Волосы у него были
белые. Голос его не был голосом, ибо звучал внутри сознания Роканнона, а
уши Роканнона в это время слышали только слабый свист ветра; и то, что
говорилось не словами. Однако Роканнону был задан вопрос, и вопрос этот
был о том, какое у Роканнона самое заветное желание.
За Роканнона ответила безмолвно его непоколебимая воля: "Я хочу идти
дальше на юг, найти своего врага и уничтожить его".
Свистел ветер; лукаво посмеивался ручеек. Движениями медленными, но
легкими обитатель пещеры посторонился, и Роканнон, пригнувшись, вошел в
темноту, под свод.
Что дашь ты взамен того, что дал тебе я?
Что должен дать я, о Древний?
То, что тебе всего дороже и что ты меньше всего хотел бы дать.
У меня на этой планете ничего нет. Что могу я дать?
Какую-нибудь жизнь, какую-нибудь возможность, какой-нибудь взгляд,
какую-нибудь надежду, какое-нибудь возвращение - нет нужды знать имя. Но
ты выкрикнешь имя вслух, когда потеряешь то, что даешь. Ты даешь это по
доброй воле?
Да, по доброй воле, о Древний.
Ветер, безмолвие. Наклонившись, Роканнон вышел из темноты. Когда он
выпрямился, в глаза ему ударил красный свет, над ало-серым морем облаков.
Яхан и Могиен спали, прижавшись друг к другу, на уступе внизу - целая
груда плащей и шкур, и, когда Роканнон спустился к ним, они не
пошевельнулись.
- Проснитесь, - сказал он негромко.
Яхан приподнялся и сел; его лицо в резком красном свете зари
выглядело измученным и детским.
- Это ты, Скиталец! - воскликнул он. - Мы думали... тебя нигде не
было видно... мы думали, ты упал вниз...
Могиен тряхнул золотогривой головой, словно сбрасывая с себя сон, и,
взглянув на Роканнона, надолго задержал на нем взгляд. А потом тихо сказал
охрипшим вдруг голосом:
- С возвращением тебя, Повелитель Звезд, наш друг! Мы тебя дождались.
- Я встретил... я разговаривал с...
Могиен поднял руку, останавливая его.
- Ты вернулся; я радуюсь твоему возвращению. Мы продолжаем наш путь
на юг?
- Конечно, продолжаем.
- Хорошо.
И Роканнон почему-то не удивился, что Могиен, который столько времени
до этого был вожаком, теперь говорит с ним как менее знатный властитель с
более знатным.
Могиен свистнул в свой беззвучный свисток, и они стали ждать и ждали
долго, но крылатые кони так и не появились. Путники покончили с последними
остатками очень сытных сухарей фииа и возобновили спуск. Согревшийся в
герметитовом костюме, Яхан чувствовал себя лучше, и Роканнон настоял на
том, чтобы он пока не снимал костюм. Хотя молодому ольгьо, чтобы силы
по-настоящему к нему вернулись, нужны были пища и хороший отдых,
продолжать путь он уже не мог, а это было необходимо: красный рассвет
предсказывал ухудшение погоды. Трудным спуск не был, но был медленным и
отнимал много сил. Поздним утром, взмыв из лесов далеко внизу, появился
серый крылатый Могиена. Они навьючили на него седла, сбрую, меховые шкуры
- все, что несли, и тот поднялся в воздух и стал летать то выше, то ниже,
то на одном уровне с ними и время от времени (возможно, зовя своего
полосатого товарища, все еще охотившегося или пировавшего в лесах) вопил
пронзительно. Примерно в полдень они достигли очень трудного участка -
огромного выхода гранита; перебраться через него они могли, только связав
себя одной веревкой.
- Возможно, поднявшись на крылатом, ты нашел бы для нас лучшую
дорогу, чем эта, - сказал Могиену Роканнон. - Как жаль, что второй до сих
пор не прилетел!
Почему-то у него было чувство, что надо торопиться; ему хотелось
поскорее покинуть этот голый серый склон горы и укрыться под деревьями.
- Второй был очень усталым, когда мы его отпустили, - отозвался
Могиен, - и, может быть, ему до сих пор не удалось ничего для себя
поймать. Мой, когда мы летели через перевал, нагружен был меньше. Я
посмотрю, что по ту сторону гранитного выступа. Может, перенести разом нас
троих на расстоянии нескольких полетов стрелы у моего крылатого хватит
сил.
