Вечная история.
– Я заметил, – отозвался мистер Джойнсон.
– А все из-за того, что поезд задерживается на каждой станции на разное время. На одной стоит полминуты, а на другой полторы. Знаете, по-моему, пора нам всерьез подумать о разработке системы, которая позволит наладить беспрерывную работу подземного транспорта.
– Вряд ли от этой системы что-нибудь изменится, – устало вздохнул мистер Джойнсон. – А почему вы не садитесь на другой поезд, более ранний?
– Так я и приезжать буду раньше времени.
– Для разнообразия можно бы. Ладно, я вас вызвал не для того, чтобы обсуждать недостатки метрополитена.
Мистер Джойнсон умолк и уставился в инструкции, которые оставил мистер Рис. Его изумило не только то, что миссия, требующая ума, сметки, красноречивости, была поручена именно Дандриджу. Озадачили его и грамматические ляпсусы в памятке замминистра. А что Дандриджа усылают из Лондона, так скатертью дорога. И с мистера Джойнсона за это не спросят – не он его назначил.
– Вот подробная инструкция относительно вашего нового поручения, – наконец произнес он. – Мистер Рис велел, чтобы вы…
– Новое поручение? – удивился Дандридж. – Ведь я работаю в департаменте по вопросам досуга и отдыха.
– Прекрасное применение вашим способностям. Однако вы уже переведены в департамент дорожного строительства в центральных графствах. А в будущем месяце мы, вероятно, определим вас на подходящую должность в департамент по озеленению.
– Признаться, у меня голова идет кругом от этих перемещений. Бросают из департамента в департамент. Никаких условий для масштабной работы.
– И слава богу. Собственно, вам и сейчас поручается не ахти какая масштабная работа. Надо всего-навсего уладить один конфликт.
– Конфликт? – оживился Дандридж. Мистер Джойнсон кивнул.
– Именно. Конфликт. – Он снова заглянул в инструкции. – Вы командируетесь в качестве официального посредника от министерства в Уорфорд.
– Как же это? – всполошился Дандридж. – Ведь там беспорядки.
Мистер Джойнсон улыбнулся. Разговор начинал его забавлять.
– Совершенно верно. Вот вы и позаботитесь, чтобы больше там беспорядков не было. Прелестный, говорят, городишко.
– Ну да, прелестный. Видел я его вчера по телевизору в «Новостях».
– Ну-ну, внешность обманчива. Вот вам командировочное предписание. Видите – вам предоставляются все полномочия для ведения переговоров…
– Разве расследование проводит не лорд Ликем?
– Вообще-то, да, но он, как я слышал, слегка занемог. И к тому же, кажется, не совсем правильно понимает свои функции.
– Другими – словами, он сейчас в больнице? – уточнил Дандридж.
Пропустив вопрос мимо ушей, мистер Джойнсон повернулся к висящей за его креслом карте.
– Суть вопроса, которым вам надлежит заняться, предельно проста. Автомагистраль М 101 – видите? – может быть проложена по одной из двух трасс. Одна проходит вот здесь, через Клинскую теснину, вторая – через Оттертаун. Оттертаунское направление по ряду причин совершенно неприемлемо. Вы должны добиться, чтобы Ликем вынес решение о прокладке дороги через Клинскую теснину.
– Так ведь это ему решать, – возразил Дандридж.
Мистер Джойнсон вздохнул:
– Эх, Дандридж, поработайте в административном учреждении с мое – и поймете, для чего создаются все эти комиссии по расследованию, королевские комиссии да арбитражи. Они всего лишь принимают решения, которые в точности совпадают с уже принятыми решениями специалистов. И ваша задача сделать все, чтобы лорд Ликем не вынес другого решения.
– А если он вынесет другое, что тогда?
– Это одному Богу известно. Я полагаю, при нынешних умонастроениях нам придется подчиниться и пустить эту треклятую автомагистраль через Оттертаун, а последствия будут такие, что не приведи господи. Так что извольте постараться, чтобы все было разыграно как по нотам. Вам даны все полномочия для переговоров с заинтересованными сторонами, и лорд Ликем наверняка вас поддержит.
– С кем же я буду вести переговоры, если у меня нет противника? – опечалился Дандридж. – И вообще, что такое «официальный посредник»?
– Это уж на ваше усмотрение.
Получив папку с документами по автомагистрали М 101, Дандридж вернулся в свой кабинет.
