– Пропустите шута. Какой от него вред?
Похоже, того же мнения придерживались и стражники.
– Пусть проходит, Альберт. Будет хоть чуточку полегче, а то уж мы здесь совсем заскучали.
– Да, Альберт, – добавил я. – То есть... ваша милость. Будет полегче. Хотя и сейчас не так уж тяжело. Вот... – Я протянул ему свой мешок. – Видите, какой он легкий. Спасибо. Премного благодарен.
– Ладно, проноси свою задницу, – хмуро пробормотал капитан. – Да поживее, пока я не подцепил тебя на копье.
Он ощупал мой мешок и швырнул его мне в руки.
Поблагодарив сурового стражника, я подмигнул зрителям и поспешил пройти через ворота.
Уф, какое облегчение!
Мостик застонал подо мной. Стены замка нависали, будто утесы. За мостиком открылся широкий двор, по которому деловито сновали люди.
Куда идти? Я не знал. Как не знал, здесь ли Софи и жива ли она вообще. Дышать вдруг стало тяжело.
Я огляделся. Солнце стояло высоко, время близилось к полудню. Герцог, наверное, занят делами.
А значит, меня ждет работа. Ведь я – шут.
Глава 42
Двор Болдуина заседал в большом холле, путь к которому лежал через длинный коридор с высокими каменными арками.
Я шел в том же направлении, что и другие: рыцари в штанах и туниках; пажи со шлемами и оружием господ; придворные в цветастых платьях и накидках, с перьями на шапочках; жалобщики как благородного, так и низкого происхождения. Я шел, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть Софи.
Видя меня, встречные улыбались, и я в ответ подмигивал, приседал или подпрыгивал. Пока маскировка срабатывала. Человек в пестрой юбке и чулках в обтяжку, с разноцветными шариками в руках... кто поверит, что от такого может исходить опасность?
Следуя на шум голосов, я подошел к большому залу. Две высокие дубовые двери, украшенные панелями с изображением четырех времен года, были широко открыты, но охранялись солдатами с алебардами.
Сердце глухо застучало. Я здесь. Болдуин на противоположной от входа стороне. Оставалось только проникнуть в зал.
Процедурой рассмотрения дел распоряжался герольд со щитом, на котором был изображен лев, герб герцога. Одних просили посидеть и подождать; другим, едва не лопающимся от важности, позволяли пройти.
Дождавшись своей очереди, я переступил порог и громогласно объявил:
– Хью из Боре, кузен Палимпоста-Фигляра. Мне сказали, что его можно найти здесь. – И в ответ на удивленный взгляд герольда шепотом добавил: – Семейное предприятие.
Герольд покачал головой и, не обнаружив ничего подозрительного, пожал плечами.
– Дрыхнет где-нибудь с собаками. Только держись подальше и не попадайся никому на глаза.
Самое удивительное, что меня впустили.
Я очутился в большом зале высотой примерно в три этажа и в форме вытянутого прямоугольника. Почти все помещение было заполнено людьми, явившимися к герцогу за справедливостью. Одни из них стояли в очереди, другие сидели за длинными столами.
Над гулом десятков приглушенных голосов гремел один. Пробившись через спорящих о чем-то торговцев и ростовщиков, я смог наконец рассмотреть этого человека.
Болдуин!
Он сидел, лениво откинувшись на высокую спинку установленного на возвышении резного дубового кресла. На лице герцога застыло выражение безучастности, отстраненности и скуки, как будто все происходящее здесь отвлекало его от куда более важного и интересного занятия вроде соколиной охоты.
Перед ним, преклонив колено, стоял простолюдин.
Болдуин! При виде этого человека холодок пробежал у меня по спине. Вот уже несколько недель я думал только о том, как вогнать ему в горло лезвие кинжала. Иссиня-черные волосы падали на плечи, а острый подбородок с короткой черной бородкой клинышком выдавался вперед. На нем были свободная рубаха и трико, на плечах – пурпурная с белым мантия.
На ступеньке, чуть ниже Болдуина, примостился и мой новый соперник, Палимпост, костюм которого походил на мой. Придворный шут развлекался тем, что бросал кости.
Разбиравший жалобу бейлиф указал на коленопреклоненного серва и сказал:
– Проситель хочет опровергнуть право первородства, господин.
– Право первородства? – Болдуин повернулся к советнику. – Разве такое право не лежит в основе всего имущественного законодательства?
– Да, мой господин, – ответил советник.
