Свежевыпеченный хлеб доставали из печи и для начала раскладывали рядами на столах – он должен был немного остыть и проветриться, чтобы ушел едкий запах дрожжей.
Больше всего я любила вечерние часы.
Мне нравилось, стоя за кассой, наблюдать, как на улице постепенно темнеет, и из этой темноты выныривают один за другим люди: хозяюшки, школьники и хорошо одетые пожилые джентльмены. Они заходят в булочную и выстраиваются в аккуратную очередь.
Кроме нашего магазинчика, в районе нет ни одной булочной. И каждый вечер наша витрина, окруженная темными силуэтами соседних домов, загоралась, как маяк. Все наши клиенты жили по соседству, хлеба всегда было предостаточно – поэтому лица у всех были спокойные и умиротворенные. Они прекрасно знали, что сегодня на ужин им обеспечен свежий вкусный хлеб.
Запах хлеба почему-то вызывал во мне приступы беспричинного счастья.
Ностальгия. Воспоминание о некоем сияющем утре, в которое так хочется вернуться.
Запах – это совсем не то же, что вкус. Даже если бы я съела сто французских булок, это навряд ли пробудило бы во мне те сладкие чувства, которые каждый раз вызывал запах свежеиспеченного хлеба.
Стоя посреди булочной, наполненной чудесным ароматом, я смотрела, как очередь становится все длиннее и длиннее. И вместе с ней сгущается за окнами ночь. Загораются окна в домах, исчезают с небосклона последние отсветы закатившегося солнца. Дома, как сумрачные горы, высятся по обеим сторонам улицы. Но вот из пекарни приносят корзины с душистым хлебом, и начинается суета. Я выбиваю чеки, раскладываю хлеб по пакетам и торжественно, как жрица Хлеба, протягиваю очередному покупателю купленный им товар.
Я быстро полюбила новую работу.
И эта любовь была не меньше, чем моя любовь к Сайпану, к брату или к Рюичиро.
О чем еще мне желать?
Лишь бы любовь не кончалась. Пусть все это повторяется. Раз за разом.
Это был случайный выходной.
«А не сходить ли мне в книжный магазин? – подумала я. – Можно Ёшио с собой позвать…»
Я заглянула в комнату брата. Ёшио сидел перед небольшим телевизором, к которому была подключена игровая приставка. Он оглянулся на дверь за мгновение до того, как я появилась на пороге.
Вроде бы все как обычно, но мне отчего-то стало не по себе.
– Сакуми, ты уходишь? – спросил Ёшио.
– Ага. Собираюсь в книжный. Пойдешь со мной?
– Не-е… Я, пока этот уровень не пройду, буду дома сидеть.
– Ну, как хочешь. Тогда пока. – Я вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
Что ж такого? Мальчик хочет пройти очередной уровень компьютерной игры. В этом нет ничего странного.
Самая обыкновенная улыбка. Честный отказ. В конце концов, он же не обязан каждый раз вскакивать и радостно бежать вслед за мной. И все-таки что-то было не так. В воздухе вокруг него, в его взгляде чувствовалась какая-то еле заметная усталость.
Вот только как понять – это просто переходный возраст или психологическая усталость, когда мозг уже не выдерживает бешеного потока информации? Может, он на грани нервного срыва. А может, и нет. Но как бы то ни было, это не тот жизнерадостный, переполненный энергией Ёшио, с которым мы провели несколько незабываемых дней на Сайпане. Он снова ушел в себя. Закрылся.
На улице было холодно, люди ходили в пальто и куртках, но солнечные лучи едва уловимо пахли весной. Сладковатый запах новизны, запах света. Такого запаха, наверное, нет нигде, кроме Японии. И я уверена, все, кто идет сейчас вместе со мной по улице, ощущают приближение весны. Ее мягкое дыхание. Ее нежное прикосновение.
В одном из зданий недалеко от станции расположен огромный книжный магазин. Когда я только выписалась из больницы и не знала, куда девать время, часто по дороге из океанариума после общения с рыбой – луной я направлялась сюда/Долго бродила между полок, покупала какие-то книжки, потом ехала в «Берриз» и сидела там допоздна, глотая страницу за страницей. Наверное, это как-то повлияло на моего тогдашнего хозяина. Иначе чем объяснить тот факт, что он довольно быстро снова взял меня на работу, хотя в то время я не только почти ничего толком не помнила из своей прошлой жизни, но и вообще зачастую вела себя довольно-таки странно.
