Круглое мясистое лицо Президента США недовольно скривилось. Где-то в глубине его кабинета послышалась мелодия одной из песен Элвиса Пресли.
Сегодня утром перед ним как никогда остро встала серьезная проблема, угрожающая его успешной политической карьере. Как всегда, она приняла форму его собственной жены, решительным шагом вошедшей к нему в Овальный кабинет, чтобы заявить о том, что в этом году Белый дом не будет праздновать традиционный День Благодарения, дабы не оскорбить коренных американцев, т.е. индейцев, не говоря уже об активистах движения за соблюдение прав животных, а что касается Рождества...
Тревожные раздумья Президента были прерваны словами советника по национальной безопасности:
— Если мы, в свою очередь, придвинем войска к границе, это послужит хорошим средством сдерживания.
— Средством сдерживания должны быть наши добрососедские отношения с Мексикой, черт бы ее побрал!
— Как вам известно, мексиканцев очень обидел антииммиграционный закон, принятый в Калифорнии.
— Ну да, статья сто восемьдесят седьмая...
— Совершенно верно. Ужесточение мер против нелегальной иммиграции сказалось и на экономике...
— С каких это пор предотвращение нелегальной иммиграции стало считаться актом объявления войны?
— Конечно, статья сто восемьдесят седьмая только предлог. Но в Европе всегда так делается, если...
Президент задумался. Где-то далеко Элвис страстно пел о том, что он не знает, почему любит, зато точно знает, что любит.
С явной неохотой подписывая приказы о выдвижении войсковых частей США к границам с Мексикой, он мечтал о том, что отдал бы все на свете, лишь бы избавиться от вечной головной боли — немыслимых затей жены.
Черт побери! Если Первая леди решила вместо Рождества всей семьей праздновать Кванзу, политического скандала не миновать. Причем по силе он вряд ли уступит настоящей войне с Мексикой.
Глава 11
Городок Куэрвос плавился от полуденного зноя, когда туда на армейском бронетранспортере ворвался Римо. В этом типичном приграничном городке весь бизнес был ориентирован на обслуживание американских туристов. Повсюду расположились всевозможные закусочные, кафетерии и ресторанчики на открытом воздухе, где каждому посетителю чуть ли не силой навязывали дешевые украшения и прочие безделушки в псевдонациональном стиле. Казалось, сейчас Куэрвос опустел — нигде ни одного туриста, ни одного посетителя закусочной... Необычную пустынность улиц подчеркивала звучавшая в одном из ресторанчиков мексиканская песня о любви.
Впрочем, по улицам разгуливали полицейские, и взоры их тотчас обратились в сторону появившегося в форме мексиканской армии Римо.
Римо надвинул фуражку на глаза. Теперь его темные, глубоко посаженные глаза, высокие скулы и загорелая кожа не привлекали к себе особого внимания.
Городская тюрьма располагалась на главной улице, поэтому найти ее труда не составило. На окнах, совсем как в вестерне, красовались толстенные решетки. Само здание было построено из саманного кирпича, и по гладкой поверхности стен змеились многочисленные трещины.
Подъехав к тюрьме, Римо решил действовать в открытую. Вылез из машины и резко распахнул единственную дверь.
— Что надо? — по-испански спросил охранник у входа.
— Я ищу своего отца, — по-английски ответил Римо.
Мексиканец тут же полез за пистолетом. Римо управился быстрее.
Выхватив из рук полицейского оружие, он продемонстрировал, насколько хрупким на самом деле был его, казалось бы, надежный пистолет. Разломив корпус пополам, Римо, словно электрическую лампочку, стал выкручивать дуло. Затем поднес его к расширившимся от ужаса и изумления глазам полицейского и, держа между большим и указательным пальцами, легко сплющил.
— Ну как, сильный гринго, да?
— Д-д-да, — выдавил полицейский, и на его кофейного цвета коже выступил обильный пот.
— Отведи меня к нему.
— Да-да, да, да...