– Я официальный посредник министерства в центральных графствах, – важно сообщил он секретарше, позвонил в гараж и заказал машину. Потом перечитал командировочное предписание. Сомнений нет: начальство наконец оценило его по достоинству. Теперь у Дандриджа имеются полномочия, и уж он не преминет ими воспользоваться.
А в Хэндимен-холле леди Мод торжествовала победу: ее уловка достигла цели, расследование сорвано. Начальник полиции, узнав о происшествии, распорядился немедленно освободить ее из-под стражи, и леди Мод нехотя покинула полицейский участок. Друзья и союзники наперебой выражали ей сочувствие. Навестивший ее генерал Бернетт рассыпался в поздравлениях. Миссис Буллетт-Финч позвонила в Хэндимен-холл и осведомилась, не нужно ли чего-нибудь леди Мод после «освобождения от уз» – фраза, которая леди Мод очень не понравилась. Как и утверждение полковника Чепмена, что она «отхлестала лорда Ликема, как мальчишку». Даже миссис Томас прислала леди Мод письмо, в котором приносила благодарность, по ее скромному выражению, «от имени всех простых людей». Леди Мод отвечала на эти знаки внимания сдержанно. В самом деле, зачем столько шума? Она просто исполнила свой долг.
– Об интересах местных жителей способны позаботиться только местные власти, – сказала она корреспонденту газеты «Обсервер». На взгляд корреспондента, это замечание прозвучало весьма двусмысленно, зато оно недвусмысленно показывало, какую роль отводит себе леди Мод в жизни Южного Уорфордшира.
– Вы намерены привлечь полицию к ответственности за незаконный арест? – спросил корреспондент.
– Ну что вы. Я так уважаю полицию. Полицейские замечательно справляются со своими обязанностями. Во всем виноват лорд Ликем. Я как раз собираюсь посоветоваться с адвокатом насчет того, какие действия против него предпринять.
Когда лорду Ликему, помещенному в Уорфордскую Загородную больницу, сообщили, что леди Мод хочет вчинить ему иск, он и бровью не повел. У него имелись заботы поважнее. Во-первых, ему не давал покоя желудок, во-вторых, голову его теперь украшали шесть швов. Ну и, конечно, контузия. Приходя в сознание, он молил Бога поскорее послать ему смерть, а в бреду сыпал отборными ругательствами.
Но если лорд Ликем, поглощенный собственными бедами, даже не вспоминал о сорванном расследовании, то сэр Джайлс только о нем и думал.
– Положение аховое, – восклицал он на другое утро, заскочив к Хоскинсу посовещаться. – Эта подлюка всех перебаламутила, ей-богу. По ее милости об этой истории заговорят по всей стране. Мне спасу нет от экологов – звонят отовсюду, выражают солидарность. Черт-те что! Какое их собачье дело?
Хоскинс угрюмо закурил трубку.
– Если бы только это, – бросил он. – Тут еще вот-вот нагрянет какая-то шишка из министерства: переговоры затевает.
– Не хватало, чтобы в наши дела совала нос канцелярская крыса.
– Вот именно, – подхватил Хоскинс. – А звонить сюда больше не надо. Узнают про наши с вами отношения – беда.
– Вы думаете, он одобрит Оттертаунское направление?
Хоскинс пожал плечами:
– Понятия не имею. Но окажись я на его месте, я бы про Клинскую теснину даже не заикнулся: себе дороже.
– Дайте мне знать, что надумает этот гусь, – попросил сэр Джайлс и вышел на улицу, где стоял его автомобиль.
7
А Дандридж преспокойно вел машину по шоссе Э 1 и даже не подозревал о мудреной подоплеке событий в Южном Уорфордшире. Впервые в жизни ему доверили такие полномочия, и уж он сумеет ими распорядиться. Что ему теперь неудачи прошлых лет! Скоро о нем заговорят все. Вот вернется он в Лондон победителем, и кто усомнится тогда в его умении действовать быстро и решительно?
В Уорике он остановился пообедать. За едой просматривал папку с материалами по автомагистрали. В папке имелась и карта, на которую были нанесены обе предполагаемые трассы, а также список лиц, по чьим землям должна пройти дорога, с указанием сумм причитающейся компенсации. Этот список особенно заинтересовал Дандриджа. Даже при беглом знакомстве с ним Дандридж догадался, почему начальство так торопило его с отъездом и какие трудности его ожидают. Читая список, Дандридж словно присутствовал на перекличке самых именитых людей графства.
