— Тут вот какая штука... биополе человека — как группа крови. Некоторые нейроразведчики несовместимы с определенными донорами.
— Да, я знаю, одно время даже были случаи отторжения.
— Пока мы разобрались, в чем дело, погибло несколько отличных ребят, — грустно вздохнул подполковник, присаживаясь на заваленный бумагами подоконник. — Но тут случай особый. Биополе Хорста из всех наших разведчиков идеально совпадает только с твоим. Об «Анненэрбе» нам известно немало, впрочем, как и им о нас. Недавно поступили тревожные сведения. Зиверс спешным образом готовит какую-то крупную экспедицию на Восток. Непонятно, отчего такая спешка, да и секретность зверская, но наши люди все равно кое-что выяснили. Вряд ли от этой экспедиции будет зависеть дальнейший ход войны, но что-то этим ублюдкам снова понадобилось в Гималаях. Прошлые вылазки оказались безуспешны, немцы возвращались ни с чем. Тибетцы много обещали, но ничего на самом деле не делали, хотя, опять же, по некоторым слухам, тибетские ламы в последнее время часто гостят в Берлине.
— «Зеленые братья», — вспомнил майор идиотское и совершенно непонятное название.
— Они самые. Их глава носит особые перчатки зеленого цвета, знак высшей касты Лхасы. Одно время мы ошибочно считали именно их тайными хозяевами рейха. Но это не так, они сами слуги, а вот каких сил — тебе и предстоит выяснить...
Постороннее давление нарастало.
Карел сопротивлялся ему, как мог, но силы уже были на исходе. Возведенный в сознании защитный барьер слабел. К счастью, задушевная беседа с начальником скоро закончилась.
Выходя из кабинета и спускаясь по широкой мраморной лестнице, майор старался не спешить, однако на самом деле был готов сорваться с места и побежать. Но он удерживал себя, хотя и был на пределе.
И лишь на улице, под порывами холодного ветра, его наконец отпустило. Черный спрут втянул свои скользкие щупальца обратно в здание.
Похоже, головастые ребята собрали мимоходом еще одну новую установку, о которой прочие оперативники ничего не знали.
Кукловоды забавлялись с кукловодами.
Страшненькая, однако, выходила картинка.
Часть третья
БЕРЛИН
7
Январь 1944 г.
Подготовка к новой «вылазке» шла полным ходом.
Майор наивно полагал, что все пойдет по годами накатанной схеме: стандартные проверки, психологические тесты, шкала Бронье, первичная репетиция «переселения». Но на этот раз все прежние схемы летели к чертям собачьим.
Основная группа подготовки явно спешила. Кто-то наверняка подгонял их сверху. Ребята нервничали, но работали добросовестно.
Первым делом тщательно измерили биополе Валдека, затем сделали энцефалограмму мозга, провели спектральный анализ пси-ауры.
Все таблицы были здорово засекречены. Американцы, по слухам, обогнали Третий рейх в нейросоматических исследованиях. Однако о подобных технологиях даже они не имели представления, и до глубины знаний специалистов советской нейроразведки им тоже было пока далеко.
— Проблем с адаптацией, думаю, не возникнет, — наставлял Карела ведущий аналитик отдела Яша Уринсон. — Возможно, она займет немного больше времени, чем с обычным донором, но это уже чисто технические детали, они тебя не должны особо волновать.
Майор кивнул и нетерпеливо отодрал от висков липучие электроды очередного замерочного агрегата, со стороны больше всего походившего на печь-буржуйку.
Яша дотошно вглядывался в показания разнообразных циферблатов.
— Аура у тебя, приятель, в порядке. Правда, нервы ни к черту, тут я тебе говорю открыто. Смотри, сорвешься и завалишь всю операцию. В принципе, согласно инструкции, мне следует тебя немедленно забраковать, но, полагаю, они все равно заставят признать тебя дееспособным. Так ведь, Карел?
— Угу.
— Сам Абрасимов курирует всю эту дребедень.
— А кто это?
— О, черт, снова болтаю лишнее, — притворно ужаснулся Яша. — Ты меня, майор, лучше не слушай, крепче спать будешь.
Карел пересел к следующему аппарату, и Уринсон снова налепил ему на виски какие-то датчики.
— Скажи мне, Яков, что за новый метод вы тут придумали?
— Не придумали, а разработали, — поправил майора аналитик, с азартом крутя верньеры.
