Одевается, выходит в коридор, спускается по лестнице.
По мостовой прогуливаются девушки, молодые люди бренчат на гитарах, кто-то хохочет на пляже, кто-то купается в темноте, жизнь идет своим чередом, и никому из этих гуляк нет деда ни до филоксеры, ни до бандитов, ни до выпечки хлеба, за которым завтра эти гуляки устремятся в булочные.
И сама Землячка просто дышит морским воздухом, смотрит на звезды и думает о том, как бы хорошо сейчас плыть на пароходе и слушать музыку.
Она медленно идет вдоль набережной, доходит до мола, всматривается в темноту.
Море во мраке ночи сливается с небом, и только огонь маяка дрожит в воде золотыми каплями.
Как ни хорошо здесь, но утром все-таки придется вернуться в Симферополь.
Лениво идет она обратно вдоль темных домов.
Но что это? Дом как дом, не освещено ни одно окно, дом спит. Но откуда-то из-под земли, из забранных решетками выемок в тротуаре, сделанных для проникновения света в подвальные окна, просачивается тусклый свет.
Что там может происходить в этом подвале? Бандиты или сектанты? Она решительно входит во двор. Разыскивает вход в подвал. Чугунные перильца. Ступеньки…
Землячка спускается. Одна. Она всегда отличалась редким бесстрашием. Бесстрашием и настойчивостью.
Годы подполья научили ее преодолевать в себе всякий страх, иначе она не могла бы ни переходить границу, ни доставлять оружие, ни печатать нелегальную литературу. Рукой она нащупывает железную скобу и рывком распахивает дверь.
Две свечи… Какие-то подростки. Сидят прямо на каменных плитах. Землячка всматривается. Перед ними разбросаны карты. Минуту и Землячка, и те, что сидят на полу, безмолвно рассматривают друг друга.
— Что за сборище? — нарушает молчание Землячка. — Кто разрешил вам здесь собираться?
Откуда это у нее? Оказывалась среди незнакомых людей, среди враждебных людей, и если видела, что надо вмешаться, без колебаний шла наперекор, и ей почему-то подчинялись.
Она так и не может решить — собрались ли здесь играть в карты или это только видимость. Она понимает, что отвести эту компанию в милицию ей не удастся, окажут сопротивление, а то еще и убьют.
— Немедленно по домам, — строго говорит она.
Неожиданно для самой Землячки все поднимаются, проходят мимо незнакомки, шаркают по лестнице.
Землячка выходит вслед за ними. Она ждет, когда они растворятся во мраке, и возвращается в гостиницу.
Ей уже ни до цветов, ни до звезд, ни до моря. Рано утром она выговаривает председателю горсовета за то, что на ночь город остается без надзора.
— Так у вас постоянно будут возникать всякие притоны; проверьте все пустующие подвалы, используйте их под склады, заприте, оберегайте общественный порядок…
И вот старый «бенц» мчит уже в Симферополь, и тысячи забот вновь обступают ее со всех сторон.
Единство
Год напряженной, сумасшедшей работы по восстановлению Крыма, и затем Землячку переводят в Москву, которую она так хорошо знает и которой отданы многие годы ее жизни.
Ее избирают секретарем Замоскворецкого районного комитета партии, одного из опорных пролетарских районов столицы, района, где на партийном учете состоит Ленин.
В течение двух лет Землячка не расстается со своим районом, много времени проводит в рабочей среде, часто выступает на фабриках и заводах.
У нее не проходит ощущение, что она на войне, как в том девятнадцатом году, когда Тринадцатая армия то отступала, то наступала. Следует постоянно быть начеку, предвидеть опасность и не дать врагу застать себя врасплох.
Еще не закончилась гражданская война, как фракционеры всех мастей повели наступление на Ленина.
В конце 1920 года троцкисты распространили брошюру своего честолюбивого шефа о задачах профсоюзов — нарушая общепринятые нормы партийной дисциплины. Троцкий вынес дискуссию за пределы Центрального Комитета на широкое обсуждение.
Пренебрегая единством партии, вопреки интересам страны, в атмосфере недовольства и колебаний крестьянства, оппортунисты решили взорвать партию изнутри.