Кстати, это тоже было зимой.
Работа в «Берриз» – первый шаг моей новой жизни.
Я часами смотрела на тонкие голые ветви за окном. Окно было маленьким.
Когда у нас много свободного времени, мы становимся сентиментальными.
Душевная вялость приводит к тому, что воспоминания превращаются в призраки. Они наплывают со всех сторон, замыкают тебя в хоровод. Поначалу это даже приятно, но быстро надоедает. Хочется, чтобы эти призрачные видения исчезли, чтобы сознание хоть на мгновение озарилось вспышкой света, которая бы позволила увидеть все так, как есть на самом деле. Но с другой стороны, после вспышки полумрак становится еще гуще… В последнее время мне часто кажется, что «Берриз» был единственным местом, где я легко могла смириться со своими призраками.
В книжном магазине было не протолкнуться. Студенты, офисные служащие (по преимуществу женского пола) и прочая разнообразная публика клубились по всему залу. Я с трудом пробивала себе дорогу к кассе, прижимая к груди французско-японский разговорник, руководство по выпечке хлеба и пару глянцевых журналов.
Недалеко от секции еженедельных журналов я притормозила.
Мое внимание привлекла толстая книжка, лежавшая на самом верху высокой стопки у стеллажа с периодикой.
Книжка называлась «Секретная комната философа». Автор Киёши Касаи Киёши (Киёси) Касаи – публицист, писатель. Основные произведения написаны в детективно-мистическом жанре мистери.
.
Никогда не слышала ни об авторе, ни о романе. Судя по всему, это было что-то мистическое. А я, вообще – то, не большой любитель такой литературы.
Книжка была толстой и очень тяжелой. И денег, чтобы ее купить, у меня не оставалось… Но мне уже было ясно, что я обязательно ее куплю, даже если придется пожертвовать для этого журналами.
Это называется судьба.
Я вдруг страшно захотела прочесть «Секретную комнату», сама не понимая, откуда взялось это желание. Словно кто-то – одновременно и недосягаемый, и очень близкий, такой, что кажется, протяни руку и сможешь его коснуться, – настойчиво требовал: «Купи! Купи!» И противостоять ему не было никакой возможности.
Когда я вернулась домой, оказалось, что Ешио нет дома.
– У него какие-то новые друзья появились. Он сказал, что пойдет поиграет с ними немного, – объяснила мне Джюнко.
«Странно, – подумала я. – А с другой стороны, что ж ему, только со старшей сестрой дружить? Это даже как-то ненормально».
С такими мыслями я поднялась к себе в комнату и принялась за книгу Киёши Касаи.
Действие происходило в Париже. Главные герои: очаровательная умненькая парижанка по имени Надя и молодой японец Какеру – ее таинственный возлюбленный.
… Надя полностью посвятила себя своей любви и за одно только это была достойна всяческого уважения. В то время как Какеру – человек абсолютно другого склада – жил, погруженный в какую-то непостижимую темноту, откуда отстраненно взирал на мир и его устройство.
«Очень интересно…» – думала я, с тихим шелестом перелистывая страницы.
Ближе к середине романа у меня появилось навязчивое чувство, что я уже где-то встречалась с Надей и Какеру. Это чувство становилось тем сильнее, чем дальше я углублялась в сюжет книги. Как будто эти двое были моими давними друзьями. Близкими, почти родными… Я больше ни о чем не могла думать.
Это ненормально!
… я узнала их, как узнала дом и сад Эйко, после стольких лет вдруг снова очутившись у ее порога…
Почему? Откуда я их знаю?
Я отложила книгу и задумалась.
Может быть, это потому, что сумрачный Какеру в чем-то похож на Рюичиро, а я сама немного напоминаю Надю (что, конечно, маловероятно, учитывая ее изысканные манеры и хорошее воспитание)? Может быть, то, что я чувствую, – это просто духовная близость?
Да нет же, нет. При чем здесь духовная близость?! Это что-то другое. Я совершенно точно с ними встречалась!
Никогда еще я не испытывала таких сильных и сложных чувств по отношению к книге.
Почему?
Думаю, что, если в этот момент кто-то из знакомых случайно оказался бы в моей комнате, он бы испугался, увидев меня.
Погруженная глубоко в свои мысли, я сидела, обхватив голову руками, и раскачивалась из стороны в сторону.
Надо было распутать этот клубок.