– Для благородных, для богачей – да, – сказал истец, – но мы всего лишь бедные крестьяне. Это стадо овец – все, что у нас есть. Мой старший брат – пьяница. Уже несколько лет он ничего не делает по хозяйству. Мы с женой... у нас нет ничего, кроме фермы. Только так мы платим вам подати.
– А ты сам разве не пьешь?
Болдуин уставился на серва.
– Ну, по праздникам... – Крестьянин заколебался, не зная, что сказать.
– Так, похоже, мне придется решать, как разделить овец между двумя пьяницами, – усмехнулся Болдуин.
По залу эхом прокатилась волна смеха.
– Но, мой господин... – Проситель поднялся. – Как же...
– Молчи, – предупредил его герцог. – Закону следует повиноваться. И следовательно, стадо должно быть передано старшему из братьев. – Разве это не правильно? Однако ж нужно принять во внимание и то, что если овцы пропадут, нам от этого не будет никакого проку. Мне представляется, что есть только один вариант. – Он развел руками. – Я – старший и по праву первородства...
– Вы, мой господин? – ахнул крестьянин.
– Да. – Болдуин широко улыбнулся. – Первый из всех первородных. Разве не так, управляющий?
– Так, сеньор.
Управляющий поклонился.
– Следовательно, закон будет соблюден во всех отношениях, если стадо перейдет ко мне, – объявил Болдуин.
Ошарашенный крестьянин растерянно огляделся, надеясь найти поддержку.
– По праву первородства беру овец себе, – вынес решение герцог.
– Но, мой господин, овцы единственное, что у нас есть.
Я едва не задохнулся от злости. Прыгнуть на Болдуина, вонзить ему в горло нож. Этот человек, отнявший у меня все, теперь с такой же легкостью и безразличием обирал несчастного бедняка. Но приходилось сдерживаться. Я пришел сюда ради Софи, а не ради мести.
Подошедший оруженосец наклонился к герцогу.
– Ваши соколы ждут, мой господин.
– Хорошо. Что у нас еще сегодня? Никаких дел? – вопросил Болдуин, тоном давая понять, что ответ может быть только "нет".
Я нервно сглотнул. Вот он, мой шанс. Разве не за тем я пришел?
– У меня есть дело, мой господин.
Глава 43
– Дело касается ваших западных земель, – перекрывая гул возбужденных голосов, прокричал я.
– Кто это говорит? – спросил Болдуин, явно недовольный таким вмешательством.
– Рыцарь, ваша светлость, – ответил я, пробиваясь вперед. – Я с отрядом совершил вылазку и разграбил и сжег все деревни ваших врагов на западе.
Болдуин поднялся и повернулся к сенешалю.
– Но у нас нет никаких врагов на западе...
Я выступил из толпы.
– Простите, мой господин, но теперь они есть.
По огромному залу медленно, нерешительно прокатился смех. Он стал громче, когда шутку поняли.
– Это шут, – услышал я чей-то голос. – Представление.
Болдуин недовольно поморщился и шагнул ко мне. От его пронзительного ледяного взгляда у меня похолодело в груди.
– Кто ты, шут? Кто позволил тебе говорить?
– Меня зовут Хью. Из Боре. – Я поклонился. – Учился у Норберта, знаменитого в тамошних местах шута. Мне стало известно, что при вашем дворе давно не слышно смеха.
– Смеха? При моем дворе? – Болдуин прищурился, не понимая, что происходит. – Ты, видно, дурак от рождения, этого у тебя не отнять. Значит, ты проделал столь долгий путь из большого города для того только, чтобы развлечь нас?
– Именно так, ваша светлость.
Я снова поклонился. Наступил решающий момент.
– Что ж, в таком случае... зря старался. У нас уже есть шут. Не так ли, Палимпост?
Палимпост вскочил – старик со всклокоченными седыми волосами, кривой ногой и толстыми, как будто вывернутыми губами. Вид у него был такой, словно его только что разбудили.
– При всем уважении, – сказал я, выходя на середину зала и обращаясь уже ко всему двору, – ходят слухи, что Палимпост и пьяницу не рассмешит. Что он потерял хватку. Проверьте меня. Испытайте. Выслушайте. Останетесь недовольны – я уйду.
– Эй, парень бросает тебе вызов, – усмехнулся герцог, взглянув на старика.
– Прикажите схватить его, мой господин, – забеспокоился шут. – Не слушайте. Он пришел сюда не с добром, а чтобы учинить волнения в ваших владениях.
– Если меня что и волнует, мой сонный дурак, то только твоя тупость. Возможно, парень прав. Посмотрим, что он принес из Боре.
