Хотя здесь у него могут быть такие сложные и запутанные ассоциации, что нормальный человек и представить себе не сможет.— Как, к примеру, в детстве ему подействовала на психику какая-то книжка про негров, — заметил я.Сюзан улыбнулась. Мне всегда было приятно смотреть, как она улыбается. В эти мгновения казалось, что расцветает все ее существо, оживляя и раскрашивая новыми яркими красками ее облик.— Конечно, все не так просто, но ты понял, что я имею в виду. Для человека с таким высоким уровнем страха жертвы могут символизировать совершенно далекие от них самих понятия и образы.— Он уже убил трех женщин. И мне как-то трудно жалеть этого подонка за его страх, — проворчал я.— Это понятно, — согласилась Сюзан. — Но разобраться и постараться понять его все же стоит. Иногда полезно докопаться до первопричин и вычислить побуждающие мотивы. Имеем ли мы дело с манией? Или с каким-то диким ритуалом?— Есть возможность предсказать его следующий шаг?— Больной вопрос. Мы уже неплохо научились объяснять человеческое поведение, но еще затрудняемся делать какие-то предсказания.— Скорее всего он убьет еще одну негритянку, — предположил я.— Возможно, — кивнула Сюзан. — И, возможно, напишет еще несколько писем, и в конце концов вы его поймаете.— Дай-то Бог, — вздохнул я.— Обязательно поймаете. Вы сильные, упрямые, у вас огромный запас воли и куча энергии.— Что правда, то правда.— Да еще и я буду помогать вам, — закончила Сюзан.На стойке зазвенел таймер. Я встал и вытащил из духовки рис. Открыл дверцу, чтобы вышел пар, затем захлопнул духовку и повернулся к Сюзан.— Нужно решить одну проблему, — сказал я. — Через десять минут будет готов ужин, мы мило поедим и завалимся в постель. Но я прекрасно знаю, что после еды ты всегда становишься немного вялой и сонной. Стареешь, наверное. Так как ты отнесешься к тому, что я немножко попрыгаю на твоих косточках?У Сюзан еще оставалось полбокала шампанского. Она подняла его на свет, несколько секунд задумчиво смотрела сквозь стекло, затем залпом выпила половину, опустила бокал и взглянула на меня. Глаза вдруг стали такими темными и бездонными, что, казалось, у нее совсем нет зрачков.— А что на ужин? — спросила она.— Курочка-гриль с лимоном и розмарином, рис с овощами и знаменитым медово-горчичным соусом Спенсера, пшеничный хлеб и бутылочка «Железной Лошади».Сюзан допила шампанское, наклонилась, поставила бокал на журнальный столик и встала. Сняла туфли, расстегнула кожаные брючки и, выскользнув из них, аккуратно сложила на спинку кресла. Затем повернулась, заглянула мне в глаза и решительно произнесла:— По-моему, лучше, если ты попрыгаешь на моих косточках прямо сейчас.— Я уже понял, что ты это скажешь, — улыбнулся я.— А когда догадался?— Когда ты сняла брюки.— Ну конечно, — прошептала она, подойдя ко мне. — Ты всегда понимал самые тонкие намеки.Я обнял ее.— Знаешь, о чем я жалею? Что сейчас не старые времена, когда женщины носили пояса и над чулками соблазнительно поблескивали обнаженные ножки.— Ох уж эти сладкие юношеские грезы, — прошептала Сюзан, раскрывая губы для поцелуя.— Но я все равно сделаю все, как надо, — улыбнулся я.И сделал.Потом мы сели ужинать. Сюзан была в одной из моих любимых голубых рубашек, а я — в спортивных брюках на завязке. Мы выглядели очень элегантно.— Может, он пробовал лечиться? — спросил я. — Как насчет того, чтобы поговорить с психиатрами?Сюзан покачала головой.— По-моему, он не нуждается в лечении. Его лечат убийства. Люди идут к врачу, когда не видят другого выхода, когда не знают, как избавиться от своего ужасного состояния.— Как я, например. Когда начинаю распухать от желания, сразу же ищу тебя.— Как приятно слышать, когда ты так говоришь, — улыбнулась Сюзан.— Но я ищу тебя еще и потому, что люблю. И так сильно, что просто невозможно описать словами.— Знаю. Я сама люблю тебя точно так же.Мы на секунду замолчали, ощущая, как между нами снова крепнет какая-то совершенно осязаемая, мерцающая связь, нерушимая, как сама вселенная.— Навсегда, — улыбнулся я, поднимая свой бокал.Сюзан посмотрела мне в лицо. Глаза ее блеснули.