… Кто бы мог подумать, что все начнется с такой неприметной мелочи?…
Я даже и предположить не могла.
Так, так, так – нитка понемногу разматывается. Узлы ослабли. И вот, как вспышка света, на меня снизошло озарение. И дальше все потекло своим чередом, так же естественно, как вечер перетекает в ночь.
Ответ был очевиден:
«Боже мой! Ну конечно!! Я же читала эту книгу!»
И не только эту. Ребенком я обожала мистику.
Значит, так, еще я читала «Гуд бай, Энджел», «Женщина с розой»… и четвертую его книгу… ну да – «Апокалиптическое убийство». Помнится, я покупала эти книги в тот же день, как они появлялись в книжных магазинах. Так что же там произошло с Какеру? Он отправился в Тибет и поступил в ученики к одному известному монаху. Учитель завещал ему «ходить по земле и бороться со злом». Тем временем у Нади умерла мама, и она переехала к отцу. Отец Нади работал в полиции. Если не ошибаюсь, он был полицейским инспектором…
«Секретная комната» была первой книгой в серии. Я читала ее всю ночь – просто не могла оторваться. Стояла весна – время цветения вишни. Я заснула перед самым рассветом. А с утра в дверь уже стучались мама и Маю, они звали меня любоваться вишневым цветом. Маю приехала домой на выходные. У нее была непривычная короткая стрижка. Втроем мы сидели под сакурой, на которой уже проклюнулись первые зеленые листочки, и дружно ели яки-соба Яки-соба – жареная гречневая лапша с добавлением капусты, майонеза и специального соуса.
.
Тогда у меня в комнате висели желтые занавески. Через них так красиво просвечивал закат…
Ростом я была метр шестьдесят два. Брат – тогда еще совершеннейший карапуз – ходил в смешном детском комбинезончике. Когда он стал постарше, начал носить шорты. Примерно в это время его отдали в детский сад. Я помню, как в свой первый день в садике он вернулся домой весь в слезах – его обидели старшие мальчишки. Все это происходило осенью, почти сразу после того, как мама рассталась со своим вторым мужем. Она много пила и плакала, без конца жаловалась на свои несчастья Джюнко. Прошло совсем немного времени, и Джюнко переехала жить к нам…
Если пересказывать словами, получается такая вот история. Но то, что я чувствовала в тот момент возвращения ко мне памяти, словами не передать. Это было несоразмерно никаким словам и не ограничивалось только лишь сюжетами – за какие-то доли секунды я получала невероятное количество самой разной невербальной информации: запахи, ощущения, все, все, все… Как будто произошел какой-то сбой и информация вместо того, чтобы поступать по частям, вдруг обрушилась на меня мощным потоком, так что я чуть не захлебнулась.
Это было потрясающее чувство. И все из-за какой-то книжки. Как такое могло произойти?!
Все эти хаотичные отрывки постепенно находили свое место, складывались в гигантскую мозаику, превращались в единый, подчиненный внутренней логике рассказ. Процесс шел независимо от меня, я была всего лишь сторонним наблюдателем. Ждала – что же выйдет в конце?
На моих глазах из небытия возникала история моей жизни, «сказание о Сакуми». Не побасенка, а легенда – нечто усовершенствованное, принявшее идеальную форму. Законченное произведение, в котором нет места моим чувствам и эмоциям.
Гигантский водоворот… Множество людей, мест и событий… Океан, вмещающий в себя всю мою жизнь… Мой и только мой мир, окрашенный в мой цвет… Уникальный и неповторимый… Я представила его себе в виде струящейся спирали, неясные контуры которой объединяют все это разнородное скопление то ли вещества, то ли энергии в единое целое.
Как туманность Андромеды – что-то далекое и прекрасное.
Я отложила книгу в сторону.
Меня окружали вещи, и у каждой из них была своя история.
Мир вокруг теперь нисколько не походил на то, чем был раньше.
Не потому ли, что память наконец-то вернулась ко мне?…
– Не потому ли?! – сказала я вслух, уже успев забыть, что значит «не помнить».
Комната, в которой на первый взгляд ничего не переменилось, ощущалась теперь совсем по-другому – вдруг выяснилось, что каждая мелочь, каждый пустяк содержит море информации.
И вся эта информация обрушилась теперь на мою бедную голову… Сначала медленно сочилась – капля за каплей, а потом хлынула мощным потоком.
