— Тебе они на что?
— Я ими стану наслаждаться в тени кустарников из роз. — Бадрбасым выплюнул косточку. — Купишь?
— О, мой возлюбленный сын. Ты становишься мужчиной, ибо мудрые говорят:
Как только юноша невин
Желает абрикос вкусить,
Ему юнцом довольно быть,
Пристало стать ему мужчиной.
Кто тебя переехал?
— Папа, я не заметил. Не знаю кто. Купи женщин.
— Сколько стоят эти женщины? — Султан положил палку слону на голову.
— Превосходные женщины! — Закричал торговец. — Удивительные женщины! У меня самые лучшие женщины на базаре! Смотрите, мой повелитель, какие у них у всех кудрявые причёски.
— Каких тебе купить? — Спросил султан у сына.
— Мне, папа, вон ту крайнюю, и вон ту голую, которая сидит на ящиках.
В ночь после того, как Бадрбасыма, сына султана, переехали — он спал хорошо.
Утром Бадрбасым встал, надел чалму и пошёл к отцу.
Он встретил в саду среднего брата Абызлабара гибн Хабазлама, сына султана.
— А на моих шлёпанцах носы сильнее кверху загнуты. — Сказал Абызлабар.
— Врёшь!
— Давай померяемся. — Абызлабар снял с ноги шлёпанец и дал Бадрбасыму посмотреть.
Возразить было нечего. Носы шлёпанцев Абызлабара оказались куда сильнее загнуты.
— Ну и что. — Не растерялся Бадрбасым. — А мне папа вчера двух голых женщин купил.
— Да ну? — Удивился Абызлабар.
Бадрбасым посмотрел свысока на брата и пошёл к папе.
— А таких шлёпанцев у тебя, брат, все равно никогда не будет! — Закричал ему в спину Абызлабар.
Султан Хабазлам Баззазы сидел на ковре и курил кальян. Массивные двери распахнулись и, вслед за раздетыми девками, чародеем и павлинами, вошёл Бадрбасым, сын султана.
— Да продлятся твои годы, папа. — Поклонился Бадрбасым. — Все куришь?
— Мой возлюбленный сын пришёл. Садись рядом — покурим.
Бадрбасым сел рядом и, взяв запасную трубку от кальяна, побулькал.
— Чем вообще занят? — Спросил султан.
— Встретил в коридоре Абызлабара. У него шлёпанцы сильнее моих загнуты. Почему так нехорошо получается, папа, что Абызлабару — все, а мне ничего?
— Я, что ли, тебе должен шлёпанцы загибать?! — Обозлился султан. — Иди отсюда!
Бадрбасым, сын султана, вышел из комнаты и пошёл на базар. На базаре он хотел засунуть шлёпанцы под телегу, чтобы у них сильнее загнулись носы. Когда он пристраивал шлёпанцы под колёса, телега тронулась и переехала Бадрбасыма, сына султана, на этот раз до смерти.
Сначала никто не поверил, что он умер, когда увидели его с распростёртыми руками в грязи. Но потом приехал султан на слоне. Он слез вниз, послушал, как у Бадрбасыма не бьётся сердце и сказал:
— О, мой возлюбленный сын Бадрбасым! Ты умер! Наследником быть Абызлабару.
ЭПИЛОГ
После смерти Бадрбасыма гибн Хабазлама его женщины достались Абызлабару.
Потом ещё султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус тоже умер, и Абызлабар стал султаном,
Повелителем Луны и Солнца, Счастливейшим из Счастливых, Хозяином Миллиона Слонов. Он сидит целыми днями на ковре и курит кальян, совсем как его папа.
А ведь на его месте должен был сидеть Бадрбасым.
Как писал мудрец древности Джамбул Алишах:
О, солнце дня, ты ярче, чем луна
Но как мне быть, когда и я не знаю,
Что ждёт меня, какая ждёт судьба?
«Кардыбарды!»— Кричит мне птичья стая.

