Машина тронулась с места. Только сейчас Раймонд осознал, что Бэзил и Розмари вообще никак не поприветствовали Патрицию. А еще то, что в ее лице появилось кроме отчужденности и что-то еще, непонятное. Она сидела между ним и Джарвисом так напряженно, как будто знала, что в ее затылок смотрит дуло пистолета. Настолько скованной и неестественно бледной он никогда ее еще не видел.
На душе у него стало неспокойно, а мысли заработали в бешеном темпе. Ему вдруг вспомнился тот момент, когда, встретив их в аэропорту, он коснулся ее рук, предлагая взять у нее Сьюзен. Она отстранилась от него тогда слишком поспешно и порывисто. А проснувшись в машине у него на руках, вообще отшатнулась так торопливо, что чуть не упала с сиденья.
Сейчас справа от нее сидел Джарвис, и это явно ее пугало.
Но почему? – размышлял Раймонд. Мужчин она не должна стесняться, ведь в былые времена их было у нее немало. Может, кто-то из ее любовников когда-то причинил ей боль?
От этой мысли ему стало так тошно, что захотелось тут же напрямую спросить у Патриции, чем вызван ее страх. Но это было невозможно. По крайней мере, сейчас.
Он посмотрел на нее продолжительно и многозначительно. Ему хотелось, чтобы она почувствовала на себе его взгляд. Повернулась и увидела, что выражают его глаза, говорившие красноречивее любых слов, что он с ней и ни при каких обстоятельствах не даст ее в обиду.
Патриция продолжала смотреть в одну точку, не шевелясь и, как будто боясь даже дышать.
Бэзил и Розмари оживленно обсуждали какую-то французскую комедию, которую оба недавно посмотрели.
– Отличный фильм, давно не видел ничего подобного! – воскликнул Бэзил преувеличенно восторженно. – В последнее время по телевизору не показывают ничего стоящего, одну голливудскую ерунду!
– Ты прав, сынок! – с готовностью поддержала его Розмари.
– Эти американцы не в состоянии придумать что-то оригинальное. Их юмор плоский, сюжеты похожи один на другой, – увлеченно продолжил Бэзил.
Раймонд, отвлекшись от своих раздумий и услышав этот разговор, поспешил его прервать.
– Во-первых, Патриция – американка, попрошу вас не забывать об этом, – сказал он строго, окидывая сначала Розмари, потом Бэзила укоризненным взглядом. – Во-вторых, она приехала в Шотландию для того, чтобы вновь влиться в нашу семью, поэтому вы могли бы привлечь к своей беседе и ее саму.
Джарвис кашлянул, давая понять жене и сыну, что полностью согласен с Раймондом.
– Конечно, присоединяйся к нашему разговору, – натянуто произнесла Розмари и в первый раз посмотрела на Патрицию.
Та лишь кивнула в ответ.
– Я не понимаю тебя, Раймонд, – проворчал Бэзил. – Ведешь себя так, будто это мы недостойны ее общества, а не она – нашего. А ведь…
– Не «она», а Патриция, – резко прервал брата Раймонд, сознавая, что, если его не остановить, Розмари и Джарвису будет не суждено встретиться с внуками. – Предупреждаю, Бэзил, если ты намерен скандалить, я попрошу тебя вернуться домой.
– Ты несправедлив, Раймонд, – пробрюзжал Бэзил. – Эта женщина виновата в самой большой трагедии, которую нам пришлось пережить. Она украла детей Малькольма…
– Между прочим, у них есть имена, – вставила Патриция ледяным тоном. – Их зовут Эндрю и Сьюзен. Сьюзен младшая, ей пять лет. А Эндрю семь, он уже школьник. С Эндрю, Бэзил, твои родители виделись раза четыре, когда он был совсем маленьким. На Сью Розмари взглянула лишь однажды и после этого ясно дала мне понять, что больше не желает ее знать вообще.
Джарвис поежился от неловкости. Его лицо сделалось вдруг таким жалким, как будто он добровольно взвалил на себя ответственность за все людские грехи.
Розмари помрачнела и гневно сдвинула брови, а Бэзил приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать.
Но Раймонд не предоставил ему такой возможности.
– Позволь, я кое-что объясню тебе, Бэзил. Это я организовал нашу сегодняшнюю встречу, а не Патриция. Это я позволил, чтобы ты ехал с нами. И, знаешь, мне начинает казаться, что я допустил серьезную ошибку. Ты ведешь себя как невоспитанный подросток.
Бэзил возмущенно фыркнул и метнул в кузена испепеляющий взгляд.
