Лукашовой позвонили, что Лобан, сподвижник Жени Дашевского, пришел в себя и хочет ее видеть. Местонахождение его скрывают, поэтому в банке никто не должен знать, куда она едет. Катя тут же выехала вместе с секьюрити. Их захватили в месте, которое с учетом будущего развития событий имело явно провидческое наименование, — на перекрестке Иерусалимской улицы с Иерусалимским проездом, недалеко от Калитниковского кладбища. Как водится, из двух подъехавших «девяток» выскочило несколько кавказцев. Секьюрити президента Лукашовой не успел или не захотел что-либо предпринять… Обоих выволокли из машины, сразу разъединили. В «вольво», на котором они ехали, сел один из бандитов, приказал водителю гнать в сторону Каширки. Там «вольво» поставили в гараж-«раковину», а самого шофера посадили в одну из торговых палаток, в которой два продавца, они же его охранники, молча играли в нарды… Водитель пробыл в ней до самого вечера, когда его неожиданно отпустили, пригрозив, что убьют, если он не исчезнет на время и не будет молчать. В «девятке», куда затащили Лукашову, ей надели наручники, нахлобучили на глаза ее же норковую шапку, чтобы она не могла ничего видеть. Ее увезли в район Савеловского вокзала: она отчетливо слышала звонки трамвая и шум транспорта сверху, на эстакаде. После этого ехали не очень долго. Остановились в тихом жилом массиве. Прежде чем вывести похищенную женщину из «девятки», сидевший рядом предупредил:
— Только попробуй крикни!
Она почувствовала острие ножа, упершегося ей в бок.
Дом и подъезд Лукашова не видела. Они поднялись в лифте на пятый этаж. Дверь была не заперта. Сразу из прихожей ее завели в ванную комнату, сняли наручники. Свет не включали. В ванной она провела весь день. В течение этого времени в квартиру несколько раз кто-то приходил, затем уходил. Слышались телефонные звонки. Охранников было двое — кавказец и русский. Оба вели себя грубо. Последний был особенно наглый. Примерно через час после того, как ее привезли, он пошел в ванную, ненадолго включил свет:
— Может, обслужишь нас, все равно делать нечего…
Она послала его далеко-далеко, как обычная московская дворовая крыса…
—Под Женьку Дашевского так ложилась!..
Он замахнулся, но не ударил. Чем занимались охранники, она не знала. Еды не предложили. Ночью в ванную бросили подушку и одеяло. Кавказец поставил на пол пакет кефира, а на умывальник положил белый батон на газете… Кроме того, ее пустили оправиться. На ночь ванную закрыли снаружи. Включили свет. Ночь тянулась медленно. Лукашова смотрела на часы:
«Четыре утра, пять…»
Звонок в квартиру, где она находилась, последовал на другой день, ближе к полудню. После того, как Ваха и Гена в машине услышали свои записанные на пленку голоса.
Охранявшие Лукашову боевики сразу засуетились, затопали по квартире. Звонок словно поднял их на ноги. Лукашова поняла, что сейчас ее увезут. Действительно, уже через несколько минут ее снова, с закрытыми шапкой глазами, вывели из квартиры, спустили в подъезд. Наручники больше не надевали. Машина уже ждала их у подъезда. Ехали другой дорогой, долго, чтобы запутать. Шум эстакады она больше не слышала. Шапку ей сняли с глаз метров за двести от банка. Здесь же машина притормозила рядом с секьюрити, который ждал ее на тротуаре. Его привезли за несколько минут до появления Лукашовой. Охранник был избит, у него отобрали пистолет. В тот же вечер, кстати, он подал заявление об увольнении и выплате компенсации…
Я увидел Лукашову сразу после ее освобождения. Она не так двигалась, не так улыбалась. Ловила себя на том, что думает о чем-то своем. Раньше за ней этого не замечалось.
«Российский бизнес — занятие не для слабонервных…»
Региональное управление по борьбе с организованной преступностью отреагировало на похищение Лукашовой остро и быстро. Ваха и Геннадий были арестованы и отправлены в следственный изолятор номер 2, в Бутырку. Решающую роль сыграли связи начальника кредитного управления банка — Вячеслава и его отца — заместителя одного из министров.
Все выглядело как продолжение следствия о бандитской разборке в ресторане дискотеки.
