меня ни разу не выстрелили. Скажите мне, как такое возможно?— Я знаю, Веб, что вам не терпится получить от меня ответ. Надо копать дальше. Сейчас я могу сказать вам только одно: когда речь идет о мозге и нервной системе, возможно все.Он покачал головой, спрашивая себя, как долго ему придется брести по этой дороге, которой пока не видно конца.— Вы не находите, док, что эти наши разговоры мало напоминают реальное лечение? Скажите, сколько вам платит Бюро за то, что вы отмалчиваетесь? — Он неожиданно вскочил с места и быстрым шагом вышел из комнаты.И опять Клер не сделала попытки его остановить. Хотя ее так и подмывало это сделать. У нее были пациенты, которые от нее уходили, но во время первых двух сеансов — никогда. Усевшись поудобнее на стуле, она просмотрела свои записи, потом достала диктофон и стала наговаривать на пленку необходимую информацию.Клер даже не догадывалась, что у нее под потолком в детекторе дыма находилось подслушивающее устройство, работавшее как от сети, так и от специальных батареек. Точно такие же устройства были установлены в кабинетах остальных психиатров и психологов, работавших на этом этаже. В приемной во встроенном в стену шкафу, где помещался распределительный щит, были установлены дополнительные жучки, один из которых сломался. Именно по этой причине сегодня утром в офисе и появился «электрик».Эти невидимые уши улавливали каждое слово, произносившееся в этих стенах. Поэтому сотрудники всех подразделений ФБР, включая агентов, работавших под прикрытием, которые приходили сюда, рассчитывая на полную конфиденциальность, никаких гарантий в этом смысле не имели. Вся мало-мальски ценная информация, которую они доводили до сведения своих лечащих врачей, мгновенно становилась достоянием определенной группы людей.Когда Веб выскочил из здания, доктор О'Бэннон вышел из своего офиса, спустился на лифте в подземный гараж и забрался в свой новенький «ауди-купе». Выехав на улицу, О'Бэннон вынул из кармана мобильник и набрал номер. Долгое время никто не отвечал; наконец трубку сняли.— Я позвонил не вовремя? — взволнованно осведомился доктор.Его собеседник ответил, что звонить можно в любое время, главное — говорить коротко и по делу.— Сегодня приезжал Лондон.— Я об этом слышал, — ответил абонент доктора. — Мой человек ремонтировал у вас «жучок». Ну и как там дела со стариной Вебом?Доктор О'Бэннон нервно сглотнул.— Теперь он посещает другого психиатра. — Доктор перевел дух и поторопился добавить: — Я пытался его отговорить, но он уперся, как бык.Абонент О'Бэннона так раскричался, что доктору пришлось отвести трубку от уха.— Послушай, я тут ни при чем, — сказал О'Бэннон. — Сам не могу понять, почему он выбрал другого психиатра. Это случилось внезапно и без каких-либо видимых причин. Что? Ее зовут Клер Дэниэлс. Раньше мы работали с ней в паре. Очень умна и компетентна. При других обстоятельствах проблем с ней не возникло бы, потому что она полностью мне доверяет.Его собеседник в ответ сказал нечто такое, от чего доктора охватил озноб. Чтобы успокоиться, он остановил машину у обочины.— Нет, убивать ее нельзя. Это вызовет ненужные подозрения. Я знаю Веба Лондона. Быть может, даже слишком хорошо. Он умен. Если с Клер что-нибудь случится, он вцепится в это дело и не остановится, пока не размотает все до конца. Такой у него характер. Ты уж мне поверь, я долго работал с этим человеком. Если помнишь, именно по этой причине ты меня и нанял.— Положим, не только по этой причине, — сказал абонент доктора. — И мы хорошо тебе платим, Эд. Очень хорошо. Но мне не нравится, что он решил ходить к этой Дэниэлс.— Я буду держать все под контролем. Насколько я знаю Лондона, он придет к ней еще раз или два, а потом пошлет ее к черту. Но если случится что-нибудь из ряда вон, я об этом узнаю. И сразу же сообщу тебе.— Да уж, постарайся, — сказал собеседник О'Бэннона. — Как только ты поймешь, что держать под контролем эту парочку тебе не по силам, за дело возьмемся мы. — Телефон замолчал. Доктор О'Бэннон тоскливо посмотрел на мобильник, нажал на газ и, выехав на середину дороги, резко прибавил скорость. 22 Веб провел за рулем немало времени, колеся по улицам того самого квартала, где произошла трагедия. Сейчас он находился в отпуске и никакого участия в официальном расследовании не принимал. Это означало, что рассчитывать на поддержку со стороны Бюро ему не приходилось. Впрочем, если бы его спросили, что конкретно он ищет, ответить на этот вопрос он бы не смог. На перекрестках были установлены светофоры, и их мигание нарушало темноту улиц. На многих светофорах были установлены видеокамеры, фиксировавшие номера машин, проезжавших на красный свет. Веб подумал, что в этом зараженном преступностью районе видеокамеры могли использоваться и как средство для круглосуточного наблюдения. Веб не мог отказать преступникам в сообразительности, поскольку они об этом тоже подумали. Многие видеокамеры были разбиты, а другие сбиты с оси и смотрели вверх, вбок, вниз — куда угодно, но только не в сторону своего сектора наблюдения. Как говорится, привет Большому Брату.