Все, чего когда-либо хотелось Мэри, так это вытекающей из нашего партнерства защиты. Возможно, ее вполне удовлетворит чисто формальный титул супруги лидера. Ведь не существовало никаких законов и никаких причин, по которым я не мог бы иметь двух жен вместо одной. И никому, кроме нас троих, совершенно незачем будет знать, что Мэри моя жена лишь по названию... Но, разумеется, девчонке придется согласиться на это...
Но тут я как раз дошел до Билла и Порнярска, и мои размышления были прерваны. Оба все еще смотрели на деревню. Я тоже взглянул туда и, к своему удивлению, увидел, что она населена и в ней кипит жизнь. Черные, покрытые шерстью и напоминающие обезьян фигуры заполняли улицы, входили и выходили из куполообразных домов. Большинство, похоже, было занято теми агрегатами, которые стояли у них под крыльцеобразными выступами крыш перед домами. Но было довольно много и тех, кто просто сидел в пыли – поодиночке или парами, – ничего не делая, а небольшая группка двигалась куда-то по центральной улице.
Они находились на расстоянии прицельного выстрела от того места, где стояли мы, да и нас троих им тоже явно было отлично видно, но они, тем не менее, не обращали на нас никакого внимания.
– Какого черта? – спросил я. – Разве это то же самое племя, которое только что напало на нас?
– Да, – ответил Билл.
Я посмотрел на него, ожидая продолжения, но вместо этого он кивнул на Порнярска:
– Пусть он тебе скажет.
Порнярск со скрипом повернул голову и искоса посмотрел на меня.
– Это экспериментальные животные, – сказал Порнярск, – из времени, отстоящего в будущее менее чем на сто лет от того, в котором находился ты до того, как разразился шторм времени.
– Ты знал о них? – При мысли об Уэйти у меня перехватило горло. – Ты знал, что они поджидают нас, чтобы убить, и не предупредил?
– Я знал только то, что они экспериментальные животные, – сказал Порнярск. – Очевидно, частью их обучения являлось стремление нападать. Но если нападение не приносит успеха, они переключаются на другой вид деятельности.
– Возможно, – задумчиво начал Билл, – рефлекс нападения был выработан для борьбы с животными, а не с людьми того времени, когда их вывели, и они просто решили, что мы не относимся к людям, которых их приучили распознавать.
– Такое вполне возможно, – сказал Порнярск. – Кроме того, их могли обучить и тому, что если они напали и их постигла неудача, то они должны переставать нападать. Нечто вроде инстинкта самосохранения.
– Все это очень здорово, – сказал я, взяв себя в руки. – Уэйти мертв, а вы тут ведете светскую беседу о возможных причинах его гибели.
Билл обиженно взглянул на меня.
– Ладно, ладно, – сказал я. – Забудьте, что я это сказал. Я все еще никак не могу окончательно прийти в себя. Итак, значит, они экспериментальные животные, да?
– Да, – подтвердил Порнярск, – экспериментальные животные, созданные с помощью генной инженерии для изучения определенных моделей поведения. Там на горе за их поселением лабораторный корпус, из которого за ними вели наблюдение и изучали их. Имеющееся в этом здании оборудование изначально было создано для работы с ними, но, с некоторыми изменениями и усовершенствованиями, является тем самым, что может помочь в преодолении локальных проявлений шторма времени.
Билл смотрел на меня в упор. Лицо его оставалось спокойным, но я буквально чувствовал в ровном голосе, которым он пытался говорить, бьющее через край возбуждение.
– Давай посмотрим на него, а, Марк?
– Хорошо, – согласился я. – Как только вернется пикап, мы съездим за джипом и попытаемся проехать на нем вон по тому пологому склону справа.