— Ну, разработали...
— Секундочку... А ну-ка подумай о чем-нибудь приятном.
— Это как?
— Ну не знаю, сам выбери.
— Что-то не приходит на ум ничего подходящего.
Яша с негодованием поправил съехавшие на кончик носа очки.
— Валдек, ты что, издеваешься? Подумай о женщине.
— О какой женщине?
— О красивой...
Карел ехидно улыбнулся и нарисовал перед мысленным взором портрет Адольфа Гитлера. Аналитик у аппарата выругался.
— Ничего не понимаю, он мне выдает очень странные данные. Ты действительно подумал о приятном?
— Ага.
— Ладно, ну их к лешему, эти тесты. — Яша устало откинулся на спинку стула, — Что ты там меня спрашивал?
— Меня интересует ваша новая разработка, метод «сосуществования», — во второй раз пояснил майор.
— А разве Сазонов тебе о нем не рассказывал?
— Так, в общих чертах, но хотелось бы услышать мнение специалиста.
— Технология довольно новая, — нехотя начал аналитик, — ей всего лишь полгода...
— Подполковник сообщил, что вы успели провести полевые испытания.
— Можно сказать и так, — неуверенно подтвердил Яша, и это его «можно сказать» Карелу очень не понравилось.
— Идея и технические подробности тебе ни к чему, — продолжил аналитик. — Скажу лишь, что испытания прошли успешно. Но нужно учитывать и то, что каждый человек — своя отдельная вселенная. Как вы там с этим немцем уживетесь, я и сам толком не знаю. Обманывать тебя незачем, риск велик, но скажи, когда было по-другому?
— Спасибо за откровенность, но хотелось бы знать, хоть в общих чертах, как все работает. Естественно, что возможно.
— Как все работает? — переспросил Яша. — М-да, хороший вопрос. Ты вообще, майор, понимаешь, сколько народу занято в этом проекте? Сколько светлых голов занимаются исключительно твоим случаем?
— Ума не приложу, — честно признался Карел, — но, думаю, много.
— То-то. — Аналитик был явно недоволен расспросами. — Как я тебе, извини, дилетанту, все объясню, если сам не особо в курсе. Ведь многие мои коллеги работают над одним и тем же вопросом параллельно, не всегда зная, чем занимаются остальные. Впрочем, ладно, попытаюсь растолковать, что возможно. — Яша поправил очки. — Перво-наперво тебе следует уяснить, что все, начиная от момента «перехода» и заканчивая окончательной фазой адаптации, будет здорово отличаться от твоих прошлых «переселений».
— Это я уже понял, — кисло хмыкнул майор.
— Вот и отлично. Метод «сосуществования» базируется на двух основных компонентах. Первое: сознание донора полностью не выключается, второе: ты будешь иметь открытый доступ к его внешней памяти. А это, признай, немаловажно, так как тебе нельзя светиться. Ты должен выглядеть естественно, словно ничего и не произошло. Именно потому, что сознание немца не будет полностью заглушено, тебя не смогут почуять ни псионики СС, ни их адские собачки.
Карел молча слушал. Если все будет так, как говорит Яков, то новой технологии действительно нет цены.
Яша тем временем вошел в раж:
— Но вместе с тем у нас возникают и определенные сложности. Скажем, мы не можем перебросить тебя из Москвы в Германию напрямую. Сознание нужного нам человека заблокировано. Здесь требуется ближний контакт. Поэтому сначала тебя швырнут в обычного оперативного донора, ну а после, когда захватят нужного человека, тебя уже пересадят на постоянное, — он хихикнул, — местожительство.
— Так его еще требуется отловить?
Аналитик небрежно отмахнулся:
— Это проблемы берлинского отделения нейроразведки. Кто знает, возможно, тебе предложат поучаствовать в операции.
— Да, — согласился майор, — неплохо было бы слегка разогреться перед боем.
— Ты только представь, какие открываются возможности, — продолжал гнуть свое Яша, постукивая карандашом по крышке лабораторного стола. — Ты сможешь совершенно неограниченно черпать знания врага: законспирированная иерархия, секретные операции, оккультные тайны — все будет лежать перед тобой как на ладони. Ты вторгнешься в святая святых Третьего рейха.
