Они сообщили, что Роксанна де Ланкрэ оценила магазин настолько высоко, что они решили зайти и посмотреть, что именно ее взволновало.
После их ухода Мэгги впала в экстаз.
– Знаешь, что это значит. Пола? Это значит, что мы приобретем «толпу»! О, эта красавица Роксанна! Я люблю ее!
Пола не разделяла восторгов подруги.
«Роксанна пытается подкупить меня, – думала она. – Зная, что я что-то подозреваю, она пытается отвлечь меня, улучшая нашу торговлю… О Господи. Я должна положить этому конец!»
В ближайший вторник вечером Майлз возвратился из студии Роксанны с покрасневшим лицом.
– Ты покраснела бы точно так же, просидев два часа с гипсом на лице, – объявил он, наливая себе чашку кофе.
– Как выглядит ее студия? – спросила Пола.
– Просто большая комната на верхнем этаже. Ничего особого. И – чтобы тебя успокоить – героиня-вамп вовсе не пыталась меня соблазнить.
Усевшись за круглый стол, он помешал кофе ложечкой.
Пола подошла к нему и поцеловала.
– Пусть так, я ошибалась, – заметила она тихонько. – И изо всех сил старалась не ревновать, хотя мне это не очень-то удалось.
– Могу гарантировать, что тебе больше не о чем беспокоиться. Причина, из-за которой Дункан с Роксанной по твоему выражению «бросались нам на шею», не имеет ничего общего с сексом – обычным или извращенным.
– О чем ты говоришь?
– Сегодня вечером Роксанна мне все рассказала.
– О чем?
– Дункан Эли умирает.
– О нет!
– Да-да. Они знают об этом почти семь недель. У него лейкемия. Роксанна сказала, что его положение безнадежно.
– О, Майлз. Мне так жаль…
– Еще бы.
– Нет, в самом деле! Я даже не догадывалась. Хотя и заметила на приеме, что он похудел.
– Он отказывается ложиться в постель, наверное, считает, что он из нее не выйдет. Но вчера он был так слаб, что не смог подняться, поэтому Роксанна наняла сиделок на круглосуточное дежурство и второй этаж превратился в подобие больницы.
– Но почему бы ему не отправиться в настоящую больницу?
– Он отказывается. Говорит, что хочет умереть в собственной постели. Полу охватила жалость к старику.
– Кстати, потому он и проявил этот внезапный интерес ко мне. Роксанна сказала, что он всегда хотел сына, который унаследовал бы музыкальный талант – у Роксанны он отсутствует – и поэтому, когда я встретился с ним для интервью и он узнал, что я играю, то наверное, начал думать обо мне как о сыне. Это придало ему новый интерес и помогло отвлечься от болезни. И пожалуй, чем-то напомнило исполнение желания.
Пола не могла не почувствовать облегчения, слыша столь прозаическое объяснение долго тревожащих ее событий. И одновременно ощутила острое чувство вины за свою длительную неприязнь к старику и его дочери.
– Боже, как мне стыдно.
– Почему?
– Я воображала все эти ужасные вещи о нем и Роксанне, и все это время ему хотелось лишь немножко любви и сочувствия. А я-то считала его сексуальным маньяком или убийцей!
– Убийцей?
– Но ты же знаешь. Его жена.
– Поли, неужели ты поверила глупой басне, рассказанной матерью?
– Не знаю, чему именно я поверила. Разве что, сойдя вниз на приеме у Дункана, увидела, как следил за мной Робин…
– И что же?
– Вот мне и запало в голову, что он собирается напасть на меня и что, возможно, Дункан натренировал пса для убийства жены.
– Избавь Боже!
– Знаю, что это глупо. Но меня так поразила его благожелательность, что я дала волю фантазиям. А оказалось, что… – Она едва не расплакалась, но вместо этого наклонилась и обняла мужа.
– Майлз, только не вздумай умереть сам! Он поцеловал ее.
– Пока что я этого не планирую. Давай оставим переживания. По крайней мере, он прожил хорошую жизнь. Она выпрямилась и откинула назад волосы.
– Знаю. Но не испытываю гордости за свое поведение. Мы можем чем-нибудь помочь ему или Роксанне?
– Я сказал ей, что она может рассчитывать на нас. Она сильно расстроена всем этим. Наверное, его мучают боли, беднягу. Она попросила изъять мою статью.
– Почему?
– Потому что, если ее примут, то она выйдет как раз к тому моменту, как… ты понимаешь. Она предложила подождать и затем переделать статью. Возможно, в виде ретроспективы.
– Пожалуй, так было бы лучше. Знаешь, наверно, вся моя «мания» основывалась на ревности.