Глава 17
Единственный пригодный для проезда путь к вершине пролегал через главную улицу деревни. Когда Алан наконец вернулся на джипе, я оставил его в одиночестве, а сам с Порнярском и Биллом отправился вниз по склону в деревню. Въехав на центральную улицу, мы обнаружили, что по обе стороны от машины оставалось, должно быть, не больше чем по двадцать футов, поскольку эта улица – центральная, если ее можно было так назвать – была всего в два раза шире, чем остальные улочки селения. Поросшие шерстью лица не удостаивали нас даже взглядом, правда, за одним исключением. Под навесом одного из домов сидел седой, крупный и, очевидно, мужского пола – никто из них не носил ничего, кроме какого-то подобия офицерского ремня с пристегнутыми к нему ножнами, в которых помещались их ножи и какие-то похожие на небольшие инструменты, – экземпляр, глядя на нас из-под густых косм волос, свисающих из тех мест, где должны были быть его брови, и играя длинными пальцами с лежащим на коленях ножом. Правда, при этом он не делал никаких угрожающих движений ни ножом, ни чем-либо еще.
– Смотрите, какой старик! – указал Билл стволом автомата на наблюдающего за нами пожилого аборигена.
– Вижу, – отозвался я. – И что с того?
– Ничего, – сказал Порнярск. Мой вопрос, в принципе, и не требовал ответа, но, возможно, он этого просто не понял. – Это Альфа Прим мужской части сообщества. И имя «Старик» очень ему подходит. Поскольку он Альфа Прим, его рефлексы или обучение диктуют ему немного другой образ действий, чем остальным. Но я не думаю, что он или его соплеменники будут вести себя враждебно, если только вы намеренно не вызовете у них антагонистическую реакцию.
– А что они все делают? – спросил Билл.
Я посмотрел в том же направлении, что и он. По левую сторону улицы тянулся ряд навесов, под каждым из которых находилось по одному-два эксперименталов. Мне в глаза бросился один, который вращал нечто вроде прялки. Другой резал большой лист похожего на кожу материала, из которого были сделаны их портупеи, явно занятый изготовлением поясов. Но остальные работали с машинами, назначения которых я не мог распознать, и либо не получали видимых результатов, либо эти результаты не имели для меня никакого смысла. В частности, один из них самозабвенно печатал на чем-то вроде двойной клавиатуры, но единственным видимым результатом были небольшие красные ярлычки, которые машина выплевывала через неравные промежутки времени в проволочную корзину. Работник не обращал на накапливающиеся ярлычки ни малейшего внимания, будучи полностью погруженным в процесс печатания как таковой.
– В каком-то смысле они самообеспечиваемые, – сказал Порнярск. – Кое-что из того, что они делают, обеспечивает их всем необходимым для жизни. Прочие же специфические действия производятся исключительно для научных целей – для изучения людьми, которые их сюда поместили.
– А где эти самые люди? – спросил я. – Мы можем вступить с ними в контакт?
– Нет. – Порнярск снова повернул голову, чтобы посмотреть на меня. – Они не здесь.
– А куда они ушли?
– Их больше нет, – сообщил Порнярск. – В той же степени, что и людей, которых ты знал до столкновения со штормом времени. Ты, и Билл, и все остальные здесь, включая этих экспериментальных существ, являются теми, кто отправился в разные другие места.
Я на мгновение оторвался от созерцания улицы и взглянул на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты и подобные тебе являются людьми, которых шторм времени скорее переместил, нежели уничтожил, – ответил Порнярск. – Мне очень жаль, что некто вроде меня не в состоянии пока все это должным образом тебе объяснить. Во всяком случае до того, как ты поймешь, какие силы приняли участие и до сих пор принимают участие в темпоральных перемещениях. Помнишь, я говорил тебе, что темпоральные возмущения начались приблизительно за миллион лет в твоем прошлом?
– Помню, – сказал я.
– И то же самое началось через несколько миллионов лет в вашем будущем, – продолжал Порнярск. – Возможно, хоть это на какое-то время позволит тебе думать о шторме времени как о волновом фронте, пересекающем известное вам линейное время, которое по вашим представлениям простирается из прошлого в будущее, под углом, причем таким образом, что одно и то же воздействие сказывается одновременно на вашем прошлом, настоящем и будущем.
– Почему же ты не рассказал нам всего этого раньше? – возмутился Билл.
