Я даже в книгах про таких людей не читала. И по телевизору ничего подобного не видела. Две недели назад Рюичиро позвонил в «Берриз» и рассказал мне про своего друга, который переехал жить на Сайпан. «Было бы неплохо, чтобы вы с ним встретились. Разве тебе не хочется узнать, к кому мы едем в гости?» – сказал Рюичиро и пообещал ближе к ночи привести своего приятеля ко мне в бар.
«Конечно, какие проблемы», – ответила я и повесила трубку. И тут же с тоской подумала о том, что зря я все это затеяла. Кому нужна эта поездка на Сайпан? Еще месяца не прошло, с тех пор как я брала отпуск, чтобы поехать на море с братом. Да хозяин просто уволит меня, и дело с концом. А тут еще этот Кодзуми… Со слов Рюичиро я приблизительно составила себе представление о его развеселом друге – владельце маленького сэндвич-бара и пункта проката, в котором можно было взять напрокат снаряжение для подводного плавания. Ну что это, скажите, за жизнь? Я представила себе до черноты загорелого, худощавого парня. Этакого заядлого ныряльщика, который не дурак выпить и обожает женщин.
И зачем только я согласилась?
С другой стороны… Я представила себе, как ныряю в теплую, ласковую воду… Я ведь никогда не была в тропиках, и неизвестно, появится ли у меня еще когда-нибудь шанс туда съездить. И самое главное – я буду вместе с Рюичиро! Разве этого недостаточно, чтобы захотеть поехать куда угодно? Плевать на всех его друзей, плевать на хозяина. Надо брать отпуск и ехать. В конце концов, это моя единственная жизнь, другой не будет.
И я вдруг поняла, что с нетерпением жду этой поездки. Пришла пора окунуться в любовь.
– Меня тут приглашают прокатиться на Сайпан. – сказала я маме. – Ничего, если я съезжу? Вы без меня справитесь?
– Конечно справимся. А с кем ты едешь?
– С Рюичиро.
– У меня будет только одна просьба – постарайся не сразу покончить с собой, – она засмеялась.
С братом я тоже поговорила.
– Ёшио, я еду на Сайпан с Рюичиро. Хочешь поехать с нами?
– Ну… я бы, конечно, с радостью поехал, но… – Он помолчал. – Кажется, мне лучше еще немного походить в школу.
– Ну смотри. Если передумаешь, всегда можешь нам позвонить.
– Я не умею звонить за границу.
– Это просто. Сейчас я тебе все напишу. Английский для этого знать не надо. – Я написала на листке бумаги набор необходимых кодов.
Он взял листок у меня из рук, просмотрел его наискосок и вдруг спросил:
– Саку, тебе Рюичиро по-настоящему нравится или это у вас так – ничего серьезного?
Опять вопрос на засыпку…
– А почему ты спрашиваешь?
– Ну… мама, когда влюбляется, она каждый 'вечер куда-нибудь ходит. А ты всегда дома.
– Наверное, это потому, что я не умею влюбляться.
– Значит, это судьба?
– Ну… В каком-то смысле, наверное, судьба. Нам с Рюичиро никак не убежать друг от друга. Вот и получается, что выбора как бы нет.
– Ха! Я как раз то же самое хотел сказать, – радостно сообщил брат. – У вас просто нет выбора.
Я смотрела на него и не могла понять – он говорит это, потому что ревнует или потому что предвидит наше с Рюичиро будущее.
Я чувствовала, что моя любовь – это что-то столь же невероятное и ослепительное, как та летающая тарелка, которую мы с братом видели в синтоистском храме. Для того чтобы изменить будущее, для того чтобы у нас появился выбор, нам с Рюичиро надо во что бы то ни стало держаться друг друга. Не важно, что будет потом, но сейчас мы должны крепко взяться за руки и совершить прыжок – иначе потеряемся в водовороте стремительно меняющейся жизни.
Это похоже на какой-нибудь изыск типа «механизма автоматического открывания дверей». Такого рода изобретения иногда показывают по телевизору в передачах для буйных изобретателей: бильярдный шар катится по трубе и падает в ведро с водой, вытесненная шаром вода выплескивается наружу и течет на мельницу, мельница крутится, срабатывает включатель, вслед за ним еще один, и наконец после многошаговой цепочки бессмысленных на первый взгляд действий цель достигнута – нам показывают открывающуюся дверь.
Ветер подул в нужную сторону, и изобретатель вдруг стал миллионером.
Разбогател, что называется, на соломе.
Повезло. Бывает и такое.
… Человек, зависящий от другого человека, бессилен. Но на самом-то деле это кажущееся бессилие. Он может все.
