Я постучала по стеклу, чтобы привлечь внимание мистера Балларда, но вдруг заметила, что он лежит на полу.
- А теперь я хочу, чтобы вы были очень внимательны. Сколько времени прошло после того, как вы услышали звук отъезжающей машины до того, как вы заглянули в кухонное окно?
- Как только я услышала звук машины, я сразу же влезла на ящик.
- Продолжайте. Что случилось?
- Мистер Баллард лежал на полу и не шевелился. Из-под него вытекала красная жидкость, а потом я увидела этот огромный нож для разделки мяса, воткнутый в его тело.
- Сколько времени прошло после моего ухода и моментом, когда вы заглянули в кухонное окно?
- Не думаю, что больше... возможно... меня об этом все время спрашивала полиция.
- И что вы им сказали?
- Где-то минута или полторы.
- Вы думаете, что могло быть больше?
- Наоборот, наверное, меньше.
- Тогда почему вы сказали им, что прошла минута или полторы, если вы думаете, что интервал меньше?
- Потому что вы мой адвокат, вы работаете на меня и... я не могла вас предать.
- А на самом деле сколько?
- Не более тридцати секунд. Если он провожал вас до входной двери, то успел бы дойти только до кухни.
- Он провожал меня до входной двери, - сообщил Мейсон. - Вернее, до коридора, ведущего к ней. Я сам открыл ее и захлопнул за собой.
- Ну тогда у него едва-едва было времени вернуться на кухню, потому что... если, конечно, вы не оставались какое-то время стоять у дома, не бродили вокруг или что-то еще. Я не слышала больше вашего голоса, когда оказалась на заднем дворе, но вскоре завелся мотор вашей машины.
- Хорошо, потом разберемся с этим. Вы признались полиции, что Баллард снабжал вас деньгами?
- Пока нет.
- Собираетесь?
- Придется, мистер Мейсон. Я в ужасном положении. Окружной прокурор думает, что я убила Балларда и предлагает мне сделку.
- Какую еще сделку?
- Он сказал, что если я заявлю, что вы велели мне встретиться с вами в доме Балларда, дали мне сигнал, опустив и подняв жалюзи, то он разрешит мне признать себя виновной только в совершении непредумышленного убийства, и постарается сделать так, чтобы мне дали небольшой срок. Он знает, что вы подавали мне сигнал, опуская и поднимая жалюзи, а если я скажу правду, он мне поможет.
- И что вы ответили?
- Что мне надо подумать.
- А он?
- Он сказал, что мне все равно придется решать, причем очень быстро.
- Он хотел, чтобы вы приняли решение, пока еще не успели поговорить со мной? - мрачным тоном спросил Мейсон.
- Да, он объяснил, что я должна сделать это именно пока не видела вас, а то вам удастся меня отговорить.
- А вы знаете, почему он добивается этого от вас? Потому что, как только вы сделаете это заявление, он обвинит меня в лжесвидетельстве. Я буду лишен права адвокатской практики. Меня посадят в тюрьму.
- Понятно, - задумчиво произнесла она, рассматривая Мейсона своими серо-голубыми глазами.
- Он может, конечно, разрешить вам признать себя виновной в совершении непредумышленного убийства, но потом, когда вы сядете в тюрьму, он и пальцем о палец не ударит, чтобы помочь вам. Вам это раньше не приходило в голову?
- Я поняла только одно: он очень-очень хочет добиться от меня заявления о том, что вы подавали мне сигнал. Готов был предложить мне взамен что угодно.
- И вы поверили ему?
- Нет, пожалуй, нет. Я...
Внезапно ее глаза наполнились слезами и она разрыдалась.
- Что вы?
- Я подумала, что есть разница между простым убийством и тяжким убийством первой степени, - сказала она. - Мне просто страшно представить, как я сижу, привязанная к холодному металлическому стулу и слышу, как гранулы цианида падают в кислоту, а потом я... начинаю задыхаться.
- Прекратите об этом думать, - почти закричал на нее Мейсон. - Они пытаются давить вам на психику, расшатать нервы, сломить сопротивление.
Она кивнула, вытерла слезы, но уголки губ все равно продолжали дрожать.
- Куда вы отправились после того, как узнали, что Баллард мертв?
- Попыталась связаться с доктором Кандлером.
- Вам это удалось?
- Нет. Я звонила ему по междугородному. Естественно, воспользовалась вымышленным именем.
- Не дозвонились?
- Его не было в городе. Его ждали только после полуночи.