– А мне начинает казаться, что это она заставила тебя организовать сегодняшнюю встречу! – выпалил он.
Раймонд подался вперед и, положив руку на плечо Бэзила, произнес четко и твердо:
– Я – глава клана Бейнз и назначенный Малькольмом попечитель его детей. И сделаю все возможное, чтобы предотвратить чьи бы то ни было поползновения отравить Эндрю и Сьюзен жизнь.
Джарвис одобрительно кивнул.
– Ты прав, Раймонд.
Тот выждал пару минут, давая всем возможность осознать смысл сказанных им слов. Потом вновь заговорил:
– Тот, кто намеревается продолжать относиться к матери Сьюзен и Эндрю пренебрежительно и недружелюбно, не должен общаться с детьми.
– Неужели защита интересов этой женщины для тебя важнее, чем родственные узы, которые соединяют нас с Эндрю и Сьюзен? – удивленно спросила Розмари.
Бэзил энергично закивал.
– Я полностью поддерживаю Раймонда, – сказал Джарвис, поворачиваясь ко всем остальным и при этом невольно придвигаясь к Патриции. – И не желаю, чтобы мои внуки становились свидетелями сцен, подобных этой. Не хочу также, чтобы они видели, что мой сын и моя жена при встрече не здороваются с их матерью или в ее присутствии говорят о ней как о лице постороннем.
– Я когда-нибудь не выполнял своих обещаний? – спросил Раймонд.
Бэзил нехотя покачал головой.
– Такого я не припомню.
– Я тоже, – сказала Розмари.
– Тогда запомните: до тех пор, пока вы не наладите отношения с Патрицией, Эндрю и Сьюзен вам не видать.
Бэзил недовольно хмыкнул и отвернулся.
А ведь он взрослый парень, давно сам мог найти себе жену и подарить родителям внуков, невольно отметил Раймонд. Но какая женщина согласится выйти замуж за человека со столь несносным характером?
Он перевел взгляд на Розмари и вопросительно посмотрел ей в глаза.
– Обещаю сделать все, что в моих силах, – ответила та сдержанно.
– Ты у меня умница, – поддержал ее Джарвис, опять чуть придвигаясь к Патриции.
Боковым зрением Раймонд видел, что на Патриции нет лица. Внутреннее чутье подсказывало ему, что ее невероятное напряжение – отнюдь не следствие неприятного разговора, а, скорее, близости Джарвиса.
– Уоллес, останови, пожалуйста, машину, – обратился он к шоферу. – А ты, Бэзил, сядь на место Патриции. Пусть Джарвис за тобою присмотрит, а то еще чего доброго ты опять надумаешь завести не для всех приятную беседу, – сказал он шутливым тоном.
Джарвис пожал плечами и, когда джип затормозил, вышел на дорогу. За ним последовали Патриция и Раймонд.
– Спасибо, – прошептала она, когда Раймонд подошел с ней к дверце переднего сиденья и взял ее за руку, чтобы помочь сесть на освободившееся место. – Большое спасибо!
В ее голосе звучало столько благодарности и надежды, что Раймонд лишь крепче сжал ее холодную тонкую кисть.
– Я всегда с тобой. Ничего не бойся.
Она устало улыбнулась, и ее глаза на мгновение просияли.
8
Патриция находилась под таким сильным впечатлением от разговора в машине, что в первое мгновение не обратила внимания на роскошную обстановку ресторана. А рассмотрела ее лишь позднее, когда немного пришла в себя.
В дальнем конце зала на небольшой сцене играл оркестр. На стенах, обитых темно-вишневой тканью, горели светильники, похожие на позолоченные канделябры. На столах белели скатерти, отделанные по краям широкой золотистой тесьмой с кистями.
Наверное, и блюда здесь соответствующего уровня, подумала Патриция безразлично. После беседы, произошедшей в машине, и в ожидании предстоящего разговора она абсолютно не хотела есть.
Раймонд мягко провел ладонью по ее плечу, но его прикосновения, даже самые невинные, были не способны успокоить ее. Напротив, вызывали в ней трепетную дрожь и заставляли мысли путаться.
– Расслабься, – прошептал он, склонившись к ней. – Все будет хорошо, обещаю.
Патриция глубоко вздохнула, но расслабиться не смогла. А когда Джарвис заговорил с подошедшим официантом, делая заказ, придвинулась к Раймонду и едва слышно пробормотала:
– Меня ненавидят все присутствующие здесь, ты ведь прекрасно это знаешь. Какой смысл продолжать разговор? Не думаю, что Эндрю и Сьюзен суждено вновь обрести бабушку и дедушку.