Сэр Джайлс Линчвуд, генерал Бернетт, полковник Чепмен, мистер Буллетт-Финч, мисс Персиваль. Дандридж прочел и оробел, взглянув на суммы компенсации – и глазам не поверил. Сэру Джайлсу – четверть миллиона. Генералу Бернетту – сто пятьдесят тысяч фунтов. Полковнику Чепмену – сто двадцать тысяч. Даже мисс Персиваль, рядом с именем которой в графе «род занятий» значилось «учительница», должна была получить пятьдесят пять тысяч. Дандридж сравнивал эти суммы со своим жалованьем. Везет же некоторым. Все-таки нет на свете справедливости. Дандридж не был чужд социалистических убеждений: он исповедовал принцип «от каждого по способностям каждому по потребностям» (под «каждым» в обоих случаях подразумевался сам Дандридж), и сейчас его мысли сами собой устремились к презренному металлу. Еще мать внушила ему правило: «Чем жениться на деньгах, ищи-ка сам златые горы». А поскольку жить по этому правилу не так-то просто, интимная жизнь Дандриджа протекала большей частью в воображении. В мечтах, куда не проникали житейские неурядицы, он предавался самым разнообразным страстям. Он представлял себя богатым, могущественным, неизменно в окружении добродетельнейших красавиц. Точнее сказать, красавицы. Женщина его мечты слагалась из отдельных черт и черточек реальных женщин, к которым Дандридж был в свое время неравнодушен. Именно неравнодушен, не более того: с таким чувством не так хлопотно. И вот наконец удача ему улыбнулась: его путь лежит в край золотых гор. До чего заманчиво!
Закончив обед, Дандридж отправился дальше. Скоро он начал замечать, что местность вокруг изменилась. Широкое шоссе осталось позади, машина шла по другой дороге, более узкой и извилистой. Живая изгородь по обочинам была тут выше и гуще. Холмы сменялись пустынными долинами, леса – чем дальше, тем гуще, как будто здесь за ними никто не ухаживает. Даже постройки не имели ничего общего с симпатичными, похожими друг на друга домиками в северных пригородах Лондона. Тут если дом, то либо торчащая посреди земельного участка махина, а вокруг на мили никакого другого жилья, либо каменное здание, а вокруг сараи из потемневшего гофрированного железа да амбары – ферма. На пути Дандриджу то и дело попадались поселки: – несуразные скопления коттеджей и лавок; дома то неловко вылезали чуть ли не на самое шоссе, то прятались за живыми изгородями. Украшены они были так вычурно, что Дандриджа брала оторопь. То здесь то там мелькали церкви. Их вид особенно действовал Дандриджу на нервы. В голову лезла всякая чушь: смерть и похороны, укоры совести, грех, посмертное воздаяние. Замшелые пережитки прошлого. А Дандридж жил если не настоящим, то, по крайней мере, ближайшим будущим – очень ему нужны эти напоминания о тщете земного бытия. С ними беда: того и гляди усомнишься в разумности всего сущего. Правда, насчет человеческого разума Дандридж тоже не обольщался. Он верил только в науку и учет.
Чем дальше машина продвигалась на север, тем больше Дандридж убеждался, что здешние края отнюдь не соответствуют его идеалу. Даже небо тут было другое: на нем появились большие облака, их тени как попало ползали по холмам и полям. К Южному Уорфордширу Дандридж подъезжал с тяжелым сердцем. Если и сам Уорфорд похож на свои окрестности, можно себе представить, какие нелюди обитают в этом вертепе – жестокие беспутные дикари, одержимые непонятными страстями. Увы, Уорфорд действительно мало чем отличался от своих окрестностей. Проехав по мосту через Клин, Дандридж решил, что двадцатый век остался на том берегу и машина движется в глубь времен. Дома у городской заставы беспорядочно лепились друг к другу, и только единообразие надраенных порожков хоть как-то искупало общую безалаберщину. На самом въезде в город прямо перед машиной как из-под земли выросла большая оштукатуренная башня, в которой чернела узкая арка. Дандридж с опаской въехал в черный провал и очутился на улице, по сторонам которой выстроились здания позапрошлого века. У Дандриджа отлегло от сердца, но ненадолго. В центре города он опять почувствовал себя не в своей тарелке. Тесные темные переулки, средневековые дома из дерева и кирпича, верхние этажи которых выдвинуты вперед и нависают над улицей, булыжные мостовые, лавки, словно попавшие сюда из глубокой старины. У входа в скобяную лавку красовались кастрюли и сковородки, лопаты и серпы. Торговец готовым платьем вывесил у своего заведения шерстяные полупальто с капюшоном, вельветовые брюки и бриджи. У рыбной лавки на мраморной столешнице серебрилась скумбрия, а мастерскую шорника сразу можно было распознать по выставленным удилам, уздечкам и кожаным ремням. Короче говоря, Уорфорд был самым обычным городком, где раз в неделю в базарный день идет оживленная торговля. Однако Дандридж, привыкший к благостной безликости универмагов, углядел в этой картине пережитки древнего варварства и насторожился. Он подъехал к базарной площади и спросил у дежурного на автомобильной стоянке, где находится Управление регионального планирования. Дежурный не знал, а если бы и знал, то Дандридж все равно ничего из его объяснений не понял: в речи жителей Южного Уорфордшира привычные английские слова до неузнаваемости искажались валлийским акцентом. Дандридж оставил машину на стоянке, зашел в телефонную будку, раскрыл телефонный справочник и выяснил, что Управление расположено на Скотбой-ярд.