- С кем вы разговаривали?
- С этой его медсестрой.
- Розой Травис?
- Да.
- Она вам не нравится?
- Ненавижу. И это взаимно.
- Она вас узнала?
- Нет. Я изменила голос, представилась пациенткой доктора Кандлера, и объяснила, что доктор велел мне позвонить, если у меня произойдут определенные изменения... в общем, что мне нужно переговорить с самим доктором.
- Куда вы звонили - в кабинет или домой?
- Он живет в обычной квартире. У него договоренность с этой медсестрой: она отвечает на ночные звонки и отбирает действительно важные, а простые вопросы решает сама. Ему домой не позвонить.
- И даже вам он не дал номер домашнего телефона? Этот номер, конечно, не значится ни в одном телефонном справочнике.
- Нет. Хотел, но не мог.
- Почему?
- Он объяснил, что его номер знает только его старшая медсестра. Такое положение необходимо ему, чтобы нормально работать.
- Так что вам не удалось связаться с доктором Кандлером?
- Нет.
- Где вас подобрала полиция?
- В квартире подруги. Я отправилась туда подождать, пока смогу увидеться с доктором Кандлером.
- Вы доверяете доктору Кандлеру?
- Полностью. Я готова доверить ему свою жизнь.
- Но в том, что Баллард снабжает вас деньгами, вы ему не признались?
- Он знал, что кто-то дает мне деньги, я просто не говорила ему, кто именно.
- Почему? Вы же утверждаете, что полностью доверяете ему.
- Я дала слово, мистер Мейсон. Я поклялась мистеру Балларду, что никому не открою, откуда получаю деньги. Я знала, что доктора Кандлера это раздражает. Именно раздражает, здесь не было подозрительности, но я считала, что, если со мной что-то случится, он должен знать, откуда шли деньги. Потом была проблема с отцом. Если бы меня кто-то убил или я внезапно умерла, то все бы решили, что это отец давал мне деньги на покупку трейлера и на все остальное. Поэтому я вела дневник и записывала в него все происходящее. Я сказала доктору Кандлеру, что если я погибну, он должен найти мой дневник, и объяснила ему, где искать.
Глаза Мейсона сузились, когда он обдумывал слова Арлен Дюваль.
- Вы открыли ему, где спрятали дневник?
- Конечно. Я обязана была кому-то сказать. В случае моей смерти я не хотела, чтобы дневник навечно остался и сгнил в трейлере.
- Итак, - Мейсон попытался подвести итог, - вас ждет предварительное слушание. Они дадут вам понять, что у них имеются все доказательства, для осуждения вас за совершение тяжкого убийства первой степени. Если вы решите предать меня и поклясться в том, что на самом деле не имело места, может, вам удастся отвертеться и простым убийством.
- А в другом случае?
- Я не могу отвечать с полной уверенностью. Если ваш рассказ правдив, я попытаюсь вас вытащить. Если вы мне наврали, я оставляю за собой право выбросить вас за борт. Я предупредил вас об этом, когда только брался за ваше дело и повторяю сейчас - относительно аспекта с кражей денег. Что касается обвинения в убийстве, здесь я не ставлю никаких условий. Начав представлять вас, я останусь с вами до конца.
- Каковы мои шансы, мистер Мейсон? - спросила она.
- В настоящий момент они не очень хороши.
- Двадцать пять из ста?
- Сейчас меньше.
- Десять из ста?
- Я думаю - пять, - ответил адвокат.
- Создается впечатление, что вы подталкиваете меня к тому, чего добивается окружной прокурор.
- Я хочу выяснить, что вы из себя представляете - подводите в трудную минуту или остаетесь верны выбранному курсу.
Внезапно она расплакалась.
- Если я делаю выбор, - сквозь слезы сказала Арлен, - то делаю его навсегда. Я честный игрок.
- Не поддавайтесь ни чьему влиянию, - посоветовал Мейсон. - Делайте то, что считаете лучшим в собственных интересах.
Мейсон встал, кивнул надзирательнице, показывая, что разговор окончен, и ушел.
Выйдя из тюрьмы, адвокат сел в машину и поехал домой.
Открывая дверь квартиры, он услышал, что звонит телефон. Этот номер не значился ни в одном телефонном справочнике и был известен только двоим - Полу Дрейку и Делле Стрит. Мейсон бросился к аппарату.
- Алло! - крикнул он в трубку.
На другом конце прозвучал возбужденный голос Дрейка:
- Ну, мой друг, пока не стоит уходить с корабля.