Срок по уголовному делу о групповом нападении, во время которого были убиты Дашевский и пятеро его боевиков, еще не истек. Быстро были получены оперативные данные на других участников преступления. Один из водителей нападавших — в прошлом профессиональный таксист — не выдержал нажима, начал давать показания на находившихся вместе с ним в машине…
Арестованных разбросали по следственным изоляторам Подмосковья, чтобы не дать возможности сговориться с организаторами…
Радость сотрудника РУОПа по этому поводу оказалась, однако, по меньшей мере преждевременной. У Вахи и Геннадия быстро появились высокопоставленные покровители.
Таксист скоро замолчал и взял назад показания.
Из следственного изолятора номер 2 стали приходить неутешительные известия.
Сотрудники дискотеки никого из привлеченных к ответственности не опознали.
Нашелся свидетель, официант, который заявил, что, если бы Ваха и Геннадий были среди нападавших, он бы их узнал, поскольку видел в ресторане раньше…
—Нет, их не было!..
И Ваха, и Геннадий происходили из достойных и известных родов. Оказались в прошлом не судимы. Тем не менее умело защищались. Оба отлично знали закон, заканчивали вузы, а Геннадий и вовсе был без пяти минут правовед.
Солидные люди, в том числе два народных артиста СССР, проживавшие в Москве, показали, что в вечер совершения преступления они видели обоих арестованных земляков и готовы подтвердить их алиби.
Защиту обоих взяла на себя частная адвокатская контора. Ею конечно же оказался небезызвестный «доктор Ламм».
В результате следствие быстро зашло в тупик.
По ходатайству нескольких депутатов Государственной Думы и Ваха, и Геннадий вскоре вышли на свободу. А уголовное дело при загадочных обстоятельствах было немедленно утеряно по пути из районной прокуратуры в городскую…
Криминальный мир, правда, не мог примириться с таким положением. Геннадия очень скоро убили, Вахе повезло больше.
В день освобождения Лукашовой мне позвонил мой преемник с Павелецкого.
— Как жизнь, товарищ начальник? — Он ничего не знал о наших бедах. У него было приподнятое настроение, редкий случай для начальника розыска.
— Подполковника дали?
— От них дождешься…
Кража контейнеров с сигаретами раскручивалась на участке. Номер микроавтобуса с «Кэмел», о котором я ему сообщил, оказался как нельзя кстати. С него все началось.
—Это охранники из «Колеса» — «Экологии». Я с самого начала грешил на них!
С санкции транспортного прокурора розыскники секретно записывали теперь разговоры подозреваемых, которые те вели в своем офисе.
—Я узнал, где они парятся! — Мой преемник был полон оптимизма. — Там я тоже поставлю «клопа»…
— Не забыл, о чем я просил?
— Насчет Пастора? Нет, конечно! Кстати, я сегодня видел вашего председателя совета директоров!
— Камала Салахетдинова?
— Жердистый мужик. Мне его показали…
— Далеко?
— В Шереметьеве. На паспортном контроле… Постойте! Вы не в курсе?
Отъезд председателя совета директоров банка, подтвердили сопровождавшие его секьюрити. Вскоре в банке уже знали, что Салахетдинов вылетел в Европу. Называли Швейцарию, Мальту. Банк напоминал разоренный осиный рой. Отъезд Камала Салахетдинова явился полной неожиданностью для всех, за исключением, может, Джамшита. Наш крутой босс медленно готовил решения и осуществлял их молниеносно. В одночасье. Лукашова собрала экстренное заседание учредительного совета банка, на которое пригласили и Джамшита как президента компании, страховавшей кредит. Джамшит был также одним из крупнейших пайщиков банка. Нам предстояло преодолеть еще один конфликт — между нами и крышей страховой компании, — грозивший тоже обернуться кровью. Учредительный совет банка заседал весь день, после чего по предложению Лукашовой принял судьбоносное решение. Проблема была разрешена оригинальным образом. Джамшит из страховой компании пришел к нам в качестве нового председателя совета директоров. На следующее утро он уже знакомился с ответственными сотрудниками банка.
Мой первый разговор с новым главой «Независимости» состоялся вскорости.