— Навсегда, — прошептала она. Глава 3 Пасмурным апрельским днем Красная Роза совершил еще одно убийство. Снег уже сошел, и на кустах набухли первые золотистые почки. Долорес Тейлор была исполнительницей экзотических танцев. Четвертая же жертва оказалась певицей. Звали ее Шантель. Она играла на пианино и пела в коктейль-баре небольшого отеля рядом с аэропортом. Утром горничная обнаружила ее труп в одной из комнат отеля.Когда мы с Квирком приехали в отель, здание уже было забито журналистами и репортерами, толкущимися в тесном коридоре возле двери в номер, который они называли «комнатой убийства». Сверкали телевизионные юпитеры. Дверь охранял пузатый краснощекий полицейский с бычьей шеей. Взглянув на значок Квирка, он молча кивнул, и мы прошли в «комнату убийства». Я услышал, как, пропустив нас, полицейский важно сообщил кому-то:— ...Да просто вставил ей ствол в задницу и спустил курок.Квирк тоже услышал его слова. Он остановился, круто повернулся и, подойдя к двери, жестом позвал краснощекого полицейского внутрь.— Лейтенант, секундочку! Лейтенант! — бросился к Квирку какой-то особо рьяный репортер.Но Квирк, не обратив на него внимания, захлопнул дверь и повернулся к полицейскому.— Жертва была молодой женщиной. Она умерла страшной, ужасной смертью. И если я еще хоть один раз услышу, что ты говоришь о ней в таком духе, я лично сорву с твоей поганой груди твой поганый значок и запихаю его в твой поганый рот, — произнес он ровным, спокойным голосом.На толстой шее полицейского вздулись вены. Он открыл рот и растерянно уставился на Квирка. Тот молча расстегнул плащ, сунул руки в карманы брюк и продолжал сверлить полицейского свирепым взглядом.Все присутствующие занимались своими делами. Никто, кроме меня и краснощекого полицейского, не слышал слов Квирка. А не видя его глаз, со стороны могло показаться, что они мирно беседуют о погоде.Полицейский, наконец, захлопнул рот и слегка вытянулся.— Понял, сэр, — подавленно пробормотал он и по кивку Квирка вышел в коридор.Что ж, круто. Квирк повернулся и окликнул патологоанатома. Я пошел взглянуть на тело. Без толку, конечно. Все равно этот осмотр не сможет дать ключа к разгадке. Но если занимаешься расследованием убийства, почему-то обязательно считаешь своим долгом осмотреть тело. Это всегда было, есть и будет частью расследования, с помощью которого начинаешь понимать убийство вообще и это в частности. Я всегда ненавидел эту процедуру и постоянно делал над собой усилие, чтобы бесстрастно и внимательно осмотреть жертву. Хотя, если она смогла вынести все это, то и мне негоже трусливо опускать глаза.Белсон стоял у окна и оглядывал комнату. Мне уже не раз приходилось видеть, как он работает. Именно таким вот образом. Просто стоит, рассматривает комнату и размышляет, чтобы потом рассказать тебе все до мельчайших подробностей и объяснить, почему это было именно так, а не иначе. На его скуластом лице застыло спокойное, почти мечтательное выражение. Голубоватый дымок от сигары тянулся вверх, к открытой форточке, и таял в воздухе.Я подошел и стал рядом. Парни из управления сосредоточенно фотографировали и делали какие-то замеры.— Что-нибудь новое? — спросил я.Белсон покачал головой и еще раз обвел взглядом комнату.— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил он.— По-моему, лабораторный анализ показал, что у него первая группа крови? — вспомнил я.— Третья, — поправил Белсон.— И это значит, что он может быть любым из двух миллионов мужчин, которые живут в Большом Бостоне.Белсон не отрывал взгляда от комнаты.— У сорока пяти процентов мужчин третья группа крови. И пятьдесят восемь процентов из них белые. Все это дерьмо хорошо для того, чтобы установить преступника, когда есть несколько подозреваемых. А у нас нет ни одного.— Чья это комната? — спросил я.— Ее. Спиртного нет. На кровати, похоже, не спали. Дверной замок не взломан.— Скорее всего и выстрела никто не слышал, — предположил я.— Да, наверное, прикрыл пистолет подушкой. — Белсон затянулся сигарой и медленно выпустил облако дыма. Я кивнул.— Мы отправили людей проверить записи в книге гостей. Возможно, он останавливался в этом отеле. Трудновато войти сюда с мотком веревки, рулоном пластыря и пистолетом, чтобы на тебя не обратили внимания.