— Здравствуй, друг.
— Странное здесь место, — говорю я, скрестив руки на груди, и строго смотрю на человека, который неловко топчется передо мной. — Здесь я твой друг, но когда ты забрал у меня дом, жену и жизнь, все было по-другому.
— Я был тебе лучшим другом, чем ты думаешь, — отвечает Траггет. — Твое Избрание — дело мистической силы, которая куда могущественнее, чем ты или я. Ты не мог избежать своей судьбы, Гален, а я не мог ее предотвратить. Теперь я вижу, что нам остается только принять ее.
— Принять?
Я едва могу поверить своим ушам.
— Эта сила погубила мою жизнь. Она разрушила все мои надежды, лишила самого дорогого в жизни, а ты требуешь, чтобы я смирился с этим ужасным проклятием?
— На карту поставлено то, что куда важнее...
— Не для меня! — Гнев, бешенство и разъедавший мою душу многолетний страх вдруг вырываются наружу. Я говорю и не могу остановиться, на глазах у меня слезы, кровь приливает к щекам. — Я не желаю иметь ничего общего с этой... с этой мистической силой! Меня заботят только моя жена и та прекрасная жизнь, которую ты, Пир, и это проклятие у меня украли. Вот что для меня важно! Вот что имеет значение!
— Конечно, это важно, очень важно, — осторожно соглашается Траггет, пытаясь меня успокоить. — Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, Гален! Я один из вас... Я, главный инквизитор Пир, — один из Избранных. Я знаю, каково прятаться от Ока драконьего посоха, знаю даже лучше, чем ты сам. У тебя, по крайней мере, есть жизнь, к которой ты хочешь вернуться. А у меня есть только жизнь, от которой я хочу сбежать!
Траггет снова делает шаг ко мне.
— Я могу вернуть тебе твою жизнь, но для этого мне понадобится твоя помощь. Я могу все исправить — вернуть тебя в славную кузницу в маленьком городке, к твоей красавице жене, и ты забудешь обо всем, что случилось... Только если поверишь мне.
Он протягивает руку.
Я качаю головой и еще плотнее прижимаю скрещенные руки к груди.
— Поверить тебе? Ты все у меня забрал, ты признавал меня только во сне, ты вырвал меня из дома и бросил в мясорубку, которую вы зовете войной, — и я должен тебе верить?
— Я пытался тебя спасти!
В его голосе слышится беспомощное раздражение.
— А, значит, ты мне помогал, — недоверчиво говорю я.
Траггет растерянно оглядывается.
— Ты не понимаешь, ты не можешь понять...
— Я понимаю, что у меня есть то, что тебе нужно... но не жди, что я буду тебе доверять.
Я оглядываюсь, прикидывая, куда бы сбежать, как бы скрыться от этого человека в другой сон.
— А ей ты поверишь?
Я останавливаюсь.
— Ради нее ты доверишься мне? — спрашивает Траггет. — Я видел ее, Гален. Я видел, как она по тебе тоскует. Она плачет каждую ночь, и ее нельзя утешить.
Я тяжело дышу, звук моего дыхания кажется мне ужасно шумным.
— Она последовала за тобой, Гален. Она отдала все деньги, чтобы тебя найти, а когда деньги кончились, бралась за любую работу, лишь бы еще хоть на шаг приблизиться к тебе, — говорит Траггет отрывисто. — Если ты не веришь мне ради себя самого, пожалей свою жену и доверься ради Беркиты.
Я поднимаю голову. Мне не сдержать слез. Слова застревают в горле, когда я пытаюсь задать вопрос, ответа на который жаждет моя душа.
— Моя жена... как она?
Выражение лица Траггета смягчается.
— С ней все в порядке. Она в башне Цитадели Васски в Митанласе. О ней хорошо заботятся, но ей не терпится хоть что-то о тебе услышать.
Я глубоко вздыхаю. Моя любимая жива и ищет меня.
— Ты... ты скажешь ей, что со мной говорил? Передашь, что я ее люблю? Передашь?
— Передам, друг, — отвечает Траггет серьезно. — И ее приятель гном тоже рад будет это услышать.
— Сефас?
Мне становится легче просто оттого, что я произнес это имя. Я улыбаюсь.
— Значит, он тоже пришел? Да, никто не может удержать решительного гнома.
— Похоже на то, — смущенно улыбается Траггет, потом умоляюще смотрит мне в глаза. — Расскажи, что ты знаешь об этой мистической силе. Я смогу ее использовать, чтобы помочь тебе, Гален. Она может вернуть твою жизнь. Ты мне расскажешь?
Он снова протягивает руку.
На этот раз я протягиваю свою, и мы сжимаем друг другу предплечья.