Джамшит сидел за столом своего скрывшегося земляка пепельно-серый, аскетичный, весь словно свинчен из небольших некрашеных трубок, патрубков. Простотой дизайна он напоминал рукоятку топора.
—Слышал про тебя…
Я кивнул. Он обращался ко мне на «ты», как к подчиненному. «Говорить ему „вы“?» Он понял.
— Вы ведь на «вы» у себя в конторе только с теми, кого собираетесь посадить… Давай на «ты»!
— Попробую…
— У меня тяжелое положение. — Джамшит поднялся. Теперь я лучше его рассмотрел. В нем было не меньше ста девяноста росту. — Не имею права никому верить. Даже другу.
Он старался не глядеть мне в глаза. Для него я на всю жизнь оставался ментом, как он для меня — уголовником. Это была его проблема. Оказалось, он говорил о другом.
— Я должен быть в курсе всего, что предпринимает Камал. Где он. Что делает. Ты сможешь его найти отсюда, из России?
— Думаю, да.
— Тебе я верю. Я ведь давно за тобой наблюдаю. Ты служил на Памире, в моих местах…
— На Мургабской заставе.
Я увидел его глаза. Они у него были серые, и весь он был какой-то сильно обесцвеченный, вплоть до наколок на руках, выведенных каким-то сильным реактивом…
Он задал несколько вопросов о том, какими возможностями располагает банковская служба безопасности. Я объяснил. Он внимательно слушал. Как мне с уголовником, так и ему с ментом было западло такое общение. Но мы оба взяли себя в руки.
—Я дал слово братве, что верну кредит. Ты знаешь, что нас ждет за невыполненное слово…
—Да.
В знак полного доверия Джамшит объяснил ситуацию.
Я понял, почему Камал Салахетдинов пошел на сделку с «Алькадом», невзирая на риск, полностью положившись на бандитскую крышу , стоявшую за банком…
—Фальшивые авизовки!..
Кто-то из наших служащих — еще до моего прихода в банк — пропустил фальшивые подтверждения, по которым банк перевел деньги липовым фирмам.
—Почти на сто миллионов…
Положение банка оказалось хуже, чем ожидалось.
—О'Брайен обещал триста процентов в течение трех месяцев. Между крышами — нашей и ихней — существовала договоренность…
Речь шла о черном кредите.
Если бы в ту ночь Женя Дашевский выставил охрану ресторана на дискотеке, банк мог в течение ближайшего полугода поправить положение.
— Теперь надежда на Лобана. Он быстро поправляется. Лобан не такой человек, чтобы все простить или оставить, как есть. Он сейчас в ФРГ.
— Камал поехал к нему…
—Можно считать. Но, кроме Лобана, там много авторитетных людей. О'Брайену пообрежут крылышки… Как и его команде.
Он перечислил:
— О'Брайен. Окунь. Пастор. Ваха. Ургин…
— Будет здорово, если их пообломают.
— Есть и кое-что другое… Существует кассета. Заказ на убийство Камала. О'Брайен рискнул лично встретиться с киллером. И вот результат.
— Может, только разговоры…
— Запись делается в целях собственной безопасности. Чтобы она сработала, ее демонстрируют солидному авторитету.
— И в данном случае?..
— Да. Я предложил за нее миллион.
Он положил на меня глаз, но я промолчал. Джамшит подождал. Спросил, заканчивая разговор:
— У тебя проблемы?
— Да…
Мой гэбэшный заместитель продолжал сидеть на больничном. Он даже не звонил. За это время нас могли всех уничтожить.
— Я должен его поменять. Кандидатура есть. Он работает здесь, в банке. Виктор…
— Я его знаю. Считай, что мы решили. Пусть кадровик оформит… — Он помолчал. — Но может, тебе не все известно насчет твоего будущего заместителя. Там не все просто…
Я знал. При аресте одного из авторитетов мой будущий зам заставил его подругу встать с постели. Голой. Авторитет просил не делать этого. Дал слово, что в постели нет оружия. Виктор настоял.
—Что там у тебя было с женой авторитета? — спросил я как-то Виктора, когда он только появился у нас.
Он ответил неохотно:
—Авторитет дал слово, что оружия нет! А если бы оно оказалось?
Я понимал его: «Мы-то головы подставляем…»
Я взглянул на Джамшита:
— Мне кажется, об этом забыли…
Он покачал головой:
— Такое не забывается.