Они хотели превратить профсоюзы в придаток государственного аппарата: профсоюзы, считали троцкисты, должны действовать на своих членов не средствами убеждения, а средствами принуждения, что в конечном счете, утверждал Ленин, привело бы, по существу, к ликвидации профсоюзов как массовой организации рабочего класса.
Ленин же, наоборот, говорил, что профсоюзы являются приводным ремнем от партии к массам; их первостепенная задача, утверждал Ленин и все стоявшие на той же позиции большевики, — воспитание масс, борьба за повышение производительности труда, укрепление производственной дисциплины; профсоюзы — это прежде всего школа коммунизма.
Началась дискуссия.
«Троцкий меня упрекал… — говорил Владимир Ильич, — что я срывал дискуссию. Это я зачислю себе в комплимент: я старался сорвать дискуссию в том виде, как она пошла, потому что такое выступление перед тяжелой весной было вредно».
Разруха в промышленности, недовольство крестьян, происки меньшевиков. Кронштадтский мятеж, надвигающийся голод — вот каковы были компоненты этой тяжелой весны, и справиться со всеми этими бедами могла только партия, сильная своим непоколебимым единством.
Затем в дискуссию включились Бухарин, Ларин, Сокольников, Сапронов, Шляпников, Игнатов, десятки уклонистов и фракционеров, и каждый сколачивал собственную группу и выступал с собственной «оригинальной» платформой.
На Десятый съезд Землячка была делегирована еще Крымской организацией.
Уже в момент регистрации ее поразила суета, которую затеяли оппозиционеры.
У столов, где депутаты оформляли документы, кружились какие-то личности. Въедливый интеллигент в пенсне и с кудрявой бородкой торжественно раздавал брошюру Троцкого, остроносенькая девица в красной косынке с милой улыбкой вручала брошюру Бухарина, а угрюмый парень в черной косоворотке, демонстративно одетый под рабочего, грубовато совал всем брошюру Коллонтай.
Землячка приняла все брошюры — что ж, с этим обилием мнений следовало ознакомиться — и пошла по кремлевским залам искать знакомых.
Со всех концов страны прибыло на съезд около тысячи делегатов.
Землячка внимательно присматривалась к участникам съезда. Рабочие, крестьяне, инженеры, учителя, солдаты, люди самых разнообразных профессий, разных национальностей, разной культуры, высокообразованные и почти неграмотные…
Но всех их объединял Ленин.
Землячка шла по залам и видела множество знакомых и незнакомых лиц.
Слонялись среди делегатов и авторы всяких хитроумных брошюр; с важным видом расхаживал Рязанов, в чем-то убеждал собеседников Ларин, от группы к группе переходили Шляпников и Коллонтай…
Землячку Коллонтай миновала, они недолюбливали друг друга, уж очень разные это были натуры, бесполезно было пытаться настроить Землячку против Ленина. Землячка не любила тратить слова попусту, а Александра Михайловна была по-женски словоохотлива и только легкомыслием можно было объяснить ее попытку обвинить Ленина!
В своей брошюре, выпущенной к съезду, Коллонтай писала, что русский пролетариат влачит в Советской России «позорно-жалкое существование», а в прениях по докладу Ленина заявила, что «его доклад мало кого удовлетворяет»!
Десятый съезд, один из важнейших съездов в истории партии, открылся 8 марта 1921 года.
Ленин сделал на съезде три доклада — о политической деятельности ЦК, о замене разверстки натуральным налогом и о единстве партии и анархо-синдикалистском уклоне, и каждый из этих докладов был политическим событием.
Пройдет много лет, и потомки оценят гениальную прозорливость Ленина, думала Землячка. Предлагая перейти к новой экономической политике, он заглядывал на многие десятилетия вперед.
Десятый съезд работал в течение девяти дней, из них Землячке особенно запомнилось четырнадцатое марта.
Оппозиция собиралась дать бой Ленину по вопросу о единстве партии и роли и значении профсоюзов…
Двенадцатое заседание съезда. Выступает Ленин… До него говорил Троцкий, как всегда звонко, фразисто и самонадеянно. Владимир Ильич не оставил от аргументов Троцкого камня на камне.
Съезд подавляющим большинством голосов принял ленинскую платформу.
Единство партии заботило большевиков превыше всего — единство партии предопределяло строительство социализма. Чтобы обеспечить единство, нужно было принять особые меры, требовалось особое решение.