- Выкладывай!
- День оказался не таким уж неудачным.
- Все, что бы я сегодня ни делал, пошло к чертям собачьим. Скорее бы наступило завтра.
- С клиенткой говорил?
- Да.
- Как она?
- Отвратительно. Рассказала полиции все, что не должна была говорить. Ее собираются осудить за тяжкое убийство первой степени.
- Что может их остановить?
- Окружной прокурор предложил ей сделку. Он согласится на простое убийство, если она поклянется, что я опускал и поднимал жалюзи в доме Балларда, сигнализируя ей.
- Тогда в каком положении оказываешься ты?
- Сажусь в тюрьму за лжесвидетельство. Но я полечу вниз, только лягаясь ногами и размахивая руками. Просто так я не сдамся.
- Что ты собираешься делать?
- Заставлю ее признаться, что они обещали скостить ей срок, если она даст им нужные показания. Я представлю все таким образом, что Гамильтону Бергеру настолько хочется прижать меня к ногтю, что он готов забыть об убийстве первой степени, лишь бы осудить меня и лишить права адвокатской практики.
- Ты сможешь это доказать?
- Вызову Бергера в качестве свидетеля. Покажу ему, где раки зимуют. Ему придется либо признаться, либо начать врать.
- При условии, конечно, что она говорит правду, - заметил Дрейк.
- Подумай сам. У них идеальный случай тяжкого убийства первой степени - и тут они его представляют простым убийством. Вот подтверждение, которое мне требуется.
- А у меня есть хорошая новость, - заявил Дрейк. - Ты выиграл десять долларов.
- Какие еще десять долларов?
- Помнишь, мы сегодня поспорили: цифры в списке Сакетта - это номера украденных купюр или нет?
- О чем ты говоришь, Пол? - голос Мейсона стал резким от возбуждения.
- О списке.
- Откуда ты знаешь?
- Когда позвонил Харви Найлс, я рассказал ему, что случилось с пленкой. Я спросил его, как могло такое произойти. Он клянется, что мой приятель все испортил - или случайно, или преднамеренно. Найлс говорит, что, судя по всему, преднамеренно. Он думает, что, возможно, кто-то узнал, что мы собираемся именно в это фотоателье и подкупил мастера.
- А ты сам как считаешь? - спросил Мейсон.
- Не знаю, Перри, но дело в том, что Харви Найлс вспомнил о том последнем кадре на первой пленке. Он ведь тогда один раз все-таки щелкнул документ, а потом как раз закончилась пленка, он ее поменял и отдал тебе фотоаппарат с новой, на которой было отснято всего четыре кадра. Он пошел в свою лабораторию, проявил первую пленку и выяснил, что последний кадр получился очень четким. Все тридцать шесть прекрасно вышли. Там есть снимки Томаса Сакетта, или Ховарда Прима, или как там его и Хелен Рукер на пляже. Найлс сфотографировал их объятия. Ты помнишь, Сакетт решил, что мы из полиции, когда заметил нас на пляже, и обнял подружку. Ты тогда сразу же понял, что он что-то пытается засунуть ей в купальник. Найлс сумел заснять на пленку этот момент. Снимок очень резкий. При увеличении сразу же видно что-то белое в руке у Саккета и как он пытается его протолкнуть за купальник Хелен Рукер.
- Ясно видно, что он что-то засовывает за купальник?
- Да.
- И ты проверил номера купюр?
- Конечно. Документ получился прекрасно - четкий, как оригинал. Все номера, напечатанные в газетах, есть в этом списке.
- Да, похоже, он настоящий, - заметил Мейсон.
- Никаких сомнений.
- А откуда он у Сакетта?
- Вопрос века. Представляю, что будет в полиции, если узнают, что у Сакетта имелся этот список.
Мейсон с минутку помолчал, размышляя, а затем начал давать Дрейку указания:
- Сделай следующее, Пол. Свяжись с Харви Найлсом, попроси отпечатать где-то полдюжины этих списков размером одиннадцать на четырнадцать дюймов. Затем положи пленку в конверт и запри в надежный сейф. Эти снимки надо хранить в таком месте, где их никто не найдет, и ни один человек не должен знать, где они.
- Как ты планируешь их использовать? - поинтересовался Дрейк.
- Сам пока не знаю, - ответил Мейсон. - Но это мой единственный козырь.
- Лучше, если это окажется туз, чтобы покрыть все карты, - заметил Дрейк.