— Я все равно тебе не доверяю, — говорю я.
— И не надо, — отвечает Траггет. — Со временем я докажу тебе и твоей жене, что достоин доверия.
— Хорошо, — говорю я. — Ради нее я тебе помогу.
Рядом улыбается Маддок. Он кладет руки нам на плечи.
— Я тоже помогу, чем смогу. Мы вместе овладеем этой великой силой и будем ее последователями до самой смерти. Лучшего договора и быть не может!
Я оглядываюсь. Демон улыбается мне, на его острых зубах отражается вспышка пламени. Он протягивает мне голубой фонарь, чтобы закрепить сделку.
(«Книга Галена» из «Бронзовых кантиклей», том IV, манускрипт 1, листы 49 — 52)
38
ГЛУБИННАЯ МАГИЯ
— Мнумантас? — Pea нахмурилась. — Он хочет, чтобы мы отправились в Мнумантас?
Спускаться по западному склону Ресхатеи было очень трудно. Припасов они вчера раздобыли гораздо меньше, чем рассчитывали. То, чем Гален запасся в Талвуде, предусмотрительно разделили, чтобы хватило на весь путь через перевал; поэтому, когда они наконец сделали привал в каньоне возле устья Южной Жамры, ужин был очень скудным.
Река падала со скал в глубокую пропасть. У подножия водопада и дальше, вдоль бурлящего потока, исчезающего потом в лесу Талвуд, тянулась поросшая травой ложбина.
Ветерок разогнал дым костра...
Путники надеялись поспать в тепле рядом с огнем, но они были измучены, и присматривать за костром ночью оказалось некому. К утру головешки совсем остыли — похоже, ночь выдалась холодной.
Pea проснулась, чувствуя боль во всем теле, — и обнаружила, что муж ее пребывает в удивительно здравом рассудке, а повеселевший Гален готов увлечь их в направлении, которое казалось женщине абсолютно бессмысленным.
— Он встретит нас там с Беркитой, — сказал Гален серьезно. — Потом даст нам все нужные бумаги, чтобы мы могли вернуться в Бенин: отпущение, отмену Избрания, документ о восстановлении брака...
— Он встретит нас? — изумленно воскликнула Pea. — Но почему в Мнумантасе?
— Не знаю, — пожал плечами Гален и повернулся к Маддоку. — Это далеко?
Маддок на секунду задумался.
— Думаю, в нескольких днях пути отсюда. На северных склонах пиков Гнемот.
Pea вспомнила все, что знала о тех местах из старых карт Маддока.
— Это за много миль от любого поселения Пир, вообще от любого поселения. И если мы пойдем туда, мы окажемся дальше от дома, а не ближе к нему.
— Траггет сказал, что там безопасней всего, — ответил Гален.
— Гален, я все-таки ему не доверяю. — Pea наклонилась вперед, нервно сцепив пальцы. — Почему он это делает? Зачем рискует всем — положением, жизнью, верой?
— Потому что он — один из нас, — перебил Гален. — Ты только подумай! Инквизитор Пир Драконис не менее безумен, чем Избранные, которых он уничтожает.
— Это не безумие, Гален, — сказала Pea, качая головой. — Это нечто большее... Оно больше, чем способны понять наши умы. Далия как-то раз пыталась мне объяснить, но тогда я ее не поняла. Она сказала, что это нечто могучее, невероятное и великолепное, и тех немногих, кого оно посещает, оно сводит с ума.
— Сила Безумных Императоров, — восторженно заявил Маддок. — У них были маги, которых сокрушили в старину короли-драконы. Их сила называлась Глубинной Магией. Глубинная Магия Рамаса свела с ума императоров и заставила их стать жестокими и несправедливыми. Именно для того, чтобы защитить человечество от Глубинной Магии, короли-драконы сразились с Безумными Императорами и сами стали править человечеством.
— Так мы владеем Глубинной Магией? — удивился Гален. — Той самой, что свергла правителей-людей во всем Рамасе?
Маддок на мгновение задумался, потом посмотрел Галену в глаза.
— Возможно. Это бы многое объяснило. Но мы так мало знаем о том времени, а то, что знаем, черпаем из записей, сохраненных монахами Пир.
— Ну, с меня достаточно предположений, — нетерпеливо сказал Гален, скрестив руки на груди. Ему не терпелось пуститься в путь. — А можете вы сказать — что точно известно о безумии?
— В нем, несомненно, заключена сила, но насколько большая, мы не можем сказать, — ответила Pea, поднявшись на ноги.
Несмотря на ноющую боль в суставах, она принялась шагать взад-вперед, как делала всегда, обдумывая сложную задачу.