– Как пройти на Скотбой-ярд? – спросил он у дежурного на стоянке.
– Ступайте по Кишкинг-стрит – как раз и выйдете.
Дандридж содрогнулся.
– Объяснили, нечего сказать. А Кишкинг-стрит – это где?
– Так, дайте подумать. Значит, дойдете до «Козы и кубка», а там рядом. А то есть еще путь покороче – по Салотоп-лейн. – Дежурный сплюнул в канаву.
Дандридж задумался. Названия одно другого стоили. Поди реши, какой маршрут лучше.
– Ну а Салотоп-лейн где?
– А вон позади вас.
Дандридж обернулся и увидел узкий темный переулок, мощенный булыжником. Переулок забирал вверх, конца его Дандридж не разглядел. Он опасливо двинулся по переулку. Дома тут были кое-где наглухо заколочены досками, а один-два совсем развалились. Вокруг разносилось ни с чем не сравнимое амбре, которое было знакомо Дандриджу по подземным переходам и туннелям под железнодорожными путями. Дандридж затаил дыхание и ускорил шаг. Выйдя наконец из переулка, он действительно оказался на Скотбой-ярд. На фасаде большого здания из красного кирпича он заметил табличку «Управление регионального планирования». Дандридж открыл решетчатую калитку и подошел к дверям.
– Управление на третьем этаже, – сообщила ассистентка зубного врача, выглянувшая в коридор. В руках она держала металлический подносик, а на нем лежали вставные челюсти с розовыми деснами. – Только вы там вряд ли кого найдете. А вам кто нужен-то?
– Мистер Хоскинс.
– Спросите на всякий случай в клубе. Обычно в это время он там. Это на втором этаже.
Дандридж поблагодарил и поднялся по лестнице. На площадке второго этажа он увидел дверь с надписью «Уорфордский и районный клуб Гладстона» . Дандридж с сомнением покосился на дверь и поднялся еще на один этаж. Женщина оказалась права: Управление было закрыто. Дандридж снова спустился на второй этаж и нерешительно остановился перед дверью. Пришлось напомнить себе, что он как-никак является полномочным представителем министра и официальным посредником. Эта мысль придала ему смелости и он, распахнув дверь, вошел в клуб.
– Ищете кого? – окликнул его дюжий краснорожий верзила, стоявший у бильярдного стола.
– Да. Мистера Хоскинса из Управления планирования.
Краснорожий отложил кий и шагнул навстречу.
– Тогда вам сюда. Эй, Боб, тут по твою душу пришли.
Другой краснорожий верзила, который сидел в уголке у стойки бара, обернулся и уставился на Дандриджа.
– Чем обязан? – спросил он.
– Я из министерства по вопросам окружающей среды.
– Ого! – Мистер Хоскинс поднялся с места. – Быстро вы, однако. Я-то думал, вы только завтра приедете.
– Министр настаивал, чтобы я приступил к делу незамедлительно.
– И то верно. – Мистер Хоскинс, ожидавший, что министерство пришлет важного шестидесятилетнего старикана в очках с золотой оправой, при виде Дандриджа приободрился. – Что будете пить?
