— Конечно, Бетховен!
— Почему?
— Он вне конкуренции. Его бюст моей работы продается всегда, в любом киоске, в универмагах, на базарах. И никаких ограничений и постановлений партии по его персоне!
Повод для общения
Юрий Олеша сидел в компании своих собутыльников в кафе «Националь». По сервировке стола было видно, что много съедено и еще больше выпито. В зал вошел преуспевающий драматург — в ярко-синем пиджаке, в рубашке с жестким крахмальным воротником, в пестром галстуке. Олеша жестом пригласил его за стол и тут же позвал подавальщицу:
— Муся, счет!
Появившийся тут же счет Юрий Карлович споро протянул преуспевающему драматургу. Тот попробовал возмутиться:
— Юра, ты что, звал меня только для этого?
— А как же! — откровенно признался Олеша. — Должен же быть в компании тот, кто расплачивается!
Дворянин-предъявитель
— В двадцатом году я работал в Теревсате, — рассказывал Утесов. — Вы не знаете, где это и что. Это Театр революционной сатиры, там, где сейчас театр Маяковского. И был у нас артист Сускин, который говорил всем, что он дворянин и ездил с графом Сумароковым-Эльстоном в Лондон на дерби и слышал его храп на своем «крупе». «Какой ты дворянин? — спрашиваю. — К тебе же приходит еврейская мама и приносит кисло-сладкое мясо». — «Это не мама, это — домработница», — заявляет Сускин.
У меня был друг, куплетист из театра Струйского (там, где сейчас филиал Малого), Коля Смирнов-Сокольский. Небольшой артист, но личность. И вот является он к нам в театр, в актерское фойе, а навстречу идет этот самый Сускин, и я говорю:
— Коля, Сускин утверждает, что он дворянин.
Коля, небольшой артист, но личность, останавливает Сускина и заявляет:
— Сускин! Если ты дворянин, то предъяви член.
Сускин здесь же расстегивает ширинку и показывает член. Смирнов-Сокольский внимательно рассмотрел предъявленное и громогласно объявил:
— Да. Он не обрезанный. Но это и не член!
Жажда прошлого
Один реэмигрант после долгого перерыва попал на Манежную площадь и, увидев памятник Жукову, ошарашенно произнес:
— У вас что, теперь худсоветов нет?
Дружеская поддержка
Великий С. Эйзенштейн, который не часто уделял внимание женщинам, беседовал на каком-то приеме с актрисой М. Мироновой, тогда еще женой кинематографиста. Подруга Мироновой, тоже актриса, подбежала к Марии Владимировне с возгласом:
— Маша, ты сейчас прекрасно выглядишь!
— А как я выглядела? — поинтересовалась Миронова.
— Хуже некуда!
Полезный совет
Родители Андрея Миронова — артисты А. Менакер и М. Миронова — решили сделать из мальчика пианиста. И заставляли Андрея играть на фортепьяно по два часа в день. Занятия эти шли неважно — по разным причинам не давалось ему исполнительское искусство. Но он через силу ежедневно отбывал свой урок. Однажды в гости к родителям пришел Л. Утесов, послушал Андрея и спросил:
— Тебе самому нравится?
— Нет.
— Тогда бренчи по четыре часа в день.
Андрей поднял на Утесова полные слез глаза, но Леонид Осипович пояснил:
— Им, — он кивнул на соседнюю комнату, где находились родители, — надоест слушать и они от тебя отстанут!
Нападение — лучшая защита
Замечательный артист Николай Симонов, сыгравший в кино перед войной Петра I и множество других прекрасных ролей, работал в знаменитой питерской Александринке. Был порок у артиста — он крепко пил. И, напившись, явился в актерское фойе театра, где стояли гипсовые скульптуры отцов и матерей — основателей театра (театр в прошлом был императорским).
Симонов откусил гипсовые носы всем без исключения скульптурам. На следующий день состоялось собрание труппы. Симонова обвинили в аморальности, и большинство склонялось к тому, чтобы выгнать артиста из театра. Предоставили слово Симонову. Он вышел в центр фойе и, горестно тряхнув шевелюрой, заявил:
— Да, я аморален, но вот вы меня осуждаете, а в ложе второго яруса наш худрук Юрий Михайлович Юрьев с мальчиком живет.
Артист остался в труппе.
Скорость звука
Дирижер В. Людвиковский вел оркестровую репетицию в утесовском коллективе. Сам Утесов слушал оркестр из зала. Когда пьеса отзвучала, Леонид Осипович попросил:
— Сыграйте еще раз.