— Жаль, что здесь нет Далии. Она понимала все это куда лучше меня. Она пыталась мне все объяснить, но вряд ли я как следует все усвоила. Она учила меня систематизировать факты и отыскивать их взаимосвязь. — Женщина остановилась и в упор посмотрела на Галена. — Место, куда вы с Маддоком отправляетесь во сне, где встречаетесь, — не просто сон. Вы общаетесь там не только друг с другом, но и с существами, которых даже не знаете.
Гален кивнул.
— Да, так мы и получили послание от Траггета.
— Именно, — согласилась Pea. — Послание от человека, который лег спать в пятидесяти милях от вас. Но вы там не только разговариваете. Мечи воинов Круга — настоящие, хотя и пришли из сна. Ты сам сказал, что крылатая женщина выпустила тебя из клетки. А сфера, способная обезвредить драконьи посохи? То, что вы видите во сне, каким-то образом может оказываться в реальном мире...
— Наоборот, дорогая, — ласково поправил Маддок.
— Что?
— То, что мы видим в иллюзии, которую сейчас делим, находит воплощение в реальности другого мира, — сказал Маддок. — Все дело в перспективе. Ты мертва, поэтому вряд ли сможешь понять. Но ты права — то, что случается в одном мире, может влиять на другой. Видишь ли, миры эти пребывают в симпатической связи. Символы в иллюзии являются метафорой реальности другого мира.
— Что-что? — недоуменно спросил Гален.
— Погоди минуту, Гален. — Pea, прищурившись, посмотрела на мужа. — Что ты хочешь сказать, Маддок? Каким образом Глубинная Магия может быть метафорой?
— Это язык — или, если точнее, перевод языка, — объяснил Маддок с ученым видом. Pea внезапно вспомнила, каким он был раньше, как радовался, если мог научить ее чему-то новому. — Все в тамошнем мире связано с этим миром и наоборот; каждый символ одного мира имеет иное значение в мире другом.
— Черная сфера, способная закрыть Око драконьего посоха, — медленно произнесла Pea, пытаясь уяснить, о чем говорит ее муж. — Гален, ты упоминал, что эту сферу дала тебе во сне крылатая женщина?
Гален кивнул.
— Да, мне приснилось, что она вынула сферу прямо из солнца в небе и протянула мне.
— Солнце, — сказал Мадцок с улыбкой. — Глаз дня. Глаз света. Глаз дракона. Вот оно, Гален!
— Что? — Юноша покачал головой. — О чем ты?
— Об этой силе... Существует прямая связь между твоей силой в том мире и в этом, — торопливо произнес Маддок, начиная волноваться и говоря все быстрее. — Я не знаю, сон это, реальное место или магическое. Но я знаю: то, что происходит там, каким-то символическим образом превращается в мистическую силу здесь... А возможно, и наоборот.
Pea взволнованно кивнула.
— Тогда это и вправду похоже на язык, невероятно сложный язык, который мы потеряли или забыли. Вспомни — когда твоя крылатая женщина говорит, ты ее не понимаешь.
Гален снова покачал головой.
— Ну и какая нам польза от языка, которого мы не понимаем?
Маддок повернулся к Галену и указал на обугленные бревна неподалеку. Головешки уже совсем остыли.
— Тебе это что-нибудь напоминает, сынок?
— Это погасший костер, Маддок, — ответил Гален.
— Да, но посмотри на него и подумай.
Гален остановился, вздохнул и посмотрел на кострище. Лицо его стало задумчивым, он слегка переступил с ноги на ногу и поднес руку к лицу.
— Чувствуешь связь? — сказал Маддок с легкой улыбкой. — Твое тело подчиняется Глубинной Магии. Твой разум чувствует связь между ними. Твои губы произносят звуки, которые соответствуют истинной реальности.
Pea затаила дыхание.
— Это напоминает мне о том костре, который я видел во сне, — пробормотал Гален, снова переступая с ноги на ногу и глядя на камни вокруг головешек. Он протянул руку к угасшему костру, пристально глядя на пепел. — Там был какой-то остроухий демон, он протянул мне голубой фонарь...
Из головешек вдруг вырвалось сияющее голубое пламя, в воздухе раздался пронзительный звон. Пламя взметнулось к небу, почти до верхушек деревьев. Pea невольно отвернулась, таким ярким оказался этот огонь; она машинально подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Лощину озарил пронзительный свет. Загадочное пламя не давало жара, от него не поднимался дым. Только звон и невероятно яркое сияние на фоне далекого водопада.
— Маддок! — крикнула Pea — она почти ослепла. — Маддок! Гален!
Быстро моргая, она все-таки попыталась взглянуть на загадочное пламя. В ярком свете плясали чьи-то тени — а потом огонь погас так же внезапно, как и вспыхнул.
