Через минуту я услышал, как она открыла дверь и любезно сказала:— Входите, пожалуйста. Глава 12 Пришел плотник по фамилии Шатт и вставил во входную дверь новый замок. Я дал Сюзан свой «Смит-и-Вессон» тридцать второго калибра, строго-настрого наказав спрятать его в ящике письменного стола, а сам, пока она принимала пациентов, вместе с Хоуком по очереди дежурил на верхнем этаже, стараясь не мозолить глаза больным. Вряд ли есть более нудное занятие, чем стоять на верху лестницы и стараться не мозолить глаза.Когда вечером Сюзан, наконец, освободилась, я повез ее в кеймбриджское полицейское управление, чтобы взять разрешение на ношение оружия.Выписывал разрешение огромный парень, два срока прослуживший во Вьетнаме.— Стрелять-то она хоть может? — недоверчиво спросил он.— Сам учил, — ответил я.— Этого я и боялся, — проворчал громила. Звали его Стив Коста. — Пойдемте в тир, мадам. Проэкзаменуем вас немного.— Может, не стоит? — безнадежно спросила Сюзан.— Стоит, мадам, — ухмыльнулся Коста.Мы поднялись наверх и прошли по коридору, обложенному бледно-желтым кафелем. Коста открыл дверь, и мы вошли в тир.— Красота, — проговорила Сюзан.— Да, в тире даром времени не теряют, — ответил Коста.Комната походила на поставленную горизонтально шахту лифта. В самом начале стоял стол, на нем опрокинутая банка из-под кофе, полная стреляных гильз, половина из которых рассыпалась по полу. Коста прошел в глубь узкого коридора и булавкой приколол мишень к передвижному стенду. Затем установил стенд метрах в пяти от нас и вернулся к столу.— Как видите, мадам, мишень состоит из человеческого силуэта и кругов различного диаметра. Самый маленький кружок, в который попадает голова и область сердца человека, — это десять очков. Следующий круг, побольше — девять, потом восемь и так далее до последнего круга, за которым уже нет ни одного очка.— Называйте меня, пожалуйста, просто Сюзан.— Хорошо, Сюзан. Итак, чтобы сдать экзамен на право ношения оружия, вам нужно выбить семьдесят очков максимум из тридцати выстрелов.— Понятно, — кивнула Сюзан.— Хотите несколько раз пальнуть, чтобы пристреляться?— Нет, спасибо.Я вытащил «Смит-и-Вессон». Мы надели наушники.— Вначале покажу вам, что к чему, — Коста достал свой собственный пистолет, никелированный револьвер тридцать восьмого калибра с черной резиновой ручкой и, сжав его обеими руками, послал шесть пуль точно в «десятку». Вместе с Сюзан они пошли взглянуть на мишень.— Вот это да, — восхищенно пробормотала Сюзан. — Все шесть в самую середину. — Она улыбнулась восторженной детской улыбкой.Коста перезарядил пистолет.— Вот, — предложил он. — Стреляйте из этого. Он хорошо пристрелян.Сюзан не нужно было повторять дважды.— Конечно, — ответила она, осторожно взяла пистолет, встала в стойку, как я когда-то ее учил, и выпустила шесть пуль в «семерку». Затем положила пистолет на стол и подождала, пока Коста сходит за мишенью.— Ты забыла крикнуть: «Ни с места, ублюдок, мать твою так», — улыбнулся я.— Мне лучше было бы прокричать что-нибудь другое, типа «Все нормально, я врач», — ответила она.Я покачал головой.— Ты что, телевизор не смотришь?Коста подошел к нам, держа в руках мишень.— Неплохо стреляете, Сюзан. Экзамен вы, конечно, сдали без проблем. Хотите еще немного пострелять, чтобы привыкнуть к оружию?— Нет, спасибо, — ответила Сюзан.Коста повернулся ко мне.— Ну что, по шесть выстрелов? На ящик пива.— На скорость, — добавил я. — Десять секунд на обойму.— Идет. — Коста поднял пистолет, перезарядил и выпустил шесть пуль за восемь секунд. Потом подобрал гильзы, перезарядил обойму и пошел снять старую мишень и повесить новую. Я занял позицию, вытащил свой «Питон» и по команде Косты «Огонь!» сделал шесть выстрелов за семь секунд.Мы оба послали пули в центр мишени, но Коста выбил четыре «десятки», а я только две.— С тебя «Будвайзер», — ухмыльнулся он.— "Будвайзер"?— Ага. Хотя согласен и на «Чиви».— Вот она, Америка, — рассмеялся я. — Ладно, завтра подвезу.Мы вышли из тира.— Неплохо стреляете, Сюзан, — похвалил Коста. — Постараемся сделать вам разрешение как можно быстрее. Когда этот тип привезет пиво, все, думаю, будет уже готово.Когда мы садились в машину, Сюзан заметила:— А мне всегда казалось, что ты хороший стрелок.