ГЛАВА 15. ЗОЛОТОЙ ВЕК ГЕБЕЛЬСА ВОСЬМОГО ШРАЙБЕРА
Иванову Никите Анатольевичу, педагогу и человеку
В Золотом Веке по улицам ходили голые женщины.
Не зря говорят, что Гебельс 8-й Шрайбер был благородный. С детства его, во всяком случае, так воспитывали мама и папа.
Когда Гебельс вырос и стал королём, он объявил годы своего правления «Золотым Веком».
— Помните, — говорил он всегда, — что вам посчастливилось жить в Золотом Веке.
Когда Гебельс приговаривал преступника к смерти, он говорил всегда:
— Не повезло тебе, дураку. Все живут в Золотом Веке, а тебя в Золотом Веке повесят… Это же каким надо быть негодяем, чтобы тебя в Золотом Веке вешали?! Эх-ты-ы!..
Гебельс 8-й Шрайбер был просветитель. Он покровительствовал искусствам с науками.
Приходит к нему один механик:
— Ваше Величество, — говорит, — соблаговолите мне выдать мешок золота, чтобы я на эти средства изобрёл механического говорящего человека. Моё изобретение прославит время вашего царствования!
— Молодец! Вот мешок! Я счастлив!
Механик деньги тащит.
«Надо же, — думает, — король мешок золота подарил. Обосраться!»
А королева думает:"Ещё мешок отдал, идиот! Лучше бы мне отдал!"Но вслух замечания боится делать.
Приходит король через неделю к механику.
— Ну как, голубчик, дела идут? — спрашивает.
— Только что закончил ногу.
— Покажи.
Механик ставит на стол ногу.
— Это левая? — Гебельс спрашивает.
— Так точно, можно и переставить на левую, мой король.
— Славная конструкция. Ну, трудись. Время ещё есть.
Приходит Гебельс Шрайбер домой, королеве говорит:
— Одна нога уже готова.
— На что нам нога? — королева отвечает. — Зачем ты ему мешок золота дал? Он что у тебя — лишний был?!
Лучше бы мне отдал!
— Замолчи, а то стукну.
— Ну стукни, стукни! Мало я от тебя терпела?!
— Не выводи меня.
— Ну стукни, стукни, что же ты, а?! Стукни беззащитную женщину!
— Получай!
— У-у-у!
— Теперь не вой.
— У-у-у, изверг! Мешок отдал и ещё дерётся!
— Если б все такие как ты были, мир остановился бы в своём развитии!
— У-у-у! Золота жене пожалел! У-у-у!
— Нога, дура, это только начало. Когда всего человека доделает — увидишь — тебе понравится.
— Не хочу я никакого человека! Ты меня ударил! Дай денег! У-у-у!
— Ха-ха-ха! Куда поползла, змея?
— Ох, убил! Ох, убил!
— Вот и сиди там под столом, тварь, не вмешивайся!
Через неделю Гебельс 8-й Шрайбер к механику зашёл.
— Докладывай.
— Закончил, Ваше Величество, вторую ногу. Изволите взглянуть?
— Ставь на стол все ноги.
— Вот-с.
— Опять левая?
— Как приказывали.
— Слушай, жулик, моё терпение лопнуло! Делаешь по одной ноге в неделю! Я тебе не для этого мешок золота дал, чтобы ты по одной ноге в неделю делал!
Механик перепугался:
— Тык-мык, — бормочет.
— Что ты сказал?!
— … мык…
— Не проси. Ноги я у тебя возьму, а тебя повешу… Не повезло тебе, дураку. Все в Золотом Веке живут, а тебя в Золотом Веке повесят. Это же каким негодяем надо быть, чтобы тебя в Золотом-то Веке повесили?! Эх-ты-ы!
Механика повесили в мастерской.
Гебельс 8-й Шрайбер взял ноги и понёс в Храм Искусства И Науки.