— Яков, кончай трепаться. — Карел нервно массировал виски. — Все, о чем ты тут говорил, мне уже сообщил подполковник. Ей-богу, вы словно сговорились. Вижу: информация о новом проекте мне полагается строго дозированная.
Аналитик тут же попытался что-то возразить, но майор его перебил:
— Не надо оправдываться, я все понимаю. Скажи мне честно лишь одно: какова вероятность, что может пойти не так, как задумано...
Яша тяжело вздохнул:
— Пятьдесят на пятьдесят.
Карел озадаченно поглядел на специалиста:
— Круто.
— Но ты же просил ответить честно...
В тот же день были проведены и так называемые предварительные пробы.
С согласия майора его сознание было аккуратно подселено в одного из сотрудников лаборатории.
Понятно, что эта переброска значительно отличалась от той, что будет проведена уже в Германии, но тем не менее общая схема должна была быть схожей. Установку использовали стандартную, правда, с несколько иной настройкой полей.
Молодого сотрудника звали Андреем. Он вызвался добровольцем, о чем сразу же пожалел, как только Карел оказался внутри.
Парень забыл о том, что сейчас его сознание — открытая книга для опытного нейроразведчика. Но майор вел себя достаточно корректно, не желая видеть больше, чем необходимо.
Ощущения действительно сильно отличались от всех предыдущих «переселений».
Донор управлялся, как всегда, превосходно, все его движения были родные. Такие детали, как походка, особенности речи, определенные индивидуальные жесты, полностью сохранялись. Все происходило совершенно естественно. Карел подавал импульс — и команда тут же исполнялась. Исполнялась так, как и должна, совершенно естественно. «Чужак» внутри донора был незаметен.
Это был самый настоящий прорыв.
Раньше, во время стандартных «переселений» жесты, походка и речь донора менялись, совпадая с особенностями личности того или иного разведчика. Внешне один и тот же человек менялся настолько, что близкие ему люди легко могли заметить внезапную перемену.
Сейчас этой проблемы уже не существовало.
Майор в теле добровольца прошелся по лаборатории, остановился рядом с прозрачной ТИЭР-ванной, в которой безвольно плавало его родное тело.
Крупный темноволосый мужчина казался странно чужим. Больше всего он сейчас напоминал свежего утопленника. Правда, слегка синеватое тело было сплошь укутано проводами, и лицо прикрывала резиновая кислородная маска.
Карел впервые видел себя со стороны.
Что ж, вполне обычный парень, тот же самый, что регулярно глядит на него из зеркала, но тем не менее вид собственного тела был ему почему-то неприятен.
— Ну как вы там, все в порядке? — спросил Яша, приветливо подмигивая Карелу.
Прочие сотрудники с интересом глядели на удивительный симбиоз двух человеческих сознаний. Наверное, с не меньшим интересом они бы сейчас взирали на какую-нибудь марсианскую трехголовую крысу.
— Как ощущения, ты меня слышишь, Валдек? — продолжал расспрашивать Яша.
— Пока все в порядке, — чужим голосом ответил майор. — Ощущение такое, будто внутри моего живота поселился маленький разумный брат-близнец...
Сотрудники лаборатории рассмеялись.
«Чертовы садисты», — зло подумал Карел и тут же услышал в ответ:
«Уж извините, товарищ майор, такая у них работа».
Голос явно звучал в голове, но все равно оставалось чувство, будто он идет откуда-то из области живота, словно заблудившаяся в чужом желудке душа. Недаром японцы делают себе харакири, издавна считая живот пристанищем человеческого духа.
«А, это вы, Андрей, — мысленно произнес Карел. — Ну, как у вас дела? Не нравится, наверное, что я в вас этак бесцеремонно копаюсь?»
«Да ладно вам, майор, я же добровольно на это согласился. В конце месяца наверняка премию выпишут, так что мы, можно сказать, немного друг другу помогли».
«Смотри, от меня ничего не утаишь», — мысленно рассмеялся Карел, а вслух произнес:
— Товарищи ученые, считаю своим долгом сообщить, что я могу сейчас мысленно общаться с донором, так и должно быть?
— Ну разумеется, — подтвердил Яша. — Правда, при следующем «переселении» этот эффект наверняка пропадет.
— Постойте, — насторожился Карел. — А этот ваш так называемый приглушенный донор, он случайно не сможет читать мои мысли так же хорошо, как я читаю его?