— А почему? Что не так? — поинтересовался Людвиковский.
— Мне кажется, контрабас опаздывает, — объяснил Утесов.
— Ну правильно, — вмешался контрабасист, — я дальше всех от вас и стою.
Немое кино
В кафе «Националь» ходил в шестидесятые годы «человек с трубкой». То ли журналист, то ли диссидент, то ли стукач. Он гордо держал в зубах прямую английскую трубку и мог часами неподвижно восседать за столом. Как-то раз его соседом по столу оказался поэт-песенник Игорь Шаферан. Заказал кофе, кусок яблочного пирога и, пока официантка несла заказ, закурил сигарету. Затянулся пару раз и поискал глазами пепельницу. Ее на столе не оказалось. Шаферан не нашел ничего лучшего, как стряхнуть пепел своей сигареты в трубку «человека с трубкой». Тот не шелохнулся. Шаферану принесли кофе. «Человек с трубкой» молча выбил содержимое своей трубки в чашку с кофе поэта-песенника.
Главная роль
Все столики в ресторане Дома кино были заняты, и я сиротливо торчал у входа в зал. Мой телевизионный коллега А. Габрилович, удобно восседавший за столом с двумя дамами, пригласил меня на свободное место. Я с благодарностью подсел. Одна из дам, сексуальная ведущая музыкальных программ — Татьяна К., встретила меня в штыки:
— Терпеть не могу режиссеров-неудачников!
Но после двух последовавших рюмок смягчилась:
— Впрочем, я готова иметь с вами дело. Но при одном условии.
— При каком? — затравленно выдавил я.
— Будете снимать меня в главной роли.
И я — решился. Сделал выпад:
— Согласен. Я сейчас снимаю фильм «Полтора часа в гинекологическом кресле».
В одно касание
К кинорежиссеру, успешно снявшему комедийный фильм, подошел сценарист-борзописец и предложил для следующей постановки прочитать его сценарий.
— За сколько? — уточнил режиссер.
— Ну, читай хоть месяц, — пожал плечами сценарист.
— Ты меня не понял. За сколько рублей я должен прочитать то, что ты написал?
Разные цели
Иду через проходную «Мосфильма». Два охранника преграждают путь:
— Ваш пропуск!
Показываю.
— Смотри, — говорит один другому, — режиссер, а пропуск показывает!
— Что ж тут удивительного? — спрашиваю.
— А только что прошел режиссер Б., пропуск не предъявил и сказал, что охрана его должна знать.
— Ну, правильно, — согласился я, — он борется за популярность у охраны, а я — у народа.
Нужный инструмент
Одному актеру театра после долгих его стараний и хлопот присвоили, наконец, звание народного. В день, когда был опубликован указ, актер играл главную роль в спектакле. Он купался в роли, тянул паузы. А его товарищи по театру ждали окончания спектакля у накрытого стола в театральном музее, где по стенам были развешаны подарки трудящихся коллективу театра: гайки, болты, вымпелы, отбойный молоток. Спектакль продолжался бесконечно из-за виновника торжества. Когда ожидание стало невыносимым, актер Яковлев, зло вперив взгляд в стену, на которой прямо перед ним находился отбойный молоток, устремил палец в этот шахтерский инструмент и громко заявил:
— Смотрите! Вот этим молотком наш виновник торжества пробивал себе звание!
Семейное счастье
Режиссеры часто рабы своих жен. Это и трогательно и курьезно. В энциклопедическом Российском словаре, поскольку для отдельной статьи о жене места не нашлось, появилось разъяснение: «В. Наумов — муж Н. Белохвостиковой». С. Колосов — режиссер первых наших телесериалов — на съезде московских кинематографистов, после того как зачитали список умерших между съездами творческих работников, возмутился, недослышав: «А почему в списке нет меня и моей жены Людмилы Касаткиной?»
Привереда
Снималась сцена на одесском вокзале по картине «Веселые звезды». Режиссер фильма Вера Павловна Строева активно объясняла Ю. Тимошенко и Е. Березину (Тарапуньке и Штепселю), как играть сцену:
— Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно и пленительно, а потом вы идете в вокзал. Вы поняли?
— Нет, — пожал плечами Тимошенко.
— Тогда слушайте еще раз. Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно и пленительно, а потом вы идете в вокзал. Теперь поняли?
— Нет, — так же недоуменно ответил Юрий.
— Ну как же! Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно, и пленительно, а потом вы идете в вокзал! Что же здесь непонятного?