Могиен свистнул, и серый с покорностью, до сих пор изумлявшей
Роканнона в животном столь большом и столь плотоядном, сделал в воздухе
круг и опустился около них. Могиен одним движением вскочил на него,
пронзительно крикнул, взмыл на нем в воздух, и по золотым волосам
скользнул последний луч дневного светила, успевший прорваться сквозь
утолщающиеся на глазах нагромождения облаков.
По-прежнему дул пронизывающий, холодный ветер. Яхан съежился в
каменной выемке, глаза его были закрыты. Роканнон сидел и смотрел в даль,
на самом удаленном краю которой он скорее угадывал, чем видел блеск моря.
Он не разглядывал огромный туманный ландшафт, появлявшийся и исчезавший
между проплывающих облаков, а смотрел в одну точку на юго-юго-востоке.
Закрыл глаза. Прислушался... и услышал.
Странный дар получил он от обитателя пещеры, хранителя теплого
источника на этих безымянных горах; дар, которого, из всех мыслимых он
меньше всего для себя желал бы. Там, в темноте, у бьющего из глубин ключа,
он был обучен особому уменью, которое его соплеменники и люди Земли
наблюдали у других разумных видов, но которое у них самих, за редчайшими
исключениями, да и то только в форме коротких всплесков, абсолютно
отсутствовало. Держась как за якорь спасения за свою человеческую
сущность, он в страхе отринул обладание во всей полноте той силой, которой
обладал и которую предлагал хранитель родника. Что в Роканноне от этой
встречи осталось, так это способность "слышать" представителей одного
разумного вида, способность "слышать" из голосов всех миров один голос -
голос его врага.
Когда Кьо был с ними, Роканнон усвоил от него начатки общения без
помощи слов; но он не хотел узнавать мысли своих товарищей, когда те об
этом даже не подозревают. Там, где есть верность и любовь, понимание
должно быть всегда взаимным.
Но за теми, кто убил его товарищей и нарушил мир, он был вправе
следить, вправе их "слушать". Он сидел на гранитном выступе и вслушивался
в мысли людей в постройках среди холмов на тысячи футов вниз от него и на
сто километров от него вдаль. "Слушал" невнятную болтовню, гуденье
голосов, далекий гомон и бушеванье страстей. Разобрать в общем гаме
отдельные голоса он был не в состоянии также из-за множества (наверно,
сотни) разных мест, откуда те доносились; он слушал, как слушает младенец
- не выделяя из шума составляющие шум звуки. У хранителя родника был и
другой дар, о нем Роканнон только слышал на одной из планет, где до этого
побывал; дар "распечатывать" в другом индивиде телепатическую способность:
и обитатель пещеры научил Роканнона ее направлять, но Роканнон не успел
научиться пользоваться ею в полной мере. Его голова, заполнившаяся чужими
мыслями и чувствами, сейчас кружилась; казалось, тысяча незнакомцев нашла
в ней приют. Ни одного слова разобрать он не мог. "Слышал" он не слова, а
намерения, желания, чувства, пространственные ощущения многих индивидов,
безнадежно перемешавшиеся в его нервной системе; ощущал ужасающие вспышки
страха и зависти, потоки довольства, бездны сна, невероятно раздражающее
головокружение от полупонимания-получувства. И вдруг что-то поднялось из
этого хаоса, что-то абсолютно четкое, более ощутимое, чем чужая рука у
тебя на коже. Кто-то двигался по направлению к нему, кто-то, кто "услышал"
его, Роканнона. Ощущение было очень ярким и сопровождалось переживаниями
скорости, пребывания в небольшом замкнутом пространстве, любопытства и
страха.
Открыв глаза, Роканнон посмотрел вперед, словно надеясь увидеть перед
собой лицо человека, которого "слышал". Тот был недалеко, совершенно
определенно, и приближался. Но ничего не видно было вокруг, кроме
опускающихся все ниже облаков. Несколько маленьких снежинок закружились в
ветре. Слева вздымался огромный выступ, преграждавший им путь. Яхан стоял
рядом с Роканноном и смотрел на него испуганно. Но Роканнон сейчас не
способен был утешить Яхана: ощущение его собственного присутствия в его
собственном сознании не оставляло его ни на миг, и прервать контакт с
чужаком он не мог.
