ДЕНЬ
Порыв ветра взметнул пыль, девочки и старик, которые сидели на плоских камнях посреди двора, зажмурились и отвернулись. Они играли в кости, рядом лежали монетки, а Дина записывала счет мелом.
Когда пыль улеглась, она посмотрела на кубики и возмутилась:
– Не было тройки! Двойка была!
– Как не было, как не было, зачем говоришь не было! – закричал Сейфуллин.
Света не видела, поэтому ничего сказать не могла, а собака вскочила с места и обеспокоенно сунула морду к фишкам.
– Я видела, видела, двойка была! Он жулик! Свет, он врет!
Старик принял оскорбленный вид.
– Жулик! Я все Александру Палычу расскажу!
– Пиши. Пиши двойка. Аллах все видит. Пиши что хочешь.
Дина записала и взяла кубики.
У КОСТИ. ДЕНЬ
Алик вошел в комнату, кивнул, сел на низкую табуретку. Костя смотрел в сторону, все молчали. Алик достал сигарету, помял.
– Не курим здесь, Алик, – тихо сказал кто-то.
Он сунул сигарету обратно в пачку, спрятал в карман.
– А ты зачем пришел-то? – без интереса спросил Костя. – Ты деньги принес? – Костя повернулся, чтобы поискать глазами чемоданчик.
– Костя, ты мне одно скажи. Ты мне веришь или ментам?
– Я верю, что за кассу кто-то ответить должен.
– Если хочешь слышать, слушай, – побелел Алик. – Я кассу не брал, клянусь ребенком! И не ты меня за нее спросишь!
Костя сдержанно выразил удивление, как бы подчеркивая опасную несдержанность собеседника.
– Я к тебе сам пришел, Костя. Ты же не пес, а я не волк. Ребенка оставь. Я от тебя бегать не буду.
– А ты мне и не нужен. Мне деньги нужны. А стоит твой ребенок теперь два лимона.
Алик затих, наконец произнес:
– Нету у меня. Сейчас…
– Ну, будешь по частям выплачивать. По сотке за палец.
Костя встал, встали Алик и остальные. Все вышли. Комната опустела.
ПУСТЫРЬ. УТРО
…Утро. На большой пустырь за гаражами выезжает джип и останавливается посередине. Двигатель заглушается. Слышны гудки тонального набора.
–Да.
– Скажи Косте, на месте я, – говорит Алик безжизненным голосом.
– Все привез?
–Да.
Через некоторое время с противоположной стороны медленно подъезжает другой джип и останавливается рядом. С минуту ничего не происходит. Наконец тонированное стекло подъехавшей машины опускается, и человек с нервным лицом, который дежурил у Алика во дворе, напряженно вглядывается в затемненный салон джипа. Проходит еще секунд пятнадцать.
Неожиданно он высовывает автомат и, спрятав голову, начинает палить без остановки. Открывается задняя дверь, и к нему присоединяется второй. Вылетают стекла, машина раскачивается, оседает, наконец стрельба прекращается. Оба выходят. Второй дает еще короткую очередь спереди. Они осторожно обходят расстрелянную машину и заглядывают внутрь. Салон пуст. Но мы видим, что задняя дверь чуть приоткрыта, а внизу, под машиной, кажется, кто-то есть… В эту же секунду раздаются выстрелы откуда-то снизу, по ногам. Оба падают как подкошенные, один, схватившись за раздробленную ступню, начинает истошно, по-бабьи, орать, другой, быстро извиваясь, уползает в сторону. Раздаются еще выстрелы, крик обрывается, и все стихает. Из-под своей машины, отряхиваясь от масла и осколков стекла, вылезает Алик. Он осматривается, открывает изрешеченную дверь, забирает у себя из бардачка какие-то мелочи, диски и кассеты. Потом быстро садится в другой джип и уезжает.
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Игра шла уже долго, у Дины монеток лежало сильно больше, Сейфуллин нервничал и ругался вполголоса по-татарски. Света сидела в сторонке, смотрела на склон холма, на развалины рыбзавода, на дорогу. Собака примостилась рядом.
– Свет, а ты чего делать будешь потом?
– В смысле? – не поняла Света.
– Ну, когда домой вернемся.
– Не знаю. Тренироваться… А ты?
– Не знаю. Может, поеду куда-нибудь. В Австрию. Или еще куда-нибудь…
Света промолчала.
– Давай уедем, – как-то серьезно предложила Дина.
Света подумала немного.
– А куда?
– Да хоть в ту же Индию.
Сейфуллин поплевал на кулачок и выпустил кубики. Результат был неважный.
– Денег заработаем. И поедем, вдвоем. Там, кстати, трудных подростков в тибетские монастыри принимают.
– Во-первых, это в Китае…
Сейфуллин бросил кости в третий раз, застонал и схватился за голову. Дина скрупулезно посчитала очки и стала записывать.