– К Роксанне?
– Да. Это гадко?
– Не знаю, – улыбнулся он. – Я рад, что ты ревнуешь.
– У меня было ощущение, что они пытаются отнять тебя. Пожалуй, я не настолько защищена, как мне казалось..
– А кто защищен? Никто.
– Да. Кажется, никто по-настоящему не знает, что с ним может случиться. Ты согласен?
– Дункан Эли знает, – спокойно произнес он.
* * *
Дункан умер в полночь с четверга на пятницу, второго. Днем Майлзу позвонила Роксанна и попросила приехать к ним.
– Какая у вас группа крови? – спросила она.
– Ноль-положительная.
– Хорошо. Возможно, мы попросим вас стать донором. Дункану делают массивные переливания, хотя все это лишь отсрочка. Не возражаете?
– Конечно нет. Я сейчас же приеду.
Перед выходом он позвонил Поле, та сказала, что вернется домой пораньше и побудет с Эбби.
У входа его встретил Беннет и провел в гостиную. Через пять минут вошла Роксанна, казавшаяся крайне усталой.
– Он в коме, – сообщила она, – и доктор Рэнд не думает, что он из нее выйдет. Доктор очень зол на меня за то, что я не позволила увезти Дункана в больницу. Но Дункан не хотел этого, да и спасти его никто не сможет. Вы не считаете, что я ошибаюсь?
– Нет. Больницы – чертовски обезличенные заведения. Думаю, жестоко загонять туда людей в тот момент, когда они больше всего нуждаются в заботе друзей.
– И я того же мнения. Если вы не раздумали дать кровь, то нам хотелось бы взять ее немедленно.
Она проводила Майлза наверх, в гостевую комнату: он закатал рукав и лег на постель. Вошли две сиделки и взяли у него четыреста граммов крови. Затем Роксанна задернула занавеси и предложила ему горячий бульон.
– Выпейте, а потом немного полежите. Пару часов вы будете ощущать слабость.
Он выпил суп, оказавшийся восхитительным. И снова улегся на кровать под балдахином.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Роксанна.
– Прекрасно.
– Вздремните. Если Дункан выйдет из комы, я вас разбужу. Знаю, что он захочет с вами попрощаться.
– Да, обязательно разбудите.
Прощайте, Майлз.
Она уже закрывала за собой дверь и последние тихие слова показались ему несколько неуместными. Но он чувствовал сонливость и быстро о них забыл. Повернувшись на правый бок, он заснул.
Ему приснилось, что он выступает в Карнеги-холле. И страшно волнуется. Руки у него вспотели; он уселся за огромный рояль и заиграл «Мефисто-вальс». К его ужасу из-под клавиш выступила кровь и, набухая, полилась через край инструмента на пол. Когда кровь поднялась уже выше лодыжек, он услышал крик Роксанны: «Убирайтесь! Все убирайтесь вон!» Кто-то заспорил с ней, но она снова потребовала ухода. Голос казался пронзительным и злобным, совершенно не похожим на обычный, тихий и спокойный по манере.
Теперь ему казалось, будто он плавает в какой-то пустоте. Карнеги-холл исчез вместе с кровью, и Майлз снова очутился в гостевой, но она изменилась. Пропорции поменялись местами и поэтому сам он вместе с ближайшими предметами, казались маленькими, а противоположная стена с комодом – гигантскими. В комнату вошла Роксанна и склонилась над ним. В руках она держала белую, изготовленную с него, маску. На миг застыв, она повернулась и покинула комнату.
Далекие часы пробили семь раз.
* * *
Дункан вышел из комы за четверть часа до полуночи. Он лежал в своей большой кровати, в спальне, занимающей тыльную сторону второго этажа особняка. Комната была роскошной, обставленной в модерне; над хромированным подголовником кровати висела огромная картина а-ля Дали, сюрреалистический пейзаж, простирающийся к далекому побережью моря. На переднем плане – крохотная фигурка обнаженной женщины, обернувшейся на гигантскую волосатую руку, вздымающуюся из глубин вдалеке от берега. В руке – глазное яблоко.
Комната была темной, не считая двух крошечных светильников, освещающих узкими лучами умирающего, смягчая его лицо, но одновременно усиливая бледность. Роксанна сидела рядом с постелью и пристально следила за отцом, под головой которого были высоко взбиты подушки. Лишь только глаза его открылись, она наклонилась и взяла его за руку.
– Ты избавилась от сиделок? – прошептал он.
– Да, и от доктора Рэнда.
– Уже полночь?
– Без четверти.
Он снова закрыл глаза.