Ударил гром, посыпались листья с деревьев на краю лощины, и несколько минут Маддок, Гален и Pea молча стояли у кольца холодных камней, слушая, как грохочет водопад.
— Что это было? — охнул наконец Гален, когда к нему вернулся дар речи.
Маддок быстро взглянул на него.
— Это язык, который тебе надо выучить.
Гален покачал головой.
— Это язык безумцев.
— Нет, это язык Глубинной Магии, Гален, — сказала Pea.
— Значит, вот что нужно Траггету? — мрачно спросил Гален. — Тогда пускай забирает. Пусть он сам сражается с королями-драконами, если ему так хочется. Это не моя битва! Я не желаю иметь с этим ничего общего!
— Ты должен овладеть языком Магии, Гален! — настаивала Pea.
— Почему? — Гален угрожающе шагнул к женщине и яростно посмотрел на нее сверху вниз. — Почему я должен овладевать тем, что разрушило мою жизнь?
— Потому что только тогда ты сможешь торговаться. — Pea не отступила, глядя ему в глаза. — Траггет думает, ты можешь научить его тому, что ему хочется знать. Только это знание поможет тебе выкупить свою прежнюю жизнь и свою жену. Когда придет Траггет, ты сможешь предложить ему что-то в обмен.
Выражение лица Галена смягчилось, он сделал шаг назад.
— Если Траггету можно доверять, — сказала Pea, дрожа от утреннего холода, — он наверняка попросит выкуп, а твоя жена стоит дорого.
Беркита стояла на балконе Храма Васски — высоко, в сотне футов над двором — и смотрела на разгоравшееся утреннее солнце.
Рассвет вставал над южными степями. Храм и город оставались в тени Повелителей Митлана; до них лучи не доберутся еще целый час. Но широкие равнины на юге уже омывал яркий свет — рассвет перевалил через покрытые пурпурной тенью горы Ресхатеи.
Беркита смотрела на южный горизонт. Именно там был сейчас ее муж. Где-то там он сейчас бродил. На рассвете вставал и искал путь домой. Где-то там он искал ее — точно так же, как она искала его.
— Чего ты тута высматриваешь? — раздалось хмурое ворчание за ее спиной.
— Я смотрю на рассвет, Сефас, — ответила Беркита. — И ищу надежду в наступающем дне.
— Нет, девочка, надежда всегда прячется в темноте. — Гном зашагал к ней, поправляя повязку на глазах. — На свету надежда не нужна. Что вообще можно найти на свету?
— Он там, Сефас, — тихо сказала Беркита. — Он где-то там.
— Да, наш Гален там. — Гном громко фыркнул. — А мы торчим здесь!
Беркита повернулась и ушла с балкона в гостиную.
— Здесь хоть куда приличнее, чем в любом другом месте, где мы жили с тех пор, как пересекли море.
— Приличнее? — Сефас сплюнул на красивый узорчатый ковер. — Мягко тут! Оборочки, пышные постели — да, мягко! Но Сефасу тута не нравится!
— А мне здесь удобно, — чуть пренебрежительно заметила Беркита.
— Тута для госпожи удобно, но Сефас чует клетку, пусть даже позолоченную. — Гном зашагал по комнате взад-вперед. — Красивая тюрьма, но все-таки тюрьма.
— Но господин Траггет сказал...
— Под топор этого господина Траггета! — взревел слепой гном. — Вот ведь лживый монах! Сефас этому Траггету верит не больше, чем...
Дверь внезапно открылась.
— Не больше, чем кому? — поинтересовался Траггет, быстро входя в комнату. — Прости, что подслушал, Сефас, но это вышло случайно. Тебя услышал бы любой.
Инквизитор повернулся к Берките и поклонился.
— Госпожа Кадиш.
— Арвад, — напряженно поправила Беркита.
— Прошу прощения, — поторопился сказать Траггет. — Хотя вообще-то сейчас вы носите ваше девичье имя, Кадиш, но скоро мы это исправим. Куда быстрее, чем я рассчитывал. У меня есть новости, которые... С вами все в порядке, госпожа?
— Простите...
Беркита вдруг почувствовала приступ дурноты. Траггет быстро взял ее за руку и подвел к большому креслу.
— В последнее время я плохо сплю, — объяснила она.
— Неудивительно, вы так волнуетесь. К тому же утомление после долгой дороги...
Траггет опустился на колени перед ее креслом, вглядываясь в бледное лицо женщины.
— Может, позвать кого-нибудь на помощь?
— Это пройдет, — сказала Беркита смущенно. — Вы сказали, у вас есть новости?
— Да, и хорошие новости, — негромко ответил Траггет. — Про вашего Галена.
— Гален!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41