Он черпает силу из бессилия, он играет и в процессе игры совершает прыжок за прыжком. Здесь можно ошибиться и тем не менее уцелеть. Но сирена внутри тебя не выключается ни на миг. Загораются лампочки: «Неверно!», «Сейчас!», «Не так!». Противиться этим сигналам невозможно, и ты раз за разом прыгаешь в никуда…
Рюичиро, как и обещал, пришел тем вечером в «Берриз» и привел с собой Кодзуми, который настолько не соответствовал моим представлениям о «смуглых парнях, живущих на пляже», насколько это вообще было возможно. Никакого загара не наблюдалось. Его матово – белая кожа была начисто лишена пигментов. Светлые, почти прозрачные глаза, льняные волосы.
Кодзуми оказался альбиносом.
«Вот это да!» – подумала я, пока Рюичиро представлял нас друг другу.
– Приятно познакомиться, – белокожий Кодзуми улыбнулся от уха до уха. Пусть южного загара он так и не приобрел, но южная улыбка была при нем.
В тот вечер посетителей в баре не было.
– Так ты в Японии?! – Хозяин страшно удивился, увидев Рюичиро, и тут же принялся его о чем-то расспрашивать.
Теперь мы с Кодзуми были предоставлены самим себе. В полусумраке бара он казался гипсовой статуей.
– На Сайпане меня ждет жена, – неожиданно сказал он. Я чуть со стула не упала. Хорошенькое начало для светской беседы. Неужели я похожа на одну из тех девушек, которые только и ждут случая завести роман с другом своего парня?!
– Да что вы говорите! – сказала я.
Кодзуми пропустил мою язвительную реплику мимо ушей.
– Мне кажется, вы с ней обязательно подружитесь, – он снова улыбнулся своей широченной улыбкой.
– Она родилась на Сайпане?
– Нет. Она японка. Ее зовут Сасэко Сасэко – женское имя, ставшее нарицательным. Используется по отношению к женщинам, которые никому не отказывают.

.
– Сасэко?! Не может быть!
Наверное, это было не очень-то вежливо с моей стороны, учитывая, что я видела Кодзуми в первый раз в жизни. Но я просто не смогла удержаться от этой вполне естественной реакции. Назвать дочку Сасэко? Господи, кому это могло прийти в голову?! Назвали бы ее сразу: Дырка или Давалка…
– Значит, все-таки может, – сказал Кодзуми. – Да ты не смущайся, я уже привык. Все удивляются, когда в первый раз слышат. У нее родители были очень жестокие. Если тебе интересно, я могу рассказать историю ее имени. Хочешь?
Я кивнула.
– Ее мама была алкоголичкой. Она окончательно спилась и умерла к тому моменту, как Сасэко исполнилось три года. Незадолго до этого случайно выяснилось, что папа Сасэко ей вовсе не папа и что ребенок родился от кого – то, с кем мама девочки переспала по пьяни. Он пришел в бешенство и, не сказав неверной жене ни слова, отправился в мэрию и изменил девочке имя. Назвал ее Сасэко. Мама, между прочим, про это так и не узнала.
– Н-да…
– Вот. А так как папа Сасэко был якудзой, то ему не с руки было возиться с маленьким ребенком. Поэтому он отдал девочку в приют, где она и жила, пока ей не исполнилось шестнадцать. Потом она встретила какого-то парня и вместе с ним приехала на Сайпан. Ты только подумай, в первый раз в жизни она оказалась там, где над ее именем никто не смеялся. Никто из сайпанцев не называл ее Давалкой. Им даже в голову это не приходило.
– Ничего себе!
Мне было странно, что, рассказывая эту историю, Кодзуми не перестает улыбаться. И голос у него тоже был какой-то странный – хриплый и монотонный.
– … С тех пор как я познакомился с Сасэко, в ее жизни многое изменилось. Оказалось, что у нее есть сверхъестественные способности. И она наконец-то нашла свое призвание.
– А что у нее за способности?
– Как я уже говорил, родители Сасэко были не в восторге, когда она родилась. То есть желанным ребенком ее никак не назовешь. Так вот, еще в утробе матери она чувствовала эту нелюбовь. Она знала, что снаружи ничего хорошего ее не ждет, что весь мир против нее, только вот выбора у нее особенно не было. Из утробы не убежишь. Младенец даже не может перестать чувствовать и слышать те вещи, которые ему неприятны… Сасэко привыкла терпеть и ждать, но, в конце концов, боль и тоска стали настолько невыносимы, что с ней произошла внутренняя метаморфоза. Ей открылся некий новый путь, и она научилась общаться с «иными».
– Какими такими иными?
– С духами.