Веб позвонил домой и проверил свой телефон. Больше ему никто не звонил. Вполне возможно, что Синди и Дебби уже сообщили подругам, что сделали за них грязную работу, отвадив его от их теплой компании. Вебу казалось, что он слышит их голоса и общие вздохи.Потом Веб позвонил Клер и договорился о новой встрече. Она ничего не сказала о его бегстве из офиса, просто назначила время встречи и повесила трубку. Толстокожая женщина, подумал он, пряча мобильник в карман.Когда Веб на следующий день пришел к ней в офис, в приемной сидело несколько человек. Все они старались не смотреть на Веба, точно так же он старался не смотреть на них. Веб считал, что в приемной психиатра все так и должно происходить. Никому не нравится, когда незнакомым людям становится известно, что ты лечишься от психоза.Вышла Клер, ободряюще ему улыбнулась и протянула кружку с кофе, сливками и сахаром — так, как он любил. Они расположились в ее кабинете.Веб провел рукой по волосам.— Знаете, Клер, я очень сожалею о прошлой вспышке. В сущности, я не такой наглец, каким кажусь. И я знаю, что вы хотите мне помочь, просто сделать это не так просто, как кажется.— Я бы на вашем месте не извинялась, Веб. Такого рода вспышки — вещь вполне естественная, когда у человека обнажены нервы.Он слабо ей улыбнулся и сказал:— Ну, что будем обсуждать сегодня, док? Марс или Венеру?— Давайте для начала попытаемся определить, имеются ли у вас признаки посттравматического стресса.Веб едва заметно улыбнулся. Со стрессом, как ему казалось, он еще мог сладить.— Это что-то вроде контузии, да?— Термины в нашем деле часто путают, а мне бы хотелось добиться максимальной четкости. В настоящий момент вы, возможно, находитесь под воздействием посттравматического стресса, который вы получили в результате произошедшего в том дворе.— Я бы, пожалуй, с таким диагнозом согласился.— В таком случае давайте проверим ваше состояние. Если у вас, выражаясь языком медицины, в самом деле посттравматический стресс, то существует много способов его устранения, начиная с различных медитаций, диеты и кончая терапией с использованием специальных препаратов и снотворного.— Похоже, диагноз у меня не слишком серьезный, — произнес Веб с иронией в голосе.Она посмотрела на него как-то странно.— Да, подчас такие проблемы решаются просто, — сказала она и заглянула в свои записи. — Вы заметили какие-нибудь изменения в своем физическом состоянии? Озноб, лихорадку, боль в груди, повышение кровяного давления, затруднение дыхания, тошноту или что-нибудь еще в этом роде?— Когда я вошел во двор, а потом оттуда вышел, у меня было нечто вроде легкой лихорадки.— Что-нибудь еще с тех пор вас беспокоило?— Нет.— Бывало ли у вас сильное нервное возбуждение?Над этим вопросом Вебу долго думать не пришлось.— Нет, ничего похожего.— Вы употребляли какие-нибудь сильные препараты, которые помогли бы вам пережить случившееся?— Не употреблял. После этого я даже пить стал меньше.— Часто ли вы вспоминаете подробности этого события?Веб отрицательно покачал головой.— Появлялось ли у вас ощущение потерянности? Возникало ли желание уединиться, спрятаться от общества людей?— Нет. Я же хочу выяснить, что произошло. Поэтому веду активную жизнь.— Как вы относитесь к людям? Более агрессивно, чем прежде, враждебно, со злобой? — Она с улыбкой посмотрела на него и добавила: — Можете говорить и о присутствующих.Веб улыбнулся ей в ответ.— Ничего подобного, Клер. Напротив, мне подчас кажется, что я стал относиться к людям спокойнее.— Бывают ли у вас тяжелые депрессивные состояния, приступы паники, различные фобии?— Ничего подобного я не испытываю.— Хорошо, но, быть может, вас преследуют ужасные видения прошлого или иные кошмары? Другими словами, не бывает ли у вас травматических сновидений?Веб заговорил медленно и осторожно — словно пробираясь по минному полю:— У меня были дурные сны — но только в ту ночь, когда меня привезли в госпиталь. Тогда меня основательно накачали наркотиками, и я помню, что, находясь в полусне-полуяви, просил прощения у жен двух своих друзей за то, что они погибли.— Все, что вы говорите, абсолютно естественно. Особенно в сложившихся обстоятельствах. С тех пор что-нибудь еще вас тревожило?Веб отрицательно покачал головой.