По поводу разного оттенка глаз существовало известное: «Бог шельму метит…»
За столом Лукашова ненавязчиво интересовалась вопросами, относившимися к предполагаемой кредитной сделке с «Алькадом».
Служба безопасности банка не была к этому подключена.
Я мог думать о своем, не упуская из внимания оба выхода из зала и антресоли, представлявшие собой потенциально опасные места…
Мои обязанности ограничивались мерами персональной охраны Лукашовой и начальника кредитного управления.
Президент «Алькада» тоже прибыл в ресторан с телохранителем, худощавым парнем, по-видимому каратистом, который держался на расстоянии, за соседним столом.
Окунь заметно изменился со времени нашей первой встречи в отеле «Арбат». Я это заметил в первую же минуту, когда он поклонился подошедшей Лукашовой, поцеловал ей руку. Потом, оглянувшись, он жестом подозвал девушку, бродившую по ресторану с цветами.
Лукашова уточнила технико-экономическое обоснование предполагаемого кредита «Алькаду». Задала еще несколько вопросов. Ясно, что сделку никто серьезно не готовил.
Речь шла о крупной импортно-экспортной инвестиционной программе с несколькими западными компаниями, которую затевал «Алькад»…
Понемногу вырисовывалась композиция.
Многоступенчатая нефтяная сделка с предполагаемой покупкой нефти в Ираке, ввозом ее на переработку на некий российский завод, где для этого должна быть введена в действие специальная линия.
Часть конечного продукта — бензина, мазута, дизельного топлива — продается Украине, другая вывозится в Прибалтику под получение экологически чистых продовольственных продуктов для Москвы к се юбилею…
Окунь оказался в курсе дела: цены на дизельное топливо, горючее, мазут. Список зарубежных компаний, обеспечивавших промежуточные этапы, выславших «Алькаду» подтверждение условий сделки…
Окунь держался свободно, привез с собой марочное столовое вино. Выяснилось, что он знает в нем толк. Вино было куплено в Грузии. Я не преминул про себя отметить это…
В столице действовало не менее ста двадцати воров в законе, из которых примерно половину составляли выходцы из тех мест…
Мои спутники постепенно расслабились.
Как и положено телохранителю, я даже не пригубил вина.
К тому времени я уже проработал в банке примерно полгода. Постепенно обвыкся.
Мы не держали в сейфах чрезмерно большой денежной массы, но все равно в банке постоянно находилась крупная сумма в валюте, а кроме того, залоги вкладчиков в виде ценных камней и металла. Это требовало крепко поставленной службы охраны и дисциплинированности личного состава. Физическая охрана ценностей была делом ответственным, но в конечном счете вполне достижимым.
Большую опасность представляли для банка лжефирмы, созданные с единственной целью — получения кредитов без намерения возврата и представлявшие ложные сведения о своем хозяйственном положении и финансовом состоянии.
Распознать такие фирмы представляло большую сложность. Для этого требовалось обратиться к их экономической истории, заглянуть в баланс. Делать это было нелегко и приходилось прибегать к средствам не только неэтичным, но и противозаконным.
Сплошь и рядом службы безопасности банков, страховых агентств и вообще крупных фирм прибегали к методам разведки, диверсий, промышленного шпионажа…
Диктовалось это порой суровой необходимостью: в противном случае фирмы-призраки, получив кредит, мгновенно исчезали в пучине неизученного доселе океана мирового и российского бизнеса…
Ресторан Дома литераторов выглядел пустоватым.
Как-то незаметно исчезли его завсегдатаи — пишущая братия.
Состав посетителей изменился.
За соседним столом происходила такая же деловая встреча с участием первых лиц и секьюрити…
Когда Окунь и его сопровождающий нас оставили, Катя объяснила:
—Предполагается заключение крупной сделки…
Катя коротко ввела меня в курс дела. Кое-что я уже понял из разговора за столом.
—Мальчики подсуетились, приобрели или украли абсолютно новые технологии. Что-то связанное с ката-ли-ти-ческим… Не выговоришь! Крекингом. У нас есть заключения специалистов. Короче, ноу-хау — найденный оригинальный катализатор…
—Многоступенчатая комбинация?