– К сожалению, описанная мной картина на самом деле не истинна, – сказал Порнярск. – Вы забываете о проблеме масштаба. Если шторм времени напоминает набегающий на пляж морской прибой, то мы и наши миры в сравнении с ним меньше отдельных атомов в составляющих этот пляж песчинках. То, что мы воспринимаем как локальные эффекты, представляет собой явления, в очень малой степени отражающие истинную картину волнового фронта в целом. Я пытаюсь объяснить это лишь постольку, поскольку теперь особенно важно, чтобы Марк был в состоянии хоть отчасти представлять масштаб задействованных здесь сил.
Передние колеса джипа подпрыгивали на камнях. Мы миновали деревню и теперь опять ехали по целине. Я снова стал внимательно следить за дорогой.
Подниматься в гору даже по пологому склону дело довольно нелегкое, но джип отлично справлялся с задачей. Можно было заранее выбирать путь между по-настоящему крупными валунами, которые преграждали нам дорогу. Проехав чуть больше половины пути, мы выбрались на относительно ровный участок твердой почвы и увидели озерцо, наполненное водой бьющего из склона горы родника. Мы остановились, чтобы немного отдохнуть, а я решил заодно и напиться воды, которая оказалась настолько ледяной, что у меня заныли зубы. Видимо, я даже не сознавал, насколько мне хочется пить, ну разве только совершенно подсознательно велел Ричи, помимо всего прочего, привезти канистру с питьевой водой. Он привез ее, но тогда я забыл напиться. Теперь же я испытывал такую жажду, будто дня два бродил по раскаленной пустыне. Я пил до тех пор, пока у меня не заломило челюсти, потом оторвался от родника, потом снова пил, подождал еще немного и снова стал пить.
Через некоторое время мы продолжили путь и наконец добрались до вершины горы, где стояло здание. Вблизи оно оказалось строением футов шестидесяти в диаметре с единственным входом и совсем без окон. Что-то вроде блокгауза на артиллерийском полигоне, только больше.
Вход был забран дверью, которая, стоило нам оказаться в шаге от нее, скользнула в сторону. За дверью царила темнота, но тут же зажглись лампы, и мы увидели ярко освещенный круглый зал: посреди высился помост, по периметру тянулись боксы, в каждом находился укрепленный на стене пульт, перед которым стояло мягкое развернутое спинкой к центру зала кресло.
– Что это? – едва ли не шепотом спросил Билл. Он стоял рядом со мной и Порнярском на помосте, но, в отличие от нас, оглядывался по сторонам так, как будто хотел охватить взглядом все помещение сразу.
– Здесь находится то, – сказал Порнярск, – что в ваших понятиях можно определить, как компьютер. Это многоцелевая установка для ученых, делающих выводы из наблюдений за обитателями деревни.
– Компьютер? – голос Билла стал громче и резче. – И всего-то?
– Он действует не так, как привычные вам компьютеры, – сказал Порнярск. – Они созданы на принципах, которые использовались и в далеком будущем – в устройствах, о которых я упоминал, как о вспомогательных. Вам придется довериться мне, и я перенастрою эту установку так, что она сможет функционировать в режиме уже упомянутых устройств будущего, и ее можно будет использовать для наших целей.
– Это для каких же? – спросил Билл.
– Вас это не касается, – ответил Порнярск. – Использовать ее будет Марк.
Они оба посмотрели на меня.
– И ты научишь меня? – спросил я Порнярска.
– Нет. Вам придется учиться самому, – сообщил Порнярск. – Если не сможете вы, значит, не получится ни у кого.
– Если он не сможет, попробую я, – напряженно произнес Билл.
– Если с устройством не получится у Марка, то вряд ли получится у кого-то другого, – отозвался Порнярск. – Скажите, Билл, вы сейчас чувствуете что-нибудь? Что-нибудь необычное?
– В каком смысле? – уставился на него Билл.
– Значит, ничего не чувствуете, – сказал Порнярск. – Я был прав. Впрочем, Марк и должен быть настроен на установку. Марк, что вы чувствуете?
– Чувствую? – эхом отозвался я вслед за Биллом. Но на самом деле я уже понял, о чем он говорит.
Сначала я решил, что, должно быть, мое состояние – последствия столкновения с обитателями деревушки. Затем я подумал, что каким-то внутренним образом меня подстегивает любопытство насчет того, что находится в здании, но теперь я знал, что здесь скрывается. И вот сейчас, стоя на помосте в центре зала, я понял, что мои ощущения – нечто совершенно иное: больше всего это напоминало поток возбуждения, вливающегося в меня.