Позже, спустившись в дежурку, я поздравил своего протеже с назначением. Виктор готов был прыгать от радости.
— Ат-лично! Молодая жена! Мне сейчас вот так нужны баксы!
— Между прочим, начальник кредитного управления спит и видит тебя сопровождающим. Разумеется, за плату.
— Он говорил! Я буквально зубами в это вцепился!
—Смотри: с Вячеславом работа стремная! Предупреждаю. Видимо, он получил на лапу за кредит…
— А в Чечне как было? А в Афгане? Забыл?
Решал он сам, в конце концов.
— Когда я приступаю к новой работе?
— Завтра. Ты полностью заменишь меня в банке.
— Ты собираешься в отпуск?
— Отнюдь. Я должен найти Камала.
Камал Салахетдинов не давал о себе знать. Он мог стать заложником, как Лукашова. Почти одновременно, по нашим данным, Москву покинули Пастор и Окунь и с ними еще несколько боевиков Ламма и О'Брайена.
Я проверял данные о том, что Камал находится в Австрии. И тем не менее продолжал одновременно разыскивать его в Америке. Президент охранно-сыскной ассоциации «Лайнс», знавший все или почти все, продолжал искать его по всему миру. По каналам своих партнеров из Американской ассоциации промышленной безопасности и Всемирной ассоциации детективов — ASIS и WAD — он неожиданно вышел на его полного двойника в маленьком городке на Восточном побережье Соединенных Штатов…
Потом то же подтвердилось по Интернету.
Семья Салахетдинова вернулась домой.
По странной случайности именно в этот день, решив, что опасность больше не угрожает, Камал Салахетдинов набрал номер своей московской квартиры.
Телефон был « н а к н о п к е ». Видимо, не только у нас. К тому же средству прибегли и наши противники. Развитие электроники дошло до того, что, даже разобрав телефонный аппарат, нельзя было найти встроенного внутри «клопа». Средства съема информации уже вделывали в штатные детали устройства — батарейки, конденсаторы, процессоры. Общее число подслушивающих устройств в столице по сведению начальника Управления «Р» МВД РФ составляло восемь — десять тысяч. Среди этого количества только несколько десятков были наши. Остальные могли быть чьими угодно. Камал что-то чувствовал или точно знал. Квартирный «клоп», установленный в доме бывшего председателя совета директоров банка, зафиксировал лишь один разговор Камала Салахетдинова с женой.
Разговор был краток. Как и положено мужу и мусульманину, Камал ничего не объяснял. Коротко объявил:
— Надеюсь скоро быть.
— Как ваше здоровье? — успела спросить жена.
— Все очень хорошо.
— Целую вас.
— Поцелуй девочку.
Этого могло оказаться достаточным для того, чтобы его обнаружили и убили…
В лавке на Цомет Пат я купил пятничную газету. Зашел домой. Сразу выложил приложения. Меня интересовал «Бизнес-сервис». Газета открылась на нужном развороте.
«ГЕНРИХА ШТЕЙНА ПРОСИТ ОТКЛИКНУТЬСЯ ЕГО ШКОЛЬНЫЙ ДРУГ».
Два объявления с одинаковым текстом — мое и Арлекино — были напечатаны рядом. Оба отличались только номерами телефонов, по которым предлагалось звонить.
В одном варианте это был номер отеля «Плаза» в Бат-Яме, в другом — тот, что указал я…
Я не учел, что Арлекино, как и я, мог оплатить четыре пятничные публикации. Тут уж ничего не поделаешь! Парные объявления должны были появиться еще дважды. Я хотел закрыть газету, когда внезапно увидел объявление, касавшееся лично меня. Я чуть не пропустил его!
«ГЕНРИХ ШТЕЙН ПРОСИТ ШКОЛЬНОГО ДРУГА ОТКЛИКНУТЬСЯ».
Это был ответ!
Ниже стояли семь цифр иерусалимского телефона.
Я вышел к автомату, набрал номер. Меня подключили к автоответчику. Несколько слов на русском, затем короткий гудок означал, что запись началась.
—У меня поручение от школьного друга… — Я назначил встречу под вечер на проспекте Герцля, в районе Байт ха-Кэрем, считавшемся достаточно престижным и дорогим. — Буду ждать…
Я повесил трубку. Это было моим единственным достижением.