– Тогда пора…
Поднявшись, Роксанна повернулась к прикроватному столику из хромированной стали и стекла, находящемуся рядом с ее креслом. У телефона стояла изящная фарфоровая чашка, украшенная те же рисунком головы Горгоны, что и флакон в библиотеке; чашку покрывало комплектное блюдце. Красивые руки Роксанны убрали блюдце и подняли чашку, опустив ее на блюдце, она села на постель рядом с отцом и поднесла чашку к его губам.
– Пей, – шепнула она.
Он не открыл глаз. Роксанна наклонила чашку, и он выпил содержимое медленными глотками – настолько медленными, что когда он закончил, была уже без пяти минут полночь.
Опустив чашку с блюдцем на прикроватный столик, Роксанна подняла с пола маску Майлза.
– Ты готов?
Старик медленно кивнул и тихо забормотал,
– Ie n'ay rien qui ne soit a toy, O Maitre… Роксанна не сводила с него глаз.
– En ton nom Seiqneur cette tienne seruante s'oingt, et dois estre quelque iour Diable et maling Esprit comme toy. Venez, 0 Antecessor. Venez, venez, O Diable. Venez, Prince et Pere. Venez, Dieu.
Он смолк и Роксанна, склонясь над постелью, осторожно поместила гипсовый слепок ему на лицо. И тут же часы пробили двенадцать.
* * *
Лежащий в соседней комнате Майлз проснулся от боя часов. Он попытался сесть, но почувствовал тошноту, опустил голову на подушку и тотчас вспомнил, словно происходившее наяву, свой сон во всех его мерзких и зловещих подробностях. Он задумался над тем, что все это значило. Ему хотелось стряхнуть с себя слабость и поскорее покинуть этот дом смерти, чтобы поспешить к себе.
Внезапно, одновременно с двенадцатым ударом, головокружение усилилось, увлекая сознание в крутящуюся спираль. Это походило на алкогольное отравление, но казалось в тысячу раз хуже. Майлз буквально вцепился в матрас, находясь посредине вращающейся комнаты. Он не сомневался, что его вытошнит… и вдруг вращение прекратилось.
Через пять минут после полуночи он сел и посмотрел на свои руки. Повернув ладони, оглядел их, растягивая пальцы.
И улыбнулся.
Дверь открылась. Роксанна, казавшаяся темным силуэтом, залитым потоком света из холла, заглянула в комнату.
Хотя лицо ее скрадывала тень, он был уверен, что она тоже улыбалась.
Майлз вернулся домой в час тридцать.
Пола сидела в постели, смотря ночное шоу «Последний из Викингов» и прихлебывая диетическую Кока-колу. Он подошел и, снимая пальто, поцеловал ее.
– Ну как старик? – спросила она.
– Умер в полночь. – Майлз плюхнулся на краешек постели. – Так и не вышел из комы. Пожалуй, для него это к лучшему.
– А как Роксанна?
– Нормально. Конечно, она этого ожидала. Я задержался, пока тело не увезли из дома.
– Ты сдал кровь?
– Да, но не думаю, что они ею воспользовались. Это ничего бы не изменило. Похороны во вторник, мы приглашены… Неужели не обойтись без этого дурацкого телешоу?
– Извини, милый. – Она слезла с постели и выключила телевизор.
– Ты выглядишь усталым. Тебя покормили ужином?
– Только супом.
– Хочешь, я сварю что-нибудь? Он смотрел на нее.
– Подойди поближе.
Она повиновалась. Он взял ее за руку и с силой усадил себе на колени. Потом поцеловал, впиваясь в губы.
– Вижу, ты не очень-то устал, – с удивлением заметила она.
– Уже просыпаюсь, – усмехнулся он. – Пойдем в постель.
– Но ты уверен, что не хочешь поесть?
– Может быть, но позже. Вначале я хочу тебя.
– Майлз!
– Что-нибудь случилось?
– Вообще-то нет…
– Тогда пойдем.
– Хочу заметить, что смерть близких действует на тебя довольно странно.
– Да просто я – некрофил. – И он пожал плечами. Она сошла с его коленей, и он начал раздеваться. Пола с удивлением заметила у него эрекцию.
– Ты действительно просыпаешься!
Он обнял ее и осыпал жадными поцелуями.
– Ты разбудишь любого мужчину.
Его ладони, скользнув ей под рубашку, принялись массировать груди. Затем опустились под ягодицы. В его страсти было что-то свирепое, чего она никогда не ощущала раньше.
– Пойдем ляжем.
Она забралась в постель и собралась было выключить свет.
– Оставь его.
– Зачем?
– Мне хочется посмотреть на тебя.