Дандридж замялся. Выпивать в это время дня было не в его привычках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Я заметил, – отозвался мистер Джойнсон.
– А все из-за того, что поезд задерживается на каждой станции на разное время. На одной стоит полминуты, а на другой полторы. Знаете, по-моему, пора нам всерьез подумать о разработке системы, которая позволит наладить беспрерывную работу подземного транспорта.
– Вряд ли от этой системы что-нибудь изменится, – устало вздохнул мистер Джойнсон. – А почему вы не садитесь на другой поезд, более ранний?
– Так я и приезжать буду раньше времени.
– Для разнообразия можно бы. Ладно, я вас вызвал не для того, чтобы обсуждать недостатки метрополитена.
Мистер Джойнсон умолк и уставился в инструкции, которые оставил мистер Рис. Его изумило не только то, что миссия, требующая ума, сметки, красноречивости, была поручена именно Дандриджу. Озадачили его и грамматические ляпсусы в памятке замминистра. А что Дандриджа усылают из Лондона, так скатертью дорога. И с мистера Джойнсона за это не спросят – не он его назначил.
– Вот подробная инструкция относительно вашего нового поручения, – наконец произнес он. – Мистер Рис велел, чтобы вы…
– Новое поручение? – удивился Дандридж. – Ведь я работаю в департаменте по вопросам досуга и отдыха.
– Прекрасное применение вашим способностям. Однако вы уже переведены в департамент дорожного строительства в центральных графствах. А в будущем месяце мы, вероятно, определим вас на подходящую должность в департамент по озеленению.
– Признаться, у меня голова идет кругом от этих перемещений. Бросают из департамента в департамент. Никаких условий для масштабной работы.
– И слава богу. Собственно, вам и сейчас поручается не ахти какая масштабная работа. Надо всего-навсего уладить один конфликт.
– Конфликт? – оживился Дандридж. Мистер Джойнсон кивнул.
– Именно. Конфликт. – Он снова заглянул в инструкции. – Вы командируетесь в качестве официального посредника от министерства в Уорфорд.
– Как же это? – всполошился Дандридж. – Ведь там беспорядки.
Мистер Джойнсон улыбнулся. Разговор начинал его забавлять.
– Совершенно верно. Вот вы и позаботитесь, чтобы больше там беспорядков не было. Прелестный, говорят, городишко.
– Ну да, прелестный. Видел я его вчера по телевизору в «Новостях».
– Ну-ну, внешность обманчива. Вот вам командировочное предписание. Видите – вам предоставляются все полномочия для ведения переговоров…
– Разве расследование проводит не лорд Ликем?
– Вообще-то, да, но он, как я слышал, слегка занемог. И к тому же, кажется, не совсем правильно понимает свои функции.
– Другими – словами, он сейчас в больнице? – уточнил Дандридж.
Пропустив вопрос мимо ушей, мистер Джойнсон повернулся к висящей за его креслом карте.
– Суть вопроса, которым вам надлежит заняться, предельно проста. Автомагистраль М 101 – видите? – может быть проложена по одной из двух трасс. Одна проходит вот здесь, через Клинскую теснину, вторая – через Оттертаун. Оттертаунское направление по ряду причин совершенно неприемлемо. Вы должны добиться, чтобы Ликем вынес решение о прокладке дороги через Клинскую теснину.
– Так ведь это ему решать, – возразил Дандридж.
Мистер Джойнсон вздохнул:
– Эх, Дандридж, поработайте в административном учреждении с мое – и поймете, для чего создаются все эти комиссии по расследованию, королевские комиссии да арбитражи. Они всего лишь принимают решения, которые в точности совпадают с уже принятыми решениями специалистов. И ваша задача сделать все, чтобы лорд Ликем не вынес другого решения.
– А если он вынесет другое, что тогда?
– Это одному Богу известно. Я полагаю, при нынешних умонастроениях нам придется подчиниться и пустить эту треклятую автомагистраль через Оттертаун, а последствия будут такие, что не приведи господи. Так что извольте постараться, чтобы все было разыграно как по нотам. Вам даны все полномочия для переговоров с заинтересованными сторонами, и лорд Ликем наверняка вас поддержит.
– С кем же я буду вести переговоры, если у меня нет противника? – опечалился Дандридж. – И вообще, что такое «официальный посредник»?
– Это уж на ваше усмотрение.
Получив папку с документами по автомагистрали М 101, Дандридж вернулся в свой кабинет.