— Обратная нервно-психическая связь абсолютно исключена, — ответил один из сотрудников. — Мы заранее это предусмотрели. При всем желании донор не сможет прочесть ваши мысли. Внутренний диалог возможен, но глубокое зондирование исключено.
Майору все больше и больше нравилось новое «переселение», сейчас он чувствовал себя всесильным. Раньше он носил чужую обновку, сейчас же надевал мастерски подогнанный качественный костюм. Что ж, можно немножко и поиграть.
Карел осторожно подковырнул сознание донора.
Донор болезненно съежился, явно почувствовав глубокое вторжение.
«Эй, вы чего? — обеспокоенно произнес парень. — Майор, почему вы вдруг замолчали?»
Карел вовремя остановился.
Этот человек что-то тщательно скрывал.
Майор не стал погружаться в его сознание слишком глубоко, но кое-что он успел увидеть. Это была какая-то тайна с явной сексуальной окраской.
Именно поэтому разведчик быстро прервал свое слабое зондирование.
Чужая тайна напоминала черную прожорливую амебу. Такая дрянь, как правило, со временем поедает человека целиком.
Черт бы побрал новые технологии, да это похлеще телепатии.
Тогда в лесу, рядом с Тойфельхандом, Карел просто читал мысли погруженного в транс вервольфа. Но сейчас... это действительно было ни с чем не сравнимо.
Майор увидел целый мир. Огромный, многоуровневый, невероятно сложный муравейник. Здесь не было пронумерованных мест, на самом деле память вовсе не походила на аккуратную картотеку. Все было перепутано, однако подчинялось некой невероятно сложной схеме. Весь этот хаос держался на незримом твердом каркасе. Казалось, нарушь его, и человеческое сознание превратится в бешеный, сметающий все на своем пути ураган воспоминаний, привычек, фантазий.
Увиденное пугало.
Да, ученые давно признавали человеческий мозг сложной штукой, но это... В каждом человеке действительно жила исключительно сложная, постоянно изменяющаяся вселенная.
А еще там была Бездна. Там, в глубине, явно что-то жило, двигалось, чем-то питалось, смотрело из нее, но само по себе не могло вырваться наружу. Он вдруг поверил: такая штука есть в каждом, просто не всем дано ее в себе почувствовать, услышать.
Карел понял, что этой части чужого сознания просто так, из любопытства, лучше не касаться. Но когда-нибудь туда непременно придется заглянуть.
Третий рейх, похоже, это уже сделал, теперь черед за другими.
Два взгляда встретились. Один из них не был человеческим, и совершенно незаметно на небе медленно взошла черная звезда Полынь, поразительно похожая на нацистскую свастику.
Утром 15 января четырехмоторный «фюрермашин» Фокке-Вульф-200 «Иммельман», как обычно, проходил стандартный технический осмотр перед очередным рейсом.
Предстоял перелет в Растенбург.
В последнее время Гитлер часто летал именно на этой машине, имевшей гордое имя «Кондор». Самолет действительно напоминал хищную птицу, пожалуй, именно по этой причине он и привлекал фюрера.
Обычно эта достаточно крупная машина использовалась Люфтваффе как бомбардировщик дальнего действия, но для Гитлера была выпущена особая персональная модификация.
За штурвалом предстояло быть, как всегда, Хансу Бауру, личному пилоту фюрера.
Одновременно с техниками у самолета работали офицеры СС из «Анненэрбе». Два опытнейших псионика внимательно следили за копошащимися под кожухами двигателей механиками. Прочие офицеры тщательнейшим образом проверяли салон при помощи нескольких пси-псов. Собаки безошибочно чуяли не только чьи-либо враждебные намерения, но и любую замаскированную взрывчатку.
С самолетом все было в порядке. Двухчасовой осмотр не выявил никаких аномалий. Технически «Кондор» был готов к полету в любую минуту...
Лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф прибыл на аэродром чуть раньше фюрера.
Фабиан сильно нервничал. Хуже всего, если у самолета по-прежнему крутятся проклятые псы. Но, как оказалось, он зря волновался. Собак всегда уводили перед появлением Гитлера.
Фюрер люто ненавидел эти жизненно необходимые Третьему рейху создания. По слухам, в их присутствии у него начинались страшные головные боли. И это при том, что обыкновенных собак Гитлер любил, особенно свою холеную восточноевропейскую овчарку по кличке Блонди.
