– Если что-то и внушает мне отвращение, так это оплакивание покойных, – заметила Пола, поднимаясь с мужем по ступеням особняка. – Думаю, живым нужно как можно скорее вернуться к полноценной жизни, не придавая смерти излишнего внимания.
– Судя по тому, что я знаю о твоем отце, он поддержал бы подобную мысль, – согласился Майлз.
Ленч был сервирован на буфетной стойке. К Поле подошел Филип Розен. На лысом менеджере красовался темно-синий костюм, жилет которого казался ему узковатым.
От него пахло трубочным табаком.
– Мне хотелось бы, чтобы вы с мужем пришли сюда завтра утром, в одиннадцать, – сказал Розен. – Видите ли, я был не только менеджером Дункана, но и персональным поверенным. Завтра я собираюсь огласить завещание.
Пола отложила вилку.
– Завещание? Но при чем здесь мы?
– Сейчас я не могу отвечать на вопросы, – улыбнулся он. – Но, пожалуйста, приходите.
Он отошел, и Пола заспешила на другой конец комнаты к мужу, просматривающему стопку нот на рояле.
– Майлз, – тихо позвала она, – Розен хочет, чтобы мы пришли завтра на оглашение завещания. Как ты думаешь, оставил нам что-нибудь Дункан?
Майлз поднял глаза от нотной стопы. Казалось, эта новость ничуть его не затронула.
– Это было бы неплохо.
– Неплохо? Просто потрясающе! Нам бы очень пригодились наличные. Какова на твой взгляд, может быть сумма?
– Откуда мне знать? Может, пять сотен долларов, а может и ничего. Что толку делить шкуру неубитого медведя?
– Помнишь, но все же так приятно об этом думать. Пять сотен! Куда бы нам их пристроить? Если мы их получим, ты позволишь мне купить портативную мойку для посуды?
– Хочешь сказать, что тебе до смерти мыть посуду?
– О нет, – простонала она. – Обожаю мыть посуду в вашей мини-раковине. Это мой ежедневный праздник…
* * *
Оглашение завещания должно было состояться в библиотеке на втором этаже. Беннет проводил Майлза и Полу наверх, где, поднявшийся из-за антикварного стола Филип Розен с улыбкой подал им руки.
– Как раз вовремя. Прекрасно. Присаживайтесь: мы вскроем конверт, как только придет Роксанна.
Они уселись в кресла, а Филип вновь занялся своими бумагами. Пару минут Пола сидела спокойно, подавляя в себе надежды на возможное упоминание в завещании. Потом вспомнила похороны и, повернувшись, посмотрела на угловую полку с коллекцией фарфоровых фигурок. Там на своем месте – посредине – стоял флакон с молчаливо вопящими на пузатых стенках гротескными головами Горгоны. И снова она задумалась над религиозным символом вещицы и странностью обычая выливать содержащееся в нем масло на гробы. Она подумала о человеке в черном дерби, пристально глядевшим на нее от могилы Дункана Эли. Пола решила, что если человек в черном – типичный адепт этой конфессии, то стоит держаться от нее подальше.
Она потянулась было за сигаретой, но, глянув на Майлза, молчаливо просматривающего «Ньюс-уик», с неохотой отбросила мысль о никотине. Ее беспокойный взгляд устремился к выходу комнаты, и она вспомнила канун Нового года и стоящего там Робина. Сейчас тот страх показался глупым, но она помнила, как неприятно и вполне реально подействовал он на нее тогда.
Она перевела взгляд на книжные полки рядом с дверью. Во второй снизу стоял ряд книг в кожаных переплетах, говорящих о том, что им по меньшей мере сто лет. Некоторые казались еще старше, относясь, по-видимому к восемнадцатому веку. Прищурясь, она попыталась было разобрать мелкий шрифт на корешках, но едва успела прочесть пару слов, как в комнату вошла Роксанна.
– Прошу извинить за опоздание, – произнесла она, занимая место рядом с Полой, – но из Чикаго позвонила одна из дальних кузин Дункана и мне пришлось сообщить ей о происшедшем. Я совершенно забыла о ее существовании и это лишь усложнило мне задачу.
– Никто не в силах помнить всех родственников, – заметил Филип. – Итак, все готовы и я вскрываю конверт! Подняв нож с костяной рукоятью, он взрезал клапан большого плотного конверта.