Заходит в Храм. Там как раз цирк лилипутов выступает. Гебельс думает: «Красиво как. Уроды в жопе ноги!»Прошёл в угол, поставил железные ноги на пьедестал и на пьедестале вывел:
Железные ноги механического говорящего человека. Работы мастера Гермиппауса"
Пошёл Гебельс 8-й к художникам. Художники сидят кружком и срисовывают с натуры голую женщину. Восьмой Шрайбер спросил у рыжего художника:
— Ну как дела идут, рыжий?
— Только что ногу закончил, мон синьор.
— Скверная, дружок, нога. Мне не нравится… Милейший, сейчас у нас какой век?
— Золотой, Ваше Величество.
— Золотой, значит… В Золотом Веке все должно быть такое, чтобы мне нравилось. Остального быть не должно. Как бы ты отнёсся к такой идее, чтобы тебя повесить? Представляешь, все живут в Золотом
Веке, а тебя в Золотом Веке повесили? Эх-ты-ы… Кругом — рай. А ты висишь!
Гебельс Шрайбер пошёл дальше. У пожилого художника король выхватил из рук кисть и нанёс на холст один решительный мазок.
— Так-то, брат, лучше… — он похлопал старика по спине. — До свидания, господа художники. Пишите дальше. А натурщицу я у вас забираю.
Король быстро шагал по улице. Сзади семенила натурщица. Позади натурщицы маршировал духовой оркестр.
В толпе шептались:
— Король проститутку снял.
— С титьками!
Дома королева его спрашивает:
— Это что ты в дом привёл? — и заплакала.
— Молчать! Это моя муза Клио, понятно?
— Ещё как понятно! — королева бросилась на музу и вцепилась ей в волосы. — Я тебе, бесстыжая, гляделки то вырву!
Пока королева дралась, Гебельс 8-й разговаривал с духовым оркестром.
Потом он оттащил королеву от музы и запер супругу в кабинете.
После обеда король с музой пошёл в Храм Искусства и Науки смотреть лилипутов ещё раз.
Лилипуты прыгали через собаку и детскими голосами читали стихи. Король хохотал как резаный, хлопая музу по голой коленке. Лилипуты читали:
Ты, тра-ля-ля, перепутал
Мы, трам-па-па, лилипуты
Тра-ля-ля-ля, а не дети
Как прекрасно жить на свете!
После представления король прихватил пару лилипуток и пошёл к алхимикам вчетвером. У алхимиков
Гебельс 8-й Шрайбер одного повесил, другого предупредил.
Когда возвращались, уже стемнело. Одна лилипутка побежала за кошкой, а на вторую Гебельс Шрайбер случайно сел в карете. У музы Клио начался насморк.
— Не смей шмыгать носом! Я не потерплю!
Гебельс 8-й ещё чуть-чуть потерпел и вытолкал музу Клио из кареты.
Приехав во дворец Шрайбер выпустил из кабинета жену.
— Приходили ещё два механика, — пошутил он, — я отдал им по мешку золота. Один сделает мне механического говорящего слона, а второй — говорящего верблюда.
Королева упала в обморок.
Ночью, когда Гебельс 8-й Шрайбер спал, королева пробралась в спальню и запустила к мужу под одеяло кобру. Змея укусила короля и Гебельс 8-й Шрайбер умер во сне.
Золотой Век закончился.
ЭПИЛОГ
После смерти короля Храм Искусства и Науки сломали. А вещи растащили. Железные ноги говорящего человека взял ремесленник Себастьян Кохаузен. Собачья конура у него стояла в луже. Себастьян поставил конуру на эти ноги. Его собака выпрыгивала из конуры, как белка.
ГЛАВА 16. ПРОЦЕСС
Посвящается товарищу Гришину (Вячеславу) за храбрость
Король Дуглас 7-й Мозес Консерватор умер позавчера при загадочных обстоятельствах в бане.
Все с ног сбились, разыскивая его в парке. А нашли, ничего себе, в бане! Голый по-пояс король стоял на карачках. Голова же у него была всунута в ведро с водой. Со стороны можно было подумать, что на полу в бане находится на карачках поверженый рыцарь-крестоносец. Можно было подумать, что рыцарь крестоносец свалился с коня и ударился головой вниз.