Ленин решил собрать делегатов съезда, членов партии с дореволюционным стажем, на отдельное совещание.
Оно состоялось в одном из залов Кремля в перерыве между двенадцатым и тринадцатым заседаниями.
На совещании присутствовало около двухсот человек. Ленин произнес две речи — вводную и заключительную, стенограммы не велось, но известно, что Ленин предложил старейшим коммунистам обсудить проекты двух написанных им резолюций — «о единстве партии» и «о синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии».
Участники совещания единодушно поддержали Ленина.
Было решено седьмой параграф резолюции не публиковать. В нем говорилось, что «съезд дает ЦК полномочия применять в случаях нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии».
Это была крайняя мера, и Ленин выразил надежду, что применять этот пункт, хотя он и необходим, не придется.
Участники совещания запомнили, что Ленин сравнивал этот пункт с пулеметом, говоря, что против раскольников следует поставить пулеметы.
Всем было ясно — даже оппортунистам! — что Ленин и партия едины.
Делегаты расходились по домам, по гостиницам, по общежитиям.
Землячке тоже не терпелось поскорее очутиться в своей квартире, попасть в заботливые руки сестры, поужинать, лечь и еще раз подумать обо всем, что происходит на съезде…
Но подошли однополчане, политработники Тринадцатой армии, все были под впечатлением выступлений Владимира Ильича.
Наконец они расстались, и Землячка медленно пошла к выходу, она уже не в силах была торопиться.
Шла и думала о пулеметах. Ей понравилось это сравнение, на фронте она видела, какой урон противнику наносит пулеметный огонь, и такими партийными пулеметами она считала неотразимые высказывания Ленина.
Она шла через опустевшие залы Кремлевского дворца. Служители гасили люстры, искрились лишь хрустальные подвески настенных канделябров.
«Пора уже, пора, — подумала она и ускорила шаг. — Всегда я ухожу последней…»
Подошла к лестнице и увидела Калинина и Сталина.
Они оживленно разговаривали, но Сталин сразу заметил Землячку и поздоровался.
Она остановилась, пожала им руки.
— Ну как? — шутливо спросил Сталин. — Вы не собираетесь переходить в оппозицию?
— Как только они смеют?! — возмутилась Землячка. — Обвиняют партию в администрировании!
— А что им остается делать? — лукаво возразил Сталин. — Банкроты всегда обвиняют в своем банкротстве других.
Калинин засмеялся.
— Но это им мало помогает!
— А Троцкий?! — продолжала Землячка. — Блокируется со всеми, лишь бы против Ленина.
Сталин слегка прищурился.
— Ну, эта фигура ясная.
— Вы так думаете? — возразила Землячка. — А по-моему, совсем неясная.
— Почему же? Я вам скажу, кто он такой. — Сталин иронически пошевелил губами, усмехнулся и лаконично сказал: — Средневековый кустарь, возомнивший себя ибсеновским героем.
Кивнул, прощаясь, Землячке и пошел с Калининым дальше.
Два года как Землячка в Москве. Она часто бывает на предприятиях района. В разговорах ее обычно расспрашивают о Ленине. Она вспоминает Десятый съезд и пересказывает своим слушателям ленинские выступления. Идеи Десятого съезда служат ей в работе путеводной звездой.
Борьба за единство партии не прекращается, можно сказать, что оппортунизм как явление разгромлен Лениным, но то тут, то там подают голос всякие недобитки, и с ними предстоит еще долгая и сложная борьба. Землячка хорошо помнит ленинские слова о том, что партия — это не дискуссионный клуб.
Общение с Лениным — это ее богатство, и стоит спросить у нее что-либо о Ленине, как она сразу видит его перед собой…
В последний раз Землячка видит Владимира Ильича на Одиннадцатом съезде партии.
Четыре раза выступил он на съезде, и каждое его выступление поражало глубиной анализа, остротой мысли, дальновидностью.
Все тот же необыкновенный Ленин, каким она знает его вот уже двадцать второй год.