— Так оно и есть, — кивнул я. — Просто Коста тренируется каждый день.— Вообще-то я могла бы и с любым другим пистолетом сдать этот экзамен, — сказала Сюзан. — Но нельзя отказывать человеку, если он решил оказать тебе любезность.— Тебе все готовы постоянно оказывать любезность, — проворчал я.— Давай выпьем где-нибудь по чашечке кофе и съедим по бутерброду. Заодно подумаем насчет этого убийцы.Мы остановились на Челси и уселись за пластмассовый столик ресторанчика «Вашингтон-Дели». Я заказал вишневый пирог с сыром и, не в силах преодолеть искушение, попросил чашечку черного кофе. Сюзан заказала кофейный напиток без кофеина и диетический пирог. Я откусил кусочек своего, проглотил и с удовольствием запил глотком крепкого кофе.— Ох, здорово, — выдохнул я.— Может, еще закажешь буханку хлеба и кувшин вина?— Угу, и еще кучу всяких сладостей, — мечтательно проговорил я.Сюзан откусила маленький кусочек своего пирога и аккуратно отломила вилочкой еще один.— Красная Роза не обращался к врачу, — сказала она. — Наверняка он находит необходимое облегчение в убийствах.— Знаю, — кивнул я. — Ты уже говорила. Но когда он принес тебе эту розу, он действовал вполне сознательно и еще не испытывал потребности в облегчении.— Но это совсем не значит, что убийца — один из моих пациентов, — возразила Сюзан.— Тогда это значит что-то другое. Это-то меня и тревожит.— Да, согласна.— Итак, тот, кто оставил тебе красную розу, может либо быть, либо не быть твоим пациентом. Предположим, что все же он твой больной. Потому что если предположить, что нет, то в этом случае придется выдвинуть намного больше всяких притянутых за уши гипотез.— Не хотелось бы мне так думать, — вздохнула Сюзан.— Ну а что ж делать? — пожал плечами я.— Да, конечно. Мы оба прекрасно знаем, что значит развивать только ту версию, которую хочется.Сюзан откусила еще один крошечный кусочек пирога и запила глотком кофейного напитка.— В нашей работе постоянно сталкиваешься с нетипичными людьми, — продолжала она. — Некоторые из них испытывают постоянный страх. Если это дело рук именно такого человека, то, совершая преступления, он ненадолго избавляется от этого страха.— Знаю, — кивнул я.— Ну да, — Сюзан взяла меня за руку. — Конечно, ты все это знаешь.Я расправился с пирогом. Во рту все еще оставался приятный вкус вишни. Я допил кофе.— Ниточка доверия между врачом и пациентом — это фундамент всего лечения. И я не могу, даже вместе с тобой, подозревать и следить за одним из своих больных.— Но если один из них Красная Роза, то рискуешь не только ты, — напомнил я.— Да я не уверена, что вообще рискую, — возразила Сюзан. — Вряд ли он вдруг изменит своей манере и ни с того ни с сего переключится на белого психотерапевта.— Вовсе не вдруг. Само проявление может показаться внезапным, внутренне же он может идти к этому целый год.Сюзан пожала плечами.— К тому же, — продолжал я, — ты сама объясняла мне, что у таких людей, как Красная Роза, своя система символов. И ты можешь прекрасно вписываться в его схему, так же, как и все эти негритянки.— Возможно, — согласилась Сюзан. — Но все равно маловероятно, что такой убийца еще и ходит на лечение. Люди идут к врачу, когда их внутренние противоречивые потребности становятся просто нестерпимыми, когда они в буквальном смысле раздирают человека на куски.— А может, лечение как раз и является частью его потребностей, — предположил я. — Может, ему нужна возможность поговорить об этом.— Но он ведь не говорит. У меня нет ни одного пациента, который рассказывал бы мне об убийствах.— Он может говорить о них такими сложными символами, что ты и не поймешь ничего. Разве пациент не может просто задурить тебе голову?— Конечно, может, — кивнула Сюзан. — Но это не в интересах пациента.— Вообще-то он заинтересован в том, чтобы его поймали. Письмо Квирку, кассета мне.— Пленка тебе может означать совсем не то, что письмо Квирку, — возразила Сюзан.— Согласен. Но тогда еще более вероятно, что он как-то связан с тобой. Ревность или что-нибудь в этом роде.Сюзан уклончиво промолчала.— Джек, — окликнул я бармена. — Сделай мне еще кофе.— Кофе делает Тед, — ответил Джек. — Я делаю тоник с сельдереем.Тед приготовил кофе и поставил чашку на стол.— Собираетесь остаться у нас на ночь? — спросил он с улыбочкой.