Тимошенко не выдержал — взвизгнул:
— Мне непонятно, что до «потом»?
Два сапога — пара
После долгого перерыва встречаю киргизского режиссера Океева.
— Что ты сейчас делаешь? — спрашиваю.
— «Чингисхана», — отвечает и, в свою очередь, спрашивает: — А ты?
— Я — «Троцкого».
Океев резюмирует:
— Вот и встретились: Чингисхан и Чингиз Хаим!
Странный министр
Бывшего начальника белорусских партизан Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко на короткое время назначили министром кино. Режиссер М. И. Ромм тут же пришел к нему в приемную и через секретаршу передал записку следующего содержания:
«Прошу меня принять. Мне нужно для разговора всего 5 минут. Ромм».
Секретарша удалились и тотчас вынесла другую записку, на которой было начертано:
«Когда у Ромма будет больше времени, чтобы поговорить со мной — пусть приходит. Пономаренко».
Истинная причина
Театральный режиссер пригласил своего коллегу на премьеру спектакля. Действо было занудным, и главной достопримечательностью его оказался монолог старого героя, который читает и сжигает письма своих любовниц. На полу лежал лист железа, на нем лист асбеста. Актер, игравший старого героя, бросал горящие бумаги на подстилку, где они и тлели.
Тексты, которые говорил актер, звучали так одинаково и долго, что зритель с удовольствием смотрел на огонь, как смотрят на завораживающее пламя камина.
По окончании спектакля приглашенный режиссер не нашел ничего, с чем можно было поздравить своего коллегу. Но тот подсказал сам:
— Ты знаешь — великий режиссер Мейерхольд уверял, что монолог в театре не может быть длиннее 7 минут?
— Знаю.
— А у меня монолог сожжения писем — 20 минут. Значит великий Мейерхольд, — гордо заключил постановщик, — не все знал!
— Не думаю, — возразил приглашенный, — просто у Мейерхольда в театре пожарная команда была строже.
Эрудиция в массе
Чтец Дмитрий Журавлев рассказывал, как одна из первых групп советских туристов приехала после войны в Париж. С утра руководитель группы сообщил:
— Сегодня мы посетим собор Нотр-Дам. Узнаем о истории и архитектуре Нотр-Дама.
— Что вы все про какой-то Нотр-Дам, — возмутились туристы, — нет бы повести нас в собор Парижской Богоматери, про который сам Гюго писал!
Долой условности
Великий Мейерхольд поссорился со своим ассистентом Меламедом, но не выгнал того из театра, а просто перестал общаться напрямую. Гостим — театр Мейерхольда — выехал на гастроли в Киев. И в день первого спектакля Мейерхольд пришел на монтировку конструкций, которой руководил Меламед. У Всеволода Эмильевича возникло желание сделать несколько замечаний ассистенту, находившемуся тут же.
Мейерхольд поискал глазами кого-нибудь, кто мог пересказать Меламеду его замечания, но обнаружил только пожарного в медной каске, торчавшего у запасного выхода.
— Передайте Меламеду, — обратился он к пожарному, — то-то, то-то и то-то...
— Передайте Мейерхольду, — ассистент тоже решил общаться через пожарного, — что я сделаю то-то, то-то и то-то...
— Передайте Меламеду!
— Передайте Мейерхольду!
— Передайте Меламеду!
— Передайте Мейерхольду!
Пожарник удивленно вертел головой.
— Передайте Меламеду!
— Передайте Мейерхольду!
Пожарный принял это как издевательство над собой и, когда очередной раз Мейерхольд сказал: «Передайте Меламеду», взревел:
— Да пошел ты, вон твой Меламед, сам ему и скажи!
Из огня в полымя
Актеру и режиссеру Алексею Дикому, освобожденному из лагеря, где он пребывал по непонятным причинам, предложили сыграть Сталина в кино. Дикий поинтересовался:
— Сколько заплатите?
— Десять тысяч.
— Тогда отправляйте обратно в лагерь.
— Десять тысяч — большие деньги!
— Отправляйте обратно, — настаивал Дикий.
— Хорошо! Сколько вы хотите за роль Сталина?
— Двадцать пять тысяч!
— Почему двадцать пять?
— Рисковать так рисковать!
Большевик с гитарой
Руководитель кинокомитета и создатели фильма «Юность Максима» сдавали картину Сталину. Главный герой ленты, как известно, поет городской романсик под гитару «Крутится, вертится шар голубой». После титра «Конец» возникла зловещая пауза и Сталин изрек:
— Большевики на гитаре не играли! Таких не было!