И все-таки он казался ей еще нежнее и одухотвореннее. Да, нежнее! Он был и строг, и жесток, и насмешлив. С оппозиционерами в своем докладе он расправился как-то походя, под всеобщее одобрение и смех съезда смел их, как сметают фигуры с шахматной доски после удачной партии. Да, это был прежний убежденный и неумолимый Ленин. И в то же время он весь как бы лучился нежностью. Землячка искала про себя подходящие слова. Отцовской нежностью. Все время ощущалась любовь Владимира Ильича к своей партии, к народу.
На этот раз она как-то особенно остро ощущала его человечность…
Он не подавал вида, что болен, а был болен. Об этом знали многие. Он сам и в письмах и в разговорах по телефону не раз уже говорил о своей болезни. И если говорил сам, значит, это было серьезно. Несмотря на это, он пришел на съезд партии и активно участвовал в его работе.
Его могучая воля и непоколебимый авторитет цементировали и сплачивали всех пятьсот делегатов съезда, представлявших свыше полумиллиона членов партии. И ответная волна любви шла от делегатов к Ленину.
А Розалии Самойловне почему-то вспомнился Второй съезд, пятьдесят его участников, мучной склад, окно, задрапированное красной материей, и за столом Владимир Ильич…
Какой же он все-таки человечный человек!
Год назад до Ленина дошли слухи о том, что могилы Плеханова и Засулич заброшены, и Владимир Ильич тут же написал в Петроград о том, что надо привести могилы в порядок и поторопиться с открытием памятника Плеханову.
В такое тревожное время, перегруженный государственными заботами, Владимир Ильич не забыл тех, с кем когда-то создавал революционную марксистскую партию.
Самой Землячке в апреле исполнится сорок шесть лет, всегда она отличалась сдержанностью и даже суровостью, но сегодня она разделяет волнение и страстность самых молодых участников съезда, когда, закрывая съезд, Ленин говорит о том, что нет в мире сил, которые могли бы повернуть историю вспять:
"Коренное и главное, что мы приобрели «нового» на этом съезде, — это живое доказательство неправоты наших врагов, которые не уставая твердили и твердят, что партия наша впадает в старчество, теряет гибкость ума и гибкость всего своего организма.
Нет. Этой гибкости мы не потеряли.
Когда надо было — по всему объективному положению вещей и в России и во всем мире — идти вперед, наступать на врага с беззаветной смелостью, быстротой, решительностью, мы так и наступали. Когда понадобится, сумеем это сделать еще раз и еще не раз.
Мы подняли этим нашу революцию на невиданную еще в мире высоту. Никакая сила в мире, сколько бы зла, бедствий и мучений она ни могла принести еще миллионам и сотням миллионов людей, основных завоеваний нашей революции не возьмет назад, ибо это уже теперь не «наши», а всемирно-исторические завоевания".
Заключительную речь на Одиннадцатом съезде Ленин произнес 2 апреля 1922 года.
А в мае болезнь Ленина обостряется, работать становится все труднее, и весь 1923 год проходит в напряженной борьбе с болезнью.
Но новый, 1924 год начался хорошо.
С наступлением солнечных зимних дней Владимир Ильич ездил в санях в лес в сопровождении охотников. Во время прогулок был оживлен и весел. На святки в Горках была устроена елка, позвали в гости деревенских детей, и Владимир Ильич присутствовал на празднике, был в хорошем настроении и заботился, чтобы детей ни в чем не стесняли…
Здоровье Владимира Ильича шло на поправку, и это было самое главное.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 27 ЯНВАРЯ 1924 г.
Когда Желтов, один из руководителей похоронной процессии, в разговоре с Землячкой сказал, что в наряд для поддержания порядка назначается всего пять милиционеров, Землячка не то что бы не поверила, но удивилась. Такое количество людей, желающих проститься с Лениным, бесконечные очереди, тысячи приезжих изо всех городов России — и всего пять милиционеров!
Может быть, ничто так не свидетельствовало о близости народа к Ленину и о влиянии Ленина на народ, как эта организованность, это чувство сознательной дисциплины, владевшее поголовно всеми, кто проходил через Колонный зал. Никого не нужно было призывать к порядку, каждый сам поддерживал дисциплину…
Поэтому, когда работники Замоскворецкого райкома собрались у Землячки и принялись совещаться о порядке шествия во время похорон, Землячка отклонила все предложения о посылке представителей райкома на предприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28