Болдуин сошел с возвышения и направился ко мне.
– Рассмеши нас, и мы подумаем о твоем будущем. Не сумеешь – будешь развлекать крыс в нашей темнице.
– Это справедливо, мой господин, – согласился я, склоняя голову. – Я вас рассмешу.
Глава 44
Я стоял в центре огромного зала. Десятки глаз смотрели на меня.
В группе рыцарей я заметил Норкросса, кастеляна герцога. И хотя он не смотрел на меня, все во мне говорило, что именно этот человек убил моего сына.
– Вы, конечно, слышали историю о корове из Амьена, – прокаркал я, подражая Норберту.
Зрители, переглядываясь, качали головами.
– Нет, не слышали, – крикнул кто-то. – Расскажи нам, шут.
– У двух крестьян было одно денье на двоих, – начал я. – Желая разбогатеть, они решили купить корову, чтобы продавать потом молоко. Как всем известно, самые лучшие коровы – это амьенские коровы. Туда они и отправились. Купили самую лучшую из тех, что можно купить за денье, и вернулись домой. Молока было много, и крестьяне продавали его каждое утро. Проходит какое-то время, и один говорит: "Если случить нашу корову, то их у нас будет две, и молока мы будем получать вдвое больше, а значит, и денег тоже". Пошли они по деревне и нашли самого лучшего быка.
Я оглядел зал. Слушали меня внимательно, многие улыбались... рыцари, придворные дамы, даже сам герцог.
Я заинтересовал их. Я заставил их слушать меня.
– В назначенный для случки день корову привели к быку. Он попытался взять ее сзади, но корова увернулась. Тогда бык зашел слева. Корова повернула зад вправо. Он зашел справа – корова повернулась влево.
Взгляд мой отыскал среди слушателей привлекательную даму, и я подошел к ней. Улыбнулся и покрутил собственным задом. Толпа загудела от восторга.
– Как они ни старались, ничего не получалось. Корова из Амьена никак не желала уступать быку. Впору было отчаяться, но крестьянам не хотелось расставаться с мечтой стать богачами. Подумав, они отправились за советом к самому умному во всем герцогстве человеку, мудрейшему из рыцарей, знающему ответ на любой вопрос.
Я заметил, что даже Норкросс следит за моим повествованием, и направился к нему.
– В общем, к такому, как ты, рыцарь.
В толпе засмеялись.
– Вот тут ты ошибаешься, – расхохотался Болдуин. – Если нужны мозги, их лучше поискать в другом месте.
– Мне приходилось об этом слышать. – Я отвесил герцогу поклон. – Но для моей истории сгодится и он.
Норкросс нахмурился, побагровел и наградил меня сердитым взглядом.
– Итак, пришли крестьяне к этому мудрейшему из рыцарей и изложили ему свой случай. Как быть с коровой? Что делать?
Подумал рыцарь и спрашивает: "Так вы говорите, что когда бык заходит слева, корова поворачивается вправо? А когда он подходит справа, она крутит задом в другую сторону?"
Крестьяне подтвердили, что да, так и есть.
Подумал рыцарь и говорит: "Я не знаю, как вам помочь, но знаю другое. Ваша корова из Амьена?"
Удивленные такой проницательностью, крестьяне закивали: "Да, да, из Амьена. Но вы-то откуда это узнали?"
Я вернулся к Норкроссу и уселся на стол, за которым сидел он.
"Дело в том, – ответил мудрый рыцарь, – что моя жена тоже из Амьена".
Зал разразился хохотом. Рыцари, герцог, дамы – все смеялись. Кроме Норкросса. А потом меня наградили аплодисментами. Болдуин даже встал с кресла и, подойдя, похлопал меня по спине.
– Забавно, забавно. У тебя есть и другие такие истории?
– Много, – ответил я.
И, желая показать, что этим мои таланты не исчерпываются, сделал сальто вперед и назад. Толпа ахнула.
– Что ж, должно быть, в Боре живется весело. Можешь остаться в замке. Ты принят.
Я вскинул руки, и присутствующие снова захлопали. Знали бы они, каково стоять рядом с теми, кого поклялся убить.
– Палимпост, с сего дня ты отставлен, – объявил герцог. – Покажи новому шуту свое место.
– Отставлен? Но я не хочу уходить, мой господин. Разве я не служил вам верой и правдой?
– Этого мало, дурак. Ладно, ты не отставлен. Я даю тебе новую работу. На кладбище. Посмотрим, сможешь ли ты развеселить тамошнюю публику.