«Ну вот, приехали, – подумала я. – Только духов во всей этой истории и не хватало».
– И теперь вместо того, чтобы ублажать мужчин, она утешает духов. Это ее работа. Она поет во время ритуала поминовения.
– Поет?!
– Ну да. Ты обязательно должна послушать! – с гордостью сказал он.
– Я слышала, у вас на Сайпане духов – тьма – тьмущая.
– Ага, тьма – тьмущая, – согласился Кодзуми и поднялся с места. – Извини, я на несколько минут тебя оставлю.
Он пошел в уборную.
– Ну что, поговорили? – спросил Рюичиро, наконец повернувшись ко мне.
– Где ты его откопал? Он же ненормальный.
– Зато очень честный. Он никогда не врет. Никогда.
Ну раз Рюичиро говорит, что Кодзуми не врет, значит, не врет. И, следовательно, все, что он мне рассказал, – это чистая правда. Хотя все это очень и очень подозрительно.
На прощанье я сказала Кодзуми:
– Ну что ж, передавай жене привет. Только вряд ли она захочет со мной дружить, я ведь даже в духов не верю.
– Не беспокойся. Обязательно захочет.
Луна освещала ночную улицу. Прозрачные глаза Кодзуми красиво сияли в лунном свете. И я вдруг поняла, что он вовсе не сумасшедший, хотя говорит довольно странные вещи, да и выглядит, прямо скажем, не совсем обычно. И аура у него особенная – воздух вокруг него пахнет, как пустынный пляж, залитый светом луны, или как тенистое кладбище в яркий полдень. Тесно переплетаясь, в нем сосуществуют свет и смерть. Такой вот он человек. Раньше я таких не встречала.
Я рассеянно водила глазами по строчкам. В наушниках еле слышно играл рэп. Утробно гудел мотор самолета. Меня начало клонить в сон. И вдруг…
Самолет резко тряхнуло. От толчка я сразу пришла в себя, и первое, что подумала, было: «Эйко!» Я физически ощутила ее запах, увидела ее лицо, почувствовала прикосновение – все эти ощущения захлестнули меня с невероятной силой.
Я не могла пошевелиться. Сердце бешено колотилось. Голова кружилась. Самолет уже давно выровнялся, однако мне никак не удавалось справиться с этим непонятным приступом.
Почему? Почему я так переживаю эту вспышку памяти?
Ее голос, рассыпавшиеся по плечам волосы – я вдруг увидела каждую мелочь, каждую деталь. И в то же время – я увидела всю ее целиком. Эйко. Воспоминания нахлынули и закружили меня, увлекли, выдернули из настоящего. Это было невыносимо. Я резко поднялась с кресла и пошла в туалет, хотя мне вовсе туда не хотелось.
Запершись в маленькой серой кабинке, я первым делом несколько раз глубоко вдохнула. Надо было успокоиться.
Кажется, похожая сцена была в «Сиянии» Стэнли Кубрика. Мальчик просил о помощи, посылая мысленные сигналы. Кажется, ему удалось кого-то позвать. Или все-таки нет?… Неужели с Эйко что-то произошло?
Когда приступ паники прошел, я вернулась на свое место. Теперь оставалось ждать приземления – я смогу позвонить Эйко из аэропорта. Еще несколько минут назад я была в таком ауте, что эта простая мысль даже не пришла мне в голову.
Я поудобнее устроилась в кресле, и в этот момент Рюичиро открыл глаза.
– Мы уже почти прилетели, – с улыбкой сказал он. Загорелась надпись «Пристегните ремни», из динамиков раздался голос стюардессы.
– Просьба пристегнуть ремни и приготовиться к посадке, – сказал голос.
В иллюминаторе я увидела несколько маленьких островков. Они ослепительно зеленели на необъятной поверхности океана. Океан был окрашен во все оттенки голубого. Волны закручивались белыми барашками. Сверху все выглядело как на открытке.
– Как красиво! – сказала я. – Просто восхитительно!
– Здорово, правда? – подхватил заядлый путешественник Рюичиро. Глаза его сверкали.
«Так вот, значит, какой он на самом деле. Теперь понятно, почему ему так нравится путешествовать», – подумала я.
Он обращается со своими чувствами, как с дрожжевым тестом, и, в конце концов, они поднимаются, переполняют его и преображаются в виде историй… В виде книги.
– Красота! – донесся с заднего сиденья голос Кодзуми.
– А ты разве еще не привык? – спросила я, повернувшись к нему.
– А разве к этому можно привыкнуть? Я каждый раз поражаюсь… Послушай, я хотел тебя спросить… Несколько минут назад тебя кто-то позвал. Ты слышала?