— Можно обмотать веревку вокруг пояса под рубашкой, — возразил я. — А пластырь просто сунуть в карман.— Вообще-то да, — согласился Белсон. — Или положить в портфель. Но все равно пусть проверят. Мало ли чем черт не шутит.— Связана точно так же?— Я не сравнивал, — пожал плечами Белсон. — Но, скорее всего, так же.— Нужно проверить.Белсон кивнул. Подошел Квирк.— Вполне может быть кто-то из обслуживающего персонала отеля, — сказал он. — А может и из гостей. Или из бара.— Дино сейчас собирает все номера кредиток, — сообщил Белсон. — Ричи взял на себя персонал, О'Доннел и Рурк — постояльцев.— А стоянка? — напомнил Квирк.— Бесполезно, — покачал головой Белсон. — Зарегистрированы только машины обслуживающего персонала и проживающих в отеле.— Ладно. Пойду поговорю с прессой, — вздохнул Квирк. — Где тут можно расположиться?— В танцзале. Второй этаж.Квирк направился к двери. Я пошел рядом.— Они уже знают про тебя, — бросил Квирк, когда мы спускались на лифте. — Так что стой где-нибудь рядом. Все равно обязательно спросят.В танцзале на раскладных стульях сидело около двух десятков репортеров, быстро перебежавших сюда из коридора на верхнем этаже. Включенные юпитеры заливали ярким светом трибуну. Я оперся на дверной косяк и скрестил на груди руки. Квирк, не снимая плаща, прошел к трибуне. Телевизионщики придвинулись поближе и вытянули вперед длинные микрофоны с мягким черным покрытием. Фотографы защелкали фотоаппаратами.— Меня зовут лейтенант Мартин Квирк. Я возглавляю отдел по расследованию убийств, — представился Квирк. — Что касается серии убийств, которые, как мы считаем, связаны между собой, то подозреваемых пока нет. Но комиссар просил заверить вас, что до тех пор, пока преступник не будет арестован, в мое распоряжение будут предоставлены все силы и средства управления...Монотонным голосом Квирк понес какую-то совершеннейшую белиберду о комиссаре, как ребенок, дающий клятву на верность флагу.— Есть у кого-нибудь вопросы? — наконец спросил он.С таким же успехом он мог бы спросить у акулы, хочет ли она есть.— Как вы думаете, лейтенант, убийства будут продолжаться?— Возможно.— Какие шаги вы предпринимаете, чтобы задержать убийцу, лейтенант?— Все возможные.— Лейтенант, совпадает ли манера этого убийства с предыдущими?— Да.— Когда вы рассчитываете арестовать убийцу, лейтенант?— Как только у нас будет подозреваемый и достаточное количество улик.— Лейтенант, а сейчас у вас уже есть подозреваемые?— Нет.— Лейтенант, а правда, что убийца может быть полицейским?— Я получил анонимное письмо с таким утверждением.— Можно ли ему верить, лейтенант?— Не знаю.— Я слышал, на месте каждого убийства обнаружена сперма. Это правда, лейтенант? И если да, то как она туда попала?Квирк окинул репортера, задавшего вопрос, безразличным взглядом.— Это правда. Мы предполагаем, что убийца онанировал.— Рассматриваете ли вы эти убийства как расистские, лейтенант?— Мы не знаем убийцу. Мы не знаем, почему он убивает. По-моему, еще рано делать какие-то выводы по этому поводу.— Но, лейтенант, не кажется ли вам странным, что все жертвы чернокожие?— Кажется.— И все же, лейтенант, вы еще не готовы признать, что убийства совершены на расовой почве?— Нет.— Не кажется ли вам, что вы отрицаете очевидное?— Нет.— Лейтенант, а правда, что в расследовании вам помогает бостонский частный детектив?— Правда.— Ему платят из городских фондов?— Нет.— А кто же тогда?— Никто. Это бескорыстная помощь.— Он участвует в расследовании, потому что вы не доверяете своим коллегам?— Нет.— Как его зовут, лейтенант?— Спенсер. Он стоит вон там, сзади, у двери. Уверен, он будет рад побеседовать с вами.Квирк спустился с трибуны, протиснулся сквозь толпу репортеров и, мельком взглянув на меня, вышел за дверь.— Наслаждайся, — бросил он мне на ходу. Глава 4 В среду мой портрет напечатали в утреннем выпуске «Глоба». «Частный детектив берется за дело Красной Розы» — гласил заголовок. В статье говорилось, что у меня за плечами несколько крупных расследований, что я давно состою в определенных отношениях с психологом Кеймбриджского Университета Сюзан Сильверман и что когда-то я был боксером. Автор, правда, не счел нужным упомянуть, что, когда я улыбаюсь, у меня на щеках появляются очень симпатичные ямочки. Газетчики вечно пишут не то, что нужно.