– Я чувствую какое-то возбуждение, – сказал я.
– Думаю, это нечто большее, чем просто возбуждение, – уточнил Порнярск. – До сих пор я мог лишь строить предположения, основанные на том факте, что Марк направляется в этот район, но в конечном итоге оказался прав. Порнярск надеялся лишь на то, что на этой планете удастся создать только крошечный островок стабильности – здесь, на этой территории. С кем-нибудь другим, вроде вас, Билл, это и было бы все, на что мы могли рассчитывать Но с помощью Марка нам, возможно, удастся добиться гораздо более внушительных результатов. Не исключено, что у него особые способности, которые позволят максимально эффективно использовать вспомогательное устройство.
– Слушай, а ты не мог бы придумать для него более подходящее название? – сказал Билл. В голосе чувствовалось напряжение – настолько сильное, что он даже слегка подрагивал.
– А что бы вы предложили? – спросил Порнярск. Недослушав, я повернулся и вышел из здания через дверь, которая открылась передо мной и снова закрылась за мной. Я был один, вдыхал разреженный прозрачный воздух и наслаждался висящим высоко в небе солнцем. Что-то происходило во мне, и я ненадолго выкинул из головы все, включая и Эллен. Мои ощущения были похожи на жгучую, хотя и благотворную лихорадку, сильный голод, который следовало как можно быстрее утолить. Я чувствовал себя так, будто стою на пороге пещеры, наполненной несметными сокровищами.
То, что я испытывал, одновременно напоминало все это, но в то же время точно передать мои ощущения было невозможно. Будущее еще окончательно не оформилось, но я уже почти мог коснуться его и ощутить его вкус. Теперь я знал, что все остальное – вопрос времени. Важнее всего было это понять. И сейчас я мог ждать. Я мог работать. Я был способен на все. Ключи к моему королевству были под рукой.
Глава 18
После этого для меня началось сладко-горькое время – несколько недель, на протяжении которых Порнярск занимался оборудованием внутри здания, которое мы теперь называли «депо». Сладким оно было, поскольку я с каждым днем все явственнее чувствовал, как благодаря прикосновениями трех пальцев-щупалец, растущих из плеч Порнярска, постепенно возвращается к жизни вспомогательное устройство. И насчет меня аватара оказался совершенно прав. Настоящий Порнярск и не подозревал, что на нашей Земле может найтись кто-нибудь, обладающий способностью использовать устройство, не будучи физически подключенным к нему. Но, очевидно, я оказался каким-то уродом. Мне уже приходилось, пусть и подсознательно, ощущать своего рода ментальную связь с этим местом во время тех дней, что я был погружен в Мечту, когда я, сам того не сознавая, вел нашу группу по направлению к этому месту. Однажды я так и сказал Порнярску.
– Нет, – он покачал головой, – думаю, это началось гораздо раньше. Должно быть, ты догадывался о его существовании и искал его с тех самых пор, как пришел в себя и понял, что мир изменился.
– Да, искал, – подтвердил я, – только не имел ни малейшего представления, что именно ищу.
– Возможно, – сказал Порнярск. – Но когда устройство будет готово, ты сможешь это выяснить, получив возможность проанализировать все свои действия и понять, что ты с самого начала подсознательно направлял каждый свой шаг к этому месту и этому моменту.
Я покачал головой. Бесполезно было пытаться объяснять ему, что я и до того никогда не был способен оставить в покое нерешенную проблему. Но дальше спорить с ним не стал.