Удивленно глядя на него, она сняла рубашку, и он тут же навис над ней. Его ласки были настойчивыми и как никогда бурными.
После этого он улегся рядом.
– Ну и ну! – шутливо заметила Пола. – В тебе действительно ожил былой задор. Может, Роксанна угостила тебя каким-то витамином?
Он усмехнулся.
– Скажем, я чувствую себя помолодевшим.
– Надеюсь, тебе это не показалось. Сигарету? Взяв со стола мундштук, она вставила в него «Вайсрой». После секса они всегда делились сигаретой.
– Я бросаю.
– Бросаешь? Ты шутишь?
– Нет. И тебе следует сделать то же самое. Она обескуражено отложила сигарету.
– Ты б самом деле бросаешь?
– В самом деле.
– И так запросто?
– Только так и можно.
– Но почему именно сейчас? Он с минуту помолчал.
– Сегодня ночью умер от рака человек. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Помнишь, он советовал нам бросить курить? Думаю, пора последовать его совету.
Поколебавшись, она сунула сигарету обратно в пачку.
– Если ты бросаешь, я – тоже.
– Прекрасно.
– Правда, мы уже пытались сделать это, но ничего не получилось.
– На этот раз получится. Спокойной ночи. И, Поли…
– Да?
– Мне нравится твое тело. Глаза его были закрыты.
– От твоих слов мурашки бегают! Он чуть улыбнулся.
– Что в этом особого, когда, муж говорит жене о том, что ему нравится?
Она смотрела на него, не зная, что ответить.
Через пару минут он уже крепко спал.
Ее удивило, что он не повернулся на правый бок.
Часть вторая
Глава 1
Похороны Дункана Эли состоялись в часовне морга на Мэдисон-авеню. Роксанна объяснила Поле и Майлзу, вошедшим в цепочке провожающих в обычную, строго обставленную комнату, что Дункан не желал какой-то определенной службы. Его религиозные предпочтения были нетрадиционными.
– Он был агностиком?.
– Нет. Конечно же, он верил. Но не в какую-то общепринятую религию.
На службе присутствовало слишком много народу и из-за нехватки мест, люди толпой стояли у выхода. К удивлению Полы, во время службы ее с Майлзом пригласили сесть рядом с Роксанной. Соседом Полы оказался Филип Розен.
Ей показалось, что смерть важнейшего клиента и лучшего друга не произвела на него особого впечатления.
Краткий панегирик прочел Сидней Рэймонт, отметив величайший артистизм Дункана, который послужит ему наилучшим памятником. Не прозвучало ни единого гимна. Пола вспомнила явную неприязнь Дункана к рождественским песенкам и удивилась тому, что нетрадиционные религиозные склонности простираются вплоть до запрета на традиционную религиозную музыку.
Кортеж проследовал подземным туннелем под Ист-Ривет в Куинз, а затем по скоростному Лонг-айлендскому шоссе – на коммерческое кладбище возле Суоссэ. Там, в окружении полусотни молчаливых друзей, гроб с Дунканом без всяких церемоний опустили в могилу. Когда он стал на место, Роксанна торжественно проследовала к краю могилы и извлекла из сумочки какую-то вещицу. Это был маленький фарфоровый флакон, замеченный Полой в книжном шкафу библиотеки Дункана. Она с удивлением следила, как Роксанна, выдернув из длинного горлышка пробку, наклоняет флакон и выливает на гроб прозрачную маслянистую жидкость. Склонив голову, Роксанна закрыла глаза и что-то невнятно пробормотала. Если это было молитвой, то она отличалась краткостью. Затем Роксанна убрала флакон в сумочку и направилась к лимузину.
– Боже мой, в чем смысл этого ритуала? – шепотом спросила Пола у Майлза, когда они направились через лужайку к наемному автомобилю.
– Понятия не имею. Вероятно, он является частью нетрадиционных религиозных воззрений.
– Действительно нетрадиционных! Как ты думаешь, он в самом деле был последователем Розенкрейцера?.
Майлз холодно глянул на нее.
– Кем бы он ни был, тебя это не касается, не так ли? Обескураженная резким ответом мужа, Пола влезла в машину и захлопнула дверцу. Ожидая, пока усядется Майлз, она вновь посмотрела на могилу. Толпа рассеялась, но возле ямы все еще стоял молодой человек в черном костюме и черной дерби, которого она не замечала раньше. Он тоже выливал на гроб содержимое флакончика.
Подняв голову, он встретился с любопытным взглядом Полы и хотя их разделяло метров десять, глаза его показались ей чем-то неприятными.
Она почувствовала облегчение, когда Майлз вырулил на шоссе и повел машину обратно в город.