«Ничего, пробьемся…»
Я появился на проспекте Герцля раньше назначенного срока. Он был тут неширок. Малолюден. Жители квартала подъезжали на машинах. Мы должны были встретиться с Генрихом Штейном у входа в банк. В это время тут бывало мало прохожих. Прямо напротив высился многоэтажный жилой дом с торговым центром. В самом низу, на уровне проспекта, располагался супермаркет. Я обошел торговый центр. Примерно представляя, кого ищу. Супермаркет был большой, чем-то напоминал московский гастроном «Смоленский», людей здесь скопилось немного. Мое внимание никто не привлек. За несколько минут до назначенного срока я поднялся в обычно пустой туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Только попробуй крикни!
Она почувствовала острие ножа, упершегося ей в бок.
Дом и подъезд Лукашова не видела. Они поднялись в лифте на пятый этаж. Дверь была не заперта. Сразу из прихожей ее завели в ванную комнату, сняли наручники. Свет не включали. В ванной она провела весь день. В течение этого времени в квартиру несколько раз кто-то приходил, затем уходил. Слышались телефонные звонки. Охранников было двое — кавказец и русский. Оба вели себя грубо. Последний был особенно наглый. Примерно через час после того, как ее привезли, он пошел в ванную, ненадолго включил свет:
— Может, обслужишь нас, все равно делать нечего…
Она послала его далеко-далеко, как обычная московская дворовая крыса…
—Под Женьку Дашевского так ложилась!..
Он замахнулся, но не ударил. Чем занимались охранники, она не знала. Еды не предложили. Ночью в ванную бросили подушку и одеяло. Кавказец поставил на пол пакет кефира, а на умывальник положил белый батон на газете… Кроме того, ее пустили оправиться. На ночь ванную закрыли снаружи. Включили свет. Ночь тянулась медленно. Лукашова смотрела на часы:
«Четыре утра, пять…»
Звонок в квартиру, где она находилась, последовал на другой день, ближе к полудню. После того, как Ваха и Гена в машине услышали свои записанные на пленку голоса.
Охранявшие Лукашову боевики сразу засуетились, затопали по квартире. Звонок словно поднял их на ноги. Лукашова поняла, что сейчас ее увезут. Действительно, уже через несколько минут ее снова, с закрытыми шапкой глазами, вывели из квартиры, спустили в подъезд. Наручники больше не надевали. Машина уже ждала их у подъезда. Ехали другой дорогой, долго, чтобы запутать. Шум эстакады она больше не слышала. Шапку ей сняли с глаз метров за двести от банка. Здесь же машина притормозила рядом с секьюрити, который ждал ее на тротуаре. Его привезли за несколько минут до появления Лукашовой. Охранник был избит, у него отобрали пистолет. В тот же вечер, кстати, он подал заявление об увольнении и выплате компенсации…
Я увидел Лукашову сразу после ее освобождения. Она не так двигалась, не так улыбалась. Ловила себя на том, что думает о чем-то своем. Раньше за ней этого не замечалось.
«Российский бизнес — занятие не для слабонервных…»
Региональное управление по борьбе с организованной преступностью отреагировало на похищение Лукашовой остро и быстро. Ваха и Геннадий были арестованы и отправлены в следственный изолятор номер 2, в Бутырку. Решающую роль сыграли связи начальника кредитного управления банка — Вячеслава и его отца — заместителя одного из министров.
Все выглядело как продолжение следствия о бандитской разборке в ресторане дискотеки.
Срок по уголовному делу о групповом нападении, во время которого были убиты Дашевский и пятеро его боевиков, еще не истек. Быстро были получены оперативные данные на других участников преступления. Один из водителей нападавших — в прошлом профессиональный таксист — не выдержал нажима, начал давать показания на находившихся вместе с ним в машине…
Арестованных разбросали по следственным изоляторам Подмосковья, чтобы не дать возможности сговориться с организаторами…
Радость сотрудника РУОПа по этому поводу оказалась, однако, по меньшей мере преждевременной. У Вахи и Геннадия быстро появились высокопоставленные покровители.
Таксист скоро замолчал и взял назад показания.
Из следственного изолятора номер 2 стали приходить неутешительные известия.