13
Окружной прокурор Гамильтон Бергер появился в зале суда, чтобы лично вести предварительное слушание дела по обвинению Арлен Дюваль. Он не делал секрета из причины своего участия в процессе.
Хотя он обращался с речью к Суду, Гамильтон Бергер повернулся таким образом, чтобы его лицо было видно собравшимся в одном углу газетным репортерам.
- Я хотел бы заявить, - начал Гамильтон Бергер свою вступительную речь, - что на этот раз мы столкнулись с весьма необычным случаем. Идет рассмотрение дела по обвинению в убийстве, но оно неразрывно связано с другим, касающимся поведения адвоката обвиняемой. Для протокола необходимо отметить, что адвокат, представляющий обвиняемую, уже давал показания перед Большим Жюри и ответил на некоторые вопросы. В настоящее время я не буду повторять вопросы, заданные адвокату, и его ответы на них, но предупреждаю, что при рассмотрении настоящего дела будут представлены доказательства, которые ставят под сомнение правдивость ответов, полученных от мистера Перри Мейсона и, в результате, его право на адвокатскую практику в дальнейшем. Я хочу заявить, что мы планируем вызвать мистера Мейсона в качестве свидетеля со стороны обвинения. Мы знаем, что мистер Мейсон - свидетель, который бы с радостью давал показания в пользу обвиняемой. Мы знаем, что если получим от него правдивые ответы, то нам, возможно, придется предъявить ему обвинение, как соучастнику. Поэтому, нам хотелось бы, чтобы мистер Мейсон заранее понимал ситуацию. Конечно, он опытный адвокат по уголовным делам и прекрасно осведомлен о своих конституционных правах. Однако, не должно оставаться недопонимания. Мы хотим поставить его в известность, что от него не требуются отвечать на вопросы, ответы на которые могут быть вменены ему в вину, он в любое время имеет право на получение консультации адвоката, мы не собираемся задавать ему никаких вопросов относительно конфиденциальных разговоров, имевших место между ним и его клиенткой, но мы обязательно зададим ему вопросы относительно его собственного поведения. Очень жаль, что мне приходится выступать с подобными обвинениями в адрес одного из представителей моей профессии. Однако, я считаю, что коллегия адвокатов только выиграет, если не будет терпеть неэтичное или незаконное поведение одного из своих членов.
Гамильтон Бергер сел на свое место.
Судья Коди повернулся к Перри Мейсону.
- Суд, конечно, осведомлен, что в это дело вовлечено гораздо больше, чем обычно во время предварительного слушания. Суд предполагает, что заявление окружного прокурора искренне и будет подтверждено доказательствами. Если же соответствующие доказательства не будут представлены, то Суд еще раз вернется к этому вопросу. В связи с тем, что подобные заявления сделаны публично, я считаю, что адвокату защиты должна быть представлена возможность ответить на них в настоящее время. Мистер Мейсон, хотите ли вы возразить окружному прокурору?
Перри Мейсон поднялся со своего места.
- Единственное, что я хочу сказать в настоящий момент, Ваша Честь, это то, что если окружной прокурор собирается исходить из описанной им теории, то ему следует представить свидетелей, доказывающих ее. А если он пригласит свидетелей, которые попытаются давать показания в подтверждение подобной теории и у меня будет в это время возможность провести перекрестный допрос, то я полностью опровергну его теорию.
Мейсон снова опустился на свое место.
- Я принимаю вызов, - закричал Гамильтон Бергер. - Пригласите Марвина Кинни для дачи свидетельских показаний.
Марвин Кинни вышел вперед, объявил, что ему сорок семь лет, назвал свой адрес, а так же род занятий - судебный исполнитель. После этого он повернулся к Гамильтону Бергеру в ожидании вопросов.
- Вечером в среду, десятого числа текущего месяца вам вручили документы, которые вы, в свою очередь, должны были вручить Джордану Л.Балларду, не так ли?
- Да, мне передали такие документы. Да, сэр.
- В какое время вы их получили на руки?
- Примерно в девять часов вечера. Между девятью и десятью часами.
- Какие вам дали указания, когда вручали документы?
- Я не считаю, что обвиняемая по этому делу должна связываться с какими-либо заявлениями, сделанными в ее отсутствие, - сказал Мейсон.
- Это заявление относится к временному фактору, - объяснил Гамильтон Бергер. - Таким образом свидетель фиксирует время для себя лично.
- В таком случае, при желании, я проведу перекрестный допрос этого свидетеля относительно временного фактора, - ответил Мейсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21