Глава 45
Через два дня Болдуин объявил о намерении устроить большой пир с приглашением графов, рыцарей и прочей местной знати. Герцог знал, как распорядиться трудами бедных вилланов и сервов.
Управляющий передал мне поручение своего господина как следует подготовиться к празднеству, на котором я должен был предстать в роли главного забавника. Жена Болдуина, Элоиза, прослышав о моем триумфе, также выразила желание увидеть нового шута.
Мое первое настоящее испытание!
В назначенный день весь замок гудел, как растревоженный улей. Целая армия слуг, одетых по случаю торжественного события в пурпурно-белые туники, занималась тем, что расставляла на столах лучшую посуду и красивые подсвечники. На лужайке распевали менестрели, камины загружались поленьями, из кухни доносились соблазнительные ароматы: там жарили гусей, поросят и баранов.
Я провел весь день в подготовке к дебюту. Приближалось время первого выхода, первого настоящего выступления, от которого зависело слишком многое. Я жонглировал, кувыркался, вертел посох и повторял лучшие истории и шутки.
И вот наступил вечер. Нервничая, как жених перед брачной ночью, я направился к большому залу. Четыре длинных стола заполняли почти все свободное пространство; каждый был застелен тонкой льняной скатертью, на каждом красовались изящные подсвечники с выгравированным на них гербом герцога.
Прибывающих гостей встречали пением труб. Я подскакивал к каждому и объявлял его имя, добавляя тот или иной забавный эпитет.
– Его непристойность, герцог Луарский, и его очаровательная племянница... э... супруга, госпожа Кати.
Главным было пройтись по мужу и сказать приятное жене, какой бы простушкой она ни была. Все знали об этом и подыгрывали.
Только после того как все гости расселись по местам и зал наполнился, появился хозяин замка с супругой. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять – герцог женился не ради красоты. Пара прошествовала через зал, причем Болдуин вел себя совершенно непринужденно, обнимаясь с одними гостями и перебрасываясь шутками с другими. Элоиза раздавала реверансы и принимала похвалы. Они заняли место во главе самого большого стола.
Выждав, пока все рассядутся, Болдуин поднялся и взял кубок.
– Приветствую всех. Сегодня будем веселиться. Двор обогатился новым стадом, а из Боре прибыл новый шут. Хью постарается развлечь нас, а не то...
– Я уже слышала о нем от мужа, – добавила госпожа Элоиза. – Может быть, он задаст тон празднику парой шуток.
Я набрал в легкие побольше воздуха и, гримасничая и кривляясь, подбежал к главному столу.
– Постараюсь, госпожа.
С этими словами я запрыгнул на колени к какому-то толстяку, сидевшему в середине ряда, и, погладив его по бороде, воскликнул:
– Для меня большая честь выступать для вас, ваша светлость. Я...
– Эй, шут, мы здесь! – окликнула Элоиза.
– Да ну? – Я спрыгнул с колен толстяка. – Конечно, госпожа. Должно быть, меня ослепила ваша красота. Настолько, что я уже ничего не вижу.
Несколько человек засмеялись.
– Вряд ли столь мелкая лесть могла заставить толпу выкрикивать твое имя, – заметила супруга герцога. – Может быть, это я ослепла. Может быть, перед нами не Хью из Боре, а наш фигляр Палимпост?
Остроумие хозяйки пришлось по вкусу собравшимся. Даже я поклонился, отдавая ей должное.
Оглядевшись, я заметил в конце стола жадно присосавшегося к кувшину с элем пузатого священника и хлопнулся на скамью рядом с ним.
– Тогда послушайте одну историю... Некий горожанин пришел к священнику на исповедь и сказал, что хочет покаяться во множестве грехов.
Пузатый поднял голову.
– Покаяться? Мне?
– Посмотрим, святой отец, что вы скажете в конце. Для начала сознался в том, что обокрал друга, но добавил, что еще раньше друг украл у него вещь примерно такой же стоимости. "Одно поглощает другое, – ответил священник, – так что этот грех тебе отпущен".
– Верно, – кивнул мой пузатый сосед.
– Затем, – продолжал я, – прихожанин сказал, что избил палкой соседа, но и сам получил полновесную долю тумаков. "И снова грехи накладываются один на другой, – ответил священник. – Ты ничего не должен Господу".
Но напоследок грешник припас кое-что такое, что никак не могло сойти ему с рук. Он сказал, что совершил еще один грех, о котором стыдится даже упоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Похоже, того же мнения придерживались и стражники.