- Там... там... воздушный корабль, - хрипло, словно во сне
пробормотал он. - Вон там!
Там, куда он показал, не было ничего, только воздух и облака.
- Вон там, - повторил шепотом Роканнон.
Яхан посмотрел снова и громко вскрикнул. Довольно далеко от скалы, на
которой они стояли, появился на своем сером Могиен, он к ним летел, а
далеко позади него, среди быстро несущихся облаков, показалось внезапно
что-то большое и черное, похоже, парившее неподвижно или очень медленно
двигавшееся. Могиен мчался, подгоняемый ветром, не зная о том, что летит
сзади; лицо его было обращено к горе, он искал на ней взглядом своих
товарищей - две крохотные фигурки на крошечном карнизе среди камня и
облаков.
Черная машина стала больше, придвинулась; ее лопасти, громко треща,
нарушали царившее на этой высоте безмолвие. Еще яснее, чем он видел
вертолет, Роканнон ощущал человека внутри кабины, ощущал непонимающее
прикосновение сознания к сознанию, агрессивный, пытающийся сам себя
обмануть страх.
- Прячься! - шепнул он Яхану.
Но сам был не в силах даже пошевельнуться. Вертолет, захватывая
вращающимися лопастями клочья облаков, неуверенными рывками продвигался к
ним, все ближе и ближе. Наблюдая вертолет снаружи, Роканнон одновременно
наблюдал из его кабины, не зная, что именно он ищет две маленькие фигурки
на скале. И испытывал при этом страх, страх... Яркая вспышка, обжигающая
боль в теле Роканнона, невыносимая боль. Психический контакт прервался,
словно его не было. Роканнон снова был самим собой, стоял на каменной
площадке, прижимая правую руку к груди, ловя ртом воздух, глядя, как все
ближе подбирается вертолет, как вращаются с громким стрекотом лопасти, как
целится установленный в носу вертолета лазер...
Справа, из полной воздуха и облаков бездны, вынырнуло серое крылатое
животное, и человек, сидевший на нем верхом, резко закричал - будто
засмеялся пронзительным, торжествующим смехом. Один взмах широких крыльев
- и конь с седоком врезались прямо в парящую машину. Будто что-то огромное
разорвали на две части; какой-то миг казалось, что последует страшный
вопль, но он так и не прозвучал; а потом воздух опустел.
Двое, вжимавшиеся животом в скалу, смотрели во все глаза.
Снизу не доносилось ни звука. Клубясь, через бездну плыли облака.
- Могиен!
Это имя Роканнон выкрикнул вслух. Ответа не было. Были только боль,
страх и молчание.

9
По крыше громко стучал дождь. В комнате царил полумрак, но дышалось
легко.
Около кровати Роканнона стояла женщина, ее лицо было ему знакомо -
гордое темное лицо под короной золотых волос.
Он хотел было ей сказать, что Могиен погиб, но язык не слушался. Вид
женщины поверг его в крайнюю растерянность: ведь Хальдре из Халлана уже
старуха, и волосы у нее седые, а другой золотоволосой женщины, которую он
знал, давно нет в живых, и в любом случае он видел ее только раз, на
планете в восьми световых годах отсюда.
Он снова попытался заговорить.
- Лежи спокойно, Повелитель, - сказала она на "общем языке", правда,
звуки этого языка она выговаривала немного по-другому.
Помолчав, она, оставаясь на том же месте, заговорила снова так же
негромко, как в первый раз:
- Это замок Брейгна. Вы пришли вдвоем, оба в снегу с головы до ног, с
перевала. Ты был на грани смерти, и тебе долго придется восстанавливать
свои силы. Еще будет время для разговоров.
Времени было сколько угодно, и под аккомпанемент дождя оно проходило
незаметно и мирно.
На следующий день или, быть может, на следующий после следующего, к
Роканнону пришел Яхан; он страшно похудел и прихрамывал, а лицо было все в
рубцах - обморожено. Но менее приятными были перемены в его манере вести
себя с Роканноном: в нем появились почему-то раболепие, приниженность.
Поговорив с ним немного, Роканнон, преодолевая чувство неловкости,
спросил:
- Ты что, Яхан, меня боишься?
- Я... постараюсь не бояться тебя, Повелитель, - ответил тот
запинаясь.