—Да. За технологией следуют нефтепродукты. В конце ввозится дешевое, экологически чистое продовольствие. В паспорте сделки подробно указано…
Последнее слово принадлежало, как всегда, председателю совета директоров банка. Салахетдинов вел свои дела, обсуждая их с такими же крутыми паханами, как он. Это обеспечивало успех задуманных операций.
—Окунь выглядит не очень солидно… — заметила Катя.
Я воздержался от комментариев.
Председатель совета директоров намеренно не привлек к аудиту «Алькада» службу безопасности банка. Не предложил мне подготовить материалы на фирму.
Свои соображения на этот счет я предпочел держать при себе. Катя меня поняла:
—Окунь — жулик! Но Камал разговаривал с л ю д ь м и . Получены полные гарантии…
Мы помолчали.
Несмотря ни на что, ресторан ЦДЛ тем не менее сохранил свой внешний облик. Высокий объем, яркая цепочка витражей… Скрипучая лестница на антресоли напоминала об ушедших властителях дум, бывавших здесь.
Тапер у камина наигрывал на рояле Эннио Морриконе — мелодии из «Однажды в Америке».
Начальник кредитного управления посмотрел на часы: похоже, он предлагал изменить тему разговора. Решения паханов не подлежали обсуждению…
В следующий раз мы заговорили о кредите «Алькаду» недели через две. Было это в сауне, небольшом домике на берегу замерзшего озера, что на территории бывшей помещичьей усадьбы, описанной в «Войне и мире». В укромном местечке ближнего Подмосковья.
Сауна была небольшая, отлично спланированная. Говорили, что ее перевезли из Финляндии в качестве подарка финских архитекторов их советским коллегам. Сауну готовили по пятницам.
Мы приехали после работы: президент банка с помощницей, начальник кредитного управления. Я сопровождал их.
Вопрос о сауне решили вечером в четверг, чтобы я успел изменить расстановку в постовой ведомости и обеспечить еще двух секьюрити.
В сауне нас ждали душистые свежие простыни, эвкалипт, мята, травки, которые банщик самолично собирал в окрестных лесах. Заваривать их поручалось Наташе.
Бывшая помещичья усадьба примыкала к окраине города Видное. Москва с ее неустойчивой погодой, шумом, бомжами в уличных переходах и метро, слякотью засоленных тротуаров, поломанными деревцами, казалось, находилась далеко-далеко. Тут была настоящая зима. С сугробами, с лыжным следом через озеро. С неподвижностью высоченных заснеженных сосен. По другую сторону озера виднелся лес, а перед ним раскинулась настоящая деревня.
Секьюрити ждали снаружи — в джипе.
Несмотря на глухомань, на сумерки, на берегу всегда находилось несколько любителей понаблюдать, как обе наши дамы перед тем, как скользнуть в прорубь, скинут простыни с розовых распаренных тел…
Разговор зашел об Окуне, который прислал Лукашовой свежий лаваш, чанахи, хаш в горшках и молодой сыр гадазелили с мятой…
Катя подтвердила:
—Вопрос с кредитом решен положительно. Окунь знает, чего добивается…
За бревенчатыми стенами стояла тишина.
Помощница занималась чаем. Она чуть наклонялась вперед, слегка подогнув колени, отставив затянутый, приспущенный задик.
Катя поймала мой взгляд. Озорно подмигнула.
Капли пота выступили у нее на лбу.
В ней что-то было.
Злые языки трепали ее имя, связывая с Женей Дашевским, сверстником, однокашником, ныне главой группировки, дававшей нам крышу .
Я представлял себе ее успех, когда она была девчонкой.
«Яростная судьба всей башиловской шпаны…» — сказал о похожей девице покойный писатель Михаил Анчаров.
Наташа разлила чай.
Лукашова любила пить из тонкостенного стакана с серебряным подстаканником. Мы возили его с собой,
—Деньги у Окуня есть! — Мы немного еще поговорили о кредите «Алькаду». — Но им на Запад нужны отмытые деньги. Из банка! Черный нал в чемодане не привезешь!
Она пила чай мелкими частыми глотками. Я уже знал, что «Алькад» открыл у нас кредитный счет.
—За Окунем стоят серьезные люди… Вернуть есть чем. Подписание может произойти очень скоро…
Договор подписан был через день. С утра я позвонил помощнице Лукашовой. Мне надо было передать президенту примерный расчет расходов на безопасность.
— Я хочу зайти…
— Только прямо сейчас! Мы ждем господина Окуня.