— Я, знаете ли, сейчас в основном занимаюсь расследованием, — сказал он со смущением в голосе. — Поэтому часто думаю об этом деле. О том, что произошло тогда во дворе. Меня все это здорово подкосило. Ничего подобного со мной еще никогда не случалось.— Но ведь вам уже приходилось встречаться со смертью. И не раз.— Но никогда прежде я не терял всех своих людей.— Случается ли у вас что-то вроде провалов в памяти или амнезии?— Нет. Я отлично все помню. Каждую чертову деталь, — устало ответил Веб.Когда Клер опустила голову и стала просматривать свои записи, Веб жалобным голосом произнес:— Поверьте, Клер, я не хотел, чтобы они умирали. И мне очень жаль, что так случилось. Я бы сделал все, чтобы их вернуть.Клер отодвинула свои записи и подняла на него глаза.— Слушайте меня внимательно, Веб. Хотя признаков посттравматического стресса у вас нет, это вовсе не означает, что вы не переживаете из-за смерти своих товарищей. И вы должны это понимать. Если бы меня спросили, кто вы, я бы ответила, что вы совершенно нормальный человек, на долю которого выпало тяжелое испытание, которое выбило бы из колеи кого угодно — и на очень продолжительное время.— Но не меня.— Большую часть своей жизни вы занимались военным делом, много тренировались, поэтому физически и психологически очень устойчивы. Недаром вас взяли служить в группу ПОЗ. Я наводила справки об этой группе и знаю, что люди там постоянно подвергаются огромным физическим нагрузкам и находятся под воздействием различных стрессов, которые угнетают нервную систему, но ваше сознание, ментальность, если хотите, отлично с этим справляется. Так что вы не только пережили тот кошмарный случай во дворе, так сказать, физически, но еще и ухитрились остаться при этом в здравом уме.— Стало быть, посттравматического стресса у меня нет?— Я считаю, что нет.Он посмотрел на свои руки.— Значит, на этом мы с вами и закончим?— Ни в коем случае. Хотя посттравматический синдром у вас отсутствует, это не означает, что у вас нет других отклонений или психозов, которые необходимо исследовать. Вполне возможно, эти отклонения появились у вас задолго до того, как вы поступили в ПОЗ.Веб посмотрел на нее с подозрением.— Это какие же, например?— Те самые, которые нам предстоит обсудить. Вы как-то сказали, что чувствовали себя как член семьи в семьях своих коллег. Я продолжаю задавать себе вопрос: вам хотелось создать свою семью?Веб думал довольно долго, прежде чем ответить на этот вопрос.— Знаете, мне всегда хотелось иметь большую семью. Много сыновей, чтобы было с кем поиграть в футбол, и много дочерей, которых можно было бы баловать и которые бы всегда знали, как обвести папочку вокруг пальца. А папочка бы смотрел на все это — и улыбался.Клер снова взяла со стола блокнот и ручку.— Так почему же вы не обзавелись семьей?— Годы пролетели незаметно, и теперь я для этого уже староват.— И это все?— А вам этого мало?Она посмотрела на его лицо, вбирая взглядом одновременно обе его части — здоровую и изуродованную. Веб по привычке повернулся к ней неповрежденной стороной лица.— Вы всегда так поступаете?— Так — это как?— Поворачиваетесь здоровой стороной лица к своему собеседнику.— Не знаю. Признаться, я об этом никогда не думал.— Мне кажется, Веб, что вы очень хорошо обдумываете все свои поступки.— Возможно, это вам только кажется.— Все может быть... Кстати сказать, мы с вами еще не говорили о ваших отношениях с противоположным полом. Вы встречаетесь с кем-нибудь?— Работа почти не оставляет мне для этого времени.— Тем не менее все члены вашей группы были женаты.— Вполне возможно, они были более удачливыми по женской части, чем я, — сухо сказал он.— Скажите, когда вы получили ранение в лицо?— Скажите, нам необходимо об этом говорить?— Похоже, разговор на эту тему вам неприятен. Но мы можем поговорить о чем-то другом.— Почему же? Я уже давно привык к своему лицу, и никаких беспокойств оно мне не доставляет.Веб встал и снял куртку. Клер с удивлением за ним наблюдала. Между тем он расстегнул воротник рубашки и продемонстрировал ей пулевой шрам на шее.— Меня ранило в лицо за секунду до того, как пуля пробила мне шею. — Он указал пальцем на шрам над ключицей. — Парни из «Свободного общества», состоявшего из белых экстремистов, захватили школу в Ричмонде. Так вот, после того как мне обожгло лицо, в меня выстрелили из «магнума» 357-го калибра. Чистая круглая рана, пуля прошла насквозь. Всего на один миллиметр левее — и я был бы убит наповал или остался бы калекой. У меня есть и другие шрамы, но их я вам показывать не буду. Например, след от пули, которая прошла у меня под мышкой. Эта пуля на нашем жаргоне называется «бур», потому что напоминает бурильную установку, которую строители использовали, когда копали тоннель под Ла-Маншем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73