– Дункан сделал завещание пять лет назад, но оно лишь предшествовало этому, составленному им на Новый год, в Нью-Йорке. Свидетелями были: Беннет, Сидней Рэймонт и я. – Он кашлянул и прочел:
«Я, Дункан Мобрей Эли, житель административного центра Манхэттен в городе Нью-Йорк, находясь в здравом рассудке и памяти, диктую и заявляю свою последнюю Волю и Завещание, тем самым аннулируя все ранее составленные. В подтверждение моей симпатии к Майлзу Кларксону, я дарю и завещаю ему один из моих роялей „Стенвэй“ и последнюю коллекцию нот в его личное пользование в надежде на пробудившийся в нем интерес к музыке, к которой, по моему убеждению, у него есть незаурядный талант.
Пункт второй. Более того, я приказываю моим поверенным в течение недели после моей кончины выплатить означенному Майлзу Кларксону сумму в пятьдесят тысяч долларов наличными, для чего необходимо снять с моего личного счета. Эту сумму я дарю означенному Майлзу Кларксону для его поддержки и обеспечения, надеясь, что он использует ее в дальнейшей музыкальной карьере, если изберет таковую.»
Дальнейшее Пола не слышала…
«Пятьдесят тысяч долларов! Пятьдесят тысяч…» – Она посмотрела на мужа. У него был удивленный вид, но она почувствовала, что он притворяется, – казалось будто он обо всем уже знал, но не хотел, чтобы Пола догадалась.
На нее с улыбкой глядела Роксанна.
«И она знала, – решила Пола. – Более того, Роксанна не возражает и, похоже, рада этому!»
* * *
– Не пойти ли нам в «Плаза», чтобы отпраздновать событие? – спросил Майлз через полчаса, когда они вышли из особняка.
– Отпраздновать?! – воскликнула Пола. – Да мы просто обязаны напиться в стельку!
Через двадцать минут они сидели в уголке отделанного дубом бара и смаковали шампанское.
– До сих пор не могу поверить. Ей Богу! Пятьдесят тысяч! Послушай, ведь он знал тебя меньше двух месяцев!
– В самом деле, можно сойти с ума… Я думал, ты бросила курить.
Пола жадно затянулась. Она не касалась сигарет четыре дня и находилась на грани срыва.
– Сейчас мне нужна одна сигарета. Чтобы отпраздновать. Завтра я брошу. О, Майлз, ты только представь! Пятьдесят тысяч – я едва со стула не упала, услышав это! И самое удивительное – Роксанна вовсе не возражает. Она даже рада, что мы их получили.
– Ничего удивительного. Ведь она получила остальное, что составляет около четырех или пяти миллионов зелененьких. Что для нее пятьдесят тысяч?
– Но рояль и ноты должны быть для нее дороги как память. Впрочем, не похоже, что она расстроена, а я совершенно не испытываю чувства вины. Ведь ты знал об этом?
– О чем?
– О том, что он кое-что тебе оставит?
– Пожалуй, догадывался. Иначе, нас не пригласили бы на слушание.
– Понимаю, но разве ты не знал еще раньше? И хранил это в тайне, чтобы удивить меня. Глупенький!
Она рассмеялась и наполнила бокалы. От шампанского и никотина у нее кружилась голова.
– Что ж, он намекал мне, но я не ожидал такой большой суммы. Наверно, я понравился ему больше, чем предполагал.
– Подумать только, а я его так невзлюбила! И считала убийцей! О Дункан Эли, сейчас я просто обожаю тебя!
Хмыкнув, она отхлебнула серебристый напиток. Майлз с любопытством поглядывал на жену.
– Повтори-ка, кем ты его считала?
– Сам знаешь. Все эти безумные истории, выдуманные мною, чтобы объяснить его милое расположение. Как я ошибалась!
– Но кого именно ты считала его жертвой? Пола уставилась на него.
– Его жену. Разве ты не помнишь? Я говорила тебе, что он, вероятно, выдрессировал собаку-убийцу. Или же это сделал Робин. Я уже рассказывала.
– Ах да, – нахмурился Майлз. – Настолько глупая мысль, что я совершенно о ней забыл., – Верно, глупая мысль… Подумай-ка, Майлз: мы можем положить деньги под три или четыре процента и, когда Эбби подрастет до колледжа, запросто оплатим его. Разве это не чудесно?
– Не обязательно вкладывать все деньги. Половины суммы хватит для Эбби. Думаю, остальное следует потратить на себя.
– И на что же?
– Ну, во-первых, купим тебе мойку для посуды, – улыбнулся Майлз.
– Не возражаю. Мойку! Наконец-то сбываются мечты!
– А во-вторых, как давно мы были с тобой в отпуске? В настоящем отпуске?
Глаза Полы радостно округлились.
– Майлз, мы в самом деле можем себе это позволить?
– Почему бы и нет? Мы его заслужили. Не очень долго, но, скажем, дней десять на Барбадосе…
– Нет, на Бермудах! Знаю, сейчас это не модно, но мне нравится и это недалеко. Плывем на Бермуды!