У «Кондора» прогуливались эсэсовцы из «Анненэрбе», причем двое были псионики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Да, я знаю, одно время даже были случаи отторжения.
— Пока мы разобрались, в чем дело, погибло несколько отличных ребят, — грустно вздохнул подполковник, присаживаясь на заваленный бумагами подоконник. — Но тут случай особый. Биополе Хорста из всех наших разведчиков идеально совпадает только с твоим. Об «Анненэрбе» нам известно немало, впрочем, как и им о нас. Недавно поступили тревожные сведения. Зиверс спешным образом готовит какую-то крупную экспедицию на Восток. Непонятно, отчего такая спешка, да и секретность зверская, но наши люди все равно кое-что выяснили. Вряд ли от этой экспедиции будет зависеть дальнейший ход войны, но что-то этим ублюдкам снова понадобилось в Гималаях. Прошлые вылазки оказались безуспешны, немцы возвращались ни с чем. Тибетцы много обещали, но ничего на самом деле не делали, хотя, опять же, по некоторым слухам, тибетские ламы в последнее время часто гостят в Берлине.
— «Зеленые братья», — вспомнил майор идиотское и совершенно непонятное название.
— Они самые. Их глава носит особые перчатки зеленого цвета, знак высшей касты Лхасы. Одно время мы ошибочно считали именно их тайными хозяевами рейха. Но это не так, они сами слуги, а вот каких сил — тебе и предстоит выяснить...
Постороннее давление нарастало.
Карел сопротивлялся ему, как мог, но силы уже были на исходе. Возведенный в сознании защитный барьер слабел. К счастью, задушевная беседа с начальником скоро закончилась.
Выходя из кабинета и спускаясь по широкой мраморной лестнице, майор старался не спешить, однако на самом деле был готов сорваться с места и побежать. Но он удерживал себя, хотя и был на пределе.
И лишь на улице, под порывами холодного ветра, его наконец отпустило. Черный спрут втянул свои скользкие щупальца обратно в здание.
Похоже, головастые ребята собрали мимоходом еще одну новую установку, о которой прочие оперативники ничего не знали.
Кукловоды забавлялись с кукловодами.
Страшненькая, однако, выходила картинка.
Часть третья
БЕРЛИН
7
Январь 1944 г.
Подготовка к новой «вылазке» шла полным ходом.
Майор наивно полагал, что все пойдет по годами накатанной схеме: стандартные проверки, психологические тесты, шкала Бронье, первичная репетиция «переселения». Но на этот раз все прежние схемы летели к чертям собачьим.
Основная группа подготовки явно спешила. Кто-то наверняка подгонял их сверху. Ребята нервничали, но работали добросовестно.
Первым делом тщательно измерили биополе Валдека, затем сделали энцефалограмму мозга, провели спектральный анализ пси-ауры.
Все таблицы были здорово засекречены. Американцы, по слухам, обогнали Третий рейх в нейросоматических исследованиях. Однако о подобных технологиях даже они не имели представления, и до глубины знаний специалистов советской нейроразведки им тоже было пока далеко.
— Проблем с адаптацией, думаю, не возникнет, — наставлял Карела ведущий аналитик отдела Яша Уринсон. — Возможно, она займет немного больше времени, чем с обычным донором, но это уже чисто технические детали, они тебя не должны особо волновать.
Майор кивнул и нетерпеливо отодрал от висков липучие электроды очередного замерочного агрегата, со стороны больше всего походившего на печь-буржуйку.
Яша дотошно вглядывался в показания разнообразных циферблатов.
— Аура у тебя, приятель, в порядке. Правда, нервы ни к черту, тут я тебе говорю открыто. Смотри, сорвешься и завалишь всю операцию. В принципе, согласно инструкции, мне следует тебя немедленно забраковать, но, полагаю, они все равно заставят признать тебя дееспособным. Так ведь, Карел?
— Угу.
— Сам Абрасимов курирует всю эту дребедень.
— А кто это?
— О, черт, снова болтаю лишнее, — притворно ужаснулся Яша. — Ты меня, майор, лучше не слушай, крепче спать будешь.
Карел пересел к следующему аппарату, и Уринсон снова налепил ему на виски какие-то датчики.
— Скажи мне, Яков, что за новый метод вы тут придумали?
— Не придумали, а разработали, — поправил майора аналитик, с азартом крутя верньеры.
— Ну, разработали...
