—Запись отличная… Сразу на несколько статей тянет. Захват заложников организованной группой… Статья двести шестая, часть третья нового УК. От восьми до двадцати. И еще вымогательство…
Ваха пристально посмотрел мне в глаза. Улыбнулся. Он мне не верил. Я сказал в трубку:
—Включи. Мы послушаем…
По лицу Вахи я понял, что запись пошла. Специалист службы безопасности банка, записавший требования бандитов в машине, сделал все как следует. Ваха, а затем и Геннадий смогли убедиться в качестве записи: голоса обоих были ясно различимы и вполне пригодны для идентификации. Я убрал телефон. Настал наш черед диктовать условия.
—Верните президента банка!
Физиономия Вахи устрашающе вытянулась. Нежные ямочки на щеках стали словно впадины, грубо высеченные в камне. Гневный Геннадий, или как там его звали на самом деле, дернулся…
Южане были уязвлены. По бандитским неписаным законам нам не полагалось защищать себя, а только просить о пощаде!…
—Опасную игру играешь, командир!
Тон Геннадия не предвещал ничего хорошего. Кроме того, одна рука его скользнула в карман и там застыла. Это продолжалось мгновение! Все трое — мы следили друг за другом — готовы были выхватить стволы…
Кто первый?! Кто самый дурной, горячий, крутой?!
— Вам придется освободить президента банка и секьюрити… Иначе запись нашего разговора еще сегодня попадет в региональное управление… И не дай вам Бог, чтобы хоть волос упал у нее с головы!
— А если с твоей, мент? — Геннадий завёлся.
— А с моей — тем более… Я — мент! Вы знаете, что это значит!
Они, конечно, знали. Газета «Я — телохранитель» предупредила: за убийство мента преступник заплатит жизнью. Убийство полицейского — тот предел, после которого даже самое развращенное общество начинало борьбу с преступностью. На родине мафии, в Сицилии, смерть комиссара Де Кьезы привела к мощному наступлению на кланы. Когда судьи чересчур либеральны, стражи порядка начинают сами мочить наиболее одиозных бандитов… С ментами, с полицией было все ясно! Мы-то гибнем не из-за бабок! Хватит еб…й соцзаконности! Как было прежде — больше не будет! Мы не станем сидеть сложа руки, разрешая расстреливать себя! Из года в год терпение ментов иссякало.
—Звоните своим! Пусть отпускают!
Вячеслав сидел притихший, как мышь.
Падал снег, коричнево-желтое месиво хлюпало под ногами прохожих па тротуарах.
Лица бандитов, заговоривших между собой на своем языке, были похожи на посмертные маски. Обоих ждали, видно, крупные неприятности. Модные дорогие пальто обвисли на них…
Не глядя в нашу сторону, Ваха достал из кармана трубку сотового телефона, набрал номер.
Кто-то, имевший большую власть, был малословен. Видимо, приказал немедленно заполучить пленку. Швырнул трубку. Ваха обернулся ко мне.
— Давай пленку! — Он был угрожающе краток.
— Но только когда президент банка будет здесь!
Он окинул меня тяжелым взглядом убийцы:
— А если твой технарь сделал второй экземпляр?
Я развел руками:
—Могу только дать слово: если с нами ничего не произойдет, копия пленки никогда не появится…
В крохотном почтовом отделении Иерусалима, в Катамонах, заправлял парень лет двадцати пяти. Работы у него было немного. Он скучал по мускульным усилиям. С шумом вколачивал кнопки в кассу. Прихлопывал ладонью почтовые марки. От ударов штемпелем распространялась воздушная волна… Мы смотрели друг на друга с иронией. Неизвестно, кто из нас был с большим приветом. Он, комплекцией напоминавший грузчика и отсчитывавший мне сдачу за внутреннюю израильскую марку и конверты, или я, неглупый с виду мужик, не владеющий языком и нечленораздельно мычащий ответы на вопросы…
Я достал бланк заказного объявления в пятничный номер «Бизнес-сервиса» и тут же, у стойки, его заполнил.
«Генриха Штейна просит откликнуться его школьный друг…» — писал Арлекино в предыдущем объявлении.
Я повторил текст.
«Генриха Штейна просит откликнуться его школьный друг…». Пришлось только изменить номер телефона.
Некто, именовавший себя Генрихом Штейном, действительно существовал. Я в этом не сомневался. В его задачу входило просматривать еженедельное приложение к газете «Вести», чтобы не пропустить приезд направленного из Москвы партнера.
Мне предстояло с ним встретиться.