Света думала о своем, гладила пса. Вдруг он вскочил с места и бросился вниз. Света подождала, потом поднялась, чтобы посмотреть. С другой стороны дома она увидела подъехавший джип. Света попятилась, услышала только лай и прервавший его выстрел. Старик вздрогнул, будто его подбросило, и метнулся туда.
НА ДОРОГЕ У ДОМА ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Снизу двора не было видно, они начали подниматься по тропинке. Фигурка Сейфуллина показалась на секунду, бестолково помахала руками, снова исчезла. Ребята продолжали подъем.
С заднего сиденья, безумно кося заплывшим глазом, сползла Зоя. Рот у нее был заклеен скотчем, руки связаны, она выпала наружу и сначала тихо поползла, а потом изо всех сил кинулась бежать. Тут же споткнулась и упала плашмя, но снова проворно поднялась и припустила дальше.
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Сейфуллин как безумный носился по двору с невнятными проклятиями. Сначала бросился в дом, потом вылетел оттуда, сшибая корзинки и горшки, ворвался в сарай. Причитая, он выбрался с каким-то свертком, стал срывать с него тряпки, пока не обнаружилось ружье. Высыпались патроны, сколько-то он подобрал и на ходу загнал в затвор.
Света с Диной держались за руки и стояли, окаменев. Бежать было некуда.
Сейфуллин залег у изгороди, прицелился и отчаянно крикнул:
– Аллах акбар!
Грохнул выстрел дуплетом, мощной отдачей щуплого старика отшвырнуло метра на полтора. Он снова зачем-то понесся обратно, подхватил с земли пару патронов, сменил направление и вдруг сел на землю.
– Убегай, убегай, – пробормотал он.
САРАЙ. ДЕНЬ
Света втащила сестру в сарай, судорожно закрылась на какой-то крючок. Они забились в угол, между дровами. Света старалась Дине закрыть глаза, может быть, чтобы та не видела, как она плачет. И еще старалась ровно держать ружье, направив его на дверь. Дина не отрываясь смотрела туда же. Снаружи, совсем близко, раздались выстрелы, четыре или пять подряд. Кто-то пробежал, потом опять два выстрела, крик. Несколько секунд прошли в полной тишине, потом кто-то толкнул дверь. Она не поддалась, но после двух ударов крючок слетел.
В проеме появилась фигура, потом вторая. Лиц было не разобрать, они тоже вглядывались в темноту.
– Где они – спросил кто-то.
Света держала Дину, но выстрелить почему-то не могла. Дина вдруг вырвалась и закричала:
– Папочка!
Алик подхватил ее на руки. У Светы и сил не было подняться, так бы и сидела в своем уголке.
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Снаружи суетились Толян и Миша, показывали, куда спускаться. Посреди двора лежал ничком старик Сейфуллин, у сарая еще кто-то.
Сквозь слезы Дина толком ничего не могла разглядеть, только уткнулась носом в папины волосы, они пахли сигаретами и одеколоном, который ей всегда очень нравился.
У ПОДЪЕЗДА ДОМА АЛИКА. УТРО
Бабушка суетилась, пересчитывала чемоданы, которые грузил в багажник Миша. Поправляла шапочку на Дине.
– Осторожно там, на этих лыжах…
– Ну, прекрати, мама… Мне не до лыж будет… Надо все покупать, мебель, все… Новый дом, представляешь!
– А уже закончили ремонт-то? – шепотом спросила бабушка.
– Говорят, да. Ну, все же надо проверять. Хоть и Европа, а все то же самое…
– А школа как же?.. – вдруг заплакала бабушка. Дина уселась в машину, будто разговор ее совершенно не касался.
Наташа поняла, что тоже сейчас разревется, и резко ее оборвала:
– Мам, там тоже школы есть, не тайга…
Толик вышел с глупым бультерьером на поводке и большим собачьим ящиком в другой руке.
– Корм положили, Толь?
– Да килограмм десять, хватит уж… На дорожку…
– Где Светка-то? – занервничала Наташа.
– Да щас… Собирается на тренировку вроде… Посмотрели наверх, Светина голова мелькнула у окошка.
Дина мрачно глянула туда же и отвернулась, чтобы включить магнитофон.
Собачий ящик с трудом запихнули, Алик наконец захлопнул багажник.
– Ну, все вроде…
Он пожал руку Витьку, хлопнул по спине Толика. Все стали целоваться, бабушка маму, потом Алика…
– Ну, чего… – опять глянули наверх. – Свет! – позвал Алик.
Она тут же выглянула, будто ждала у окна.
– Ну, поехали мы уже… Выйди…
Все уже попрощались, пауза была лишней. Толя с Аликом обнялись еще раз. А Дина слушала радио в машине.
Света вышла сразу, уже одетая по-спортивному. Наташа расцеловала ее, потом глянула растерянно на машину.