Казалось, мексиканец совершенно ошалел от увиденного, но тем не менее безропотно повел Римо к камерам, расположенным позади служебных помещений.
Все камеры были совершенно пусты. Дойдя до последней, полицейский побледнел, втянул голову в плечи и беспомощно развел руками.
— Ничего не понимаю... — пробормотал он по-испански.
— Где он? — требовательно спросил Римо.
— Нет, нет, сеньор! Только не стреляйте! Не стреляйте, прошу вас!
— Я же сломал твой пистолет, ты что, не помнишь?
Полицейский, взглянув на пустые руки Римо, решил использовать шанс.
Он резко замахнулся и... Римо уловил движение за доли секунды до того, как полицейский нанес удар. Кулак охранника попал прямо в выжидательно растопыренные пальцы Римо. Намертво зажав руку полицейского, Римо надавил посильнее. Мексиканец застонал от боли. Римо удвоил усилия. Раздался хруст костей. Только тут мексиканец осознал свою ошибку.
— Нет, нет, прошу вас... — взвизгнул он по-испански.
— Где мой отец?
— Я... я не знаю... Он... он только что был здесь...
— Скажи правду, тогда я сохраню тебе руку.
— Не вру! Не вру!!!
Не выдержав страшной боли, мексиканец истошно завопил, и в ответ на этот пронзительный крик из служебных помещений донесся топот ног спешивших на помощь коллег. Римо тотчас ударил мексиканца ребром ладони в подбородок, и тот беззвучно повалился на пол. Американец обернулся к подоспевшим охранникам.
Им понадобилось целых три секунды, чтобы правильно оценить обстановку. За это время Римо успел перехватить инициативу.
Один из солдат получил страшный удар в лицо и перелом лицевых костей черепа. Закатив глаза, солдат рухнул на пол.
К животу Римо устремились два штыка. Резким ударом он напрочь снес штыки, потом схватил ружейные дула и свел их вместе, превратив их в подобие единой, сваренной посередине, трубки. И едва успел отскочить, прежде чем солдаты нажали на курки.
Две пули встретились лоб в лоб в ставших единым целым стволах ружей, и результат этой встречи был поистине ужасающим. Оба солдата превратились в кучу дымящихся кусков человечины...
Последний оставшийся в живых тем не менее судорожно целился в гринго. Всякий раз, когда он уже готов был нажать на спуск, Римо ловко уворачивался и незаметно для солдата с каждым маневром приближался. Убежденный в том, что наличие оружия дает ему неоспоримое преимущество над невооруженным, солдат не заметил, как тот оказался совсем рядом. Он тотчас выпрямился и замер на месте. Солдат спустил курок.
Собственная пуля снесла ему полголовы, ибо Римо успел повернуть дуло ружья прямо в лицо солдата. Охранник рухнул, заливаясь кровью и все еще крепко сжимая ружье, с помощью которого он совершил неотвратимое самоубийство.
Римо подскочил к камере и ребром ладони взломал замок. Решетчатая дверь со скрипом распахнулась. В камере было пусто — лишь жесткая деревянная скамья да треснутый фаянсовый унитаз. Однако помещение еще хранило едва уловимый до боли знакомый запах. Запах кожаной одежды его отца!
С улицы донесся шум двигателя армейского джипа. Выскочив во двор, Римо увидел удалявшийся в облаке пыли джип, за рулем которого сидел очень высокий мужчина. Вроде бы густая черная шевелюра?
— Санни Джой? — недоуменно пробормотал он.
И помчался вслед за армейским джипом. Машина прибавила скорость. Римо сделал то же самое. Пружинистые ноги несли его вперед стремительными грациозными прыжками.
На улицу выбежал солдат и прицелился в удаляющегося Санни Джоя. Римо пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов и стремительно рвануться назад. В одно мгновение оказавшись рядом с ничего не подозревавшим стрелком, он ударом руки снес ему голову. Обезглавленное тело повалилось в дорожную пыль.