– Я официальный посредник министерства в центральных графствах, – важно сообщил он секретарше, позвонил в гараж и заказал машину. Потом перечитал командировочное предписание. Сомнений нет: начальство наконец оценило его по достоинству. Теперь у Дандриджа имеются полномочия, и уж он не преминет ими воспользоваться.
А в Хэндимен-холле леди Мод торжествовала победу: ее уловка достигла цели, расследование сорвано. Начальник полиции, узнав о происшествии, распорядился немедленно освободить ее из-под стражи, и леди Мод нехотя покинула полицейский участок. Друзья и союзники наперебой выражали ей сочувствие. Навестивший ее генерал Бернетт рассыпался в поздравлениях. Миссис Буллетт-Финч позвонила в Хэндимен-холл и осведомилась, не нужно ли чего-нибудь леди Мод после «освобождения от уз» – фраза, которая леди Мод очень не понравилась. Как и утверждение полковника Чепмена, что она «отхлестала лорда Ликема, как мальчишку». Даже миссис Томас прислала леди Мод письмо, в котором приносила благодарность, по ее скромному выражению, «от имени всех простых людей». Леди Мод отвечала на эти знаки внимания сдержанно. В самом деле, зачем столько шума? Она просто исполнила свой долг.
– Об интересах местных жителей способны позаботиться только местные власти, – сказала она корреспонденту газеты «Обсервер». На взгляд корреспондента, это замечание прозвучало весьма двусмысленно, зато оно недвусмысленно показывало, какую роль отводит себе леди Мод в жизни Южного Уорфордшира.
– Вы намерены привлечь полицию к ответственности за незаконный арест? – спросил корреспондент.
– Ну что вы. Я так уважаю полицию. Полицейские замечательно справляются со своими обязанностями. Во всем виноват лорд Ликем. Я как раз собираюсь посоветоваться с адвокатом насчет того, какие действия против него предпринять.
Когда лорду Ликему, помещенному в Уорфордскую Загородную больницу, сообщили, что леди Мод хочет вчинить ему иск, он и бровью не повел. У него имелись заботы поважнее. Во-первых, ему не давал покоя желудок, во-вторых, голову его теперь украшали шесть швов. Ну и, конечно, контузия. Приходя в сознание, он молил Бога поскорее послать ему смерть, а в бреду сыпал отборными ругательствами.
Но если лорд Ликем, поглощенный собственными бедами, даже не вспоминал о сорванном расследовании, то сэр Джайлс только о нем и думал.
– Положение аховое, – восклицал он на другое утро, заскочив к Хоскинсу посовещаться. – Эта подлюка всех перебаламутила, ей-богу. По ее милости об этой истории заговорят по всей стране. Мне спасу нет от экологов – звонят отовсюду, выражают солидарность. Черт-те что! Какое их собачье дело?
Хоскинс угрюмо закурил трубку.
– Если бы только это, – бросил он. – Тут еще вот-вот нагрянет какая-то шишка из министерства: переговоры затевает.
– Не хватало, чтобы в наши дела совала нос канцелярская крыса.
– Вот именно, – подхватил Хоскинс. – А звонить сюда больше не надо. Узнают про наши с вами отношения – беда.
– Вы думаете, он одобрит Оттертаунское направление?
Хоскинс пожал плечами:
– Понятия не имею. Но окажись я на его месте, я бы про Клинскую теснину даже не заикнулся: себе дороже.
– Дайте мне знать, что надумает этот гусь, – попросил сэр Джайлс и вышел на улицу, где стоял его автомобиль.
7
А Дандридж преспокойно вел машину по шоссе Э 1 и даже не подозревал о мудреной подоплеке событий в Южном Уорфордшире. Впервые в жизни ему доверили такие полномочия, и уж он сумеет ими распорядиться. Что ему теперь неудачи прошлых лет! Скоро о нем заговорят все. Вот вернется он в Лондон победителем, и кто усомнится тогда в его умении действовать быстро и решительно?
В Уорике он остановился пообедать. За едой просматривал папку с материалами по автомагистрали. В папке имелась и карта, на которую были нанесены обе предполагаемые трассы, а также список лиц, по чьим землям должна пройти дорога, с указанием сумм причитающейся компенсации. Этот список особенно заинтересовал Дандриджа. Даже при беглом знакомстве с ним Дандридж догадался, почему начальство так торопило его с отъездом и какие трудности его ожидают. Читая список, Дандридж словно присутствовал на перекличке самых именитых людей графства.