* * *
Роксанна пригласила друзей Дункана к себе на ленч после похорон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
После их ухода Мэгги впала в экстаз.
– Знаешь, что это значит. Пола? Это значит, что мы приобретем «толпу»! О, эта красавица Роксанна! Я люблю ее!
Пола не разделяла восторгов подруги.
«Роксанна пытается подкупить меня, – думала она. – Зная, что я что-то подозреваю, она пытается отвлечь меня, улучшая нашу торговлю… О Господи. Я должна положить этому конец!»
В ближайший вторник вечером Майлз возвратился из студии Роксанны с покрасневшим лицом.
– Ты покраснела бы точно так же, просидев два часа с гипсом на лице, – объявил он, наливая себе чашку кофе.
– Как выглядит ее студия? – спросила Пола.
– Просто большая комната на верхнем этаже. Ничего особого. И – чтобы тебя успокоить – героиня-вамп вовсе не пыталась меня соблазнить.
Усевшись за круглый стол, он помешал кофе ложечкой.
Пола подошла к нему и поцеловала.
– Пусть так, я ошибалась, – заметила она тихонько. – И изо всех сил старалась не ревновать, хотя мне это не очень-то удалось.
– Могу гарантировать, что тебе больше не о чем беспокоиться. Причина, из-за которой Дункан с Роксанной по твоему выражению «бросались нам на шею», не имеет ничего общего с сексом – обычным или извращенным.
– О чем ты говоришь?
– Сегодня вечером Роксанна мне все рассказала.
– О чем?
– Дункан Эли умирает.
– О нет!
– Да-да. Они знают об этом почти семь недель. У него лейкемия. Роксанна сказала, что его положение безнадежно.
– О, Майлз. Мне так жаль…
– Еще бы.
– Нет, в самом деле! Я даже не догадывалась. Хотя и заметила на приеме, что он похудел.
– Он отказывается ложиться в постель, наверное, считает, что он из нее не выйдет. Но вчера он был так слаб, что не смог подняться, поэтому Роксанна наняла сиделок на круглосуточное дежурство и второй этаж превратился в подобие больницы.
– Но почему бы ему не отправиться в настоящую больницу?
– Он отказывается. Говорит, что хочет умереть в собственной постели. Полу охватила жалость к старику.
– Кстати, потому он и проявил этот внезапный интерес ко мне. Роксанна сказала, что он всегда хотел сына, который унаследовал бы музыкальный талант – у Роксанны он отсутствует – и поэтому, когда я встретился с ним для интервью и он узнал, что я играю, то наверное, начал думать обо мне как о сыне. Это придало ему новый интерес и помогло отвлечься от болезни. И пожалуй, чем-то напомнило исполнение желания.
Пола не могла не почувствовать облегчения, слыша столь прозаическое объяснение долго тревожащих ее событий. И одновременно ощутила острое чувство вины за свою длительную неприязнь к старику и его дочери.
– Боже, как мне стыдно.
– Почему?
– Я воображала все эти ужасные вещи о нем и Роксанне, и все это время ему хотелось лишь немножко любви и сочувствия. А я-то считала его сексуальным маньяком или убийцей!
– Убийцей?
– Но ты же знаешь. Его жена.
– Поли, неужели ты поверила глупой басне, рассказанной матерью?
– Не знаю, чему именно я поверила. Разве что, сойдя вниз на приеме у Дункана, увидела, как следил за мной Робин…
– И что же?
– Вот мне и запало в голову, что он собирается напасть на меня и что, возможно, Дункан натренировал пса для убийства жены.
– Избавь Боже!
– Знаю, что это глупо. Но меня так поразила его благожелательность, что я дала волю фантазиям. А оказалось, что… – Она едва не расплакалась, но вместо этого наклонилась и обняла мужа.
– Майлз, только не вздумай умереть сам! Он поцеловал ее.
– Пока что я этого не планирую. Давай оставим переживания. По крайней мере, он прожил хорошую жизнь. Она выпрямилась и откинула назад волосы.
– Знаю. Но не испытываю гордости за свое поведение. Мы можем чем-нибудь помочь ему или Роксанне?
– Я сказал ей, что она может рассчитывать на нас. Она сильно расстроена всем этим. Наверное, его мучают боли, беднягу. Она попросила изъять мою статью.
– Почему?
– Потому что, если ее примут, то она выйдет как раз к тому моменту, как… ты понимаешь. Она предложила подождать и затем переделать статью. Возможно, в виде ретроспективы.
– Пожалуй, так было бы лучше. Знаешь, наверно, вся моя «мания» основывалась на ревности.
– К Роксанне?
– Да. Это гадко?