Дина повернула голову и вдруг яростно задергала ручку. Дверь никак не открывалась, кто-то помог снаружи, и она чуть не вывалилась.
Она оказалась напротив Светы, но друг на дружку они старались не смотреть.
– А что ты, не могла, что ли, с нами?.. – сердито спросила Дина, хотя прекрасно все понимала.
– Ты же знаешь… – ответила Света. – У меня стрельба, сборы…
Дина еще постояла, потом губы у нее расплылись, и они обнялись.
В МАШИНЕ. УТРО
Когда машина тронулась, Дина уже не оборачивалась. Слезы высохли, на плече у нее лежала папина рука. Музыка играла какая-то знакомая.
Дина в такт стала тихонько двигать плечами, потом достала старый карандаш губной помады и, найдя себя в зеркальце, поставила над переносицей точку.
Две фигурки, Света и бабушка, стояли у подъезда.
– Ну что, – сказала бабушка. – Беги на тренировку, опоздаешь…
– Да-а, а у меня не будет сегодня… – Света развернулась и пошла обратно в подъезд.
КОНЕЦ
Две девочки, две сестры – маленькая и большая, танцуют индийский танец. Танец живота. На этом фоне идут титры картины.
СВЯЗНОЙ
ЗОНА
Женщины говорят в камеру.
ТИТРЫ
– Меня в крытку перевели. И на следующий день кипеж поднялся. Девчонка одна в побег ушла. Из крытки, на рывок! Такого не было у них отродясь.
Нас кум тряс двое суток… Но и захотел бы кто – сказать нечего.
Не делилась она ни с кем…
– Девка дерзкая была. Весь концлагерь наш вверх дном перевернула. Суки прыгали, как каштанки в цирке. Ищи ветра в поле!
Проверки потом чуть не из Москвы приезжали…
– Я сама ее не знала… Говорили разное, что генерал какой-то летчик у нее был, вертолет из Чечни угнал и за ней прилетел. Была басня, что охрану газом каким-то она усыпила, а старуха одна божилась, что на метле ее видела.
Причем старуха-то – воровка с понятиями, зря врать не будет…
– Вот фотография… – протягивал кому-то карточку Армен. – Не знаете ее?
– Красивая девчонка…
ДАГЕСТАН. УТРО
В ущелье между двумя синими горами раскинулся аул. Солнце выстреливает тремя мощными лучами, и из радиоточки сразу включается мулла. Из-за косогора появляется стадо баранов, за ним два человека, отец и сын. Ильяс вчера вернулся из армии. На нем дембельский мундир с аксельбантами и золотыми погонами. Отец шутит, дергает его за полу, тот уворачивается.
За перевалом открывается другая долина. Ее пересекает автомобильная дорога. Это трасса Ростов-Баку. Пастухи некоторое время смотрят вдаль, в ту сторону, где по шоссе мчатся грузовые фуры, пролетают два черных «мерседеса».
Ильяс отворачивается и видит собаку, огромного кавказца, который несется к ним от пастушеской будки с загоном. Они кидаются друг другу навстречу, Ильяс хватает собаку за уши, хохочет, отбивается. Из будки появляются братья и дядя. Все обнимаются.
ПАСТБИЩЕ. ВЕЧЕР
Смеркается. Пастухи сидят у костра, говорят по-даргински. Они жарят мясо, кто-то аккуратно ломает сыр. Вдруг начинает лаять собака, двое вскакивают – совсем рядом проскользнула змея. Ильяс с братьями, осторожно вглядываясь в траву, идет следом.
– Зачем она тебе? – окрикивает его дядя.
– Поймаю ее сейчас.
– Кто сердце живой гадюки съест, тот храбрым будет, – добавляет брат.
– Если его самого змеиное племя не сожрет! Это старая сказка, только на дураков не действует.
– Э, правда, брось, сынок.
Ильяс, улыбаясь, продолжает вглядываться в траву…
– Ушла, гадюка…
ПАСТБИЩЕ. УТРО
Утром солнце выстреливает так же неожиданно, как и вчера. Пастухи собираются домой, вьючат лошадь. Ильяс стоит поодаль, смотрит куда-то вдаль, на дорогу.
– Вот палка тебе, – говорит отец. – Дед твой еще с этой палкой пас. Послезавтра братья приедут, мать сыра свежего пришлет. Чего еще хочешь?
– Спасибо, отец, ничего не надо.
– Э, как ничего… Женщину хочешь, наверное, – смеется отец. – Скоро найдем тебе невесту, уже время. А жеребец хороший вырос?
– Красавец жеребец, отец!
– Понравился жеребец?