Сэр Джайлс Линчвуд, генерал Бернетт, полковник Чепмен, мистер Буллетт-Финч, мисс Персиваль. Дандридж прочел и оробел, взглянув на суммы компенсации – и глазам не поверил. Сэру Джайлсу – четверть миллиона. Генералу Бернетту – сто пятьдесят тысяч фунтов. Полковнику Чепмену – сто двадцать тысяч. Даже мисс Персиваль, рядом с именем которой в графе «род занятий» значилось «учительница», должна была получить пятьдесят пять тысяч. Дандридж сравнивал эти суммы со своим жалованьем. Везет же некоторым. Все-таки нет на свете справедливости. Дандридж не был чужд социалистических убеждений: он исповедовал принцип «от каждого по способностям каждому по потребностям» (под «каждым» в обоих случаях подразумевался сам Дандридж), и сейчас его мысли сами собой устремились к презренному металлу. Еще мать внушила ему правило: «Чем жениться на деньгах, ищи-ка сам златые горы». А поскольку жить по этому правилу не так-то просто, интимная жизнь Дандриджа протекала большей частью в воображении. В мечтах, куда не проникали житейские неурядицы, он предавался самым разнообразным страстям. Он представлял себя богатым, могущественным, неизменно в окружении добродетельнейших красавиц. Точнее сказать, красавицы. Женщина его мечты слагалась из отдельных черт и черточек реальных женщин, к которым Дандридж был в свое время неравнодушен. Именно неравнодушен, не более того: с таким чувством не так хлопотно. И вот наконец удача ему улыбнулась: его путь лежит в край золотых гор. До чего заманчиво!
Закончив обед, Дандридж отправился дальше. Скоро он начал замечать, что местность вокруг изменилась. Широкое шоссе осталось позади, машина шла по другой дороге, более узкой и извилистой. Живая изгородь по обочинам была тут выше и гуще. Холмы сменялись пустынными долинами, леса – чем дальше, тем гуще, как будто здесь за ними никто не ухаживает. Даже постройки не имели ничего общего с симпатичными, похожими друг на друга домиками в северных пригородах Лондона. Тут если дом, то либо торчащая посреди земельного участка махина, а вокруг на мили никакого другого жилья, либо каменное здание, а вокруг сараи из потемневшего гофрированного железа да амбары – ферма. На пути Дандриджу то и дело попадались поселки: – несуразные скопления коттеджей и лавок; дома то неловко вылезали чуть ли не на самое шоссе, то прятались за живыми изгородями. Украшены они были так вычурно, что Дандриджа брала оторопь. То здесь то там мелькали церкви. Их вид особенно действовал Дандриджу на нервы. В голову лезла всякая чушь: смерть и похороны, укоры совести, грех, посмертное воздаяние. Замшелые пережитки прошлого. А Дандридж жил если не настоящим, то, по крайней мере, ближайшим будущим – очень ему нужны эти напоминания о тщете земного бытия. С ними беда: того и гляди усомнишься в разумности всего сущего. Правда, насчет человеческого разума Дандридж тоже не обольщался. Он верил только в науку и учет.
Чем дальше машина продвигалась на север, тем больше Дандридж убеждался, что здешние края отнюдь не соответствуют его идеалу. Даже небо тут было другое: на нем появились большие облака, их тени как попало ползали по холмам и полям. К Южному Уорфордширу Дандридж подъезжал с тяжелым сердцем. Если и сам Уорфорд похож на свои окрестности, можно себе представить, какие нелюди обитают в этом вертепе – жестокие беспутные дикари, одержимые непонятными страстями. Увы, Уорфорд действительно мало чем отличался от своих окрестностей. Проехав по мосту через Клин, Дандридж решил, что двадцатый век остался на том берегу и машина движется в глубь времен. Дома у городской заставы беспорядочно лепились друг к другу, и только единообразие надраенных порожков хоть как-то искупало общую безалаберщину. На самом въезде в город прямо перед машиной как из-под земли выросла большая оштукатуренная башня, в которой чернела узкая арка. Дандридж с опаской въехал в черный провал и очутился на улице, по сторонам которой выстроились здания позапрошлого века. У Дандриджа отлегло от сердца, но ненадолго. В центре города он опять почувствовал себя не в своей тарелке. Тесные темные переулки, средневековые дома из дерева и кирпича, верхние этажи которых выдвинуты вперед и нависают над улицей, булыжные мостовые, лавки, словно попавшие сюда из глубокой старины. У входа в скобяную лавку красовались кастрюли и сковородки, лопаты и серпы. Торговец готовым платьем вывесил у своего заведения шерстяные полупальто с капюшоном, вельветовые брюки и бриджи. У рыбной лавки на мраморной столешнице серебрилась скумбрия, а мастерскую шорника сразу можно было распознать по выставленным удилам, уздечкам и кожаным ремням. Короче говоря, Уорфорд был самым обычным городком, где раз в неделю в базарный день идет оживленная торговля. Однако Дандридж, привыкший к благостной безликости универмагов, углядел в этой картине пережитки древнего варварства и насторожился. Он подъехал к базарной площади и спросил у дежурного на автомобильной стоянке, где находится Управление регионального планирования. Дежурный не знал, а если бы и знал, то Дандридж все равно ничего из его объяснений не понял: в речи жителей Южного Уорфордшира привычные английские слова до неузнаваемости искажались валлийским акцентом. Дандридж оставил машину на стоянке, зашел в телефонную будку, раскрыл телефонный справочник и выяснил, что Управление расположено на Скотбой-ярд.