Сотрудники дискотеки никого из привлеченных к ответственности не опознали.
Нашелся свидетель, официант, который заявил, что, если бы Ваха и Геннадий были среди нападавших, он бы их узнал, поскольку видел в ресторане раньше…
—Нет, их не было!..
И Ваха, и Геннадий происходили из достойных и известных родов. Оказались в прошлом не судимы. Тем не менее умело защищались. Оба отлично знали закон, заканчивали вузы, а Геннадий и вовсе был без пяти минут правовед.
Солидные люди, в том числе два народных артиста СССР, проживавшие в Москве, показали, что в вечер совершения преступления они видели обоих арестованных земляков и готовы подтвердить их алиби.
Защиту обоих взяла на себя частная адвокатская контора. Ею конечно же оказался небезызвестный «доктор Ламм».
В результате следствие быстро зашло в тупик.
По ходатайству нескольких депутатов Государственной Думы и Ваха, и Геннадий вскоре вышли на свободу. А уголовное дело при загадочных обстоятельствах было немедленно утеряно по пути из районной прокуратуры в городскую…
Криминальный мир, правда, не мог примириться с таким положением. Геннадия очень скоро убили, Вахе повезло больше.
В день освобождения Лукашовой мне позвонил мой преемник с Павелецкого.
— Как жизнь, товарищ начальник? — Он ничего не знал о наших бедах. У него было приподнятое настроение, редкий случай для начальника розыска.
— Подполковника дали?
— От них дождешься…
Кража контейнеров с сигаретами раскручивалась на участке. Номер микроавтобуса с «Кэмел», о котором я ему сообщил, оказался как нельзя кстати. С него все началось.
—Это охранники из «Колеса» — «Экологии». Я с самого начала грешил на них!
С санкции транспортного прокурора розыскники секретно записывали теперь разговоры подозреваемых, которые те вели в своем офисе.
—Я узнал, где они парятся! — Мой преемник был полон оптимизма. — Там я тоже поставлю «клопа»…
— Не забыл, о чем я просил?
— Насчет Пастора? Нет, конечно! Кстати, я сегодня видел вашего председателя совета директоров!
— Камала Салахетдинова?
— Жердистый мужик. Мне его показали…
— Далеко?
— В Шереметьеве. На паспортном контроле… Постойте! Вы не в курсе?
Отъезд председателя совета директоров банка, подтвердили сопровождавшие его секьюрити. Вскоре в банке уже знали, что Салахетдинов вылетел в Европу. Называли Швейцарию, Мальту. Банк напоминал разоренный осиный рой. Отъезд Камала Салахетдинова явился полной неожиданностью для всех, за исключением, может, Джамшита. Наш крутой босс медленно готовил решения и осуществлял их молниеносно. В одночасье. Лукашова собрала экстренное заседание учредительного совета банка, на которое пригласили и Джамшита как президента компании, страховавшей кредит. Джамшит был также одним из крупнейших пайщиков банка. Нам предстояло преодолеть еще один конфликт — между нами и крышей страховой компании, — грозивший тоже обернуться кровью. Учредительный совет банка заседал весь день, после чего по предложению Лукашовой принял судьбоносное решение. Проблема была разрешена оригинальным образом. Джамшит из страховой компании пришел к нам в качестве нового председателя совета директоров. На следующее утро он уже знакомился с ответственными сотрудниками банка.
Мой первый разговор с новым главой «Независимости» состоялся вскорости.
Джамшит сидел за столом своего скрывшегося земляка пепельно-серый, аскетичный, весь словно свинчен из небольших некрашеных трубок, патрубков. Простотой дизайна он напоминал рукоятку топора.
—Слышал про тебя…
Я кивнул. Он обращался ко мне на «ты», как к подчиненному. «Говорить ему „вы“?» Он понял.
— Вы ведь на «вы» у себя в конторе только с теми, кого собираетесь посадить… Давай на «ты»!
— Попробую…
— У меня тяжелое положение. — Джамшит поднялся. Теперь я лучше его рассмотрел. В нем было не меньше ста девяноста росту. — Не имею права никому верить. Даже другу.
Он старался не глядеть мне в глаза. Для него я на всю жизнь оставался ментом, как он для меня — уголовником. Это была его проблема. Оказалось, он говорил о другом.