– Э, красавец…
– Твой будет. Баранов тоже отдам. Живи только…
– Спасибо, отец…
– Ну, счастливо, послезавтра братья придут…
Маленький караван уходит, Ильяс, убедившись, что старшие скрылись из виду, закуривает. Они остаются вдвоем с собакой, долго бредут вдоль стада. Солнце поднимается все выше, горы становятся зелеными, потом желтыми.
Ильяс долго лежит на животе, грызет травинку, смотрит прямо перед собой. Слушает кузнечиков. Вдруг он приподнимается и по-кошачьи прыгает куда-то в кусты. Пес удивленно вскидывает уши. Трещат ветки, еще прыжок, и прямо из-под ног Ильяс выхватывает змею. Закусив губу, он делает резкое движение и отбрасывает порванную гадюку далеко в сторону. У него на ладони бьется маленький коричневый комок. Стараясь не зажмуриться, он быстро его глотает. Собака настороженно смотрит на хозяина.
– Не сдохну, как думаешь? – Ильяс достает фляжку, полощет рот. Потом внимательно смотрит на собаку. – Слушай, Барс, у меня страха нет, понял?
Он делает зверское лицо и, рыча, наступает на пса.
С пригорка, где они возятся, хорошо видно шоссе. По нему мчатся машины, едет рейсовый автобус. Ильяс играет с собакой, хватает ее за уши, то нападает, то, хохоча, отскакивает…
АВТОБУС. ДЕНЬ
В автобусе у окна сидит Армен. Он думает, смотрит на горы. Вдали едва видны две фигурки, человека с палкой и собаки. Они гоняются друг за другом, видимо, играют…
ПАСТБИЩЕ. ДЕНЬ
Ильяс провожает взглядом автобус. Пес, высунув язык, останавливается, но тут хозяин резко хватает его, да так, что тот, взвизгнув, отскакивает.
– Э, собачка, тебе сердце гадюки надо съесть… – смеется Ильяс.
Они стоят посреди долины, пес и пастух. Ильяс, опершись на палку, смотрит, как автобус скрывается за горизонтом. Проходит еще некоторое время.
– Иди, паси баранов, – говорит он собаке. – Иди! Охраняй!
Ильяс втыкает посох в землю и не спеша направляется в сторону шоссе, на трассу Ростов-Баку.
МОСКВА. АЭРОПОРТ ШЕРЕМЕТЬЕВО-2
Эффектная девушка в темных очках и на высоких каблуках пересекла стоянку аэропорта и остановилась у выхода.
Она постояла какое-то время, не обращая внимания на парковщиков, пассажиров и проходящих мимо цыганок с детьми.
– Красивая, я твою судьбу через сегодняшний день вижу, – сказала одна.
Проезжали машины, девушка стояла, слушала, потом дала цыганке денег, и у нее зазвонил телефон. Она достала его из сумочки, послушала и сказала:
– Я уже четыре минуты как на месте.
Распахнулась дверь белого микроавтобуса, который стоял прямо за ней, и рядом возник вежливый человек маленького роста.
– Добрый день, – сказал он с небольшим кавказским акцентом. – Заходите.
В салоне сидели некрасивая девушка в форме стюардессы и печальная толстая собака. Маленький позвонил, и из соседнего «мерседеса» вышли двое мужчин, что было видно через окно.
– Здравствуй, – сказал один, поднявшись в автобус. – Ильяс меня зовут.
– Добрый день, – прохладно отозвалась она. – Катя.
– …А это родственник мой, муж сестры двоюродной. Он по-русски не говорит совсем, горец…
Ильяс был одет теперь в богатый костюм, на руке – дорогие часы и перстень. Родственник выглядел совсем диким, но тоже был похож на гангстера.
– Мне тебя хорошие люди порекомендовали, – продолжил Ильяс. – Сказали, девушка серьезная.
– Правильно сказали, – в тон ему ответила Катя. Ильяс улыбнулся и кивнул маленькому:
– Ну, рассказывай.
– До самолета – тридцать минут. Идете вы вдвоем, с этим человеком, – показал он на родственника. – Держитесь все время рядом, друг друга не знаете. Это ясно?
– Абсолютно.
– Стюардесса рядом будет, пойдет впереди. Если что, увидит оперов, собак, перевесит сумку на другое плечо. Так что вы на нее смотрите. Тогда совсем близко к нему надо быть.
Катя кивнула, но на стюардессу и на родственника даже не взглянула.
– Собаки если кинутся, не пугайтесь. Это течная сука, у него на штанах ее кровь будет. Собаки по-любому на этот запах среагируют, даже если вы в метре от него будете. Его возьмут, пока будут проверять, вы с товаром уйдете. Вопросы есть у вас?
– Есть один. А среди тех собак сук не бывает? – спросила Катя.
– Служебные собаки в основном кобели. В девяноста процентах случаев.
– Ну, это ничего еще… Я на кобелей везучая.
Стюардесса кисло отвернулась, Ильяс улыбнулся.