Римо вновь помчался вслед за армейским джипом. Теперь уже ни один из оставшихся в живых солдат не чинил ему препятствий.
Догнав джип, Римо крикнул:
— Эй, подожди!
Сидевший за рулем Санни Джой невозмутимо спросил:
— Что ты тут делаешь?
— Я хотел освободить тебя из тюрьмы!
— Я и сам способен освободиться, черт возьми!
— Ты что, не остановишься?
— Зачем? Если ты так быстро бегаешь, обогни машину с другой стороны. Там дверь открыта.
— Черт побери!
Чуть приотстав, Римо забежал с другой стороны и, поравнявшись с пассажирским сиденьем, крикнул:
— Все же лучше бы ты остановился!
— Мы еще не миновали зону обстрела.
— Да они уже прекратили стрельбу!
— Они начнут снова, как только мы станем неподвижной мишенью. Давай, запрыгивай!
Оттолкнувшись, Римо подскочил вверх и плюхнулся на пассажирское сиденье. Кожаные подушки смягчили его приземление.
— Давай к границе! — выпалил Римо.
— А я что, по-твоему, делаю?
— Ты злишься?
— Все шло как по маслу, пока ты не вмешался, — проворчал Санни Джой.
— Слушай, я прикончил нескольких ублюдков, чтобы спасти твою шкуру!
— Мне ничего не стоило спасти свою шкуру без всяких убийств! Я видел, что ты сделал с этими несчастными.
— Но иначе бы тебя пристрелили! — выпалил Римо.
— Нет еще такой пули или стрелы, которые достали бы Санни Джоя!
— И на старуху бывает проруха! — запальчиво возразил сын. — Почему ты уехал, ничего не сказав?
— С каких это пор я должен перед тобой отчитываться?
Римо закрыл рот, не зная, что ответить.
Так они и ехали в полном молчании, пока не пересекли границу.
Оказавшись на территории США, Санни Джой с облегчением вздохнул и сказал:
— Ко Джонг О говорил, что ценность воина измеряется не количеством скальпов убитых врагов и не трофеями, добытыми в войне, но его способностью действовать подобно ветру. Всякий человек чувствует ветер своей кожей, но никто его не видит. Ветер может придавать песчанику нужную форму. И никто не может его остановить! Далее горный дух Саншин. Сильный ветер преодолеет любую горную вершину, а небольшой холм и вовсе сровняет с землей. Ко Джонг О наказывал сыновьям, что они должны быть подобны ветру, и потомки его до сих пор следуют этому совету.
Римо не нашелся с ответом.
— Скольких ты убил там, Римо?
— Я не считал.
— Значит, для тебя это так просто, да?
Сын открыл было рот, но тут же захлопнул его так резко, что клацнули зубы.
— Когда ты вошел в тюрьму, я уже справился с двумя прутьями решетки на окне, — начал Санни Джой. — Решил, что, если к вечеру меня не освободят, ночью я спокойно вылезу. Но ты затеял настоящую войну с охраной, и стало ясно, что медлить больше нельзя.
— Но ведь все прутья оконной решетки остались целы!
— Конечно! Я просто вывернул их из бетонного основания. Выбравшись наружу, снова вставил их на прежнее место. Если бы не твое вторжение, меня не хватились бы до завтрашнего утра.
— Я решил, что тебя уже нет в живых.
— Плохо же ты знаешь своего отца! Так, сынок?
— Я что, должен извиниться?
— А ты действительно чувствуешь себя виноватым?
— Нет.
— Ты сделал то, что делаешь всегда, так?
— Я сделал то, что делаю всегда, — эхом откликнулся Римо.
— То, чему тебя учили?
— Да.
— Вот и ответ на твой вопрос.
— Какой вопрос? — Сын недоуменно взглянул на отца.
— Вопрос о твоем будущем. Ты выбрал путь насилия и смерти. Племя Сан Он Джо предпочитает жить в мире. Мы убиваем только тогда, когда твердо знаем, что иного выхода нет. Поэтому мы доживаем до старости и умираем в своих хижинах, а не в драке.