Один из создателей упал со стула в обмороке, другой сидел ни жив ни мертв.
— Мы уберем гитару, — тотчас отреагировал руководитель кинокомитета.
— Оставьте все как есть, — одернул его вождь народов, — большевика с гитарой полюбит народ!
Он знал толк в подтасовках.
Общая очередь
На новогоднем балу к популярному киногерою — «секс-символу» сезона — подошла дама и без обиняков заявила:
— Я вас хочу!
— Заявок много, — ответил «символ». — Пойдете в порядке общей очереди!
Мечта
Известный комик Боря Брондуков, тот, что снимался у меня в фильме «Вас ожидает гражданка Никанорова», в былые застойные времена получил приз за лучшую роль на каком-то союзном фестивале и, естественно, хорошо отметил сей факт. Наутро он оказался в центре внимания прессы. К нему в номер проникла корреспондентка с магнитофоном и спросила:
— Какая ваша неосуществленная творческая мечта?
— В каком смысле? — еще не проснувшись, переспросил Боря.
— Ну, какую роль вы мечтали бы сыграть?
Артист глубоко задумался и выдал:
— Ленина.
Потом посмотрел на вращающиеся бобины магнитофона, на микрофон, и испуганно поправился:
— В Театре сатиры.
Конкретное обязательство
Режиссер пришел к председателю правления одного банка просить денег на постановку фильма.
— Сколько денег нужно на вашу картину? — уточнил банкир.
— Один миллион долларов, — с готовностью сообщил режиссер.
— Хорошо, — согласился банкир, — я дам вам один миллион, но через год вы вернете мой миллион и хотя бы один доллар.
— Один доллар я могу и сейчас вернуть, — успокоил банкира режиссер.
Емкий текст
Режиссер Михаил Ромм снял фильм «Убийство на улице Данте», который с успехом пошел по стране.
Героиня ленты — французская актриса Мадлен Тибо — пела в одной из сцен песню, обращенную к любимому, со словами: «Найду, разыщу, где б ты ни был — в раю иль в аду».
Вскоре режиссер получил телеграмму: «Благодарим за создание нашего гимна тчк Чекисты».
Метод познания
— Юрий Карлович! — обратился собеседник к Олеше, — очевидно, вы не знаете окружающей действительности!
— Вы ошибаетесь, — ответил писатель.
— Значит, вы не знаете советских людей, если столько лет молчите!
— Вы нахально ошибаетесь!
— Да вы, кроме кафе «Националь», нигде не бываете! — не унимался нахал.
— Я попрохаю! — Олеша употреблял это слово, когда хотел подчеркнуть свое «шляхетство». — Но знайте: каждый год я наблюдаю этих людей. Я выхожу ранним утром после новогодней ночи на крыльцо и с удовольствием смотрю, как они идут из гостей зеленые и с патефонами!
Непременное условие
Режиссер Л. Луков выписывался после микроинфаркта из Кунцевского отделения кремлевской больницы. Напутствия, как вести и блюсти себя вне больничной палаты, давала ему врач отделения. Но Леонид Давыдович попросил вызвать в больничную палату профессора и, когда тот появился, попросил женщину-врача удалиться:
— Я хочу говорить с профессором, как мужчина с мужчиной.
Врачиха вышла, демонстративно хлопнув дверью.
— Профессор, а с женщинами мне можно? — с нескрываемой тревогой спросил режиссер.
— Не только можно, но и нужно, — улыбнулся профессор — Но при одном условии...
Луков приготовился записывать: водрузил на переносицу очки в золоченой оправе, взял в руки «паркер», открыл записную книжку в сафьяновом переплете:
— Говорите, профессор!
— Вот вам условие: не отвечает взаимностью — не расстраивайтесь. Пойдете за угол — найдете другую!
Результат ожидания
Фильм «Застава Ильича» мучили хрущевскими поправками. Нужно было в очередной раз собрать исполнителей в сцене «Вечеринка» и что-то доснять.
Тарковский, Кончаловский, Гобзева и менее известные участники этой сцены вовремя явились в павильон по зову Марлена Хуциева. Не было только начинающего артиста. Без него кадр, который предстояло переснять, не монтировался с предыдущим. Все ждали, посылали гонцов, снова ждали. Наконец, через три часа, он соизволил явиться! Хуциев, скрывая бешенство, попросил спортсмена, снимавшегося здесь же:
— Ты можешь поднять опоздавшего?
— Могу. — И спортсмен поднял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37