— Секундочку... А ну-ка подумай о чем-нибудь приятном.
— Это как?
— Ну не знаю, сам выбери.
— Что-то не приходит на ум ничего подходящего.
Яша с негодованием поправил съехавшие на кончик носа очки.
— Валдек, ты что, издеваешься? Подумай о женщине.
— О какой женщине?
— О красивой...
Карел ехидно улыбнулся и нарисовал перед мысленным взором портрет Адольфа Гитлера. Аналитик у аппарата выругался.
— Ничего не понимаю, он мне выдает очень странные данные. Ты действительно подумал о приятном?
— Ага.
— Ладно, ну их к лешему, эти тесты. — Яша устало откинулся на спинку стула, — Что ты там меня спрашивал?
— Меня интересует ваша новая разработка, метод «сосуществования», — во второй раз пояснил майор.
— А разве Сазонов тебе о нем не рассказывал?
— Так, в общих чертах, но хотелось бы услышать мнение специалиста.
— Технология довольно новая, — нехотя начал аналитик, — ей всего лишь полгода...
— Подполковник сообщил, что вы успели провести полевые испытания.
— Можно сказать и так, — неуверенно подтвердил Яша, и это его «можно сказать» Карелу очень не понравилось.
— Идея и технические подробности тебе ни к чему, — продолжил аналитик. — Скажу лишь, что испытания прошли успешно. Но нужно учитывать и то, что каждый человек — своя отдельная вселенная. Как вы там с этим немцем уживетесь, я и сам толком не знаю. Обманывать тебя незачем, риск велик, но скажи, когда было по-другому?
— Спасибо за откровенность, но хотелось бы знать, хоть в общих чертах, как все работает. Естественно, что возможно.
— Как все работает? — переспросил Яша. — М-да, хороший вопрос. Ты вообще, майор, понимаешь, сколько народу занято в этом проекте? Сколько светлых голов занимаются исключительно твоим случаем?
— Ума не приложу, — честно признался Карел, — но, думаю, много.
— То-то. — Аналитик был явно недоволен расспросами. — Как я тебе, извини, дилетанту, все объясню, если сам не особо в курсе. Ведь многие мои коллеги работают над одним и тем же вопросом параллельно, не всегда зная, чем занимаются остальные. Впрочем, ладно, попытаюсь растолковать, что возможно. — Яша поправил очки. — Перво-наперво тебе следует уяснить, что все, начиная от момента «перехода» и заканчивая окончательной фазой адаптации, будет здорово отличаться от твоих прошлых «переселений».
— Это я уже понял, — кисло хмыкнул майор.
— Вот и отлично. Метод «сосуществования» базируется на двух основных компонентах. Первое: сознание донора полностью не выключается, второе: ты будешь иметь открытый доступ к его внешней памяти. А это, признай, немаловажно, так как тебе нельзя светиться. Ты должен выглядеть естественно, словно ничего и не произошло. Именно потому, что сознание немца не будет полностью заглушено, тебя не смогут почуять ни псионики СС, ни их адские собачки.
Карел молча слушал. Если все будет так, как говорит Яков, то новой технологии действительно нет цены.
Яша тем временем вошел в раж:
— Но вместе с тем у нас возникают и определенные сложности. Скажем, мы не можем перебросить тебя из Москвы в Германию напрямую. Сознание нужного нам человека заблокировано. Здесь требуется ближний контакт. Поэтому сначала тебя швырнут в обычного оперативного донора, ну а после, когда захватят нужного человека, тебя уже пересадят на постоянное, — он хихикнул, — местожительство.
— Так его еще требуется отловить?
Аналитик небрежно отмахнулся:
— Это проблемы берлинского отделения нейроразведки. Кто знает, возможно, тебе предложат поучаствовать в операции.
— Да, — согласился майор, — неплохо было бы слегка разогреться перед боем.
— Ты только представь, какие открываются возможности, — продолжал гнуть свое Яша, постукивая карандашом по крышке лабораторного стола. — Ты сможешь совершенно неограниченно черпать знания врага: законспирированная иерархия, секретные операции, оккультные тайны — все будет лежать перед тобой как на ладони. Ты вторгнешься в святая святых Третьего рейха.
— Яков, кончай трепаться. — Карел нервно массировал виски. — Все, о чем ты тут говорил, мне уже сообщил подполковник. Ей-богу, вы словно сговорились. Вижу: информация о новом проекте мне полагается строго дозированная.