– Пусть Бермуды! Сможем ли мы оставить Эбби с Мэгги?
– А почему бы не взять ее с собой?
– И сорвать с занятий?
– Пожалуй, ты прав. Она останется с Мэгги… Бермуды! – снова просияла Пола. – Майлз, когда же мы отправимся?
– Как только придет чек.
– Это похоже на наш второй медовый месяц. Тропическое солнце, коралловые пляжи. Боже, как я этого хочу!
Майлз наполнил ее бокал. Она смотрела на пляшущие в вине веселые пузырьки и в голове у нее вдруг промелькнули кожаные корешки книг из библиотеки Дункана. «Саддуцизмус Триумфатус» Жозефа Глэнвиля – надпись на одной их них; «Де ля Демономаниа дес Сорсьерс» Жана Бодена на другой.
Медленно глотнув шампанское. Пола спросила:
– Майлз, тебе не кажется, что «нетрадиционная» религия Дункана как-то связана с сатанизмом? Казалось, он удивился.
– С чего это ты взяла?
– Знаешь, я увидела в его библиотеке пару книг и, похоже, они касались демонологии и теперь мне, вдруг, показалось, будто он имел какое-то отношение к оккультизму. В общем, если припомнить странный ритуал на похоронах…
– Да, он интересовался этим, но не думаю, что он это практиковал.
– Интересовался? Что ты имеешь в виду?
– Ну, у него это было чем-то вроде хобби. Он говорил, что собирает оккультные книги, но вообще-то, делает это шутки ради. Он никогда не относился к ним серьезно. Да и кто относится?
– Наверно, ты прав, – согласилась она, вновь пробуя шампанское. – Я не разбираюсь в таких вещах, но мне это кажется глупостями. И все же хотелось бы узнать конфессию Дункана..
Слегка улыбнувшись, Майлз поднял бокал.
– Судя по завещанию, он верует в меня.
– Слава Богу! – подтвердила Пола.
Глава 2
Вопреки сомнениям Полы, пролившийся над ними «золотой дождь» оказался реальностью и через три дня Майлз позвонил ей в «Бич Бам», чтобы сообщить о намечающейся днем доставке в дом рояля.
– Но как же они внесут его в дверь? Рояль настолько огромен..
– Они поднимут инструмент лебедкой и втянут внутрь через окно.
– Пожалуй, я приеду. Не попросить ли заодно вывезти наше пианино?
– Можно и попросить.
Пола повесила трубку и Мэгги спросила:
– Какой рояль?
Не доверяя удаче. Пола держала завещание Дункана в тайне от подруги. Теперь она рассказала о нем Мэгги. Компаньонка едва не задохнулась от изумления.
– Пятьдесят тысяч долларов?
– Разве это не чудо? – подтвердила Пола. – Плюс один из его концертных роялей и все его ноты – бесценные, как считает Майлз, с собственноручными пометками и примечаниями Дункана…
Мэгги облокотилась о прилавок.
– Почему же со мной не происходит ничего подобного? Дорогая, я очень за тебя рада… Нет, лгу: я просто позеленела от зависти, но все же…
– И если мы действительно получим деньги, то отправимся в отпуск на Бермуды.
– Будь добра, помолчи, иначе меня вытошнит. Не удивительно, что Майлз был с ним так любезен.
– Майлз не ублажал его, – нахмурилась Пола. – Это Дункан ублажал Майлза. Он всегда хотел сына и, осознав, что умирает, решил как бы усыновить Майлза.
– Я вовсе не хотела тебя обидеть…
– О, знаю. Послушай, тебе нравится наше пианино? Звучит оно ужасно, но твоим малышам может понравиться.
– Ну конечно. Сколько?
– Нисколько.
– Не глупи.
– Перестань. Возьми его, оно не стоит и пятерки. Набросив пальто, Пола направилась к дверям.
– Помни, теперь я наследница – Леди Баунтифул, раздающая подарки. Не заказать ли перевозку пианино к тебе на дом?
– Хорошо. Я позвоню привратнику. И – спасибо, Пола! От души поздравляю!
Пола послала ей воздушный поцелуй и торопливо выскочила на Бликер-стрит.
«Как весело быть богатой, – подумала она. – Богатство обладает явным преимуществом перед бедностью!»
* * *
Собравшаяся около дома порядочная толпа наблюдала за тем, как рабочие ловко поднимали «Стенвэй» на лебедке к окну третьего этажа. Огромный черный ящик медленно вращался на ремнях. Следившей за ним с тротуара Поле казалось, что он вот-вот рухнет, но перевозчики знали свое дело. Через час «Стенвэй» занял место в зале верхнего этажа, а пианино оказалось в фургоне. Грузчики согласились отвезти его на квартиру Мэгги за двадцать пять долларов, выплаченных им Майлзом.