Раймонд спокойно и строго посмотрел ей в глаза.
– Эти люди любят твоих детей, я уверен, потому что видел, как они разглядывали их фотографии. Они мечтают встретиться с этими прелестными созданиями, и отказывать им в этом нельзя.
Патриция растерянно покачала головой.
Но ведь он сам сказал, что детям вредно видеть, как их мать открыто презирают? – удивилась она, ничего не понимая.
Официант подошел к Раймонду. Тот сделал заказ для себя и для Патриции, даже не спросив ее, чего ей хочется.
Вскоре принесли вина. Джарвис опробовал каждое и только после этого позволил официанту разливать напитки по бокалам. Патриции вспомнились слова Малькольма. Он постоянно твердил, что его отец прекрасно разбирается в винах.
Патриции ни в коем случае нельзя было пьянеть. Раймонд понял это и жестом велел официанту остановиться, когда тот наполнил бокал Патриции наполовину.
– Шотландские вина кажутся тебе слишком крепкими? – спросил Бэзил, устремляя на Патрицию злобный взгляд.
У Патриции похолодело сердце.
– Мне кажется, тебе самое время вызвать такси, Бэзил, – спокойно, но уверенно произнес Раймонд. – Мы ведь договорились еще в машине, что ты должен наладить с Патрицией вежливые и доброжелательные отношения, это очень важно.
Внезапно лицо Бэзила покрылось красными пятнами. Его дыхание участилось, а взгляд наполнился такой болью и тоской, что Патриции стало не по себе. Он повернулся к Джарвису и заговорил с мольбой в голосе:
– Папа, быть может, ты попросишь Раймонда не мучить меня упреками и угрозами, ты гораздо старше, чем я, тебя он послушает. Объясни ему, пожалуйста, что я тоже член семьи.
Джарвис насупился.
– Я считаю, у Раймонда достаточно оснований на то, чтобы отправить тебя домой, Бэзил.
– Ты тоже так считаешь, мама? – с горечью в голосе спросил разобиженный Бейнз, повернувшись к Розмари.
Та ответила мрачным молчанием.
Патриция чувствовала себя настолько неуютно, что не знала, как ей быть. Самым страшным было то, что она понимала отношение к себе этих людей и сознавала, что они, подобно ей, – жертвы ненормальности покойного Малькольма.
Она легонько коснулась ладонью плеча Раймонда и пробормотала:
– Пусть Бэзил останется.
Раймонд посмотрел на нее так, будто с ее уст только что сорвалось адресованное ему ужаснейшее оскорбление.
– Значит, ты не хочешь, чтобы твои дети познакомились с родными бабушкой и дедушкой, так следует тебя понимать? – пробасил он злобно.
Патриция ошеломленно хлопнула глазами. Она уже начала верить в то, что Раймонд на ее стороне, что в нем можно найти столь долгожданные, столь желанные опору, поддержку, понимание и защиту.
Какая я глупая! – подумала она, замирая от ужаса. Я ненавистна ему, как и всем остальным Бейнзам. Его заступничество за меня в машине было не чем иным, как средством достижения желанной для него цели.
Она здесь чужая, абсолютно чужая для всех. Эти люди никогда не считали ее своей и не намеревались в дальнейшем изменять к ней свое отношение.
Ей нестерпимо захотелось плакать.
А для кого я своя? – подумала она, ощущая острый приступ жалости к самой себе. Для бабушки, которая мучается сейчас в больнице и почти не помнит меня… А еще для Эндрю и Сью.
Но дети вот-вот ускользнут от меня – частично, а может, и полностью. Если я позволю Бейнзам сделать их полноценными членами своей семьи, то буду вынуждена всю жизнь чувствовать себя отверженной… Стоит ли одно другого? Должна ли я принести себя в жертву ради счастья детей?
– Ты считаешь, что общение моих Эндрю и Сьюзен с бабушкой и дедушкой не предполагает их общения с Бэзилом? – произнесла она медленно, убирая руку с плеча Раймонда.
К ее удивлению, его лицо стало вдруг очень задумчивым.
– Если бы я могла быть уверенной, что, воссоединившись с семьей Малькольма, мои дети не получат душевных травм и страданий, я давно привезла бы их в Шотландию, – сказала она, мысленно добавляя к этому, что ради блага сына и дочери решилась бы принять страдания сама.
Патриция посмотрела на Бэзила открытым, ясным взглядом.
– А ты прав, Бэзил, шотландские вина для меня крепковаты.
Тот, все еще находящийся под впечатлением ее заступничества за него перед Раймондом, еле заметно улыбнулся.
К их столику вновь приблизился официант.