Аналитик тут же попытался что-то возразить, но майор его перебил:
— Не надо оправдываться, я все понимаю. Скажи мне честно лишь одно: какова вероятность, что может пойти не так, как задумано...
Яша тяжело вздохнул:
— Пятьдесят на пятьдесят.
Карел озадаченно поглядел на специалиста:
— Круто.
— Но ты же просил ответить честно...
В тот же день были проведены и так называемые предварительные пробы.
С согласия майора его сознание было аккуратно подселено в одного из сотрудников лаборатории.
Понятно, что эта переброска значительно отличалась от той, что будет проведена уже в Германии, но тем не менее общая схема должна была быть схожей. Установку использовали стандартную, правда, с несколько иной настройкой полей.
Молодого сотрудника звали Андреем. Он вызвался добровольцем, о чем сразу же пожалел, как только Карел оказался внутри.
Парень забыл о том, что сейчас его сознание — открытая книга для опытного нейроразведчика. Но майор вел себя достаточно корректно, не желая видеть больше, чем необходимо.
Ощущения действительно сильно отличались от всех предыдущих «переселений».
Донор управлялся, как всегда, превосходно, все его движения были родные. Такие детали, как походка, особенности речи, определенные индивидуальные жесты, полностью сохранялись. Все происходило совершенно естественно. Карел подавал импульс — и команда тут же исполнялась. Исполнялась так, как и должна, совершенно естественно. «Чужак» внутри донора был незаметен.
Это был самый настоящий прорыв.
Раньше, во время стандартных «переселений» жесты, походка и речь донора менялись, совпадая с особенностями личности того или иного разведчика. Внешне один и тот же человек менялся настолько, что близкие ему люди легко могли заметить внезапную перемену.
Сейчас этой проблемы уже не существовало.
Майор в теле добровольца прошелся по лаборатории, остановился рядом с прозрачной ТИЭР-ванной, в которой безвольно плавало его родное тело.
Крупный темноволосый мужчина казался странно чужим. Больше всего он сейчас напоминал свежего утопленника. Правда, слегка синеватое тело было сплошь укутано проводами, и лицо прикрывала резиновая кислородная маска.
Карел впервые видел себя со стороны.
Что ж, вполне обычный парень, тот же самый, что регулярно глядит на него из зеркала, но тем не менее вид собственного тела был ему почему-то неприятен.
— Ну как вы там, все в порядке? — спросил Яша, приветливо подмигивая Карелу.
Прочие сотрудники с интересом глядели на удивительный симбиоз двух человеческих сознаний. Наверное, с не меньшим интересом они бы сейчас взирали на какую-нибудь марсианскую трехголовую крысу.
— Как ощущения, ты меня слышишь, Валдек? — продолжал расспрашивать Яша.
— Пока все в порядке, — чужим голосом ответил майор. — Ощущение такое, будто внутри моего живота поселился маленький разумный брат-близнец...
Сотрудники лаборатории рассмеялись.
«Чертовы садисты», — зло подумал Карел и тут же услышал в ответ:
«Уж извините, товарищ майор, такая у них работа».
Голос явно звучал в голове, но все равно оставалось чувство, будто он идет откуда-то из области живота, словно заблудившаяся в чужом желудке душа. Недаром японцы делают себе харакири, издавна считая живот пристанищем человеческого духа.
«А, это вы, Андрей, — мысленно произнес Карел. — Ну, как у вас дела? Не нравится, наверное, что я в вас этак бесцеремонно копаюсь?»
«Да ладно вам, майор, я же добровольно на это согласился. В конце месяца наверняка премию выпишут, так что мы, можно сказать, немного друг другу помогли».
«Смотри, от меня ничего не утаишь», — мысленно рассмеялся Карел, а вслух произнес:
— Товарищи ученые, считаю своим долгом сообщить, что я могу сейчас мысленно общаться с донором, так и должно быть?
— Ну разумеется, — подтвердил Яша. — Правда, при следующем «переселении» этот эффект наверняка пропадет.
— Постойте, — насторожился Карел. — А этот ваш так называемый приглушенный донор, он случайно не сможет читать мои мысли так же хорошо, как я читаю его?
— Обратная нервно-психическая связь абсолютно исключена, — ответил один из сотрудников. — Мы заранее это предусмотрели. При всем желании донор не сможет прочесть ваши мысли. Внутренний диалог возможен, но глубокое зондирование исключено.
