Землячка заторопилась подойти к нему.
— Молчите…
Это был Гольдблат, как всегда самодовольный и еще более развязный, чем много лет назад в Лондоне.
— Пустяки, — непринужденно продолжал Гольдблат, не обращая внимания на предупреждение Землячки. — Бояться больше нечего, теперь все мы — русские патриоты!
— Думаю, что патриотизм мы понимаем по-разному, — негромко сказала Землячка. — И я вовсе не хочу попадать в руки врагов.
— Мнительность! — вызывающе ответил Гольдблат. — Каких это врагов имеете вы в виду?
— Голубые мундиры, — тихо произнесла Землячка. — Охранку.
— Бросьте! — пренебрежительно возразил Гольдблат. — У нас у всех теперь один враг — немцы!
— Вы желаете победы самодержавию? — переспросила Землячка, не веря своим ушам.
— Вот именно! — Гольдблат даже усмехнулся. — И, кстати, я уже не Гольдблат, а присяжный поверенный Медем, нам теперь псевдонимы ни к чему.
Землячка посмотрела на него с недоумением:
— Вы что же, простили самодержавию и погромы, и черту оседлости, и процентную норму?
— Не надо преувеличивать, — бодро сказал Гольдблат. — Прошлое не повторится, наш патриотизм будет оценен, и после войны мы получим…
— Что?
— Национально-культурную автономию!
Мимо лилась толпа, торопились подтянутые офицеры, шли с покупками дамы, важно вышагивали штатские люди в полувоенной форме, а Землячка и Гольдблат стояли перед входом в Петровский пассаж и продолжали свой спор.
— Если бы вы только знали, — с горечью произнесла Землячка, — сколько вреда вы приносите.
— Кому? — саркастически спросил Гольдблат.
— Всему революционному движению.
— Если вы так думаете, Розалия Самойловна, — независимо произнес Гольдблат, — тогда вам действительно лучше вернуться в Швейцарию к своему Ленину.
На этот раз усмехнулась Землячка:
— Боюсь, господин Медем, что не так уж далеко время, когда не мне придется ехать в Швейцарию, а Ленин переедет из Швейцарии в Россию…
Гольдблат испуганно оглянулся:
— Не смею задерживать.
Он притронулся двумя пальцами к шляпе и зашагал прочь от своей собеседницы.
— Одну минуту, — остановила его Землячка. — Надеюсь, никто не будет знать о нашей встрече?
— За кого вы меня принимаете? — обиженно процедил сквозь зубы Гольдблат. — Все-таки и вы и я — революционеры.
Но Землячка на всякий случай свернула в ближайший переулок, а потом и в другой — постаралась уйти поскорее и подальше.
«Да, все мы за революцию, — с горечью думала Землячка, — но только понимаем ее по-разному».
Все участники Второго съезда партии от Бунда — Абрамсон, Гольдблат, Либер, Айзенштадт и Коссовский, в свое время проклинавшие самодержавие за погромы и преследование евреев, стали вдруг на сторону царского правительства и принялись проповедовать войну до победного конца. А в те дни каждый случай ренегатства наносил жесточайший вред революции.
Однако история развивалась так, как предвидел Ленин, война и экономические трудности истощили народное терпение, самодержавие изжило себя.
27 февраля 1917 года произошла буржуазно-демократическая революция.
Ленин тяжело переносил разлуку с родиной.
Особенно тяжела для Владимира Ильича была вторая эмиграция. После поражения первой русской революции в стране свирепствовал черносотенный террор. Ленин вынужден был скрываться за границей.
При первой возможности Владимир Ильич возвращается в Россию.
3 апреля 1917 года Ленин приезжает в Петроград.
Площадь перед Финляндским вокзалом заполнена народом. Ленин с броневика произносит свою знаменитую речь, в которой приветствует участников революции и призывает их к борьбе за социалистическую революцию.
История не сохранила текста этой ленинской речи, однако все ее помнят, повторяют, пересказывают… Отголоски ее докатываются до Москвы, и речь эта становится программой дальнейшей деятельности большевиков.
7 апреля «Правда» публикует статью Ленина «О задачах пролетариата в данной революции» — знаменитые «Апрельские тезисы».