Книжная полка – мама купила ее незадолго до того, как я пошла в школу. А в ту ночь, когда умер отец, я несколько часов подряд сидела и бездумно смотрела вот на этот чуть – чуть сбитый угол. Глубокая царапина на одной из стенок – это с той поры, когда Микико училась в старших классах. Она зачем-то полезла на подоконник, свалилась с него и, падая, опрокинула полку на пол… А полку эту мама купила в универмаге «Сэйбу». Прошли те времена, когда во всем Токио был только один такой универмаг – на станции Икэбукуро. Тогда же кроме полки мы купили еще и буфет. Он и сейчас стоит внизу, на кухне. Во время одной из ссор мамин второй муж как-то закричал: «Ты ведь до сих пор его любишь, хоть он и умер!» – и со всей силы стукнул кулаком по столу. И тогда в буфете треснуло одно из стекол. Мой младший брат, тогда еще совсем маленький, испугался и громко заплакал.
Все эти подробности вдруг всплыли у меня в голове, как будто заработал компьютер, настроенный на поиск по словосочетанию «книжная полка».
Вот только, в отличие от компьютера, я не могла контролировать ни количество, ни качество выдаваемой информации.
И это касалось всего, что попадалось мне на глаза: ножницы, книжка, коридор, дверь, карандаш.
«Здорово!!» – подумала я и спустилась на первый этаж.
Там была мама.
Я обвела глазами кухню. Вот кухонный стол – мы купили его в прошлом году. Между прочим, из орехового дерева. Мы тогда пошли с мамой в «Исэтан» «Исэтан» – крупный универмаг.
, пересмотрели кучу каталогов и, в конце концов, выбрали этот. Красивый и большой. Парень, который нам его привез, был похож на Роберта де Ниро. Брат сразу же залез на стол с ногами, чем привел маму в совершеннейшее бешенство.
Катастрофа – я не могу остановиться!
Я с опаской взглянула на маму. Мама – не вещь, а – человек, и не просто человек, а мама! Она вызвала во мне воспоминания о том, чего я не могла помнить сознанием – только телом: о девяти месяцах, проведенных в темной утробе, о самом раннем детстве… Вихрь образов закружился перед моими глазами, окончательно сбив меня с толку.
– Сакуми, ты в порядке? – в ее голосе послышалось беспокойство.
– А что, что-то не так? – спросила я.
– У тебя такое лицо… расслабленное. Будто ты сейчас в обморок упадешь. В детстве ты часто ходила с таким странным лицом.
– Я просто только что встала, – ответила я и продолжила свою экскурсию по кухне. Вещи, каждая в свой черед, делились со мной воспоминаниями, которых я так долго была лишена. Едва сдерживая напор очнувшейся памяти, я сварила кофе себе и маме.
Наблюдая за тем, что со мной происходит, я заметила, что воспоминания «после падения», как тонкий слой масла на душистом куске хлеба, просвечивают, пропускают сквозь себя предыдущие, забытые и теперь вновь обретенные, воспоминания более ранних лет. Это было странное чувство. Все было слишком очевидно, слишком понятно.
До сегодняшнего дня я жила «на ощупь», интуитивно. По сравнению с тем существованием новое «я» казалось мне объемным и тяжелым: как будто отныне и впредь я должна буду все время волочить за собой многотомный толковый словарь. Мысль о будущей жизни в этом плотном мире, наполненном бесчисленными воспоминаниями, страшила меня. Но в глубине души я уже знала, что ничего страшного нет, что все пойдет так, как надо. Самым естественным образом.
Я поставила перед мамой чашку с кофе, а свою забрала с собой в комнату. Я была благодарна Наде и Какеру за то, что со мной происходило. В конце концов, это была их заслуга. «Молодцы ребята! Надо будет прямо сейчас дочитать эту книжку», – думала я, поднимаясь по лестнице, и вдруг нос к носу столкнулась с братом.
Он посмотрел на меня с каким-то странным выражением.
«Да он боится, – вдруг поняла я. – Это страх».
Но не успела я спросить Ёшио, что случилось и чем он так напуган, как он выпалил, не сводя с меня округлившихся глаз:
– Сакуми, ты что-то вспомнила?
– А ты-то откуда знаешь?! – удивилась я, изо всех сил сдерживая натиск внутреннего компьютера, который пытался вогнать в меня гигантский файл под заглавием «Младший брат», содержащий в себе исчерпывающую информацию с того утра, как Ёшио родился, и до нашей с ним поездки на Сайпан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Больше всего я любила вечерние часы.