– Дай обувку примерить, – приказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Порыв ветра взметнул пыль, девочки и старик, которые сидели на плоских камнях посреди двора, зажмурились и отвернулись. Они играли в кости, рядом лежали монетки, а Дина записывала счет мелом.
Когда пыль улеглась, она посмотрела на кубики и возмутилась:
– Не было тройки! Двойка была!
– Как не было, как не было, зачем говоришь не было! – закричал Сейфуллин.
Света не видела, поэтому ничего сказать не могла, а собака вскочила с места и обеспокоенно сунула морду к фишкам.
– Я видела, видела, двойка была! Он жулик! Свет, он врет!
Старик принял оскорбленный вид.
– Жулик! Я все Александру Палычу расскажу!
– Пиши. Пиши двойка. Аллах все видит. Пиши что хочешь.
Дина записала и взяла кубики.
У КОСТИ. ДЕНЬ
Алик вошел в комнату, кивнул, сел на низкую табуретку. Костя смотрел в сторону, все молчали. Алик достал сигарету, помял.
– Не курим здесь, Алик, – тихо сказал кто-то.
Он сунул сигарету обратно в пачку, спрятал в карман.
– А ты зачем пришел-то? – без интереса спросил Костя. – Ты деньги принес? – Костя повернулся, чтобы поискать глазами чемоданчик.
– Костя, ты мне одно скажи. Ты мне веришь или ментам?
– Я верю, что за кассу кто-то ответить должен.
– Если хочешь слышать, слушай, – побелел Алик. – Я кассу не брал, клянусь ребенком! И не ты меня за нее спросишь!
Костя сдержанно выразил удивление, как бы подчеркивая опасную несдержанность собеседника.
– Я к тебе сам пришел, Костя. Ты же не пес, а я не волк. Ребенка оставь. Я от тебя бегать не буду.
– А ты мне и не нужен. Мне деньги нужны. А стоит твой ребенок теперь два лимона.
Алик затих, наконец произнес:
– Нету у меня. Сейчас…
– Ну, будешь по частям выплачивать. По сотке за палец.
Костя встал, встали Алик и остальные. Все вышли. Комната опустела.
ПУСТЫРЬ. УТРО
…Утро. На большой пустырь за гаражами выезжает джип и останавливается посередине. Двигатель заглушается. Слышны гудки тонального набора.
–Да.
– Скажи Косте, на месте я, – говорит Алик безжизненным голосом.
– Все привез?
–Да.
Через некоторое время с противоположной стороны медленно подъезжает другой джип и останавливается рядом. С минуту ничего не происходит. Наконец тонированное стекло подъехавшей машины опускается, и человек с нервным лицом, который дежурил у Алика во дворе, напряженно вглядывается в затемненный салон джипа. Проходит еще секунд пятнадцать.
Неожиданно он высовывает автомат и, спрятав голову, начинает палить без остановки. Открывается задняя дверь, и к нему присоединяется второй. Вылетают стекла, машина раскачивается, оседает, наконец стрельба прекращается. Оба выходят. Второй дает еще короткую очередь спереди. Они осторожно обходят расстрелянную машину и заглядывают внутрь. Салон пуст. Но мы видим, что задняя дверь чуть приоткрыта, а внизу, под машиной, кажется, кто-то есть… В эту же секунду раздаются выстрелы откуда-то снизу, по ногам. Оба падают как подкошенные, один, схватившись за раздробленную ступню, начинает истошно, по-бабьи, орать, другой, быстро извиваясь, уползает в сторону. Раздаются еще выстрелы, крик обрывается, и все стихает. Из-под своей машины, отряхиваясь от масла и осколков стекла, вылезает Алик. Он осматривается, открывает изрешеченную дверь, забирает у себя из бардачка какие-то мелочи, диски и кассеты. Потом быстро садится в другой джип и уезжает.
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Игра шла уже долго, у Дины монеток лежало сильно больше, Сейфуллин нервничал и ругался вполголоса по-татарски. Света сидела в сторонке, смотрела на склон холма, на развалины рыбзавода, на дорогу. Собака примостилась рядом.
– Свет, а ты чего делать будешь потом?
– В смысле? – не поняла Света.
– Ну, когда домой вернемся.
– Не знаю. Тренироваться… А ты?
– Не знаю. Может, поеду куда-нибудь. В Австрию. Или еще куда-нибудь…
Света промолчала.
– Давай уедем, – как-то серьезно предложила Дина.
Света подумала немного.
– А куда?
– Да хоть в ту же Индию.
Сейфуллин поплевал на кулачок и выпустил кубики. Результат был неважный.
– Денег заработаем. И поедем, вдвоем. Там, кстати, трудных подростков в тибетские монастыри принимают.
– Во-первых, это в Китае…
Сейфуллин бросил кости в третий раз, застонал и схватился за голову. Дина скрупулезно посчитала очки и стала записывать.