"…Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.
…Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний…"
Но не все согласны с Лениным. Ему возражают Каменев, Рыков, Пятаков, они отвергают возможность победы социализма в одной стране, отрицают право наций на самоопределение.
Однако представители всех организаций партии единодушно голосуют за ленинские резолюции и тем самым свидетельствуют о политической монолитности партии.
В июле состоялся Шестой съезд партии. Ленин отсутствовал на нем, скрываясь в эти дни по решению ЦК в Разливе, но по существу именно он руководил работой съезда.
Все решения съезда были нацелены на подготовку пролетариата и беднейшего крестьянства к вооруженному восстанию, к победе социалистической революции.
Но в самый разгар подготовки восстания в полуменьшевистской газете «Новая жизнь» Каменев от себя и от имени Зиновьева поместил интервью, в котором заявил о своем несогласии с решением ЦК о восстании.
Ленин тут же пишет в Центральный Комитет письмо:
"Уважающая себя партия не может терпеть штрейкбрехерства и штрейкбрехеров в своей среде. Это очевидно. А чем больше вдуматься в выступления Зиновьева и Каменева в непартийной прессе, тем более бесспорно становится, что их поступок представляет из себя полный состав штрейкбрехерства…
Мы не можем опровергнуть кляузной лжи Зиновьева и Каменева, не вредя еще больше делу. В том то и состоит безмерная подлость, настоящее изменничество обоих этих лиц, что они перед капиталистами выдали план стачечников, ибо, раз мы молчим в печати, всякий догадается, как стоит дело.
Каменев и Зиновьев выдали Родзянке и Керенскому решение ЦК своей партии о вооруженном восстании и о сокрытии от врага подготовки вооруженного восстания… Это факт. Никакими увертками нельзя опровергнуть этого факта".
Враги, осведомленные предателями, ждали революционного выступления в день открытия Второго съезда Советов, намеченного на 25 октября.
Восстание началось 24-го.
Годы войны Землячка провела в Москве.
В течение 1915-1916 годов она работала членом Московского бюро ЦК.
Быть большевиком в те годы было особенно опасно — всем, кто выступал против войны, в соответствии с законами военного времени грозила смертная казнь.
Чуть ли не каждое утро начиналось у Землячки с посещения заводов и фабрик, она руководила там работой партийных комитетов, проводила рабочие собрания, пропагандировала произведения Ленина.
После Февральской революции происходит легализация революционных партий, и Землячка становится секретарем Московского комитета, впервые действующего в легальных условиях.
Землячка участвует в работе Апрельской конференции, Шестого съезда партии, голосует за предложения Ленина.
Все ближе решительное столкновение пролетариата и буржуазии.
Подготавливая контрреволюционный переворот, буржуазия созывает в Москве представителей имущих классов на Государственное совещание.
ЦК РСДРП (большевиков) поручает Московскому комитету организовать однодневную забастовку протеста, и 12 августа, в день открытия Совещания, в Москве бастует около четырехсот тысяч рабочих. Землячка и другие руководители Московского комитета добиваются остановки всех крупных заводов Москвы.
Близятся решающие бои.
В начале осени Московский комитет назначает Землячку ответственным организатором Рогожского района.
В эти дни особенно ярко проявляется ее талант организатора рабочих масс. В районе нет фабрики и завода, где бы она не выступила. Она рассказывает рабочим о деятельности Ленина, о программе партии, о работе московской большевистской организации.
Много внимания уделяет она пропаганде в воинских частях. Она хорошо помнит, к чему в 1905 году привела недооценка работы среди солдат. Больше эта ошибка не должна повториться…
Она шла к цели, указанной Лениным, и он приблизился, с неумолимой закономерностью приблизился определенный Лениным переломный день истории человечества.
Обманчивая тишина
Странное, страшное даже ощущение. Землячка чувствовала, как что-то сдавливает ей сердце. Такое ощущение испытывают перед грозой люди с больным сердцем. Небо точно выцветает, не хватает воздуха, и человек томительно ждет грозового раската грома.