– Мистер Бейнз, вас просят к телефону, – сообщил он, извинившись.
– Спасибо, – ответил Раймонд и поднялся со стула. – Простите, но я вынужден ненадолго вас покинуть, – сказал он, обращаясь ко всем остальным. – Наверняка звонит мой исполнительный директор, постараюсь не затягивать с разговором.
Обойдя стул Патриции, он приостановился, наклонился, коснулся ее руки и прошептал:
– Будь умницей.
На протяжении нескольких мгновений после его ухода за столом царило напряженное молчание. Семейство Малькольма и Патриция обменивались осторожными многозначительными взглядами.
Первой прервала молчание Розмари.
– Почему? Почему ты сказала моему сыну, что дети не от него, Патриция? Для чего заставила его страдать? – спросила она, тяжело вздохнув. В ее глазах отражалась неподдельная боль.
У Патриции перехватило дыхание. От обиды на Малькольма к глазам подступили слезы. Но она мужественно справилась со своими эмоциями и ответила спокойно и твердо:
– Ничего подобного я никогда и никому не говорила. Это ты, Розмари, взглянув на малышку Сью, заявила, что она не имеет никакого отношения к семье Бейнз. Разве ты сама не помнишь? Я побоялась, что и сейчас произойдет нечто подобное, поэтому и захотела поговорить с вами наедине, прежде чем устраивать вашу с детьми встречу.
– Теперь ничего подобного не повторится! – с чувством возразила Розмари.
– Но ведь ты изменяла Малькольму, он сам нам об этом рассказывал! – чуть ли не перебивая мать, выпалил Бэзил.
– Я не изменяла Малькольму ни разу в жизни, – ответила Патриция, не обращая внимания на слова Розмари.
– Но… – начал было Бэзил.
Патриция прервала его.
– Рассказы Малькольма были порождением его безумной ревности, – сказала она. – Я ничем не могла ему помочь, он нуждался в серьезном лечении.
У нее сильно закружилась голова. И стало вдруг немного совестно. В каком-то смысле Малькольм был прав, но он сам не мог об этом знать. Она изменяла ему, изменяла сотню раз, но не наяву, а в мыслях. И с одним-единственным человеком – с его двоюродным братом.
В мечтах, в невообразимых эротических фантазиях Раймонд посещал ее каждую ночь с того самого дня, как они познакомились. На протяжении долгих лет он являлся для нее спасительной отдушиной, источником радости и вдохновения. Если б не мысли о нем, она, возможно, давно сошла бы с ума, ведь тогда ее внимание сосредоточилось бы на вечном страхе перед мужем.
Она очнулась от раздумий, заметив, что Джарвис медленно кивает.
– Малькольм действительно нуждался в помощи психиатра, – произнес он печально.
Розмари и Бэзил ахнули. Патриция изумленно вытаращила глаза.
– Что ты такое говоришь, Джарвис! – вскрикнула Розмари, забывая, что находится в ресторане. Головы некоторых из посетителей, сидевших за соседними столиками, повернулись в их сторону.
Джарвис тяжело вздохнул.
– Наш сын пришел ко мне в офис утром перед самой аварией, – признался он.
– Что? – Розмари прижала руки к сердцу. – Я об этом ничего не знала, Джарвис…
Он бережно взял ее руку.
– Я не хотел тебя травмировать, дорогая моя. После разговора с Малькольмом мы не виделись с тобой до вечера, а вечером нашего мальчика уже не стало. После его смерти мой рассказ лишь усугубил бы твои страдания. Я решил, что отложу его до лучших времен. – Он опять вздохнул, так тяжело и безутешно, что Патриции захотелось тут же прервать эту кошмарную беседу. – Малькольм сказал мне в то утро, что накануне позвонил Патриции и попросил ее привезти детей в Шотландию. Она отказала ему.
Патриция почувствовала, как на нее устремляются исполненные ненавистью взгляды Розмари и Бэзила. И смело пояснила:
– Я сказала, что с радостью приму Малькольма, если он приедет навестить детей в Штаты.
Джарвис кивнул.
– Это он тоже мне поведал. А твое предложение, Патриция, назвал неслыханной щедростью.
Бэзил злобно усмехнулся.
– Да-да, моя реакция на его слова сначала была примерно такой же, как твоя, Бэзил. – Джарвис посмотрел на сына, потом – на жену. – Но когда он признался мне в том, что все его обвинения в адрес Патриции – ложь, я согласился с ним. Наша бывшая невестка – человек на редкость великодушный.
– Но она увезла детишек так далеко от Малькольма, так далеко от нас, – жалобно простонала Розмари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15