Короля Дугласа вынули из ведра и перенесли на кровать.
Что же случилось с королём Дугласом? — сидели и думали родственники вокруг стола с вазой.
Первым поднял голову дядя Дугласа Снечкус Зильмун. Он посмотрел вниз на свою прижатую к коленкам руками шляпу и произнёс:
— Что же с ним случилось? Зачем он попал в баню с ведром на голове?.. Все искали его в парке… А он в это время просто лежал в бане, в ведре… Как же, черт подери, он оказался в бане там?!.. Вы как хотите, а я не знаю. — Дядя Снечкус развёл руками, при этом шляпа с колен упала на пол. — Поясняю. Как это объяснить — был ли это несчастный случай или убийство? Черт подери!.. Я не знаю… Я ничего тут не знаю… Вильгельм, дай кресало…
Вильгельм Моцарт дал прикурить.
— Монсиньоры, — сказал Фердинанд Дандрипа, — я решительно отказываюсь это как-то понять. Что он делал в бане? Ведь, как вам известно, все искали его в парке… А в парке его не было… Как это случилось?.. Если я что-то понимаю, то такого быть не должно… Я умываю руки… Его-точно-убили.
— Но кто, интересно, его убил?! — воскликнул Себастьян Кокс. — Что скажут об этом женщины?
— Женщины пока послушают, — сказала Изабелла Фокинг. — Женщины пока послушают.
— Мы думаем, что его убили, — сказала Бригитта Блюмерляндская.
Изабелла Фокинг утвердительно кивнула головой.
— Что скажет Цецилия Дворкин? — прищурился Себастьян Кокс.
— В бане было ужасно, — ответила Дворкин.
— Я вижу, — сказал Густав Карапендбах, — что все мы озадачены.
Ферисаук Борманахем ударил лбом об стол.
— Убили Дугласа, вот что! — взвизгнула Маргарита Финьо.
— Допустим, — сказал Кривой Маримутти, — это парк. — Он бросил на стол шляпу и подвинул к себе вазу. -
А это баня… Значит, где шляпа — мы его ищем… А он находится в вазе… А это, — Маримутти указал пальцем на голову Фересаука, лежавшую на обратном конце стола, — дворец… Далековато, господа, получается…
Густав Карапендбах потряс Фересаука Борманахема за плечо:
— Фересаук, вставай пожалуйста.
— Что может нам сказать Мартин Тышкер? — спросил Кокс.
— Мне не понятно, — ответил Тышкер, — заметил ли кто-нибудь что-то подозрительное?
Фогель Ламартин поднял голову и повертел шеей.
— Король лежал в гробу, как живой, — сказал он.
— Борманахем, вставай, не дури! — Карапендбах потряс Фересаука.
— Якшибурмах убил Асмофундила, — продолжал Снечкус Зилмун, — Так было всегда…
— Король должен был пойти в парк, — Кривой Маримутти встал и померял пальцами на столе расстояние от дворца до шляпы. — А это, — Маримутти померял то же самое до вазы, — другое расстояние. Одно и другое расстояние — равны…
— Я вспомнил, — сказал Фердинанд Дандриппа, — накануне король был в превосходном настроении…
Много шутил… Все время танцевал…
— А сегодня нашли его в бане с ведром на голове, — заключил Бенджамин Моцарт, брат Вильгельма. -
Когда я пришёл в баню, то в первую очередь принял его за покойного Муслим… Покойный Муслим пугал людей в ведре… Но это был не Муслим…
— Что ты можешь к этому добавить? — спросил Себастьян Кокс.
— Муслим тоже умер, но это совсем другое. Он умер не в бане… И давно уже.
— Теперь в бане будет привидение! — замогильным голосом сказала Цецилия Дворкин.
— Господа! Фересаук Борманахем мёртв! — обьявил Густав Карапендбах.
— Вы как хотите, черт подери, а я не знаю… — Снечкус развёл руками.
— Фересаука Борманахема отравили! — всвизгнула Бригитта Блюмерляндская.