Вэйн Косгроув позвонил, чтобы выяснить, знаю ли я что-нибудь такое, о чем не рассказал на пресс-конференции. Я сказал, что нет. Он спросил, не обманываю ли я. Я положил трубку. Затем раскрыл раздел спорта, прочел статью про Макнамару и уже перешел к «Коротким новостям», когда явился Квирк. Он приволок с собой пюпитр, доску и большой бумажный пакет.— Будешь меня инструктировать? — улыбнулся я.Квирк установил пюпитр, укрепил на нем доску и, вытащив из кармана коробку желтого мела, положил ее на мой письменный стол. Затем вынул из пакета две салфетки, два бумажных стаканчика с кофе и две булочки.— Как Сюзан? — спросил он, аккуратно разложив булочки на салфетки и усевшись в кресло для посетителей.— Как обычно, — ответил я. — Красивая, обаятельная и пылкая.Квирк чуть приподнял у своего стаканчика пластиковую крышку и выломал в ней тонкое треугольное отверстие.— Странно, как это один может заменить троих? — проворчал он.— Небось расстроился, что «Глоб» напечатал сегодня не твой снимок, а мой? — улыбнулся я. Квирк отпил кофе.— Наверное, да, — констатировал он наконец. — Ну, ладно, давай займемся делом.— Конечно, — кивнул я.Квирк встал и подошел к пюпитру.— Если не возражаешь, я бы хотел написать все, что нам известно, на доске.— Прекрасно.Квирк взял мел и написал:УБИЙЦА1. Возможно, белый2. Группа крови третья3. Вазэктомии нет4. Сперма на месте преступления5. Жертвы — черныеа) проституткаб) официанткав) танцовщицаг) певица— Что еще мы о нем знаем? — спросил Квирк.— Жертвы черные, — заметил я, — а живут в «белых» или почти «белых» районах.— Смотри пункт 1, — возразил Квирк.— А что насчет самих жертв? Может, есть какая-нибудь система?— Общее между шлюхой и певицей? — криво усмехнулся Квирк.— Может, увеличение социального статуса? — предположил я.— Если это вообще имеет для него какое-то значение, — пожал плечами Квирк.— Судебные эксперты уже составили его психологический портрет? — спросил я.— Составили, ну и что? — нахмурился Квирк. — Ненависть к женщинам или ненависть к черным, или и к тем, и к другим. Мощно подавленная сексуальность. Следы спермы говорят о мастурбации, хотя могло быть и непроизвольное семяизвержение. Например, когда он стрелял в жертву.— О, Господи, — проворчал я.— Да уж, вот так. Ты говорил об этом с Сюзан?— Да.— Ну и что она может сказать?— То же самое. Только она советует помнить, что у психопатов существует своя система символов, совершенно не похожая на ту, что у нормальных людей.— То есть то, что он убивает черных женщин, не обязательно означает, что он ненавидит черных женщин?— Вот именно. Просто он ненавидит или боится что-то такое, что символизируют для него негритянки.— И есть у нее какие-нибудь мысли насчет того, что это может быть? — спросил Квирк.— Я ее спрашивал. Она сказала: «Мамаша. В таких случаях мы обычно ищем мамашу».— И она тоже, — буркнул Квирк. — Значит, мы должны искать полицейского, у которого были проблемы со своей мамашей?— Вполне возможно.— И это в полиции, где восемьдесят процентов ирландцев, — проворчал Квирк.— Ну ладно, давай попробуем подойти с другой стороны. На самом ли деле он полицейский?— А почему нет? — пожал плечами Квирк.— А почему да?Квирк покачал головой.— Тогда мы снова возвращаемся к тому, что не знаем абсолютно ничего.— Но он знал твое имя и адрес, — подсказал я.— Я же сказал, они есть в телефонной книге.— Но не в бостонской. Он знал, что нужно искать в книге южного пригорода.— Нетрудно догадаться, — возразил Квирк. — Ирландская фамилия, в городе не живет, значит, нужно искать на Ирландской Ривьере.— Правильно, но это значит, что он сам создавал себе проблемы, — подхватил я. — Если он не полицейский и не знает тебя, то ему сначала пришлось выяснять, кто возглавляет расследование, а потом еще долго рыться в телефонных книгах, и все только для того, чтобы сообщить, что он полицейский.— Может, это вселяло в него уверенность. Многие психопаты чувствуют себя увереннее, когда узнают разные подробности о полицейском, который за ними гоняется.Квирк на минуту замолчал, затем положил мел, подошел к столу и снова уселся в кресло для посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15