Когда Роканнон оказался наконец в состоянии сойти без посторонней
помощи в Зал Пиршеств замка, он обнаружил такие же, как у Яхана,
благоговение и страх на всех лицах, хотя лица эти были смелые и умные.
Золотоволосые, темнокожие, высокорослые - древнее племя, лишь одним из
колен которого были ангья, когда-то ушедшие через море на север - таковы
были лиу, Повелители Суши, с незапамятных времен живущие здесь, на холмах
предгорий, и на холмистых равнинах дальше к югу.
Сперва он подумал, что на них действует его внешняя непохожесть, его
темные волосы и светлая кожа: но ведь таким был и Яхан, а Яхана они не
боялись. Они вели себя с Яханом как с Повелителем, равным, что бывшего
халланского раба ошеломляло и радовало. Однако с Роканноном они обращались
как с Повелителем над Повелителями, как с кем-то, кому равных здесь нет.
Обращались так с Роканноном все - за одним исключением.
Повелительница Ганье, невестка и наследница старого властителя замка,
овдовела за несколько месяцев до этого; но всегда рядом с ней можно было
видеть ее золотоволосого маленького сына. Роканнона застенчивый мальчик не
боялся, более того, он тянулся к этому странному взрослому и расспрашивал
того о горах, о странах на севере и о море. Роканнон терпеливо отвечал на
его вопросы. Мать слушала, спокойная и ласковая, как лучи дневного
светила; иногда поворачивала к Роканнону, улыбаясь, свое лицо - точно
такое, как у женщины, когда-то, давным-давно, появившейся в музее.
В конце концов он спросил у нее, что о нем думают в Замке Брейгна, и
она ответила откровенно:
- Думают, что ты из богов.
Употребила она слово, которое он впервые услышал в деревушке у замка
Толен: _п_е_д_а_н_.
- Это не так, - сказал он строго.
У нее вырвался короткий смешок.
- Почему они так думают? - спросил он раздраженно. - Разве у лиу
появляются боги с седыми волосами и искалеченными руками?
Лазерный луч с вертолета ударил в его правое запястье, и с тех пор он
правой рукой почти не мог пользоваться.
- А почему бы им и не появляться такими? - сказала Ганье, улыбаясь
гордо, но ласково. - Однако тебя считают богом потому, что ты пришел с
горы.
Лишь через несколько мгновений понял он, что она имеет в виду.
- Скажи, Повелительница Ганье, ты знаешь о... хранителе родника?
На ее лицо набежала тень.
- Об этом народе мы знаем только из преданий. Очень давно - с тех пор
сменилось девять поколений властителей Брейгны - Йоллт Большой поднялся
туда, где высоко, и вернулся изменившимся. Мы поняли, что ты встретился с
ними, Самыми Древними.
- Как вы смогли это понять?
- Когда ты бредил, ты все время говорил о цене, о полученном даре и о
цене, которую за него заплатил. Йоллт заплатил тоже... Ценой была твоя
правая рука, Повелитель Скиталец? - с неожиданной робостью спросила она.
- Нет. Я отдал бы обе свои руки, чтобы спасти то, что я потерял.
Он встал и подошел к окну этой комнаты в башне, окну, из которого
открывался вид на долины и холмы до самого моря. Высокий холм, на котором
стоял замок Брейгна, огибала река, разливавшаяся дальше вширь между холмов
более низких, ярко сверкающая, потом исчезавшая в туманных далях, где лишь
с трудом можно было разглядеть деревни, поля, башни замков и среди
бушующих синих гроз и внезапно прорывающихся вниз лучей дневного светила
снова блеск реки.
- Мест прекраснее я не видел, - сказал Роканнон, думая о том, что
Могиену увидеть их так и не довелось.
- Для меня они не так прекрасны, как были раньше.
- Почему, Повелительница Ганье?
- Из-за Чужих!
- Расскажи о них, Повелительница.
- Они появились у нас в конце прошлой зимы; их много, они летают на
больших воздушных лодках, и их оружие все сжигает. Никто не знает, откуда
они - о них не упоминается ни в одном предании. От реки Виарн до моря они
теперь единственные хозяева. Они убили или прогнали из родных мест жителей
восьми владений. Мы, живущие на этих холмах, теперь их пленники; мы не
смеем даже пасти свои стада на старых пастбищах. Сперва мы попробовали
воевать с Чужими. И мой муж, Ганхинг, был убит их сжигающим оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17