– Пусть проходит, Альберт. Будет хоть чуточку полегче, а то уж мы здесь совсем заскучали.
– Да, Альберт, – добавил я. – То есть... ваша милость. Будет полегче. Хотя и сейчас не так уж тяжело. Вот... – Я протянул ему свой мешок. – Видите, какой он легкий. Спасибо. Премного благодарен.
– Ладно, проноси свою задницу, – хмуро пробормотал капитан. – Да поживее, пока я не подцепил тебя на копье.
Он ощупал мой мешок и швырнул его мне в руки.
Поблагодарив сурового стражника, я подмигнул зрителям и поспешил пройти через ворота.
Уф, какое облегчение!
Мостик застонал подо мной. Стены замка нависали, будто утесы. За мостиком открылся широкий двор, по которому деловито сновали люди.
Куда идти? Я не знал. Как не знал, здесь ли Софи и жива ли она вообще. Дышать вдруг стало тяжело.
Я огляделся. Солнце стояло высоко, время близилось к полудню. Герцог, наверное, занят делами.
А значит, меня ждет работа. Ведь я – шут.
Глава 42
Двор Болдуина заседал в большом холле, путь к которому лежал через длинный коридор с высокими каменными арками.
Я шел в том же направлении, что и другие: рыцари в штанах и туниках; пажи со шлемами и оружием господ; придворные в цветастых платьях и накидках, с перьями на шапочках; жалобщики как благородного, так и низкого происхождения. Я шел, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть Софи.
Видя меня, встречные улыбались, и я в ответ подмигивал, приседал или подпрыгивал. Пока маскировка срабатывала. Человек в пестрой юбке и чулках в обтяжку, с разноцветными шариками в руках... кто поверит, что от такого может исходить опасность?
Следуя на шум голосов, я подошел к большому залу. Две высокие дубовые двери, украшенные панелями с изображением четырех времен года, были широко открыты, но охранялись солдатами с алебардами.
Сердце глухо застучало. Я здесь. Болдуин на противоположной от входа стороне. Оставалось только проникнуть в зал.
Процедурой рассмотрения дел распоряжался герольд со щитом, на котором был изображен лев, герб герцога. Одних просили посидеть и подождать; другим, едва не лопающимся от важности, позволяли пройти.
Дождавшись своей очереди, я переступил порог и громогласно объявил:
– Хью из Боре, кузен Палимпоста-Фигляра. Мне сказали, что его можно найти здесь. – И в ответ на удивленный взгляд герольда шепотом добавил: – Семейное предприятие.
Герольд покачал головой и, не обнаружив ничего подозрительного, пожал плечами.
– Дрыхнет где-нибудь с собаками. Только держись подальше и не попадайся никому на глаза.
Самое удивительное, что меня впустили.
Я очутился в большом зале высотой примерно в три этажа и в форме вытянутого прямоугольника. Почти все помещение было заполнено людьми, явившимися к герцогу за справедливостью. Одни из них стояли в очереди, другие сидели за длинными столами.
Над гулом десятков приглушенных голосов гремел один. Пробившись через спорящих о чем-то торговцев и ростовщиков, я смог наконец рассмотреть этого человека.
Болдуин!
Он сидел, лениво откинувшись на высокую спинку установленного на возвышении резного дубового кресла. На лице герцога застыло выражение безучастности, отстраненности и скуки, как будто все происходящее здесь отвлекало его от куда более важного и интересного занятия вроде соколиной охоты.
Перед ним, преклонив колено, стоял простолюдин.
Болдуин! При виде этого человека холодок пробежал у меня по спине. Вот уже несколько недель я думал только о том, как вогнать ему в горло лезвие кинжала. Иссиня-черные волосы падали на плечи, а острый подбородок с короткой черной бородкой клинышком выдавался вперед. На нем были свободная рубаха и трико, на плечах – пурпурная с белым мантия.
На ступеньке, чуть ниже Болдуина, примостился и мой новый соперник, Палимпост, костюм которого походил на мой. Придворный шут развлекался тем, что бросал кости.
Разбиравший жалобу бейлиф указал на коленопреклоненного серва и сказал:
– Проситель хочет опровергнуть право первородства, господин.
– Право первородства? – Болдуин повернулся к советнику. – Разве такое право не лежит в основе всего имущественного законодательства?
– Да, мой господин, – ответил советник.