Мне нравилось, стоя за кассой, наблюдать, как на улице постепенно темнеет, и из этой темноты выныривают один за другим люди: хозяюшки, школьники и хорошо одетые пожилые джентльмены. Они заходят в булочную и выстраиваются в аккуратную очередь.
Кроме нашего магазинчика, в районе нет ни одной булочной. И каждый вечер наша витрина, окруженная темными силуэтами соседних домов, загоралась, как маяк. Все наши клиенты жили по соседству, хлеба всегда было предостаточно – поэтому лица у всех были спокойные и умиротворенные. Они прекрасно знали, что сегодня на ужин им обеспечен свежий вкусный хлеб.
Запах хлеба почему-то вызывал во мне приступы беспричинного счастья.
Ностальгия. Воспоминание о некоем сияющем утре, в которое так хочется вернуться.
Запах – это совсем не то же, что вкус. Даже если бы я съела сто французских булок, это навряд ли пробудило бы во мне те сладкие чувства, которые каждый раз вызывал запах свежеиспеченного хлеба.
Стоя посреди булочной, наполненной чудесным ароматом, я смотрела, как очередь становится все длиннее и длиннее. И вместе с ней сгущается за окнами ночь. Загораются окна в домах, исчезают с небосклона последние отсветы закатившегося солнца. Дома, как сумрачные горы, высятся по обеим сторонам улицы. Но вот из пекарни приносят корзины с душистым хлебом, и начинается суета. Я выбиваю чеки, раскладываю хлеб по пакетам и торжественно, как жрица Хлеба, протягиваю очередному покупателю купленный им товар.
Я быстро полюбила новую работу.
И эта любовь была не меньше, чем моя любовь к Сайпану, к брату или к Рюичиро.
О чем еще мне желать?
Лишь бы любовь не кончалась. Пусть все это повторяется. Раз за разом.
Это был случайный выходной.
«А не сходить ли мне в книжный магазин? – подумала я. – Можно Ёшио с собой позвать…»
Я заглянула в комнату брата. Ёшио сидел перед небольшим телевизором, к которому была подключена игровая приставка. Он оглянулся на дверь за мгновение до того, как я появилась на пороге.
Вроде бы все как обычно, но мне отчего-то стало не по себе.
– Сакуми, ты уходишь? – спросил Ёшио.
– Ага. Собираюсь в книжный. Пойдешь со мной?
– Не-е… Я, пока этот уровень не пройду, буду дома сидеть.
– Ну, как хочешь. Тогда пока. – Я вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
Что ж такого? Мальчик хочет пройти очередной уровень компьютерной игры. В этом нет ничего странного.
Самая обыкновенная улыбка. Честный отказ. В конце концов, он же не обязан каждый раз вскакивать и радостно бежать вслед за мной. И все-таки что-то было не так. В воздухе вокруг него, в его взгляде чувствовалась какая-то еле заметная усталость.
Вот только как понять – это просто переходный возраст или психологическая усталость, когда мозг уже не выдерживает бешеного потока информации? Может, он на грани нервного срыва. А может, и нет. Но как бы то ни было, это не тот жизнерадостный, переполненный энергией Ёшио, с которым мы провели несколько незабываемых дней на Сайпане. Он снова ушел в себя. Закрылся.
На улице было холодно, люди ходили в пальто и куртках, но солнечные лучи едва уловимо пахли весной. Сладковатый запах новизны, запах света. Такого запаха, наверное, нет нигде, кроме Японии. И я уверена, все, кто идет сейчас вместе со мной по улице, ощущают приближение весны. Ее мягкое дыхание. Ее нежное прикосновение.
В одном из зданий недалеко от станции расположен огромный книжный магазин. Когда я только выписалась из больницы и не знала, куда девать время, часто по дороге из океанариума после общения с рыбой – луной я направлялась сюда/Долго бродила между полок, покупала какие-то книжки, потом ехала в «Берриз» и сидела там допоздна, глотая страницу за страницей. Наверное, это как-то повлияло на моего тогдашнего хозяина. Иначе чем объяснить тот факт, что он довольно быстро снова взял меня на работу, хотя в то время я не только почти ничего толком не помнила из своей прошлой жизни, но и вообще зачастую вела себя довольно-таки странно.
Кстати, это тоже было зимой.