«Он звонит в отель „Плаза“, но там никто не отвечает. Он не знает, что Арлекино убит. Поэтому обязательно отзовется!»
Я указал номер телефона-автомата, установленного недалеко от супермаркета на проспекте Герцля, рядом с банком. В свое время я обратил на него внимание из-за подходов со стороны улицы, за которыми можно было незаметно наблюдать.
В конце объявления я приписал: «С 21.30 до 21.45 по воскресеньям».
Я мысленно возвратился к людям, интересовавшимся мной у Венгера. Если трое катал, которых я видел с картами на Яффо, — убийцы Арлекино, для чего им могла понадобиться фотография Венгера? Мой адрес они и без того знали отлично — квартира, откуда увезен труп!
Интересное свойство сознания: формулировать вопрос даже после того, как получен ответ.
Каталы не знали моего адреса…
Фотографию Венгера хотели предъявить кому-то на опознание, кто видел его вместе со мной…
Этот кто-то был Шабтай Коэн! Водитель экскурсионного автобуса!..
На меня вышли через Венгера. Получалось логично.
Каталы действовали по заказу команды из промзоны Тальпиот, которой руководила крутая Хэдли и ее телохранитель из Германии. Они проверяли меня!
Шабтай Коэн не знал точно, где я живу. Он видел меня ночью вместе с Венгером на перекрестке Цомет Пат. Встречу ему я тоже назначил на том же перекрестке, значит, знал этот район лучше других. Шабтай Коэн сообщил Хэдли о моем спутнике. Описать Венгера ничего не стоило:
«Колосс на глиняных ногах. Косая сажень в плечах, „русси“, как и вы тоже… Живет где-то поблизости. С трудом передвигается — из-за ног…»
Хэдли и ее окружение прибегли к помощи катал. С такими приметами не найти Венгера было просто нельзя. Они получили мой адрес. Побывали у Шарон.
«Это не та группа, которая убила Арлекино».
После провала на Цомет Пат у Хэдли в квартире взорвался газовый баллон. Это было предупреждение…
Я получал союзников…
«Враги моих врагов — мои друзья…»
У меня был еще источник информации, которым я до этого не воспользовался…
Компания из экскурсионного автобуса, который привел Шабтай Коэн с Мертвого моря в Иерусалим, собиралась ужинать в отеле на вершине Байт ва-Ган.
«Там лишь один отель…»
Похожая на юношу сероглазая служащая оторвалась от компьютера, мило улыбнулась. Было ясно, что в лучшем случае я могу рассчитывать еще на пять-шесть ответов и столько же улыбок.
— В тот вечер было много групп…
— Посмотрите, пожалуйста, из каких городов.
Она уперлась в компьютер:
— Вот я вижу Голаны, Север. Метула, Нахария…
— Туристы «ми Русия»?
— Трудно сказать.
— Может, вы знаете русских гидов, которые приезжали…
— Я видела госпожу Лену Милецкую…
— Не помните, с какой группой?
—Она возвращалась из Эйн-Геди.
Обмен улыбками заканчивался.
—Вы можете дать ее телефон?
—Пожалуйста…
Мы осклабились, словно мечтали о новой встрече.
В кабине телефона-автомата я вставил телекарту в прорезь, набрал тель-авивский номер.
— Добрый вечер. Можно Лену?
— Слушаю.
Я почувствовал: у нее пухлые теплые губы и несколько дополнительных «л» и «р», которые периодически возникали, цепляясь друг за друга.
—Мы незнакомы. Меня зовут Александр. Извините, что тревожу вас. Но возможно, именно вы можете мне помочь…
Он терпеливо слушала.
— Я ищу одного человека, родственницу моей жены. Ее родители очень волнуются. В свое время она предпочла прервать отношения с семьей. Мы долго о ней ничего не знали. Кажется, она была с вами в последний раз на экскурсии в Эйн-Геди…
— Как ее зовут?
— Инна…
—Смотрлите… — Моментально выскочило лишнее «л»…
Прожившие хотя бы пару лет в Израиле уже были не в состоянии начать любое, даже самое банальное объяснение без этого слова,
— У меня в группе была эта женщина… Я помню. На другой день на экскурсии я ее не видела. Мне сказали, что у нее тут вилла в Рамоте…
— В Рамоте?!
Я слышал об этом районе Иерусалима.
— Да. В отеле она, по крайней мере, не ночевала.
— Вот так всегда… Может, вы еще что-то скажете мне…
— Она замужем?
— Сейчас нет.
— У меня создалось впечатление, что у нее было назначено свидание на Мертвом море… Простите, Александр. Я должна сейчас уйти. Откуда вы звоните?