Революционное чутье ее не обманывало. Жизнь шла как будто бы своим чередом, выходили газеты различных направлений, Временное правительство незаметно стягивало в столицу войска, где-то за кулисами меньшевики сговаривались с буржуазией, и вдруг — очистительный удар грома!
Утро 25 октября 1917 года. Московский комитет большевистской партии. Обсуждается положение в городе.
Заседание ведет Лихачев. Только что он дал слово представителю Лефортовского района. Землячка видит, как к Лихачеву подходит юноша в солдатской гимнастерке. Дежурный телефонист. Наклоняется, что-то говорит, протягивает клочок бумаги.
Лихачев встает, поднимает руку.
— Товарищи, внимание! Телефонограмма от товарища Ногина из Петрограда…
Напряженно звучит голос Лихачева, и по одному его тону присутствующие догадываются, что сообщение сейчас последует чрезвычайное.
— "Сегодня ночью Военно-революционный комитет занял вокзалы, Государственный банк, телеграф, почту, — читает Лихачев. — Теперь занимает Зимний дворец. Временное правительство будет низложено. Сегодня в 5 часов открывается съезд Советов. Переворот прошел совершенно спокойно, ни единой капли крови не было пролито. Все войска на стороне Военно-революционного комитета".
Тут и говорить не о чем — все, к чему готовились в течение долгих лет, свершилось, теперь остается только действовать, промедление в выступлении подобно смерти.
Создан партийный боевой центр. Отправлены телеграммы в ближайшие города. Москва ждет подкреплений. Участники заседания расходятся по районам…
Вот когда принесла свои плоды работа Землячки в военной организации! Двенадцать лет прошло с того дня, как ее арестовали в Кисловском переулке. О чем шла тогда речь? Почему Декабрьское вооруженное восстание окончилось неудачей? Слабая связь с солдатскими массами, недооценка армии. Военные части не поддержали восстания. Учтите ошибки, охватите своим влиянием армию, учил Ленин. Казалось бы, что за работа! Объяснить солдатам причины обнищания деревни, найти честных офицеров, ненавидящих казенную муштру. Тут слово, там слово, только иногда слова бьют сильнее шрапнели!
После свержения царизма Землячка и в Московском комитете, и в Рогожском районе, куда ее направили, как тогда говорили, организовывать массы, не забывала о значении армии.
В Петрограде восстание. Москве нужно незамедлительно поддержать Питер. Расходясь по районам, партийные работники советовались — что делать, с чего начать. Землячка была опытной пропагандисткой, но недаром Владимир Ильич особо отметил ее организаторский талант — чего стоят все разговоры, если они не приводит к действиям.
— Выступить перед солдатами, разбудить их сознательность, — говорит кто-то.
— Время разговоров прошло, — возражала Землячка. — Не призывать, а действовать. На пороховых складах двести миллионов патронов. Их надо немедля забрать. Иначе рабочим нечем будет стрелять. Отправиться по фабрикам. По заводам. Создать отряды Красной гвардии…
В тот же день Московский комитет призвал рабочих, солдат, железнодорожников, служащих к установлению власти Советов.
Землячка отправилась на Алексеевскую улицу, в Рогожский Совет, там ее ждали Прямиков, Мальков, Калнин.
— По заводам, товарищи, создавать рабочие отряды!
Но еще до обращения Московского комитета слух о восстании в Питере достиг заводов и фабрик.
Началась открытая борьба за власть.
Отряды красногвардейцев вместе с революционно настроенными солдатами заняли почту и телеграф…
Восстание неизбежно. Это понимали все. Но единства в Московском комитете не было. Рабочие отряды стремились захватить все жизненно важные центры, а среди работников Московского комитета нашлись такие, кого заворожила фраза о том, что «переворот прошел совершенно спокойно» и что «ни единой капли крови не было пролито». Договориться, произвести переворот мирным путем, найти общий язык…
Только к вечеру был создан Военно-революционный комитет, и это промедление позволило силам контрреволюции, в свою очередь, образовать «Комитет общественной безопасности».
Лишь в ночь на 26 октября Военно-революционный комитет разослал приказ о приведении революционных сил в боевую готовность. Юнкера окружили Кремль, а вернувшийся из Питера Ногин вступил в переговоры с командующим Московским военным округом полковником Рябцевым.