Работа в «Берриз» – первый шаг моей новой жизни.
Я часами смотрела на тонкие голые ветви за окном. Окно было маленьким.
Когда у нас много свободного времени, мы становимся сентиментальными.
Душевная вялость приводит к тому, что воспоминания превращаются в призраки. Они наплывают со всех сторон, замыкают тебя в хоровод. Поначалу это даже приятно, но быстро надоедает. Хочется, чтобы эти призрачные видения исчезли, чтобы сознание хоть на мгновение озарилось вспышкой света, которая бы позволила увидеть все так, как есть на самом деле. Но с другой стороны, после вспышки полумрак становится еще гуще… В последнее время мне часто кажется, что «Берриз» был единственным местом, где я легко могла смириться со своими призраками.
В книжном магазине было не протолкнуться. Студенты, офисные служащие (по преимуществу женского пола) и прочая разнообразная публика клубились по всему залу. Я с трудом пробивала себе дорогу к кассе, прижимая к груди французско-японский разговорник, руководство по выпечке хлеба и пару глянцевых журналов.
Недалеко от секции еженедельных журналов я притормозила.
Мое внимание привлекла толстая книжка, лежавшая на самом верху высокой стопки у стеллажа с периодикой.
Книжка называлась «Секретная комната философа». Автор Киёши Касаи Киёши (Киёси) Касаи – публицист, писатель. Основные произведения написаны в детективно-мистическом жанре мистери.
.
Никогда не слышала ни об авторе, ни о романе. Судя по всему, это было что-то мистическое. А я, вообще – то, не большой любитель такой литературы.
Книжка была толстой и очень тяжелой. И денег, чтобы ее купить, у меня не оставалось… Но мне уже было ясно, что я обязательно ее куплю, даже если придется пожертвовать для этого журналами.
Это называется судьба.
Я вдруг страшно захотела прочесть «Секретную комнату», сама не понимая, откуда взялось это желание. Словно кто-то – одновременно и недосягаемый, и очень близкий, такой, что кажется, протяни руку и сможешь его коснуться, – настойчиво требовал: «Купи! Купи!» И противостоять ему не было никакой возможности.
Когда я вернулась домой, оказалось, что Ешио нет дома.
– У него какие-то новые друзья появились. Он сказал, что пойдет поиграет с ними немного, – объяснила мне Джюнко.
«Странно, – подумала я. – А с другой стороны, что ж ему, только со старшей сестрой дружить? Это даже как-то ненормально».
С такими мыслями я поднялась к себе в комнату и принялась за книгу Киёши Касаи.
Действие происходило в Париже. Главные герои: очаровательная умненькая парижанка по имени Надя и молодой японец Какеру – ее таинственный возлюбленный.
… Надя полностью посвятила себя своей любви и за одно только это была достойна всяческого уважения. В то время как Какеру – человек абсолютно другого склада – жил, погруженный в какую-то непостижимую темноту, откуда отстраненно взирал на мир и его устройство.
«Очень интересно…» – думала я, с тихим шелестом перелистывая страницы.
Ближе к середине романа у меня появилось навязчивое чувство, что я уже где-то встречалась с Надей и Какеру. Это чувство становилось тем сильнее, чем дальше я углублялась в сюжет книги. Как будто эти двое были моими давними друзьями. Близкими, почти родными… Я больше ни о чем не могла думать.
Это ненормально!
… я узнала их, как узнала дом и сад Эйко, после стольких лет вдруг снова очутившись у ее порога…
Почему? Откуда я их знаю?
Я отложила книгу и задумалась.
Может быть, это потому, что сумрачный Какеру в чем-то похож на Рюичиро, а я сама немного напоминаю Надю (что, конечно, маловероятно, учитывая ее изысканные манеры и хорошее воспитание)? Может быть, то, что я чувствую, – это просто духовная близость?
Да нет же, нет. При чем здесь духовная близость?! Это что-то другое. Я совершенно точно с ними встречалась!
Никогда еще я не испытывала таких сильных и сложных чувств по отношению к книге.
Почему?
Думаю, что, если в этот момент кто-то из знакомых случайно оказался бы в моей комнате, он бы испугался, увидев меня.
Погруженная глубоко в свои мысли, я сидела, обхватив голову руками, и раскачивалась из стороны в сторону.
Надо было распутать этот клубок.
… Кто бы мог подумать, что все начнется с такой неприметной мелочи?…
Я даже и предположить не могла.