– Да он занял всю комнату! – простонала Пола, глядя на установленный под световым люком рояль.
– Верно, – согласился Майлз, присаживаясь к инструменту. – Но он того стоит. Не правда ли, – красавец?
– Всего лишь одна модификация пианино. Но мне неясно, сможем ли мы теперь устраивать вечеринки?
– Что ж, позволим гостям посидеть а-ля Элен Морган на рояле. – С этими словами Майлз пробежал пальцами на клавиатуре, а затем атаковал Этюд для черных клавиш. Он пару раз ошибся, но сыграл на удивление хорошо.
– Тебе нужно снова заниматься, – заметила Пола, когда окончилась пьеса. – Прозвучало лучше, чем я когда-либо слышала.
Он поднялся, разминая пальцы.
– Давно не занимался. Чертовски закостенели мышцы. Дело в том, что на этом рояле у любого прозвучит прилично.
Опустившись на колени, он принялся вскрывать пять больших коробок, доставленных вместе с инструментом. В них находились все партитуры Дункана Эли и большинство были довольно старыми. Подняв одну из тетрадей, Майлз перелистал ее.
Второй концерт для рояля Брамса. С пометками о темпе и фазировке рукой Дункана. На первой странице надпись: «Исполнено в Альберт-Холле, февраль 1923, с оркестром Бичема». Представляешь? Бичем! Подобные вещи бесценны…
– Удивительно, что он не завещал их Джульярдскому колледжу или кому-нибудь, кто сможет ими воспользоваться.
– Я смогу извлечь из них пользу, – спокойно заметил Майлз.
* * *
Чек пришел заказным письмом на утро следующего понедельника. Майлз положил всю сумму, за исключением двух тысяч, на счет под проценты, а две тысячи – на текущий счет. К среде Эбби оказалась у Мэгги, а Майлз с Полой – на пути к Бермудам. Они остановились в Элбоу Бич. Погода была прекрасной и в первый же день они поджарились на солнце.
– Я всегда остаюсь на солнце слишком долго, – пожаловалась Пола. – Когда же я поумнею?
– Я тебя вылечу, – пообещал муж.
Они находились в своем номере на четвертом этаже и смотрели из окна спальни на океан. Майлз расстегнул на ней крючки купального костюма.
– Что ты делаешь, безумец?
– Натру тебя «Нокземой». Ведь ты не хочешь, чтобы пострадал купальник?
Она замерла, и Майлз принялся нежно втирать «Нокзему» в ее покрасневшие плечи и спину. Затем обошел ее спереди и обработал лицо, грудь и живот.
– Довольно сексуальное ощущение, – промурлыкала она. – Но зачем наносить «Нокзему» на грудь? Она вовсе не загорела.
– Потому что мне это нравится, – ответил он. – А теперь намажь немного на меня.
Она подчинилась, помассировав кремом его сильные руки и спину и перейдя к мускулистым груди и животу. Потом он обнял ее и прижал к себе. Скользкая от «Нокземы» плоть соприкоснулась с чмокающим звуком. Он медленно потерся торсом о ее грудь. Это было совершенно необычное ощущение.
– Майлз, – прошептала она, – что за дикость… Он поцеловал ее и повел к двухспальной кровати.
– Милый, да мы же перемажем «Нокземой» все простыни!
– Это проблема отеля. Ведь у нас – второй медовый месяц, не так ли?
Он стянул плавки. Как обычно, она замерла при виде его стройной наготы.
– Чудесный медовый месяц, – согласилась она, вышагивая из купальника.
Когда все кончилось, она счастливо потянулась в постель.
– Майлз!
– Что?
– Можно я выкурю сигарету?
– Нет.
– Жадина!
Она прикусила губу и глубоко вздохнула. Мэгги говорила, что это лучший способ перебороть тягу к никотину. Через три минуты глубокого дыхания желание утихло.
Она принялась считать. За последние десять дней они занимались любовью, как минимум, пятнадцать раз. Это было значительным превышением их обычной практики. Пола не жаловалась: ее волновала новая сексуальность Майлза и его повышенная страстность в интимные моменты. Но она не могла понять, откуда исходила эта перемена, и решила, что свалившееся на них богатство придало ему недостающую уверенность. Она заметила, что в высококонкурентном обществе мужские качества зачастую напрямую зависят от способности делать деньги. Но делать их в начале литературной карьеры сложно, каким бы ни было гормональное состояние автора. До сих пор Майлз мало зарабатывал, но теперь вдруг завладел большой наличностью. Это не только польстило его самолюбию, но и усилило «либидо», решила она, улыбаясь мысли о психологической зависимости мужчины-самца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19