— Из Иерусалима.
— Я буду там с экскурсией. Завтра. Можете подойти к автобусу? Вот номер… Мы будем на смотровой площадке над кладбищем. На Масличной горе… Примерно в семь тридцать, в восемь.
На обзорной площадке Масличной или, как ее называют в России, Елеонской горы сверкали в лучах солнца ярко раскрашенные автобусы. Я узнал гида Лену Милецкую по «л», нахально выпиравшему за каждым «р». Мне даже не пришлось присматриваться к журналу, который она держала в руках. Мы условились, что это будет «Космополитен».
Было тепло, между камнями бегали ящерицы.
Лена объяснялась с седовласым джентльменом в шапочке, со слуховым аппаратом… У Лены действительно были пухлые губы, красивый рот. На ней была узкая кофточка, которую приподнимала высокая грудь, джинсы, туфли на каблуках. Через плечо висела небольшая сумка. Одну руку она держала в кармане. Лена уже опознала меня, замахала ресницами:
—Здрлавствуйте…
Мы уединились в конце смотровой площадки. Она сразу заговорила об Инне:
— Красивая молодая женщина… В средствах не стеснена. Я видела, как она делала покупки на ювелирной фабрике…
— Как она попала в вашу группу?
— Она была в автобусе. Со всеми.
— Это ваш тур?
— Меня пригласили на одну поездку. С этой фирмой я работала впервые. У организаторов все было уже готово. Их подвел русскоязычный гид…
— А автобус?
— Автобус они арендовали сами. Экскурсия знакомых друг с другом богатых российских туристов… Одна компания. У меня, между прочим, осталось это…
Она извлекла из сумки журнал, на одной из страниц он раскрылся сам.
—Вот. Только я не могу вам отдать. Она не моя…
Это была фотография.
Синее, без единого облачка, небо, скалы, песок и вода. Мертвое море. Небольшая группа людей в центре.
Первый, кого я узнал, был Окунь!
Благодатный климат Святой Земли, покой, обилие овощей и фруктов мало изменили жесткий облик уголовника. Даже если вместо водки он пил тут нежную виноградную водичку и ходил в кипе.
—Вот ваша родственница!..
Это была она…
Высокую красивую женщину сбоку я видел на перекрестке Цомет Пат вместе с Арлекино и Шабтаем Коэном.
Лена незаметно взглянула на часы. Надо было спешить.
Мужчину, стоявшего справа от Инны, мне не надо было разглядывать. Среднего роста, легкий, в очках, скрывавших половину лица… Несмотря на жару, он был в серебристых джинсах и легкой безрукавке поверх сорочки. Ноги — в неизменных белых кроссовках. Бросались в глаза мощный лоб и плешь… Со времени нашей первой встречи волос на голове у него не прибавилось.
«Адвокат Ламм!»
Стоявший с ним рядом был похож на ядреного кривоногого кавалериста. Где-то я уже видел этого человека… Без шеи, с мощными крюками вместо рук, плечи напоминали горизонтали портального крана.
«Ургин!»
Боевик-телохранитель Ламма, который проверял автотранспорт на улице Куусинена, когда адвокат приезжал на переговоры с начальником кредитного управления банка. Я навел о нем справки. Ургина рекомендовал Ламму О'Брайен как абсолютно надежного человека. Жена Ургина вела хозяйство адвоката, который упорно не хотел обзавестись семьей.
Супермодели я не увидел.
Несколько человек стояли в отдалении, боком к объективу. Тут легко было ошибиться.
Лене надо было идти. Экскурсанты садились в автобус. Она что-то поняла:
— Я спрошу у фотографа. Кажется, у него есть еще кадры. Тут не вся компания…
— Вы можете сделать для меня фотографии? — Я быстро записал для нее номер своего абонементного ящика.
— Постараюсь…
— Издалека была группа?
— Ашдод, Кейсария. Я вспомнила: мужчина, о котором я вам говорила по телефону, появился в Эйн-Геди. На Мертвом морс я уже видела их вдвоем. На обратном пути в Иерусалим она ехала с ним в машине… — Лена снова добавила блуждающее «л»: — Пер-л-есела!
Я с удовольствием бы ощутил ее пухлые губы на сво shy;их, чтобы узнать, где рождается этот лишний звук. Возможно, это был лишь результат неправильного прикуса.