Так, так, так – нитка понемногу разматывается. Узлы ослабли. И вот, как вспышка света, на меня снизошло озарение. И дальше все потекло своим чередом, так же естественно, как вечер перетекает в ночь.
Ответ был очевиден:
«Боже мой! Ну конечно!! Я же читала эту книгу!»
И не только эту. Ребенком я обожала мистику.
Значит, так, еще я читала «Гуд бай, Энджел», «Женщина с розой»… и четвертую его книгу… ну да – «Апокалиптическое убийство». Помнится, я покупала эти книги в тот же день, как они появлялись в книжных магазинах. Так что же там произошло с Какеру? Он отправился в Тибет и поступил в ученики к одному известному монаху. Учитель завещал ему «ходить по земле и бороться со злом». Тем временем у Нади умерла мама, и она переехала к отцу. Отец Нади работал в полиции. Если не ошибаюсь, он был полицейским инспектором…
«Секретная комната» была первой книгой в серии. Я читала ее всю ночь – просто не могла оторваться. Стояла весна – время цветения вишни. Я заснула перед самым рассветом. А с утра в дверь уже стучались мама и Маю, они звали меня любоваться вишневым цветом. Маю приехала домой на выходные. У нее была непривычная короткая стрижка. Втроем мы сидели под сакурой, на которой уже проклюнулись первые зеленые листочки, и дружно ели яки-соба Яки-соба – жареная гречневая лапша с добавлением капусты, майонеза и специального соуса.
.
Тогда у меня в комнате висели желтые занавески. Через них так красиво просвечивал закат…
Ростом я была метр шестьдесят два. Брат – тогда еще совершеннейший карапуз – ходил в смешном детском комбинезончике. Когда он стал постарше, начал носить шорты. Примерно в это время его отдали в детский сад. Я помню, как в свой первый день в садике он вернулся домой весь в слезах – его обидели старшие мальчишки. Все это происходило осенью, почти сразу после того, как мама рассталась со своим вторым мужем. Она много пила и плакала, без конца жаловалась на свои несчастья Джюнко. Прошло совсем немного времени, и Джюнко переехала жить к нам…
Если пересказывать словами, получается такая вот история. Но то, что я чувствовала в тот момент возвращения ко мне памяти, словами не передать. Это было несоразмерно никаким словам и не ограничивалось только лишь сюжетами – за какие-то доли секунды я получала невероятное количество самой разной невербальной информации: запахи, ощущения, все, все, все… Как будто произошел какой-то сбой и информация вместо того, чтобы поступать по частям, вдруг обрушилась на меня мощным потоком, так что я чуть не захлебнулась.
Это было потрясающее чувство. И все из-за какой-то книжки. Как такое могло произойти?!
Все эти хаотичные отрывки постепенно находили свое место, складывались в гигантскую мозаику, превращались в единый, подчиненный внутренней логике рассказ. Процесс шел независимо от меня, я была всего лишь сторонним наблюдателем. Ждала – что же выйдет в конце?
На моих глазах из небытия возникала история моей жизни, «сказание о Сакуми». Не побасенка, а легенда – нечто усовершенствованное, принявшее идеальную форму. Законченное произведение, в котором нет места моим чувствам и эмоциям.
Гигантский водоворот… Множество людей, мест и событий… Океан, вмещающий в себя всю мою жизнь… Мой и только мой мир, окрашенный в мой цвет… Уникальный и неповторимый… Я представила его себе в виде струящейся спирали, неясные контуры которой объединяют все это разнородное скопление то ли вещества, то ли энергии в единое целое.
Как туманность Андромеды – что-то далекое и прекрасное.
Я отложила книгу в сторону.
Меня окружали вещи, и у каждой из них была своя история.
Мир вокруг теперь нисколько не походил на то, чем был раньше.
Не потому ли, что память наконец-то вернулась ко мне?…
– Не потому ли?! – сказала я вслух, уже успев забыть, что значит «не помнить».
Комната, в которой на первый взгляд ничего не переменилось, ощущалась теперь совсем по-другому – вдруг выяснилось, что каждая мелочь, каждый пустяк содержит море информации.
И вся эта информация обрушилась теперь на мою бедную голову… Сначала медленно сочилась – капля за каплей, а потом хлынула мощным потоком.