Я был слишком сильно захвачен нарастающим во мне чувством – ощущением, что устройство помогает мне с каждым днем все сильнее. Оно было механическим лишь отчасти. Порнярск не мог или не хотел объяснить мне принцип его действия, хотя я часто наблюдал за тем, как он возится с маленькими разноцветными кубиками, из которых состояли внутренности семи пультов. Размером каждый кубик был приблизительно в четверть обычного детского кубика, и все они были сделаны из какого-то твердого полупрозрачного материала. Внутри пульта они соединялись вместе в определенном порядке, и работа Порнярска, по-видимому, заключалась в том, чтобы этот порядок изменить и снова соединить их вместе. Очевидно, в каждом из пультов последовательность их соединения отличалась, и Порнярску приходилось перебирать множество вариантов, прежде чем он находил нужную комбинацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Но тут я как раз дошел до Билла и Порнярска, и мои размышления были прерваны. Оба все еще смотрели на деревню. Я тоже взглянул туда и, к своему удивлению, увидел, что она населена и в ней кипит жизнь. Черные, покрытые шерстью и напоминающие обезьян фигуры заполняли улицы, входили и выходили из куполообразных домов. Большинство, похоже, было занято теми агрегатами, которые стояли у них под крыльцеобразными выступами крыш перед домами. Но было довольно много и тех, кто просто сидел в пыли – поодиночке или парами, – ничего не делая, а небольшая группка двигалась куда-то по центральной улице.
Они находились на расстоянии прицельного выстрела от того места, где стояли мы, да и нас троих им тоже явно было отлично видно, но они, тем не менее, не обращали на нас никакого внимания.
– Какого черта? – спросил я. – Разве это то же самое племя, которое только что напало на нас?
– Да, – ответил Билл.
Я посмотрел на него, ожидая продолжения, но вместо этого он кивнул на Порнярска:
– Пусть он тебе скажет.
Порнярск со скрипом повернул голову и искоса посмотрел на меня.
– Это экспериментальные животные, – сказал Порнярск, – из времени, отстоящего в будущее менее чем на сто лет от того, в котором находился ты до того, как разразился шторм времени.
– Ты знал о них? – При мысли об Уэйти у меня перехватило горло. – Ты знал, что они поджидают нас, чтобы убить, и не предупредил?
– Я знал только то, что они экспериментальные животные, – сказал Порнярск. – Очевидно, частью их обучения являлось стремление нападать. Но если нападение не приносит успеха, они переключаются на другой вид деятельности.
– Возможно, – задумчиво начал Билл, – рефлекс нападения был выработан для борьбы с животными, а не с людьми того времени, когда их вывели, и они просто решили, что мы не относимся к людям, которых их приучили распознавать.
– Такое вполне возможно, – сказал Порнярск. – Кроме того, их могли обучить и тому, что если они напали и их постигла неудача, то они должны переставать нападать. Нечто вроде инстинкта самосохранения.
– Все это очень здорово, – сказал я, взяв себя в руки. – Уэйти мертв, а вы тут ведете светскую беседу о возможных причинах его гибели.
Билл обиженно взглянул на меня.
– Ладно, ладно, – сказал я. – Забудьте, что я это сказал. Я все еще никак не могу окончательно прийти в себя. Итак, значит, они экспериментальные животные, да?
– Да, – подтвердил Порнярск, – экспериментальные животные, созданные с помощью генной инженерии для изучения определенных моделей поведения. Там на горе за их поселением лабораторный корпус, из которого за ними вели наблюдение и изучали их. Имеющееся в этом здании оборудование изначально было создано для работы с ними, но, с некоторыми изменениями и усовершенствованиями, является тем самым, что может помочь в преодолении локальных проявлений шторма времени.
Билл смотрел на меня в упор. Лицо его оставалось спокойным, но я буквально чувствовал в ровном голосе, которым он пытался говорить, бьющее через край возбуждение.
– Давай посмотрим на него, а, Марк?
– Хорошо, – согласился я. – Как только вернется пикап, мы съездим за джипом и попытаемся проехать на нем вон по тому пологому склону справа.
Глава 17
Единственный пригодный для проезда путь к вершине пролегал через главную улицу деревни. Когда Алан наконец вернулся на джипе, я оставил его в одиночестве, а сам с Порнярском и Биллом отправился вниз по склону в деревню. Въехав на центральную улицу, мы обнаружили, что по обе стороны от машины оставалось, должно быть, не больше чем по двадцать футов, поскольку эта улица – центральная, если ее можно было так назвать – была всего в два раза шире, чем остальные улочки селения. Поросшие шерстью лица не удостаивали нас даже взглядом, правда, за одним исключением. Под навесом одного из домов сидел седой, крупный и, очевидно, мужского пола – никто из них не носил ничего, кроме какого-то подобия офицерского ремня с пристегнутыми к нему ножнами, в которых помещались их ножи и какие-то похожие на небольшие инструменты, – экземпляр, глядя на нас из-под густых косм волос, свисающих из тех мест, где должны были быть его брови, и играя длинными пальцами с лежащим на коленях ножом. Правда, при этом он не делал никаких угрожающих движений ни ножом, ни чем-либо еще.