– Для благородных, для богачей – да, – сказал истец, – но мы всего лишь бедные крестьяне. Это стадо овец – все, что у нас есть. Мой старший брат – пьяница. Уже несколько лет он ничего не делает по хозяйству. Мы с женой... у нас нет ничего, кроме фермы. Только так мы платим вам подати.
– А ты сам разве не пьешь?
Болдуин уставился на серва.
– Ну, по праздникам... – Крестьянин заколебался, не зная, что сказать.
– Так, похоже, мне придется решать, как разделить овец между двумя пьяницами, – усмехнулся Болдуин.
По залу эхом прокатилась волна смеха.
– Но, мой господин... – Проситель поднялся. – Как же...
– Молчи, – предупредил его герцог. – Закону следует повиноваться. И следовательно, стадо должно быть передано старшему из братьев. – Разве это не правильно? Однако ж нужно принять во внимание и то, что если овцы пропадут, нам от этого не будет никакого проку. Мне представляется, что есть только один вариант. – Он развел руками. – Я – старший и по праву первородства...
– Вы, мой господин? – ахнул крестьянин.
– Да. – Болдуин широко улыбнулся. – Первый из всех первородных. Разве не так, управляющий?
– Так, сеньор.
Управляющий поклонился.
– Следовательно, закон будет соблюден во всех отношениях, если стадо перейдет ко мне, – объявил Болдуин.
Ошарашенный крестьянин растерянно огляделся, надеясь найти поддержку.
– По праву первородства беру овец себе, – вынес решение герцог.
– Но, мой господин, овцы единственное, что у нас есть.
Я едва не задохнулся от злости. Прыгнуть на Болдуина, вонзить ему в горло нож. Этот человек, отнявший у меня все, теперь с такой же легкостью и безразличием обирал несчастного бедняка. Но приходилось сдерживаться. Я пришел сюда ради Софи, а не ради мести.
Подошедший оруженосец наклонился к герцогу.
– Ваши соколы ждут, мой господин.
– Хорошо. Что у нас еще сегодня? Никаких дел? – вопросил Болдуин, тоном давая понять, что ответ может быть только "нет".
Я нервно сглотнул. Вот он, мой шанс. Разве не за тем я пришел?
– У меня есть дело, мой господин.
Глава 43
– Дело касается ваших западных земель, – перекрывая гул возбужденных голосов, прокричал я.
– Кто это говорит? – спросил Болдуин, явно недовольный таким вмешательством.
– Рыцарь, ваша светлость, – ответил я, пробиваясь вперед. – Я с отрядом совершил вылазку и разграбил и сжег все деревни ваших врагов на западе.
Болдуин поднялся и повернулся к сенешалю.
– Но у нас нет никаких врагов на западе...
Я выступил из толпы.
– Простите, мой господин, но теперь они есть.
По огромному залу медленно, нерешительно прокатился смех. Он стал громче, когда шутку поняли.
– Это шут, – услышал я чей-то голос. – Представление.
Болдуин недовольно поморщился и шагнул ко мне. От его пронзительного ледяного взгляда у меня похолодело в груди.
– Кто ты, шут? Кто позволил тебе говорить?
– Меня зовут Хью. Из Боре. – Я поклонился. – Учился у Норберта, знаменитого в тамошних местах шута. Мне стало известно, что при вашем дворе давно не слышно смеха.
– Смеха? При моем дворе? – Болдуин прищурился, не понимая, что происходит. – Ты, видно, дурак от рождения, этого у тебя не отнять. Значит, ты проделал столь долгий путь из большого города для того только, чтобы развлечь нас?
– Именно так, ваша светлость.
Я снова поклонился. Наступил решающий момент.
– Что ж, в таком случае... зря старался. У нас уже есть шут. Не так ли, Палимпост?
Палимпост вскочил – старик со всклокоченными седыми волосами, кривой ногой и толстыми, как будто вывернутыми губами. Вид у него был такой, словно его только что разбудили.
– При всем уважении, – сказал я, выходя на середину зала и обращаясь уже ко всему двору, – ходят слухи, что Палимпост и пьяницу не рассмешит. Что он потерял хватку. Проверьте меня. Испытайте. Выслушайте. Останетесь недовольны – я уйду.
– Эй, парень бросает тебе вызов, – усмехнулся герцог, взглянув на старика.
– Прикажите схватить его, мой господин, – забеспокоился шут. – Не слушайте. Он пришел сюда не с добром, а чтобы учинить волнения в ваших владениях.
– Если меня что и волнует, мой сонный дурак, то только твоя тупость. Возможно, парень прав. Посмотрим, что он принес из Боре.