—Они ехали в «ауди» за нашим автобусом… Смотрите! — Она словно не решалась сказать. — Фотографию этого мужчины, — она указала на Окуня, — я видела как-то в одной из «русских» газет. Там была забавная подпись. Типа того, что «новый русский покупает своей подруге подарок на праздник Ханука»… И там этот человек был сфотографирован с вашей родственницей… Звоните. Мой телефон у вас есть…
Я шел крестным путем Христа — от Гефсиманского сада, где он был схвачен, до места его распятия — к Голгофе. Это была также и кратчайшая дорога в центр через Старый город. Меня обгоняла то одна, то другая группа туристов. Впереди каждой, подняв высоко над головой яркий зонт или флажок, чтобы туристы могли издалека его видеть, шагали гиды. Вокруг слышалась незнакомая речь. Мелькали экзотические одежды верующих… Я свернул в короткий проулок. Он был безлюден. «Западная степа» — написано было на английском. Легкий ветерок тащил по камням пустые пакеты. Я прошел полицейский КПП и, еще не видя, ощутил присутствие огромной сцены, по которой двигаюсь. В нескольких десятках метров впереди была Западная стена Иерусалимского храма, иначе — Стена плача. К ней следовало идти, расслабив мускулы и как бы паря над гладкими каменными плитами. Холодная стена в самый зной. Тысячи записок с обращениями к Всевышнему от иудеев, христиан, представителей разных религий были просунуты в щели между полутонными ее камнями. Тут же стояло несколько стульев. Я сел. Оторвал бумагу от какой-то записки. Написал:
«Господи, не оставь меня! Не оставь моих живых…»
Снизу приписал:
«И моих мертвых».
Когда я клал записку, неожиданно увидел обратную сторону. Это была рецензия на книгу Эдгара По…
В Стену-то плача!
«Господи, прости! Я совсем чокнутый!»
В Еврейском квартале, недалеко от Стены плача, я заскочил в небольшой магазинчик, торговавший книгами и аудиокассетами. Протянул листок из блокнота. Это было наименование аудиокассеты, которой интересовался Арлекино.
«Ten Years After» 1967/Rock amp; Roll music to the World» 1972.
—Извините…
Меня приняли за туриста. Аудиокассету тут не знали.
—Сенкью.
Мысль о том, что российские киллеры, уничтожившие Арлекино, были тут рядом, в Иерусалиме, не покидала меня…
Я не представлял, как устроены головы пославших их криминальных авторитетов из числа бывших известных спортсменов, чемпионов…
Таких, как О'Брайен.
Наряду с уголовниками они привлекали к себе на службу представителей академической науки.
Эти люди становились основой мозгового центра.
Если предположить невозможное, что убийцы Арлекино не поинтересовались, кто живет в квартире, откуда они увезли труп, мозговой центр непременно провел слушание по эпизодам, связанным с убийством Арлекино. Ламм, доктор юридических наук и адвокат, ничем не напоминал далеких от жизни рассеянных чудаков, какими любили изображать профессоров в советских фильмах…
Детали были, несомненно, исследованы, словно на учебном семинаре, — строго последовательно, ло shy;гично, как если бы речь шла о юридическом казусе из практикума.
«Почему Арлекино шел в этот дом на Элиягу Голомб? В этот именно подъезд? Почему именно в эту квартиру? Кто в ней живет?»
Таинственное «Ицхак Ицхаки» на моем почтовом ящике Ламма не удовлетворило бы!
«Что известно о квартиранте? Почему странно себя повел: оставил труп, побежал на перекресток… И потом — когда прибыла полиция…»
Ламм не преминет узнать, откуда растут ноги.
«Когда прибыл из России? Откуда?»
И тогда всплывет настоящая фамилия.
«Стоп! Я знаю его, — скажет босс. — Это бывший вице-президент банка „Независимость“ по безопасности, который исчез… Было бы интересно с ним поболтать на досуге…»
Моя фантазия отказывалась проецировать на себя то, что они делают в таких случаях…
Я почувствовал холод, спускающийся от сердца к коленям.
А может, последовать совету моей зеленоглазой соседки? Плюнуть на все! Рвануть из Иерусалима? И не в Бейт-Шемеш, в это спальное иерусалимское Бутово, а дальше, на Голаны, в Метулу…
Мне стало смешно самому. Только абсолютно не сведущий в розыске полагает, будто можно исчезнуть, затеряться как иголка в стогу сена среди какой-то сотни тысяч жителей! Среди полумиллиона, пяти миллионов…
«Меня найдут! Как нашел бы их и я тоже!»
Но почему они не принялись за меня до сих пор?
В этом была загадка…

Глава 4
Похищение президента банка «Независимость», как выяснилось, было организовано примитивно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31