– Не знаю, – улыбнулся он. – Я рад, что ты ревнуешь.
– У меня было ощущение, что они пытаются отнять тебя. Пожалуй, я не настолько защищена, как мне казалось..
– А кто защищен? Никто.
– Да. Кажется, никто по-настоящему не знает, что с ним может случиться. Ты согласен?
– Дункан Эли знает, – спокойно произнес он.
* * *
Дункан умер в полночь с четверга на пятницу, второго. Днем Майлзу позвонила Роксанна и попросила приехать к ним.
– Какая у вас группа крови? – спросила она.
– Ноль-положительная.
– Хорошо. Возможно, мы попросим вас стать донором. Дункану делают массивные переливания, хотя все это лишь отсрочка. Не возражаете?
– Конечно нет. Я сейчас же приеду.
Перед выходом он позвонил Поле, та сказала, что вернется домой пораньше и побудет с Эбби.
У входа его встретил Беннет и провел в гостиную. Через пять минут вошла Роксанна, казавшаяся крайне усталой.
– Он в коме, – сообщила она, – и доктор Рэнд не думает, что он из нее выйдет. Доктор очень зол на меня за то, что я не позволила увезти Дункана в больницу. Но Дункан не хотел этого, да и спасти его никто не сможет. Вы не считаете, что я ошибаюсь?
– Нет. Больницы – чертовски обезличенные заведения. Думаю, жестоко загонять туда людей в тот момент, когда они больше всего нуждаются в заботе друзей.
– И я того же мнения. Если вы не раздумали дать кровь, то нам хотелось бы взять ее немедленно.
Она проводила Майлза наверх, в гостевую комнату: он закатал рукав и лег на постель. Вошли две сиделки и взяли у него четыреста граммов крови. Затем Роксанна задернула занавеси и предложила ему горячий бульон.
– Выпейте, а потом немного полежите. Пару часов вы будете ощущать слабость.
Он выпил суп, оказавшийся восхитительным. И снова улегся на кровать под балдахином.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Роксанна.
– Прекрасно.
– Вздремните. Если Дункан выйдет из комы, я вас разбужу. Знаю, что он захочет с вами попрощаться.
– Да, обязательно разбудите.
Прощайте, Майлз.
Она уже закрывала за собой дверь и последние тихие слова показались ему несколько неуместными. Но он чувствовал сонливость и быстро о них забыл. Повернувшись на правый бок, он заснул.
Ему приснилось, что он выступает в Карнеги-холле. И страшно волнуется. Руки у него вспотели; он уселся за огромный рояль и заиграл «Мефисто-вальс». К его ужасу из-под клавиш выступила кровь и, набухая, полилась через край инструмента на пол. Когда кровь поднялась уже выше лодыжек, он услышал крик Роксанны: «Убирайтесь! Все убирайтесь вон!» Кто-то заспорил с ней, но она снова потребовала ухода. Голос казался пронзительным и злобным, совершенно не похожим на обычный, тихий и спокойный по манере.
Теперь ему казалось, будто он плавает в какой-то пустоте. Карнеги-холл исчез вместе с кровью, и Майлз снова очутился в гостевой, но она изменилась. Пропорции поменялись местами и поэтому сам он вместе с ближайшими предметами, казались маленькими, а противоположная стена с комодом – гигантскими. В комнату вошла Роксанна и склонилась над ним. В руках она держала белую, изготовленную с него, маску. На миг застыв, она повернулась и покинула комнату.
Далекие часы пробили семь раз.
* * *
Дункан вышел из комы за четверть часа до полуночи. Он лежал в своей большой кровати, в спальне, занимающей тыльную сторону второго этажа особняка. Комната была роскошной, обставленной в модерне; над хромированным подголовником кровати висела огромная картина а-ля Дали, сюрреалистический пейзаж, простирающийся к далекому побережью моря. На переднем плане – крохотная фигурка обнаженной женщины, обернувшейся на гигантскую волосатую руку, вздымающуюся из глубин вдалеке от берега. В руке – глазное яблоко.
Комната была темной, не считая двух крошечных светильников, освещающих узкими лучами умирающего, смягчая его лицо, но одновременно усиливая бледность. Роксанна сидела рядом с постелью и пристально следила за отцом, под головой которого были высоко взбиты подушки. Лишь только глаза его открылись, она наклонилась и взяла его за руку.
– Ты избавилась от сиделок? – прошептал он.
– Да, и от доктора Рэнда.
– Уже полночь?
– Без четверти.
Он снова закрыл глаза.