Лукашова готовилась к приему. На ней был деловой в крупную кирпичного цвета клетку пиджак. Она только что вышла из апартаментов позади кабинета, поправляла прическу. В простенке висело большое овальное зеркало.
Я положил бумаги на стол. Мы успели только поздороваться.
Вслед за мной на пороге появилась помощница. Она внесла букет свежих роз:
—Доставил курьер «Алькада»…
—Сегодня у нас с ними венчание…
Лукашова кивнула на бумаги, лежащие на приставном столике.
Пока она отвечала по телефону, я мельком заглянул в текст. Кредитный договор был составлен в соответствии с шаблоном.
«Коммерческий банк „НЕЗАВИСИМОСТЬ“, в дальнейшем — „БАНК“, в лице… действующий на основании устава, с одной стороны, и ТОО „Экологическая продукция „Алькад“, именуемое в дальнейшем „ЗАЕМЩИК“, в лице… действующее на основании устава, с другой…“
Предмет договора был прост.
«БАНК» предоставляет «ЗАЕМЩИКУ» кредит в долларах США с взиманием 30 (тридцати) процентов годовых…»
Сделка предполагалась многоходовая — мудреные технологии из-за границы и нефть для перерабатывающих заводов в обмен на нефтепродукты; те, в свою очередь, возвращаясь на Запад, «превращались» в продовольствие…
К договору было приложено довольно объемистое технико-экономическое обоснование, справки на немецком, английском, греческом…
Лукашова с любопытством следила за мной.
Договор предусматривал строгие санкции от непоступивших процентов за каждый день просрочки. С большой суммы кредита это составляло солидный куш.
— Если «Алькад» вдруг заартачится, наша служба будет в затруднении…
— Думаю, до этого не дойдет!
— Надеюсь.
Успех комбинации обеспечивала крыш а .
Абсолютное большинство российских банков и фирм имело криминальное прикрытие на случай аферы.
С этим у «Независимости» вес было в порядке.
Стоявшая за банком группировка считалась одной из самых крутых в Подмосковье…
—Окунь знает, если он себе что-то позволит, ему с ходу оторвут голову…
Мы не успели договорить. Я только спросил у Кати:
— Я буду нужен?
— Наоборот, Камал просил тебя не вмешивать, чтобы не напортить.
В приемной уже слышались голоса. Окунь приехал с уголовного вида боевиком, которого представил как советника по безопасности. Юридическая подготовка договора была завершена.
«Алькадовцы» уже входили в кабинет вместе с помощницей президента банка.
В приемной послышался голос Камала Салахетдинова.
Я вышел.
Через несколько часов, к тому времени, как я вернулся, договор с «Алькадом» был подписан.
В приемной в корзинке для бумаг я увидел пластмассовую ребристую пробку, клочки фольги и пустую бутылку из-под «Советского шампанского»…
—Вы читали сегодняшний «Комсомолец»? — через несколько дней фальшивым голоском пропела мне помощница президента в трубку.
У всех этих пигалиц были детские голоса.
— Нет. Что там?
— Про наш банк пишут… — промурлыкала она. — И про вас!
— Ты уверена?
Стоящая за кулисами скромная фигура главы службы безопасности банка становилась объектом внимания прессы и общественности, как правило, в связи с совершенным проколом.
—Я сейчас поднимусь.
Когда я появился в приемной, помощница пила молоко из большой расписной чашки. На чашке было крупно выведено: «ВЫПЕЙ ВТОРУЮ!»
—Хотите?
Начальник кредитного управления вошел, как всегда, бесшумно. Ему нравился эффект, производимый его внезапным появлением.
—Если бы водочки…
Несмотря на вес, переваливший за сто, и одышку, молодость позволяла ему довольно легко двигаться.
—Ну, вы даете, Вячеслав Олегович! Тогда уж ликер!
Помощница держалась неуверенно. Физически крепкие мужики были ее проблемой. По крайней мере, чисто поведенчески она никак не могла найти нужный тон.
— Тоже сказала…
— А чё?
Я с любопытством следил за се безгубым ртом, немного сонными движениями, словно видел воочию ее трудности
«Как сложно у человеческих самок с продолжением рода! Чтобы произвести потомство, надо научиться говорить тоненьким обволакивающим голоском, знать грамоту, улыбаться, льстить, предавать…»
—Ты чё, лапуль?