— Я должен быть в курсе всего, что предпринимает Камал. Где он. Что делает. Ты сможешь его найти отсюда, из России?
— Думаю, да.
— Тебе я верю. Я ведь давно за тобой наблюдаю. Ты служил на Памире, в моих местах…
— На Мургабской заставе.
Я увидел его глаза. Они у него были серые, и весь он был какой-то сильно обесцвеченный, вплоть до наколок на руках, выведенных каким-то сильным реактивом…
Он задал несколько вопросов о том, какими возможностями располагает банковская служба безопасности. Я объяснил. Он внимательно слушал. Как мне с уголовником, так и ему с ментом было западло такое общение. Но мы оба взяли себя в руки.
—Я дал слово братве, что верну кредит. Ты знаешь, что нас ждет за невыполненное слово…
—Да.
В знак полного доверия Джамшит объяснил ситуацию.
Я понял, почему Камал Салахетдинов пошел на сделку с «Алькадом», невзирая на риск, полностью положившись на бандитскую крышу , стоявшую за банком…
—Фальшивые авизовки!..
Кто-то из наших служащих — еще до моего прихода в банк — пропустил фальшивые подтверждения, по которым банк перевел деньги липовым фирмам.
—Почти на сто миллионов…
Положение банка оказалось хуже, чем ожидалось.
—О'Брайен обещал триста процентов в течение трех месяцев. Между крышами — нашей и ихней — существовала договоренность…
Речь шла о черном кредите.
Если бы в ту ночь Женя Дашевский выставил охрану ресторана на дискотеке, банк мог в течение ближайшего полугода поправить положение.
— Теперь надежда на Лобана. Он быстро поправляется. Лобан не такой человек, чтобы все простить или оставить, как есть. Он сейчас в ФРГ.
— Камал поехал к нему…
—Можно считать. Но, кроме Лобана, там много авторитетных людей. О'Брайену пообрежут крылышки… Как и его команде.
Он перечислил:
— О'Брайен. Окунь. Пастор. Ваха. Ургин…
— Будет здорово, если их пообломают.
— Есть и кое-что другое… Существует кассета. Заказ на убийство Камала. О'Брайен рискнул лично встретиться с киллером. И вот результат.
— Может, только разговоры…
— Запись делается в целях собственной безопасности. Чтобы она сработала, ее демонстрируют солидному авторитету.
— И в данном случае?..
— Да. Я предложил за нее миллион.
Он положил на меня глаз, но я промолчал. Джамшит подождал. Спросил, заканчивая разговор:
— У тебя проблемы?
— Да…
Мой гэбэшный заместитель продолжал сидеть на больничном. Он даже не звонил. За это время нас могли всех уничтожить.
— Я должен его поменять. Кандидатура есть. Он работает здесь, в банке. Виктор…
— Я его знаю. Считай, что мы решили. Пусть кадровик оформит… — Он помолчал. — Но может, тебе не все известно насчет твоего будущего заместителя. Там не все просто…
Я знал. При аресте одного из авторитетов мой будущий зам заставил его подругу встать с постели. Голой. Авторитет просил не делать этого. Дал слово, что в постели нет оружия. Виктор настоял.
—Что там у тебя было с женой авторитета? — спросил я как-то Виктора, когда он только появился у нас.
Он ответил неохотно:
—Авторитет дал слово, что оружия нет! А если бы оно оказалось?
Я понимал его: «Мы-то головы подставляем…»
Я взглянул на Джамшита:
— Мне кажется, об этом забыли…
Он покачал головой:
— Такое не забывается.
Позже, спустившись в дежурку, я поздравил своего протеже с назначением. Виктор готов был прыгать от радости.
— Ат-лично! Молодая жена! Мне сейчас вот так нужны баксы!
— Между прочим, начальник кредитного управления спит и видит тебя сопровождающим. Разумеется, за плату.
— Он говорил! Я буквально зубами в это вцепился!
—Смотри: с Вячеславом работа стремная! Предупреждаю. Видимо, он получил на лапу за кредит…
— А в Чечне как было? А в Афгане? Забыл?
Решал он сам, в конце концов.
— Когда я приступаю к новой работе?
— Завтра. Ты полностью заменишь меня в банке.
— Ты собираешься в отпуск?