– Тогда пора…
Поднявшись, Роксанна повернулась к прикроватному столику из хромированной стали и стекла, находящемуся рядом с ее креслом. У телефона стояла изящная фарфоровая чашка, украшенная те же рисунком головы Горгоны, что и флакон в библиотеке; чашку покрывало комплектное блюдце. Красивые руки Роксанны убрали блюдце и подняли чашку, опустив ее на блюдце, она села на постель рядом с отцом и поднесла чашку к его губам.
– Пей, – шепнула она.
Он не открыл глаз. Роксанна наклонила чашку, и он выпил содержимое медленными глотками – настолько медленными, что когда он закончил, была уже без пяти минут полночь.
Опустив чашку с блюдцем на прикроватный столик, Роксанна подняла с пола маску Майлза.
– Ты готов?
Старик медленно кивнул и тихо забормотал,
– Ie n'ay rien qui ne soit a toy, O Maitre… Роксанна не сводила с него глаз.
– En ton nom Seiqneur cette tienne seruante s'oingt, et dois estre quelque iour Diable et maling Esprit comme toy. Venez, 0 Antecessor. Venez, venez, O Diable. Venez, Prince et Pere. Venez, Dieu.
Он смолк и Роксанна, склонясь над постелью, осторожно поместила гипсовый слепок ему на лицо. И тут же часы пробили двенадцать.
* * *
Лежащий в соседней комнате Майлз проснулся от боя часов. Он попытался сесть, но почувствовал тошноту, опустил голову на подушку и тотчас вспомнил, словно происходившее наяву, свой сон во всех его мерзких и зловещих подробностях. Он задумался над тем, что все это значило. Ему хотелось стряхнуть с себя слабость и поскорее покинуть этот дом смерти, чтобы поспешить к себе.
Внезапно, одновременно с двенадцатым ударом, головокружение усилилось, увлекая сознание в крутящуюся спираль. Это походило на алкогольное отравление, но казалось в тысячу раз хуже. Майлз буквально вцепился в матрас, находясь посредине вращающейся комнаты. Он не сомневался, что его вытошнит… и вдруг вращение прекратилось.
Через пять минут после полуночи он сел и посмотрел на свои руки. Повернув ладони, оглядел их, растягивая пальцы.
И улыбнулся.
Дверь открылась. Роксанна, казавшаяся темным силуэтом, залитым потоком света из холла, заглянула в комнату.
Хотя лицо ее скрадывала тень, он был уверен, что она тоже улыбалась.
Майлз вернулся домой в час тридцать.
Пола сидела в постели, смотря ночное шоу «Последний из Викингов» и прихлебывая диетическую Кока-колу. Он подошел и, снимая пальто, поцеловал ее.
– Ну как старик? – спросила она.
– Умер в полночь. – Майлз плюхнулся на краешек постели. – Так и не вышел из комы. Пожалуй, для него это к лучшему.
– А как Роксанна?
– Нормально. Конечно, она этого ожидала. Я задержался, пока тело не увезли из дома.
– Ты сдал кровь?
– Да, но не думаю, что они ею воспользовались. Это ничего бы не изменило. Похороны во вторник, мы приглашены… Неужели не обойтись без этого дурацкого телешоу?
– Извини, милый. – Она слезла с постели и выключила телевизор.
– Ты выглядишь усталым. Тебя покормили ужином?
– Только супом.
– Хочешь, я сварю что-нибудь? Он смотрел на нее.
– Подойди поближе.
Она повиновалась. Он взял ее за руку и с силой усадил себе на колени. Потом поцеловал, впиваясь в губы.
– Вижу, ты не очень-то устал, – с удивлением заметила она.
– Уже просыпаюсь, – усмехнулся он. – Пойдем в постель.
– Но ты уверен, что не хочешь поесть?
– Может быть, но позже. Вначале я хочу тебя.
– Майлз!
– Что-нибудь случилось?
– Вообще-то нет…
– Тогда пойдем.
– Хочу заметить, что смерть близких действует на тебя довольно странно.
– Да просто я – некрофил. – И он пожал плечами. Она сошла с его коленей, и он начал раздеваться. Пола с удивлением заметила у него эрекцию.
– Ты действительно просыпаешься!
Он обнял ее и осыпал жадными поцелуями.
– Ты разбудишь любого мужчину.
Его ладони, скользнув ей под рубашку, принялись массировать груди. Затем опустились под ягодицы. В его страсти было что-то свирепое, чего она никогда не ощущала раньше.
– Пойдем ляжем.
Она забралась в постель и собралась было выключить свет.
– Оставь его.
– Зачем?
– Мне хочется посмотреть на тебя.
Удивленно глядя на него, она сняла рубашку, и он тут же навис над ней. Его ласки были настойчивыми и как никогда бурными.