— Спасибо за приглашение, — проворчал я и, добавив в кофе немного сливок, положил два кусочка сахара. У меня своя теория насчет того, как избавляться от кофеина.Тед вернулся за стойку.— А эта красная роза у тебя в доме? — снова обратился я к Сюзан. — Из-за нее он чуть не попался.— Если это был он, — заметила она.— Этот приход к тебе может быть частью желания быть пойманным.— Или замеченным.— И, может, если он окажется на грани того, что его поймают или увидят, ему захочется убить тебя, чтобы спасти свою шкуру.Сюзан перевела взгляд на висящие на стенах картины.— Это единственный ресторанчик такого типа, где стены украшают произведения искусства, — заметила она.Я промолчал.— Да, такое вполне возможно, — согласилась Сюзан, прямо взглянув мне в глаза. Во взгляде чувствовалась твердость. — Но я не могу действовать, опираясь только на предположения. Мне нужно больше, чем просто догадки.Подперев руками подбородок, я молча смотрел на нее. Молодой философ Зигмунд Спенсер.— Я, конечно, буду держать в ящике стола пистолет, — продолжала Сюзан. — А ночью буду класть его на ночной столик рядом с кроватью... И, если понадобится, пущу его в ход.— Хорошо, — кивнул я. — Я знаю, что ты так и сделаешь. А я пока попытаюсь выяснить, кто из твоих пациентов убийца. Я не буду рассказывать тебе, каким образом я собираюсь это сделать, потому что не знаю, какие действия ты считаешь компрометирующими твою работу, а какие — нет.Сюзан засмеялась. Но в смехе не чувствовалось радости.— Трудно сказать, останемся ли мы в этом деле союзниками или станем врагами, — сказала она.— Мы союзники во всем, глупышка, — улыбнулся я. — Просто у нас это немного не так, как у других.— Ну что ж, хоть это радует, — вздохнула Сюзан и, взяв со стола чашку, залпом допила свой уже совсем остывший напиток. Глава 13 Я сидел на кухне у Сюзан и заканчивал завтрак. Зазвонил телефон. Это оказался Квирк.— Уошборн раскололся, — сообщил он.— Не удивительно, — ответил я.— Раскололся, что он — убийца Красная Роза.Я на минуту замолчал.— Вот-вот, и я точно так же, — вздохнул Квирк.— Чушь какая-то, — проговорил я.— Я, конечно, предполагал, что это он убил свою жену. Но не больше.— А что думает руководство?— Руководство так счастливо, что удалось хоть кого-то арестовать, что, наверное, поведет нас всех в ресторан, когда передадут дело в суд.— А как насчет того типа, который принес Сюзан красную розу? — спросил я.— Это никому не нужно, — вздохнул Квирк. — Никто и слушать не хочет. Ты сейчас один?— Пока да. Но где-то в десять придет Хоук.— Подъедь тогда ко мне.Я сложил посуду в посудомоечную машину, вытер стол и, усевшись на диван, раскрыл «Глоб». Там еще не было ни слова по этому поводу. Ничего, скоро появится. Хотя первыми, наверное, начнут трубить телевизионщики. Но новость быстро распространится по всему городу.Хоук явился ровно в 9.59. Он всегда приходил точно. И вообще, всегда делал то, что обещал. На плече висела спортивная сумка.— Полиция получила признание, — сообщил я. Хоук прошел на кухню и опустил сумку на стойку.— Квирк верит? — спросил он.— Нет.— А ты рассказывал ему про того типа, что удрал от тебя вчера ночью?— Да.— Что собирается делать Сюзан?— У нее пистолет в столе. А мы с тобой будем по очереди дежурить в доме.— Есть какие-нибудь идеи?— Нет.Хоук кивнул, открыл сумку и достал несколько аудиокассет, книжку «Общая земля» и журнал «Круг». Сложил кассеты возле магнитофона Сюзан, бросил «Общую землю» на журнальный столик возле дивана, вынул из наплечной кобуры пистолет, положил его рядом с книгой и, усевшись на диван, раскрыл «Круг».— Собираешься повидаться с Квирком? — спросил он.— Да. Знаешь, где здесь что?— Угу.Это был один из тех обманчивых апрельских дней, когда кажется, что уже весна, но холодный ветер все еще напоминает о недавней зиме. Я остановил машину на Беркли-стрит под знаком «Только для транспорта полиции» и поднялся в кабинет Квирка. Белсон был уже там.— Почерк Уошборна почти полностью совпадает с почерком Красной Розы, — сообщил Квирк, когда я уселся в кресло. — Только веревка немного другая. Во всех предыдущих случаях она была хлопковая, а сейчас — капроновая, ну, знаешь, у которой нужно оплавить концы, когда разрезаешь. Но пластырь точно такой же. И связана она точно так же. И убита так же. Только спермы нет.