– Как пройти на Скотбой-ярд? – спросил он у дежурного на стоянке.
– Ступайте по Кишкинг-стрит – как раз и выйдете.
Дандридж содрогнулся.
– Объяснили, нечего сказать. А Кишкинг-стрит – это где?
– Так, дайте подумать. Значит, дойдете до «Козы и кубка», а там рядом. А то есть еще путь покороче – по Салотоп-лейн. – Дежурный сплюнул в канаву.
Дандридж задумался. Названия одно другого стоили. Поди реши, какой маршрут лучше.
– Ну а Салотоп-лейн где?
– А вон позади вас.
Дандридж обернулся и увидел узкий темный переулок, мощенный булыжником. Переулок забирал вверх, конца его Дандридж не разглядел. Он опасливо двинулся по переулку. Дома тут были кое-где наглухо заколочены досками, а один-два совсем развалились. Вокруг разносилось ни с чем не сравнимое амбре, которое было знакомо Дандриджу по подземным переходам и туннелям под железнодорожными путями. Дандридж затаил дыхание и ускорил шаг. Выйдя наконец из переулка, он действительно оказался на Скотбой-ярд. На фасаде большого здания из красного кирпича он заметил табличку «Управление регионального планирования». Дандридж открыл решетчатую калитку и подошел к дверям.
– Управление на третьем этаже, – сообщила ассистентка зубного врача, выглянувшая в коридор. В руках она держала металлический подносик, а на нем лежали вставные челюсти с розовыми деснами. – Только вы там вряд ли кого найдете. А вам кто нужен-то?
– Мистер Хоскинс.
– Спросите на всякий случай в клубе. Обычно в это время он там. Это на втором этаже.
Дандридж поблагодарил и поднялся по лестнице. На площадке второго этажа он увидел дверь с надписью «Уорфордский и районный клуб Гладстона» . Дандридж с сомнением покосился на дверь и поднялся еще на один этаж. Женщина оказалась права: Управление было закрыто. Дандридж снова спустился на второй этаж и нерешительно остановился перед дверью. Пришлось напомнить себе, что он как-никак является полномочным представителем министра и официальным посредником. Эта мысль придала ему смелости и он, распахнув дверь, вошел в клуб.
– Ищете кого? – окликнул его дюжий краснорожий верзила, стоявший у бильярдного стола.
– Да. Мистера Хоскинса из Управления планирования.
Краснорожий отложил кий и шагнул навстречу.
– Тогда вам сюда. Эй, Боб, тут по твою душу пришли.
Другой краснорожий верзила, который сидел в уголке у стойки бара, обернулся и уставился на Дандриджа.
– Чем обязан? – спросил он.
– Я из министерства по вопросам окружающей среды.
– Ого! – Мистер Хоскинс поднялся с места. – Быстро вы, однако. Я-то думал, вы только завтра приедете.
– Министр настаивал, чтобы я приступил к делу незамедлительно.
– И то верно. – Мистер Хоскинс, ожидавший, что министерство пришлет важного шестидесятилетнего старикана в очках с золотой оправой, при виде Дандриджа приободрился. – Что будете пить?
Дандридж замялся. Выпивать в это время дня было не в его привычках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27