После этого он улегся рядом.
– Ну и ну! – шутливо заметила Пола. – В тебе действительно ожил былой задор. Может, Роксанна угостила тебя каким-то витамином?
Он усмехнулся.
– Скажем, я чувствую себя помолодевшим.
– Надеюсь, тебе это не показалось. Сигарету? Взяв со стола мундштук, она вставила в него «Вайсрой». После секса они всегда делились сигаретой.
– Я бросаю.
– Бросаешь? Ты шутишь?
– Нет. И тебе следует сделать то же самое. Она обескуражено отложила сигарету.
– Ты б самом деле бросаешь?
– В самом деле.
– И так запросто?
– Только так и можно.
– Но почему именно сейчас? Он с минуту помолчал.
– Сегодня ночью умер от рака человек. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Помнишь, он советовал нам бросить курить? Думаю, пора последовать его совету.
Поколебавшись, она сунула сигарету обратно в пачку.
– Если ты бросаешь, я – тоже.
– Прекрасно.
– Правда, мы уже пытались сделать это, но ничего не получилось.
– На этот раз получится. Спокойной ночи. И, Поли…
– Да?
– Мне нравится твое тело. Глаза его были закрыты.
– От твоих слов мурашки бегают! Он чуть улыбнулся.
– Что в этом особого, когда, муж говорит жене о том, что ему нравится?
Она смотрела на него, не зная, что ответить.
Через пару минут он уже крепко спал.
Ее удивило, что он не повернулся на правый бок.
Часть вторая
Глава 1
Похороны Дункана Эли состоялись в часовне морга на Мэдисон-авеню. Роксанна объяснила Поле и Майлзу, вошедшим в цепочке провожающих в обычную, строго обставленную комнату, что Дункан не желал какой-то определенной службы. Его религиозные предпочтения были нетрадиционными.
– Он был агностиком?.
– Нет. Конечно же, он верил. Но не в какую-то общепринятую религию.
На службе присутствовало слишком много народу и из-за нехватки мест, люди толпой стояли у выхода. К удивлению Полы, во время службы ее с Майлзом пригласили сесть рядом с Роксанной. Соседом Полы оказался Филип Розен.
Ей показалось, что смерть важнейшего клиента и лучшего друга не произвела на него особого впечатления.
Краткий панегирик прочел Сидней Рэймонт, отметив величайший артистизм Дункана, который послужит ему наилучшим памятником. Не прозвучало ни единого гимна. Пола вспомнила явную неприязнь Дункана к рождественским песенкам и удивилась тому, что нетрадиционные религиозные склонности простираются вплоть до запрета на традиционную религиозную музыку.
Кортеж проследовал подземным туннелем под Ист-Ривет в Куинз, а затем по скоростному Лонг-айлендскому шоссе – на коммерческое кладбище возле Суоссэ. Там, в окружении полусотни молчаливых друзей, гроб с Дунканом без всяких церемоний опустили в могилу. Когда он стал на место, Роксанна торжественно проследовала к краю могилы и извлекла из сумочки какую-то вещицу. Это был маленький фарфоровый флакон, замеченный Полой в книжном шкафу библиотеки Дункана. Она с удивлением следила, как Роксанна, выдернув из длинного горлышка пробку, наклоняет флакон и выливает на гроб прозрачную маслянистую жидкость. Склонив голову, Роксанна закрыла глаза и что-то невнятно пробормотала. Если это было молитвой, то она отличалась краткостью. Затем Роксанна убрала флакон в сумочку и направилась к лимузину.
– Боже мой, в чем смысл этого ритуала? – шепотом спросила Пола у Майлза, когда они направились через лужайку к наемному автомобилю.
– Понятия не имею. Вероятно, он является частью нетрадиционных религиозных воззрений.
– Действительно нетрадиционных! Как ты думаешь, он в самом деле был последователем Розенкрейцера?.
Майлз холодно глянул на нее.
– Кем бы он ни был, тебя это не касается, не так ли? Обескураженная резким ответом мужа, Пола влезла в машину и захлопнула дверцу. Ожидая, пока усядется Майлз, она вновь посмотрела на могилу. Толпа рассеялась, но возле ямы все еще стоял молодой человек в черном костюме и черной дерби, которого она не замечала раньше. Он тоже выливал на гроб содержимое флакончика.
Подняв голову, он встретился с любопытным взглядом Полы и хотя их разделяло метров десять, глаза его показались ей чем-то неприятными.
Она почувствовала облегчение, когда Майлз вырулил на шоссе и повел машину обратно в город.
* * *
Роксанна пригласила друзей Дункана к себе на ленч после похорон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19