Болдуин сошел с возвышения и направился ко мне.
– Рассмеши нас, и мы подумаем о твоем будущем. Не сумеешь – будешь развлекать крыс в нашей темнице.
– Это справедливо, мой господин, – согласился я, склоняя голову. – Я вас рассмешу.
Глава 44
Я стоял в центре огромного зала. Десятки глаз смотрели на меня.
В группе рыцарей я заметил Норкросса, кастеляна герцога. И хотя он не смотрел на меня, все во мне говорило, что именно этот человек убил моего сына.
– Вы, конечно, слышали историю о корове из Амьена, – прокаркал я, подражая Норберту.
Зрители, переглядываясь, качали головами.
– Нет, не слышали, – крикнул кто-то. – Расскажи нам, шут.
– У двух крестьян было одно денье на двоих, – начал я. – Желая разбогатеть, они решили купить корову, чтобы продавать потом молоко. Как всем известно, самые лучшие коровы – это амьенские коровы. Туда они и отправились. Купили самую лучшую из тех, что можно купить за денье, и вернулись домой. Молока было много, и крестьяне продавали его каждое утро. Проходит какое-то время, и один говорит: "Если случить нашу корову, то их у нас будет две, и молока мы будем получать вдвое больше, а значит, и денег тоже". Пошли они по деревне и нашли самого лучшего быка.
Я оглядел зал. Слушали меня внимательно, многие улыбались... рыцари, придворные дамы, даже сам герцог.
Я заинтересовал их. Я заставил их слушать меня.
– В назначенный для случки день корову привели к быку. Он попытался взять ее сзади, но корова увернулась. Тогда бык зашел слева. Корова повернула зад вправо. Он зашел справа – корова повернулась влево.
Взгляд мой отыскал среди слушателей привлекательную даму, и я подошел к ней. Улыбнулся и покрутил собственным задом. Толпа загудела от восторга.
– Как они ни старались, ничего не получалось. Корова из Амьена никак не желала уступать быку. Впору было отчаяться, но крестьянам не хотелось расставаться с мечтой стать богачами. Подумав, они отправились за советом к самому умному во всем герцогстве человеку, мудрейшему из рыцарей, знающему ответ на любой вопрос.
Я заметил, что даже Норкросс следит за моим повествованием, и направился к нему.
– В общем, к такому, как ты, рыцарь.
В толпе засмеялись.
– Вот тут ты ошибаешься, – расхохотался Болдуин. – Если нужны мозги, их лучше поискать в другом месте.
– Мне приходилось об этом слышать. – Я отвесил герцогу поклон. – Но для моей истории сгодится и он.
Норкросс нахмурился, побагровел и наградил меня сердитым взглядом.
– Итак, пришли крестьяне к этому мудрейшему из рыцарей и изложили ему свой случай. Как быть с коровой? Что делать?
Подумал рыцарь и спрашивает: "Так вы говорите, что когда бык заходит слева, корова поворачивается вправо? А когда он подходит справа, она крутит задом в другую сторону?"
Крестьяне подтвердили, что да, так и есть.
Подумал рыцарь и говорит: "Я не знаю, как вам помочь, но знаю другое. Ваша корова из Амьена?"
Удивленные такой проницательностью, крестьяне закивали: "Да, да, из Амьена. Но вы-то откуда это узнали?"
Я вернулся к Норкроссу и уселся на стол, за которым сидел он.
"Дело в том, – ответил мудрый рыцарь, – что моя жена тоже из Амьена".
Зал разразился хохотом. Рыцари, герцог, дамы – все смеялись. Кроме Норкросса. А потом меня наградили аплодисментами. Болдуин даже встал с кресла и, подойдя, похлопал меня по спине.
– Забавно, забавно. У тебя есть и другие такие истории?
– Много, – ответил я.
И, желая показать, что этим мои таланты не исчерпываются, сделал сальто вперед и назад. Толпа ахнула.
– Что ж, должно быть, в Боре живется весело. Можешь остаться в замке. Ты принят.
Я вскинул руки, и присутствующие снова захлопали. Знали бы они, каково стоять рядом с теми, кого поклялся убить.
– Палимпост, с сего дня ты отставлен, – объявил герцог. – Покажи новому шуту свое место.
– Отставлен? Но я не хочу уходить, мой господин. Разве я не служил вам верой и правдой?
– Этого мало, дурак. Ладно, ты не отставлен. Я даю тебе новую работу. На кладбище. Посмотрим, сможешь ли ты развеселить тамошнюю публику.