— Кто отравил Фересаука Борманахема? — спросил Вильгельм Моцарт и посмотрел под столом. — Под столом никого.
— С этим надо разобраться, — произнёс Себастьян Кокс. — Все запутывается.
— Быть может, с нашим Фересауком произошёл несчастный случай? — спросила Изабелла Фокинг.
— Едва ли, — возразил Карапендбах. — Вы слышали, как Фересаук врезал по столу лбом?!
— Допустим, — сказал Кривой Маримутти, — что от головы до шляпы и от головы до вазы одно и то же расстояние. Теперь возьмём шляпу и кладём…
— Не трожь шляпу! — закричал Себастьян Кокс. — Пусть все остаётся на своих местах!
— Я читала в книге, — начала Изабелла Фокинг, — как один фокусник носил с собой гадюку. Он носил её под чалмой. Когда он снимал чалму — змея делала — пышшш! А когда одевал чалму — гадюка сидела у него под чалмой. Однажды змея укусила кого-то и тот умер.
Себастьян Кокс схватил вазу и ударил Кривого Маримутти по голове.
Маримутти съехал под стол.
— Мне все стало ясно! — сказал Себастьян Кокс. — Борманахема убил Кривой Маримутти… — Себастьян
Кокс ударил дном вазы по шляпе. Под шляпой оказалась пришибленная змея.
— Мне жаль Кривого Маримутти, — сказала Фокинг. — Оказывается, мы читали одни и те же книги.
В этот день они так и не решили, кто убил Дугласа 7-го.
Ночью к Рафаилу Мозесу, сыну короля Дугласа 7-го, пришёл из шкафа призрак отца с ведром. Рафаил проснулся от того, что над ним уже стоял призрак и гулко стучал костяшками пальцев по ведру.
— Сы-ы-ын мой, — прогудел призрак металлическим голосом, — знай, меня убил Кривой Маримутти.
— Не беспокойся, папа. Фересаука Борманахема тоже убил Кривой Маримутти. Маримутти получил по заслугам.
— Ну и правильно. Так ему и надо. Я пошёл.
Призрак выдал дробь по ведру и ушёл в шкаф.

ЭПИЛОГ
С тех пор призрак Дугласа 7-го Консерватора не появлялся. Зато появились два других привидения.
Привидение Кривого Маримутти со змеёй на голове и привидение Фересаука Борманахема. Кривой Маримутти мерял пальцами столы, а Фересаук Борманахем просто так ходил, в образе шкилета.
ГЛАВА 17. ХОРОШИЕ ПОСТУПКИ БОМБАСТА АНДЕРЗАЙНА НАЕЗДНИКА
Король Бомбаст Андерзайн Наездник слушал пение соловья. Соловей метался по клетке, громко пел.
Время от времени соловей успокаивался и опускался на жордочку. Тогда Бомбаст брал клетку и хорошенько встряхивал.
"А хорошо бы, — думал он, — всех на свете помирить. Чтобы все на свете были как братья. Приезжаю, скажем, к Шокенмогену Лютому. Чего ты, — говорю ему, — мой дорогой Шокенмоген, озлился на
Хурдобу? Сделай одолжение — помирись с ней… А они мне спасибо потом говорят. Скажут: Спасибо тебе, наш дорогой Бомбаст, за хороший поступок… — Андерзайн потряс клетку. -…А потом к
Фельдбухелю… Что же ты, мой дорогой Фельдбухель, такой грубый? Все время шумишь? Не шуми, пожалуйста… А он мне скажет: Спасибо, мой дорогой, за твой хороший поступок… А потом ещё к кому нибудь приеду и все улажу…"Король перевернул клетку вверх дном. Соловей моментально среагировал, заняв правильное положение вверх головой. На стол посыпалась крупа. Андерзайн потряс клетку.
Соловей тревожно заметался и запел.
— Чирик-чирик… — повторил за птицей король. — Ещё не поздно все исправить, когда звезда горит перед тобой… — Он надул щеку и потом её сдул. — Начнём эту цепь хороших поступков с соловья…
Король распахнул клетку и потряс её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19