– Смотрите, какой старик! – указал Билл стволом автомата на наблюдающего за нами пожилого аборигена.
– Вижу, – отозвался я. – И что с того?
– Ничего, – сказал Порнярск. Мой вопрос, в принципе, и не требовал ответа, но, возможно, он этого просто не понял. – Это Альфа Прим мужской части сообщества. И имя «Старик» очень ему подходит. Поскольку он Альфа Прим, его рефлексы или обучение диктуют ему немного другой образ действий, чем остальным. Но я не думаю, что он или его соплеменники будут вести себя враждебно, если только вы намеренно не вызовете у них антагонистическую реакцию.
– А что они все делают? – спросил Билл.
Я посмотрел в том же направлении, что и он. По левую сторону улицы тянулся ряд навесов, под каждым из которых находилось по одному-два эксперименталов. Мне в глаза бросился один, который вращал нечто вроде прялки. Другой резал большой лист похожего на кожу материала, из которого были сделаны их портупеи, явно занятый изготовлением поясов. Но остальные работали с машинами, назначения которых я не мог распознать, и либо не получали видимых результатов, либо эти результаты не имели для меня никакого смысла. В частности, один из них самозабвенно печатал на чем-то вроде двойной клавиатуры, но единственным видимым результатом были небольшие красные ярлычки, которые машина выплевывала через неравные промежутки времени в проволочную корзину. Работник не обращал на накапливающиеся ярлычки ни малейшего внимания, будучи полностью погруженным в процесс печатания как таковой.
– В каком-то смысле они самообеспечиваемые, – сказал Порнярск. – Кое-что из того, что они делают, обеспечивает их всем необходимым для жизни. Прочие же специфические действия производятся исключительно для научных целей – для изучения людьми, которые их сюда поместили.
– А где эти самые люди? – спросил я. – Мы можем вступить с ними в контакт?
– Нет. – Порнярск снова повернул голову, чтобы посмотреть на меня. – Они не здесь.
– А куда они ушли?
– Их больше нет, – сообщил Порнярск. – В той же степени, что и людей, которых ты знал до столкновения со штормом времени. Ты, и Билл, и все остальные здесь, включая этих экспериментальных существ, являются теми, кто отправился в разные другие места.
Я на мгновение оторвался от созерцания улицы и взглянул на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты и подобные тебе являются людьми, которых шторм времени скорее переместил, нежели уничтожил, – ответил Порнярск. – Мне очень жаль, что некто вроде меня не в состоянии пока все это должным образом тебе объяснить. Во всяком случае до того, как ты поймешь, какие силы приняли участие и до сих пор принимают участие в темпоральных перемещениях. Помнишь, я говорил тебе, что темпоральные возмущения начались приблизительно за миллион лет в твоем прошлом?
– Помню, – сказал я.
– И то же самое началось через несколько миллионов лет в вашем будущем, – продолжал Порнярск. – Возможно, хоть это на какое-то время позволит тебе думать о шторме времени как о волновом фронте, пересекающем известное вам линейное время, которое по вашим представлениям простирается из прошлого в будущее, под углом, причем таким образом, что одно и то же воздействие сказывается одновременно на вашем прошлом, настоящем и будущем.
– Почему же ты не рассказал нам всего этого раньше? – возмутился Билл.
– К сожалению, описанная мной картина на самом деле не истинна, – сказал Порнярск. – Вы забываете о проблеме масштаба. Если шторм времени напоминает набегающий на пляж морской прибой, то мы и наши миры в сравнении с ним меньше отдельных атомов в составляющих этот пляж песчинках. То, что мы воспринимаем как локальные эффекты, представляет собой явления, в очень малой степени отражающие истинную картину волнового фронта в целом. Я пытаюсь объяснить это лишь постольку, поскольку теперь особенно важно, чтобы Марк был в состоянии хоть отчасти представлять масштаб задействованных здесь сил.