Глава 45
Через два дня Болдуин объявил о намерении устроить большой пир с приглашением графов, рыцарей и прочей местной знати. Герцог знал, как распорядиться трудами бедных вилланов и сервов.
Управляющий передал мне поручение своего господина как следует подготовиться к празднеству, на котором я должен был предстать в роли главного забавника. Жена Болдуина, Элоиза, прослышав о моем триумфе, также выразила желание увидеть нового шута.
Мое первое настоящее испытание!
В назначенный день весь замок гудел, как растревоженный улей. Целая армия слуг, одетых по случаю торжественного события в пурпурно-белые туники, занималась тем, что расставляла на столах лучшую посуду и красивые подсвечники. На лужайке распевали менестрели, камины загружались поленьями, из кухни доносились соблазнительные ароматы: там жарили гусей, поросят и баранов.
Я провел весь день в подготовке к дебюту. Приближалось время первого выхода, первого настоящего выступления, от которого зависело слишком многое. Я жонглировал, кувыркался, вертел посох и повторял лучшие истории и шутки.
И вот наступил вечер. Нервничая, как жених перед брачной ночью, я направился к большому залу. Четыре длинных стола заполняли почти все свободное пространство; каждый был застелен тонкой льняной скатертью, на каждом красовались изящные подсвечники с выгравированным на них гербом герцога.
Прибывающих гостей встречали пением труб. Я подскакивал к каждому и объявлял его имя, добавляя тот или иной забавный эпитет.
– Его непристойность, герцог Луарский, и его очаровательная племянница... э... супруга, госпожа Кати.
Главным было пройтись по мужу и сказать приятное жене, какой бы простушкой она ни была. Все знали об этом и подыгрывали.
Только после того как все гости расселись по местам и зал наполнился, появился хозяин замка с супругой. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять – герцог женился не ради красоты. Пара прошествовала через зал, причем Болдуин вел себя совершенно непринужденно, обнимаясь с одними гостями и перебрасываясь шутками с другими. Элоиза раздавала реверансы и принимала похвалы. Они заняли место во главе самого большого стола.
Выждав, пока все рассядутся, Болдуин поднялся и взял кубок.
– Приветствую всех. Сегодня будем веселиться. Двор обогатился новым стадом, а из Боре прибыл новый шут. Хью постарается развлечь нас, а не то...
– Я уже слышала о нем от мужа, – добавила госпожа Элоиза. – Может быть, он задаст тон празднику парой шуток.
Я набрал в легкие побольше воздуха и, гримасничая и кривляясь, подбежал к главному столу.
– Постараюсь, госпожа.
С этими словами я запрыгнул на колени к какому-то толстяку, сидевшему в середине ряда, и, погладив его по бороде, воскликнул:
– Для меня большая честь выступать для вас, ваша светлость. Я...
– Эй, шут, мы здесь! – окликнула Элоиза.
– Да ну? – Я спрыгнул с колен толстяка. – Конечно, госпожа. Должно быть, меня ослепила ваша красота. Настолько, что я уже ничего не вижу.
Несколько человек засмеялись.
– Вряд ли столь мелкая лесть могла заставить толпу выкрикивать твое имя, – заметила супруга герцога. – Может быть, это я ослепла. Может быть, перед нами не Хью из Боре, а наш фигляр Палимпост?
Остроумие хозяйки пришлось по вкусу собравшимся. Даже я поклонился, отдавая ей должное.
Оглядевшись, я заметил в конце стола жадно присосавшегося к кувшину с элем пузатого священника и хлопнулся на скамью рядом с ним.
– Тогда послушайте одну историю... Некий горожанин пришел к священнику на исповедь и сказал, что хочет покаяться во множестве грехов.
Пузатый поднял голову.
– Покаяться? Мне?
– Посмотрим, святой отец, что вы скажете в конце. Для начала сознался в том, что обокрал друга, но добавил, что еще раньше друг украл у него вещь примерно такой же стоимости. "Одно поглощает другое, – ответил священник, – так что этот грех тебе отпущен".
– Верно, – кивнул мой пузатый сосед.
– Затем, – продолжал я, – прихожанин сказал, что избил палкой соседа, но и сам получил полновесную долю тумаков. "И снова грехи накладываются один на другой, – ответил священник. – Ты ничего не должен Господу".
Но напоследок грешник припас кое-что такое, что никак не могло сойти ему с рук. Он сказал, что совершил еще один грех, о котором стыдится даже упоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35