Недавно прошел спектакль в постановке Валерия Ахадова, и все подражали его героям.
—Нет, правда, лапуль!
И дальше — все в том же роде.
Разговор мог целиком состоять из одних «А чё?».
Все и всё прекрасно понимали.
Почти каждый день после работы помощница президента шла пешком к метро. У палатки «Свежий хлеб» в машине ее уже ждал Вячеслав, который выезжал чуть раньше. Минут за сорок они добирались до ее квартиры в Конькове. Поздно ночью начальник кредитного управления в своем «вольво» гнал по окружной к себе в Крылатское.
— Молока много не выпьешь…
— А вы пробовали?!
Дурашливый разговор.
Разминка, разогревание.
В разгар зимы начальник кредитного управления слетал «на солнышко». В Тунис. Вернувшись в Москву, постригся. Теперь щеголял высоко поднятыми, не успевшими загореть висками.
Помолодел еще больше.
Оба не предполагали, что я знаю их тайну.
Лукашова, если и догадывалась об их отношениях, никогда не высказывалась по этому поводу вслух.
Играла роль зависимость президента банка от отца начальника кредитного управления — зама председателя Госкомитета в ранге заместителя министра. Это он лично пробил регистрацию банка.
— Тут говорили о газете, — напомнил я.
— Вот…
Статья в «Городском комсомольце» была посвящена проблеме снабжения Москвы.
— Во втором столбце, несколько строк…
Всегда отлично информированная газета сообщала: «Существенный вклад в решение проблемы снабжения столицы внес на днях московский банк „Независимость“, предоставив крупный валютный кредит фирме „Алькад“, занимающейся импортом недорогих, а главное, экологически чистых сельскохозяйственных продуктов на российский рынок.
Как стало известно от вице-президента банка по безопасности, лоббировавшего выдачу кредита, москвичи получат продовольствие не сразу: фирма должна предварительно закупить западные технологии и обменять их на продукты нефтепереработки российских предприятий…»
Корреспонденция отражала заботу мэра Москвы Юрия Лужкова о малообеспеченных гражданах столицы. Отмечались также заслуги других фирм и банков.
—Бесплатная реклама! К тому же косвенная!..
По мнению начальника кредитного управления, упоминание о банке было нам на пользу. Я подумал, что публикация в «Городском комсомольце» дело его рук. В конце заметки журналист высказал предположение о сумме кредита «Алькаду», которую наш банк обязался перечислить в три срока.
Сумма впечатляла:
«200 000 000 (двести миллионов) долларов США…»
Шофер экскурсионного автобуса Шабтай Коэн, которого вечером в четверг я видел на перекрестке Цомет Пат, недоуменно взглянул на меня, вернулся назад в квартиру.
Я вышел из дома.
Первым делом отыскал ближайшую автостоянку. Она находилась тут же на Яффо, чуть ниже рынка, ближе к центру.
Несколько десятков машин были припаркованы «коробкой». В основном корейские и японские. Из европейских марок у израильтян пользовались успехом только маленькие, с крытым кузовом, «рено» да еще «пежо». Помню, как я был удивлен, впервые узнав, что в написании коротких этих названий у французов оказывалось на три буквы больше и все они не произносились.
Экскурсионных автобусов на стоянке я не обнаружил.
«Ауди-100» нашлось всего две.
Я заглянул в блокнот.
Номера экскурсионного автобуса и серой «ауди», которые я записал ночью у автозаправки два дня назад, были: 75-215-00 и 42-229-55.
Обеих машин я не увидел.
Я обошел автостоянку и снова вышел на Яффо.
Прохожих почти не было, если не считать немолодой проститутки на высоком крыльце бывшего полицейского участка. Она была пьяна. Превратно истолковав чувства, которые читались у меня на лице, она сказала страстно:
— Пойдем. Я тебе дам…
Я знал ее историю: она въехала в страну через Египет, абсолютно незаконно, и собирала деньги на фиктивный брак.
Я на ходу сделал несколько коротких затяжек.
Старые солнечные часы, сохранившиеся еще со времен британского мандата на Палестину, показывали девятый час. Минут через сорок я вышел на поднятый высоко над городом проспект Теодора Герцля. Огромная иерусалимская панорама с тысячами домов внизу простиралась по периметру раскинувшегося подо мной цирка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31