— И пистолет тот же?— Нет. Калибр тот же, но пистолет другой.— Все это подробно описывалось в газетах, — сказал Белсон. — Сам проверял. И пластырь, и как была завязана веревка, и калибр пистолета, и как он стрелял — все. Так что это может знать любой.— Допрашивал его? — спросил я у Квирка.— И я, и Фрэнк, и еще человек двадцать. В таких делах трудно провести хороший допрос.— Понятно, — кивнул я. — Каждый, кто выше тебя по званию, считает своим долгом влезть, а потом еще и заявить, что это он раскрутил все это дело.— Устроили там настоящий балаган, — проворчал Белсон. — И комиссар этот хренов приперся, и еще какой-то болван из мэрии.— Так что наверняка они сами и подсказали ему, что говорить, — сказал я.— Естественно. — Белсон вынул изо рта полуистлевшую сигару, несколько секунд задумчиво разглядывал окурок, затем в сердцах швырнул его в мусорную корзину.— А их не смущает другая веревка, другой пистолет, отсутствие спермы?Квирк криво усмехнулся.— Болван из мэрии говорит, что это как раз-таки и подтверждает, что он — Красная Роза. Что если бы все было подстроено, то совпадали бы все детали. А спермы не нашли потому, что это была его жена и он не мог кончить.— А пистолет?— А пистолет он, скорее всего, выбросил, чтобы не засветиться, и достал другой.— А еще говорят, что нельзя быть идиотом и работать в мэрии, — проворчал я. — Ну, а сам Уошборн?— Директор закусочной на Хантингтон-авеню. Гамбургерами торгует. Никакого отношения к полиции. Зарегистрирован как владелец того пистолета, из которого убита последняя жертва. До этого у него был другой.— А что случилось с тем первым пистолетом? — спросил я.— Катался на катере и уронил в воду где-то на середине бухты.— Он тебя знает?— Нет, — покачал головой Квирк. — Говорит, нашел адрес, когда узнал мою фамилию из газет. Но сейчас не помнит ни фамилию, ни адрес.— А зачем писал, что он полицейский?— Хотел задурить нам голову, — ответил Квирк.Мы замолчали. На почти пустом письменном столе Квирка играл солнечный зайчик. На столе стояли лишь фотографии жены Квирка, троих детей и собаки. Настольные часы показывали время в любой точке земного шара. Я никогда не понимал, зачем Квирку нужно знать время на всей планете. Квирк откинулся в своем вращающемся кресле и тихо сидел, покусывая губу.— А Сюзан не думает, что кто-нибудь из ее пациентов может оказаться убийцей? — спросил, наконец, Белсон.— Считает, что пока рано делать какие-то выводы, — ответил я.— Думает, он явится снова?— Психотерапевты не знают, что может взбрести в голову какому-нибудь идиоту. Они знают только то, почему это взбрело им в голову.— Прямо как полицейские, — буркнул Квирк.— За исключением того, что полицейские не всегда понимают эти причины, — поправил я.— Да, верно, — вздохнул Квирк и, взяв в руки фотографию собаки, подвинул ее чуть ближе к портретам детей. Зайчик на крышке стола немного переполз в мою сторону.— Нужно выяснить, что мы знаем об этом типе, который принес Сюзан розу, — сказал Квирк.— Да, — согласился я.— Уошборн в это время был уже арестован, — напомнил Белсон.— Значит, если Уошборн — Красная Роза, то кто же тогда, черт возьми, этот ночной гость? — проворчал Квирк, ни к кому не обращаясь.— А если Уошборн не Красная Роза... — начал Белсон.— Вот именно, — оборвал я.Мы снова замолчали, задумчиво глядя в пустоту.— Это не Уошборн, — заключил, наконец, Квирк.Я взглянул на Белсона.— Уошборн убил свою жену, — проговорил он. — Но вот остальное — нет.— Может быть, — пробормотал я.— Возможно, — кивнул Квирк.— Нет, это не Уошборн, — повторил Белсон.— Хоук с Сюзан? — спросил Квирк.— Да.— Хорошо. Глава 14 К утру Уошборн стал настоящей знаменитостью. Джейн Поули вещала о нем с экрана телевизора, а его портрет украшал первые страницы всех утренних газет. Мэр выступил по Си-Эн-Эн с благодарностью в адрес комиссара полиции, а комиссар великодушно похвалил за отличную работу все управление. Шесть абзацев статьи на первой полосе «Глоба» посвящались лейтенанту полиции Мартину Квирку, начальнику отдела по расследованию убийств, проявившему в беседе с журналистами некоторую сдержанность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15