Света думала о своем, гладила пса. Вдруг он вскочил с места и бросился вниз. Света подождала, потом поднялась, чтобы посмотреть. С другой стороны дома она увидела подъехавший джип. Света попятилась, услышала только лай и прервавший его выстрел. Старик вздрогнул, будто его подбросило, и метнулся туда.
НА ДОРОГЕ У ДОМА ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Снизу двора не было видно, они начали подниматься по тропинке. Фигурка Сейфуллина показалась на секунду, бестолково помахала руками, снова исчезла. Ребята продолжали подъем.
С заднего сиденья, безумно кося заплывшим глазом, сползла Зоя. Рот у нее был заклеен скотчем, руки связаны, она выпала наружу и сначала тихо поползла, а потом изо всех сил кинулась бежать. Тут же споткнулась и упала плашмя, но снова проворно поднялась и припустила дальше.
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Сейфуллин как безумный носился по двору с невнятными проклятиями. Сначала бросился в дом, потом вылетел оттуда, сшибая корзинки и горшки, ворвался в сарай. Причитая, он выбрался с каким-то свертком, стал срывать с него тряпки, пока не обнаружилось ружье. Высыпались патроны, сколько-то он подобрал и на ходу загнал в затвор.
Света с Диной держались за руки и стояли, окаменев. Бежать было некуда.
Сейфуллин залег у изгороди, прицелился и отчаянно крикнул:
– Аллах акбар!
Грохнул выстрел дуплетом, мощной отдачей щуплого старика отшвырнуло метра на полтора. Он снова зачем-то понесся обратно, подхватил с земли пару патронов, сменил направление и вдруг сел на землю.
– Убегай, убегай, – пробормотал он.
САРАЙ. ДЕНЬ
Света втащила сестру в сарай, судорожно закрылась на какой-то крючок. Они забились в угол, между дровами. Света старалась Дине закрыть глаза, может быть, чтобы та не видела, как она плачет. И еще старалась ровно держать ружье, направив его на дверь. Дина не отрываясь смотрела туда же. Снаружи, совсем близко, раздались выстрелы, четыре или пять подряд. Кто-то пробежал, потом опять два выстрела, крик. Несколько секунд прошли в полной тишине, потом кто-то толкнул дверь. Она не поддалась, но после двух ударов крючок слетел.
В проеме появилась фигура, потом вторая. Лиц было не разобрать, они тоже вглядывались в темноту.
– Где они – спросил кто-то.
Света держала Дину, но выстрелить почему-то не могла. Дина вдруг вырвалась и закричала:
– Папочка!
Алик подхватил ее на руки. У Светы и сил не было подняться, так бы и сидела в своем уголке.
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Снаружи суетились Толян и Миша, показывали, куда спускаться. Посреди двора лежал ничком старик Сейфуллин, у сарая еще кто-то.
Сквозь слезы Дина толком ничего не могла разглядеть, только уткнулась носом в папины волосы, они пахли сигаретами и одеколоном, который ей всегда очень нравился.
У ПОДЪЕЗДА ДОМА АЛИКА. УТРО
Бабушка суетилась, пересчитывала чемоданы, которые грузил в багажник Миша. Поправляла шапочку на Дине.
– Осторожно там, на этих лыжах…
– Ну, прекрати, мама… Мне не до лыж будет… Надо все покупать, мебель, все… Новый дом, представляешь!
– А уже закончили ремонт-то? – шепотом спросила бабушка.
– Говорят, да. Ну, все же надо проверять. Хоть и Европа, а все то же самое…
– А школа как же?.. – вдруг заплакала бабушка. Дина уселась в машину, будто разговор ее совершенно не касался.
Наташа поняла, что тоже сейчас разревется, и резко ее оборвала:
– Мам, там тоже школы есть, не тайга…
Толик вышел с глупым бультерьером на поводке и большим собачьим ящиком в другой руке.
– Корм положили, Толь?
– Да килограмм десять, хватит уж… На дорожку…
– Где Светка-то? – занервничала Наташа.
– Да щас… Собирается на тренировку вроде… Посмотрели наверх, Светина голова мелькнула у окошка.
Дина мрачно глянула туда же и отвернулась, чтобы включить магнитофон.
Собачий ящик с трудом запихнули, Алик наконец захлопнул багажник.
– Ну, все вроде…
Он пожал руку Витьку, хлопнул по спине Толика. Все стали целоваться, бабушка маму, потом Алика…
– Ну, чего… – опять глянули наверх. – Свет! – позвал Алик.
Она тут же выглянула, будто ждала у окна.
– Ну, поехали мы уже… Выйди…
Все уже попрощались, пауза была лишней. Толя с Аликом обнялись еще раз. А Дина слушала радио в машине.
Света вышла сразу, уже одетая по-спортивному. Наташа расцеловала ее, потом глянула растерянно на машину.