Передние колеса джипа подпрыгивали на камнях. Мы миновали деревню и теперь опять ехали по целине. Я снова стал внимательно следить за дорогой.
Подниматься в гору даже по пологому склону дело довольно нелегкое, но джип отлично справлялся с задачей. Можно было заранее выбирать путь между по-настоящему крупными валунами, которые преграждали нам дорогу. Проехав чуть больше половины пути, мы выбрались на относительно ровный участок твердой почвы и увидели озерцо, наполненное водой бьющего из склона горы родника. Мы остановились, чтобы немного отдохнуть, а я решил заодно и напиться воды, которая оказалась настолько ледяной, что у меня заныли зубы. Видимо, я даже не сознавал, насколько мне хочется пить, ну разве только совершенно подсознательно велел Ричи, помимо всего прочего, привезти канистру с питьевой водой. Он привез ее, но тогда я забыл напиться. Теперь же я испытывал такую жажду, будто дня два бродил по раскаленной пустыне. Я пил до тех пор, пока у меня не заломило челюсти, потом оторвался от родника, потом снова пил, подождал еще немного и снова стал пить.
Через некоторое время мы продолжили путь и наконец добрались до вершины горы, где стояло здание. Вблизи оно оказалось строением футов шестидесяти в диаметре с единственным входом и совсем без окон. Что-то вроде блокгауза на артиллерийском полигоне, только больше.
Вход был забран дверью, которая, стоило нам оказаться в шаге от нее, скользнула в сторону. За дверью царила темнота, но тут же зажглись лампы, и мы увидели ярко освещенный круглый зал: посреди высился помост, по периметру тянулись боксы, в каждом находился укрепленный на стене пульт, перед которым стояло мягкое развернутое спинкой к центру зала кресло.
– Что это? – едва ли не шепотом спросил Билл. Он стоял рядом со мной и Порнярском на помосте, но, в отличие от нас, оглядывался по сторонам так, как будто хотел охватить взглядом все помещение сразу.
– Здесь находится то, – сказал Порнярск, – что в ваших понятиях можно определить, как компьютер. Это многоцелевая установка для ученых, делающих выводы из наблюдений за обитателями деревни.
– Компьютер? – голос Билла стал громче и резче. – И всего-то?
– Он действует не так, как привычные вам компьютеры, – сказал Порнярск. – Они созданы на принципах, которые использовались и в далеком будущем – в устройствах, о которых я упоминал, как о вспомогательных. Вам придется довериться мне, и я перенастрою эту установку так, что она сможет функционировать в режиме уже упомянутых устройств будущего, и ее можно будет использовать для наших целей.
– Это для каких же? – спросил Билл.
– Вас это не касается, – ответил Порнярск. – Использовать ее будет Марк.
Они оба посмотрели на меня.
– И ты научишь меня? – спросил я Порнярска.
– Нет. Вам придется учиться самому, – сообщил Порнярск. – Если не сможете вы, значит, не получится ни у кого.
– Если он не сможет, попробую я, – напряженно произнес Билл.
– Если с устройством не получится у Марка, то вряд ли получится у кого-то другого, – отозвался Порнярск. – Скажите, Билл, вы сейчас чувствуете что-нибудь? Что-нибудь необычное?
– В каком смысле? – уставился на него Билл.
– Значит, ничего не чувствуете, – сказал Порнярск. – Я был прав. Впрочем, Марк и должен быть настроен на установку. Марк, что вы чувствуете?
– Чувствую? – эхом отозвался я вслед за Биллом. Но на самом деле я уже понял, о чем он говорит.
Сначала я решил, что, должно быть, мое состояние – последствия столкновения с обитателями деревушки. Затем я подумал, что каким-то внутренним образом меня подстегивает любопытство насчет того, что находится в здании, но теперь я знал, что здесь скрывается. И вот сейчас, стоя на помосте в центре зала, я понял, что мои ощущения – нечто совершенно иное: больше всего это напоминало поток возбуждения, вливающегося в меня.
– Я чувствую какое-то возбуждение, – сказал я.