Получив известие о наступлении генерала Краснова на Петроград, Рябцев требовал вывода из Кремля 56-го полка, возврата вывезенного из Арсенала оружия и ликвидации Военно-революционного комитета.
Ультиматум Рябцева был отвергнут.
Утром 28 октября Рябцев обманным путем добился снятия в Кремле всех постов и караулов, открытия Троицких и Боровицких ворот. Юнкера ворвались в Кремль, обезоружили оставленных там солдат и учинили над ними кровавую расправу.
Рабочие ответили всеобщей забастовкой, а юнкера заняли Китай-город и вновь захватили почтамт и телеграф.
Завязались ожесточенные уличные бои. На Тверском бульваре и на Сухаревской площади. На Остоженке и на Пречистенке. На Садовой и у Никитских ворот…
Землячка вместе с другими товарищами из Рогожского ревкома все время находилась в гуще рабочих. На заводах Гужона и Дангауэра вооруженные отряды рабочих готовились к выступлению. Железнодорожники установили контроль над всеми вокзалами, предотвратив прибытие войск, направленных в распоряжение Рябцева. На фабрике Остроумова работницы говорили, что если их мужья струсят, они сами пойдут гнать юнкеров…
В гостинице «Метрополь» юнкера расположились на верхних этажах и время от времени, заметив на улице скопления людей, обстреливали Неглинную.
1 ноября революционно настроенные войсковые части подвезли артиллерийские орудия прямо к Большому театру и весь день прямой наводкой били по «Метрополю».
Здание стояло окутанное дымом и пылью. Кирпичи, обломки железа, битое стекло сыпались на тротуар. Юнкера бежали.
К вечеру перестрелка стихла, и вновь наступила тишина.
В течение всего следующего дня красногвардейские отряды теснили юнкеров. После ожесточенных схваток были заняты Солянка, Старая и Лубянская площади, Никольская улица. Красногвардейцы ворвались в Китай-город.
Измучившись за длинный суматошный день, Землячка согласилась уйти домой на короткую передышку. Товарищи из Рогожского ревкома настаивали на том, чтобы она выспалась. Было очевидно, что утром бои возобновятся, и Землячка понимала, что без нескольких часов сна она дольше не выдержит.
Она добралась до дому и едва переступила порог квартиры, как почувствовала смертельную усталость. Хотелось лишь добраться до кровати и заснуть.
Но не успела она прилечь, как в квартиру позвонили.
Землячка приподнялась, прислушалась. Разговаривали Мария Самойловна и Наумов, он чего-то добивался, а та как-то неуверенно возражала, оберегала покой сестры, в последние дни Маня не один раз уже говорила сестре, что ей нужна передышка, нельзя доводить себя до такого изнеможения.
— Что такое? — крикнула Землячка.
— Розалия Самойловна! — также громко отозвался Наумов. — Я за вами
Землячка стояла уже в дверях.
Оказывается, за ней пришел не один Наумов: в передней, у дверей, стояли еще Иванов и какой-то незнакомый солдат, они молча переминались с ноги на ногу, не вмешивались в пререкания Наумова с Марией Самойловной.
— Я слушаю вас, товарищи, — прервала Землячка спор. — Что случилось?
— Беда, — ответил Наумов и неуверенно и как-то решительно в то же время. — А может, и еще хуже. Революцию предают.
Землячка почувствовала себя уже вполне собранной.
— Кто? Где?
Но она уже догадалась, в чем дело, она этого все время боялась и не верила, что это может случиться.
— Комитет договаривается с юнкерами, — лаконично объяснил Наумов. — Их собираются выпустить из Кремля.
Землячка все поняла. Вот уже три дня как ее тревожило опасение, что товарищи из Московского военно-революционного комитета пойдут на соглашение с юнкерами.
— Откуда вы об этом узнали?
— Идет заседание Военно-революционного комитета, я только что оттуда, — объяснил Наумов. — Меня не пустили на заседание. Знаете Наташу?… В канцелярии?
Землячка кивнула.
— Она и сказала. Смидович, да и другие говорят, что надо избежать кровопролития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28