Дина повернула голову и вдруг яростно задергала ручку. Дверь никак не открывалась, кто-то помог снаружи, и она чуть не вывалилась.
Она оказалась напротив Светы, но друг на дружку они старались не смотреть.
– А что ты, не могла, что ли, с нами?.. – сердито спросила Дина, хотя прекрасно все понимала.
– Ты же знаешь… – ответила Света. – У меня стрельба, сборы…
Дина еще постояла, потом губы у нее расплылись, и они обнялись.
В МАШИНЕ. УТРО
Когда машина тронулась, Дина уже не оборачивалась. Слезы высохли, на плече у нее лежала папина рука. Музыка играла какая-то знакомая.
Дина в такт стала тихонько двигать плечами, потом достала старый карандаш губной помады и, найдя себя в зеркальце, поставила над переносицей точку.
Две фигурки, Света и бабушка, стояли у подъезда.
– Ну что, – сказала бабушка. – Беги на тренировку, опоздаешь…
– Да-а, а у меня не будет сегодня… – Света развернулась и пошла обратно в подъезд.
КОНЕЦ
Две девочки, две сестры – маленькая и большая, танцуют индийский танец. Танец живота. На этом фоне идут титры картины.
СВЯЗНОЙ
ЗОНА
Женщины говорят в камеру.
ТИТРЫ
– Меня в крытку перевели. И на следующий день кипеж поднялся. Девчонка одна в побег ушла. Из крытки, на рывок! Такого не было у них отродясь.
Нас кум тряс двое суток… Но и захотел бы кто – сказать нечего.
Не делилась она ни с кем…
– Девка дерзкая была. Весь концлагерь наш вверх дном перевернула. Суки прыгали, как каштанки в цирке. Ищи ветра в поле!
Проверки потом чуть не из Москвы приезжали…
– Я сама ее не знала… Говорили разное, что генерал какой-то летчик у нее был, вертолет из Чечни угнал и за ней прилетел. Была басня, что охрану газом каким-то она усыпила, а старуха одна божилась, что на метле ее видела.
Причем старуха-то – воровка с понятиями, зря врать не будет…
– Вот фотография… – протягивал кому-то карточку Армен. – Не знаете ее?
– Красивая девчонка…
ДАГЕСТАН. УТРО
В ущелье между двумя синими горами раскинулся аул. Солнце выстреливает тремя мощными лучами, и из радиоточки сразу включается мулла. Из-за косогора появляется стадо баранов, за ним два человека, отец и сын. Ильяс вчера вернулся из армии. На нем дембельский мундир с аксельбантами и золотыми погонами. Отец шутит, дергает его за полу, тот уворачивается.
За перевалом открывается другая долина. Ее пересекает автомобильная дорога. Это трасса Ростов-Баку. Пастухи некоторое время смотрят вдаль, в ту сторону, где по шоссе мчатся грузовые фуры, пролетают два черных «мерседеса».
Ильяс отворачивается и видит собаку, огромного кавказца, который несется к ним от пастушеской будки с загоном. Они кидаются друг другу навстречу, Ильяс хватает собаку за уши, хохочет, отбивается. Из будки появляются братья и дядя. Все обнимаются.
ПАСТБИЩЕ. ВЕЧЕР
Смеркается. Пастухи сидят у костра, говорят по-даргински. Они жарят мясо, кто-то аккуратно ломает сыр. Вдруг начинает лаять собака, двое вскакивают – совсем рядом проскользнула змея. Ильяс с братьями, осторожно вглядываясь в траву, идет следом.
– Зачем она тебе? – окрикивает его дядя.
– Поймаю ее сейчас.
– Кто сердце живой гадюки съест, тот храбрым будет, – добавляет брат.
– Если его самого змеиное племя не сожрет! Это старая сказка, только на дураков не действует.
– Э, правда, брось, сынок.
Ильяс, улыбаясь, продолжает вглядываться в траву…
– Ушла, гадюка…
ПАСТБИЩЕ. УТРО
Утром солнце выстреливает так же неожиданно, как и вчера. Пастухи собираются домой, вьючат лошадь. Ильяс стоит поодаль, смотрит куда-то вдаль, на дорогу.
– Вот палка тебе, – говорит отец. – Дед твой еще с этой палкой пас. Послезавтра братья приедут, мать сыра свежего пришлет. Чего еще хочешь?
– Спасибо, отец, ничего не надо.
– Э, как ничего… Женщину хочешь, наверное, – смеется отец. – Скоро найдем тебе невесту, уже время. А жеребец хороший вырос?
– Красавец жеребец, отец!
– Понравился жеребец?