– Думаю, это нечто большее, чем просто возбуждение, – уточнил Порнярск. – До сих пор я мог лишь строить предположения, основанные на том факте, что Марк направляется в этот район, но в конечном итоге оказался прав. Порнярск надеялся лишь на то, что на этой планете удастся создать только крошечный островок стабильности – здесь, на этой территории. С кем-нибудь другим, вроде вас, Билл, это и было бы все, на что мы могли рассчитывать Но с помощью Марка нам, возможно, удастся добиться гораздо более внушительных результатов. Не исключено, что у него особые способности, которые позволят максимально эффективно использовать вспомогательное устройство.
– Слушай, а ты не мог бы придумать для него более подходящее название? – сказал Билл. В голосе чувствовалось напряжение – настолько сильное, что он даже слегка подрагивал.
– А что бы вы предложили? – спросил Порнярск. Недослушав, я повернулся и вышел из здания через дверь, которая открылась передо мной и снова закрылась за мной. Я был один, вдыхал разреженный прозрачный воздух и наслаждался висящим высоко в небе солнцем. Что-то происходило во мне, и я ненадолго выкинул из головы все, включая и Эллен. Мои ощущения были похожи на жгучую, хотя и благотворную лихорадку, сильный голод, который следовало как можно быстрее утолить. Я чувствовал себя так, будто стою на пороге пещеры, наполненной несметными сокровищами.
То, что я испытывал, одновременно напоминало все это, но в то же время точно передать мои ощущения было невозможно. Будущее еще окончательно не оформилось, но я уже почти мог коснуться его и ощутить его вкус. Теперь я знал, что все остальное – вопрос времени. Важнее всего было это понять. И сейчас я мог ждать. Я мог работать. Я был способен на все. Ключи к моему королевству были под рукой.
Глава 18
После этого для меня началось сладко-горькое время – несколько недель, на протяжении которых Порнярск занимался оборудованием внутри здания, которое мы теперь называли «депо». Сладким оно было, поскольку я с каждым днем все явственнее чувствовал, как благодаря прикосновениями трех пальцев-щупалец, растущих из плеч Порнярска, постепенно возвращается к жизни вспомогательное устройство. И насчет меня аватара оказался совершенно прав. Настоящий Порнярск и не подозревал, что на нашей Земле может найтись кто-нибудь, обладающий способностью использовать устройство, не будучи физически подключенным к нему. Но, очевидно, я оказался каким-то уродом. Мне уже приходилось, пусть и подсознательно, ощущать своего рода ментальную связь с этим местом во время тех дней, что я был погружен в Мечту, когда я, сам того не сознавая, вел нашу группу по направлению к этому месту. Однажды я так и сказал Порнярску.
– Нет, – он покачал головой, – думаю, это началось гораздо раньше. Должно быть, ты догадывался о его существовании и искал его с тех самых пор, как пришел в себя и понял, что мир изменился.
– Да, искал, – подтвердил я, – только не имел ни малейшего представления, что именно ищу.
– Возможно, – сказал Порнярск. – Но когда устройство будет готово, ты сможешь это выяснить, получив возможность проанализировать все свои действия и понять, что ты с самого начала подсознательно направлял каждый свой шаг к этому месту и этому моменту.
Я покачал головой. Бесполезно было пытаться объяснять ему, что я и до того никогда не был способен оставить в покое нерешенную проблему. Но дальше спорить с ним не стал.
Я был слишком сильно захвачен нарастающим во мне чувством – ощущением, что устройство помогает мне с каждым днем все сильнее. Оно было механическим лишь отчасти. Порнярск не мог или не хотел объяснить мне принцип его действия, хотя я часто наблюдал за тем, как он возится с маленькими разноцветными кубиками, из которых состояли внутренности семи пультов. Размером каждый кубик был приблизительно в четверть обычного детского кубика, и все они были сделаны из какого-то твердого полупрозрачного материала. Внутри пульта они соединялись вместе в определенном порядке, и работа Порнярска, по-видимому, заключалась в том, чтобы этот порядок изменить и снова соединить их вместе. Очевидно, в каждом из пультов последовательность их соединения отличалась, и Порнярску приходилось перебирать множество вариантов, прежде чем он находил нужную комбинацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54