Майору все больше и больше нравилось новое «переселение», сейчас он чувствовал себя всесильным. Раньше он носил чужую обновку, сейчас же надевал мастерски подогнанный качественный костюм. Что ж, можно немножко и поиграть.
Карел осторожно подковырнул сознание донора.
Донор болезненно съежился, явно почувствовав глубокое вторжение.
«Эй, вы чего? — обеспокоенно произнес парень. — Майор, почему вы вдруг замолчали?»
Карел вовремя остановился.
Этот человек что-то тщательно скрывал.
Майор не стал погружаться в его сознание слишком глубоко, но кое-что он успел увидеть. Это была какая-то тайна с явной сексуальной окраской.
Именно поэтому разведчик быстро прервал свое слабое зондирование.
Чужая тайна напоминала черную прожорливую амебу. Такая дрянь, как правило, со временем поедает человека целиком.
Черт бы побрал новые технологии, да это похлеще телепатии.
Тогда в лесу, рядом с Тойфельхандом, Карел просто читал мысли погруженного в транс вервольфа. Но сейчас... это действительно было ни с чем не сравнимо.
Майор увидел целый мир. Огромный, многоуровневый, невероятно сложный муравейник. Здесь не было пронумерованных мест, на самом деле память вовсе не походила на аккуратную картотеку. Все было перепутано, однако подчинялось некой невероятно сложной схеме. Весь этот хаос держался на незримом твердом каркасе. Казалось, нарушь его, и человеческое сознание превратится в бешеный, сметающий все на своем пути ураган воспоминаний, привычек, фантазий.
Увиденное пугало.
Да, ученые давно признавали человеческий мозг сложной штукой, но это... В каждом человеке действительно жила исключительно сложная, постоянно изменяющаяся вселенная.
А еще там была Бездна. Там, в глубине, явно что-то жило, двигалось, чем-то питалось, смотрело из нее, но само по себе не могло вырваться наружу. Он вдруг поверил: такая штука есть в каждом, просто не всем дано ее в себе почувствовать, услышать.
Карел понял, что этой части чужого сознания просто так, из любопытства, лучше не касаться. Но когда-нибудь туда непременно придется заглянуть.
Третий рейх, похоже, это уже сделал, теперь черед за другими.
Два взгляда встретились. Один из них не был человеческим, и совершенно незаметно на небе медленно взошла черная звезда Полынь, поразительно похожая на нацистскую свастику.
Утром 15 января четырехмоторный «фюрермашин» Фокке-Вульф-200 «Иммельман», как обычно, проходил стандартный технический осмотр перед очередным рейсом.
Предстоял перелет в Растенбург.
В последнее время Гитлер часто летал именно на этой машине, имевшей гордое имя «Кондор». Самолет действительно напоминал хищную птицу, пожалуй, именно по этой причине он и привлекал фюрера.
Обычно эта достаточно крупная машина использовалась Люфтваффе как бомбардировщик дальнего действия, но для Гитлера была выпущена особая персональная модификация.
За штурвалом предстояло быть, как всегда, Хансу Бауру, личному пилоту фюрера.
Одновременно с техниками у самолета работали офицеры СС из «Анненэрбе». Два опытнейших псионика внимательно следили за копошащимися под кожухами двигателей механиками. Прочие офицеры тщательнейшим образом проверяли салон при помощи нескольких пси-псов. Собаки безошибочно чуяли не только чьи-либо враждебные намерения, но и любую замаскированную взрывчатку.
С самолетом все было в порядке. Двухчасовой осмотр не выявил никаких аномалий. Технически «Кондор» был готов к полету в любую минуту...
Лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф прибыл на аэродром чуть раньше фюрера.
Фабиан сильно нервничал. Хуже всего, если у самолета по-прежнему крутятся проклятые псы. Но, как оказалось, он зря волновался. Собак всегда уводили перед появлением Гитлера.
Фюрер люто ненавидел эти жизненно необходимые Третьему рейху создания. По слухам, в их присутствии у него начинались страшные головные боли. И это при том, что обыкновенных собак Гитлер любил, особенно свою холеную восточноевропейскую овчарку по кличке Блонди.
У «Кондора» прогуливались эсэсовцы из «Анненэрбе», причем двое были псионики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28