— Отнюдь. Я должен найти Камала.
Камал Салахетдинов не давал о себе знать. Он мог стать заложником, как Лукашова. Почти одновременно, по нашим данным, Москву покинули Пастор и Окунь и с ними еще несколько боевиков Ламма и О'Брайена.
Я проверял данные о том, что Камал находится в Австрии. И тем не менее продолжал одновременно разыскивать его в Америке. Президент охранно-сыскной ассоциации «Лайнс», знавший все или почти все, продолжал искать его по всему миру. По каналам своих партнеров из Американской ассоциации промышленной безопасности и Всемирной ассоциации детективов — ASIS и WAD — он неожиданно вышел на его полного двойника в маленьком городке на Восточном побережье Соединенных Штатов…
Потом то же подтвердилось по Интернету.
Семья Салахетдинова вернулась домой.
По странной случайности именно в этот день, решив, что опасность больше не угрожает, Камал Салахетдинов набрал номер своей московской квартиры.
Телефон был « н а к н о п к е ». Видимо, не только у нас. К тому же средству прибегли и наши противники. Развитие электроники дошло до того, что, даже разобрав телефонный аппарат, нельзя было найти встроенного внутри «клопа». Средства съема информации уже вделывали в штатные детали устройства — батарейки, конденсаторы, процессоры. Общее число подслушивающих устройств в столице по сведению начальника Управления «Р» МВД РФ составляло восемь — десять тысяч. Среди этого количества только несколько десятков были наши. Остальные могли быть чьими угодно. Камал что-то чувствовал или точно знал. Квартирный «клоп», установленный в доме бывшего председателя совета директоров банка, зафиксировал лишь один разговор Камала Салахетдинова с женой.
Разговор был краток. Как и положено мужу и мусульманину, Камал ничего не объяснял. Коротко объявил:
— Надеюсь скоро быть.
— Как ваше здоровье? — успела спросить жена.
— Все очень хорошо.
— Целую вас.
— Поцелуй девочку.
Этого могло оказаться достаточным для того, чтобы его обнаружили и убили…
В лавке на Цомет Пат я купил пятничную газету. Зашел домой. Сразу выложил приложения. Меня интересовал «Бизнес-сервис». Газета открылась на нужном развороте.
«ГЕНРИХА ШТЕЙНА ПРОСИТ ОТКЛИКНУТЬСЯ ЕГО ШКОЛЬНЫЙ ДРУГ».
Два объявления с одинаковым текстом — мое и Арлекино — были напечатаны рядом. Оба отличались только номерами телефонов, по которым предлагалось звонить.
В одном варианте это был номер отеля «Плаза» в Бат-Яме, в другом — тот, что указал я…
Я не учел, что Арлекино, как и я, мог оплатить четыре пятничные публикации. Тут уж ничего не поделаешь! Парные объявления должны были появиться еще дважды. Я хотел закрыть газету, когда внезапно увидел объявление, касавшееся лично меня. Я чуть не пропустил его!
«ГЕНРИХ ШТЕЙН ПРОСИТ ШКОЛЬНОГО ДРУГА ОТКЛИКНУТЬСЯ».
Это был ответ!
Ниже стояли семь цифр иерусалимского телефона.
Я вышел к автомату, набрал номер. Меня подключили к автоответчику. Несколько слов на русском, затем короткий гудок означал, что запись началась.
—У меня поручение от школьного друга… — Я назначил встречу под вечер на проспекте Герцля, в районе Байт ха-Кэрем, считавшемся достаточно престижным и дорогим. — Буду ждать…
Я повесил трубку. Это было моим единственным достижением.
«Ничего, пробьемся…»
Я появился на проспекте Герцля раньше назначенного срока. Он был тут неширок. Малолюден. Жители квартала подъезжали на машинах. Мы должны были встретиться с Генрихом Штейном у входа в банк. В это время тут бывало мало прохожих. Прямо напротив высился многоэтажный жилой дом с торговым центром. В самом низу, на уровне проспекта, располагался супермаркет. Я обошел торговый центр. Примерно представляя, кого ищу. Супермаркет был большой, чем-то напоминал московский гастроном «Смоленский», людей здесь скопилось немного. Мое внимание никто не привлек. За несколько минут до назначенного срока я поднялся в обычно пустой туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31