Я испугалась.
– Кто?
– Я не разглядел. Кажется, женщина. Очень красивая. У нее высокий голос. Она такая… тоненькая…
– Ты что, тоже слышал? – спросила я, догадавшись, что он говорит про Эйко. Что же это за место такое, куда мы летим? Прямо альтернативная реальность. И, похоже, к этому придется привыкнуть. Может быть, это мой единственный шанс вспомнить все позабытое…
– Как приземлимся, ты лучше сразу ей позвони, – сказал Кодзуми, проигнорировав мой вопрос. В его голосе не было ни капли беспокойства. Он произнес это как что-то само собой разумеющееся. Таким голосом обычно говорят: «Сегодня холодно, лучше надеть пальто».
Я посмотрела на Кодзуми и сказала:
– Хорошо. Я позвоню.
Мы вышли из самолета и погрузились в жаркий и влажный, словно разбавленный горячей водой, воздух.
Может, это небо слишком синее?
Может, эта зелень чересчур сладкая и сочная?
«Подождите меня на выходе», – попросила я и, предварительно разменяв деньги, отправилась на поиски международного телефона – автомата. Я нашла его почти сразу и поспешно принялась набирать номер Эйко, то и дело путаясь в кнопках. Наконец в трубке раздались длинные гудки. В аэропорту было шумно, и гудки казались еле слышными. Шестой, седьмой, восьмой… Почему же никто не подходит?
Все это было очень странно, потому что мама Эйко редко отлучается, а если все-таки выходит из дома, то в доме всегда остается прислуга.
Я уже собиралась повесить трубку, когда услышала чей-то голос.
– Алло? – Это была домработница. Я немного успокоилась.
– Можно поговорить с Эйко?
– Извините, сейчас никого нет дома. Я выходила по делу и только что вернулась. Даже не знаю, куда все ушли. Это очень странно, потому что никто меня ни о чем не предупредил.
От моего спокойствия не осталось и следа. Я сообщила домработнице свое имя и название отеля, сказала, что мне обязательно надо поговорить с Эйко.
– Пожалуйста, пусть она мне перезвонит, как только сможет.
– Да – да, конечно, я ей передам, – ответила мне женщина.
Я повесила трубку. А что еще мне оставалось делать?
Когда я пристроилась в самом конце очереди на таможенный досмотр, таможенники как раз проверяли багаж Рюичиро и Кодзуми. Еще через несколько минут, когда я вышла в зал ожидания, я увидела их обоих – они стояли немного в стороне от выхода и разговаривали с молодой женщиной. Я предположила, что это жена Кодзуми. Ее длинные черные волосы очень эффектно оттенял розовый брючный костюм. Рюичиро заметил меня и помахал мне рукой. Женщина обернулась и посмотрела в мою сторону. Я застыла на месте. «Где я ее видела? Ну где?» Вспомнила! Я видела ее в Кочи, на мониторе видеофона. Это она. Это ее лицо.
Узкие глаза. Нос пуговкой. Пухлые губки. Вся ее фигура источала какой-то сладкий легкий аромат. Она радостно улыбалась, будто и не мне вовсе, а кому-то далекому, кого нельзя увидеть обычным зрением. Ее внешний вид – толстый слой косметики, ярко наманикюренные ногти – вызывал определенные ассоциации и наводил на мысль, что людям сложно менять привычки… В ней чувствовалась умиротворенность, но не как у святых, а сродни той, что бывает у очень пьяных людей или у наркоманов. В последние месяцы, незадолго до своей смерти. Маю тоже была очень спокойной…
Я улыбнулась ей в ответ.
Она протянула мне правую руку и сказала:
– Приятно познакомиться, Сасэко.
У нее был низкий бархатный голос. Бездонный.
– Сакуми, – произнесла я, пожав протянутую руку. – Мне тоже очень приятно.
И в этот момент она сказала:
– Ой!
– В чем дело? – тут же вскинулся Кодзуми.
– Вот это да! Представляешь, Кодзуми, оказывается, ты у нас не один такой.
– Вы это о чем? – поинтересовалась я.
– Сакуми, должна тебе сказать, что ты наполовину мертвая, – Сасэко ослепительно улыбнулась.
Я растерялась.
Рюичиро с интересом следил за происходящим.
– Сасэко! Как тебе не стыдно! – сказал Кодзуми.
Она продолжала улыбаться. Потом тихонько сказала:
– Так ведь в этом нет ничего плохого.
«И правда, что в этом плохого?» – вдруг подумала я.
– После того как одна твоя половина умерла, вторая заработала в полную силу. Ты как будто переродилась, понимаешь? Такое очень редко бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42