Книжная полка – мама купила ее незадолго до того, как я пошла в школу. А в ту ночь, когда умер отец, я несколько часов подряд сидела и бездумно смотрела вот на этот чуть – чуть сбитый угол. Глубокая царапина на одной из стенок – это с той поры, когда Микико училась в старших классах. Она зачем-то полезла на подоконник, свалилась с него и, падая, опрокинула полку на пол… А полку эту мама купила в универмаге «Сэйбу». Прошли те времена, когда во всем Токио был только один такой универмаг – на станции Икэбукуро. Тогда же кроме полки мы купили еще и буфет. Он и сейчас стоит внизу, на кухне. Во время одной из ссор мамин второй муж как-то закричал: «Ты ведь до сих пор его любишь, хоть он и умер!» – и со всей силы стукнул кулаком по столу. И тогда в буфете треснуло одно из стекол. Мой младший брат, тогда еще совсем маленький, испугался и громко заплакал.
Все эти подробности вдруг всплыли у меня в голове, как будто заработал компьютер, настроенный на поиск по словосочетанию «книжная полка».
Вот только, в отличие от компьютера, я не могла контролировать ни количество, ни качество выдаваемой информации.
И это касалось всего, что попадалось мне на глаза: ножницы, книжка, коридор, дверь, карандаш.
«Здорово!!» – подумала я и спустилась на первый этаж.
Там была мама.
Я обвела глазами кухню. Вот кухонный стол – мы купили его в прошлом году. Между прочим, из орехового дерева. Мы тогда пошли с мамой в «Исэтан» «Исэтан» – крупный универмаг.
, пересмотрели кучу каталогов и, в конце концов, выбрали этот. Красивый и большой. Парень, который нам его привез, был похож на Роберта де Ниро. Брат сразу же залез на стол с ногами, чем привел маму в совершеннейшее бешенство.
Катастрофа – я не могу остановиться!
Я с опаской взглянула на маму. Мама – не вещь, а – человек, и не просто человек, а мама! Она вызвала во мне воспоминания о том, чего я не могла помнить сознанием – только телом: о девяти месяцах, проведенных в темной утробе, о самом раннем детстве… Вихрь образов закружился перед моими глазами, окончательно сбив меня с толку.
– Сакуми, ты в порядке? – в ее голосе послышалось беспокойство.
– А что, что-то не так? – спросила я.
– У тебя такое лицо… расслабленное. Будто ты сейчас в обморок упадешь. В детстве ты часто ходила с таким странным лицом.
– Я просто только что встала, – ответила я и продолжила свою экскурсию по кухне. Вещи, каждая в свой черед, делились со мной воспоминаниями, которых я так долго была лишена. Едва сдерживая напор очнувшейся памяти, я сварила кофе себе и маме.
Наблюдая за тем, что со мной происходит, я заметила, что воспоминания «после падения», как тонкий слой масла на душистом куске хлеба, просвечивают, пропускают сквозь себя предыдущие, забытые и теперь вновь обретенные, воспоминания более ранних лет. Это было странное чувство. Все было слишком очевидно, слишком понятно.
До сегодняшнего дня я жила «на ощупь», интуитивно. По сравнению с тем существованием новое «я» казалось мне объемным и тяжелым: как будто отныне и впредь я должна буду все время волочить за собой многотомный толковый словарь. Мысль о будущей жизни в этом плотном мире, наполненном бесчисленными воспоминаниями, страшила меня. Но в глубине души я уже знала, что ничего страшного нет, что все пойдет так, как надо. Самым естественным образом.
Я поставила перед мамой чашку с кофе, а свою забрала с собой в комнату. Я была благодарна Наде и Какеру за то, что со мной происходило. В конце концов, это была их заслуга. «Молодцы ребята! Надо будет прямо сейчас дочитать эту книжку», – думала я, поднимаясь по лестнице, и вдруг нос к носу столкнулась с братом.
Он посмотрел на меня с каким-то странным выражением.
«Да он боится, – вдруг поняла я. – Это страх».
Но не успела я спросить Ёшио, что случилось и чем он так напуган, как он выпалил, не сводя с меня округлившихся глаз:
– Сакуми, ты что-то вспомнила?
– А ты-то откуда знаешь?! – удивилась я, изо всех сил сдерживая натиск внутреннего компьютера, который пытался вогнать в меня гигантский файл под заглавием «Младший брат», содержащий в себе исчерпывающую информацию с того утра, как Ёшио родился, и до нашей с ним поездки на Сайпан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42