– Э, красавец…
– Твой будет. Баранов тоже отдам. Живи только…
– Спасибо, отец…
– Ну, счастливо, послезавтра братья придут…
Маленький караван уходит, Ильяс, убедившись, что старшие скрылись из виду, закуривает. Они остаются вдвоем с собакой, долго бредут вдоль стада. Солнце поднимается все выше, горы становятся зелеными, потом желтыми.
Ильяс долго лежит на животе, грызет травинку, смотрит прямо перед собой. Слушает кузнечиков. Вдруг он приподнимается и по-кошачьи прыгает куда-то в кусты. Пес удивленно вскидывает уши. Трещат ветки, еще прыжок, и прямо из-под ног Ильяс выхватывает змею. Закусив губу, он делает резкое движение и отбрасывает порванную гадюку далеко в сторону. У него на ладони бьется маленький коричневый комок. Стараясь не зажмуриться, он быстро его глотает. Собака настороженно смотрит на хозяина.
– Не сдохну, как думаешь? – Ильяс достает фляжку, полощет рот. Потом внимательно смотрит на собаку. – Слушай, Барс, у меня страха нет, понял?
Он делает зверское лицо и, рыча, наступает на пса.
С пригорка, где они возятся, хорошо видно шоссе. По нему мчатся машины, едет рейсовый автобус. Ильяс играет с собакой, хватает ее за уши, то нападает, то, хохоча, отскакивает…
АВТОБУС. ДЕНЬ
В автобусе у окна сидит Армен. Он думает, смотрит на горы. Вдали едва видны две фигурки, человека с палкой и собаки. Они гоняются друг за другом, видимо, играют…
ПАСТБИЩЕ. ДЕНЬ
Ильяс провожает взглядом автобус. Пес, высунув язык, останавливается, но тут хозяин резко хватает его, да так, что тот, взвизгнув, отскакивает.
– Э, собачка, тебе сердце гадюки надо съесть… – смеется Ильяс.
Они стоят посреди долины, пес и пастух. Ильяс, опершись на палку, смотрит, как автобус скрывается за горизонтом. Проходит еще некоторое время.
– Иди, паси баранов, – говорит он собаке. – Иди! Охраняй!
Ильяс втыкает посох в землю и не спеша направляется в сторону шоссе, на трассу Ростов-Баку.
МОСКВА. АЭРОПОРТ ШЕРЕМЕТЬЕВО-2
Эффектная девушка в темных очках и на высоких каблуках пересекла стоянку аэропорта и остановилась у выхода.
Она постояла какое-то время, не обращая внимания на парковщиков, пассажиров и проходящих мимо цыганок с детьми.
– Красивая, я твою судьбу через сегодняшний день вижу, – сказала одна.
Проезжали машины, девушка стояла, слушала, потом дала цыганке денег, и у нее зазвонил телефон. Она достала его из сумочки, послушала и сказала:
– Я уже четыре минуты как на месте.
Распахнулась дверь белого микроавтобуса, который стоял прямо за ней, и рядом возник вежливый человек маленького роста.
– Добрый день, – сказал он с небольшим кавказским акцентом. – Заходите.
В салоне сидели некрасивая девушка в форме стюардессы и печальная толстая собака. Маленький позвонил, и из соседнего «мерседеса» вышли двое мужчин, что было видно через окно.
– Здравствуй, – сказал один, поднявшись в автобус. – Ильяс меня зовут.
– Добрый день, – прохладно отозвалась она. – Катя.
– …А это родственник мой, муж сестры двоюродной. Он по-русски не говорит совсем, горец…
Ильяс был одет теперь в богатый костюм, на руке – дорогие часы и перстень. Родственник выглядел совсем диким, но тоже был похож на гангстера.
– Мне тебя хорошие люди порекомендовали, – продолжил Ильяс. – Сказали, девушка серьезная.
– Правильно сказали, – в тон ему ответила Катя. Ильяс улыбнулся и кивнул маленькому:
– Ну, рассказывай.
– До самолета – тридцать минут. Идете вы вдвоем, с этим человеком, – показал он на родственника. – Держитесь все время рядом, друг друга не знаете. Это ясно?
– Абсолютно.
– Стюардесса рядом будет, пойдет впереди. Если что, увидит оперов, собак, перевесит сумку на другое плечо. Так что вы на нее смотрите. Тогда совсем близко к нему надо быть.
Катя кивнула, но на стюардессу и на родственника даже не взглянула.
– Собаки если кинутся, не пугайтесь. Это течная сука, у него на штанах ее кровь будет. Собаки по-любому на этот запах среагируют, даже если вы в метре от него будете. Его возьмут, пока будут проверять, вы с товаром уйдете. Вопросы есть у вас?
– Есть один. А среди тех собак сук не бывает? – спросила Катя.
– Служебные собаки в основном кобели. В девяноста процентах случаев.
– Ну, это ничего еще… Я на кобелей везучая.
Стюардесса кисло отвернулась, Ильяс улыбнулся.
– Дай обувку примерить, – приказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23