— Значит, по-твоему, я должен вернуться к прежней жизни?
— Полагаю, тебе следует хорошенько поразмыслить.
— Ты прогоняешь меня из резервации?
— Мы будем рады принять тебя, когда ты захочешь, — сказал Санни Джой, и голос его звучал гораздо мягче, чем прежде. — Если тебе удастся дожить до старости, резервация станет лучшим местом для успокоения твоих костей. Поверь мне, уж я-то знаю. Я и сам хочу умереть именно здесь, в красных песках пустыни.
— Поверить не могу, что ты гонишь меня из своей жизни!
— Я не гоню тебя, Римо. Просто хочу вернуть тебя к той единственной стезе, на которой ты чувствуешь себя как рыба в воде. Ну сам подумай!..
— Я больше не хочу убивать!
— А в начале нашего разговора у тебя было иное мнение. Сейчас в тебе говорит другой человек.
— Я и сам не знаю, кто я на самом деле, — мрачно отозвался сын.
* * *
Той же ночью Римо отправился к могиле матери. Вода в Смеющемся ручье поднялась. Когда три месяца назад Римо впервые появился в резервации, русло, казалось, совсем пересохло. Как же быстро миновало счастливое время!
Римо долго чего-то ждал, стоя у могилы. И вот из ниоткуда возник Санни Джой.
— Как думаешь, что бы она сейчас сказала? — помолчав, спросил сын.
— Насчет чего?
— Насчет меня.
— Ну, я думаю, она бы гордилась своим единственным сыном, который вырос и стал красивым и сильным мужчиной, преданным своей родине.
— Я ассасин.
— Ну и я был когда-то солдатом, — спокойно проговорил Санни Джой.
— Солдат — совсем другое дело. А я — ассасин, профессиональный убийца. Для меня убивать так же естественно, как дышать.
— Тогда дыши.
Римо стиснул зубы.
— Последнее время я считал себя контрассасином. Мне казалось, так оно и есть. Оказывается, я ошибался. — Римо глубоко вздохнул. — И здесь мне не место. Завтра утром я уеду.
Санни Джой одобрительно кивнул.
— Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделал, — негромко произнес он.
— Ты никогда не выказывал этого.
— Роль отца для меня слишком непривычна. Я всю жизнь рассчитывал только на свои силы. Ты нарушил эту давнюю привычку старого воина, уязвив тем самым мою гордость.
Римо пристально смотрел на надгробный камень могилы матери.
— Увижу ли я ее еще когда-нибудь? — прошептал он.
— Вряд ли. Она сделала свое дело и была погребена в этих красных песках много лет назад. После смерти она завершила еще одно дело, и теперь вы встретитесь только в загробном мире...
Сын стиснул зубы, чтобы отец не заметил, как задрожал его подбородок. На плечо ему легла тяжелая рука Санни Джоя.
— Знаешь, мне кажется, если бы она не одобряла твой жизненный путь, она бы нашла способ дать знать об этом, — задумчиво произнес он.
— Я передумал, — хрипло проговорил Римо. — Я не стану ждать утра, уеду прямо сейчас.
— Конечно, если тебе так хочется...
— Так будет лучше.
— Тогда давай в последний раз оседлаем своих коней, ты и я.
Усевшись верхом, они молча отправились в ясную прохладную ночь. На небе сияли яркие звезды, и Римо чувствовал свое родство со Вселенной. Это чувство родилось в нем с постижением Синанджу. С каждой секундой душу его наполняло ощущение единства со всем миром.
— Ты когда-нибудь ощущал себя частью Вселенной? — спросил он Санни Джоя.
— Да, иногда я чувствую себя крошечной песчинкой, затерянной в безграничном пространстве.
— Синанджу учит единству со всем миром, — прошептал Римо.
— Дух Ко Джонг О учит тому же.
Они молча смотрели на звезды. И тут сын решился:
— Конечно, это не мое дело, но я очень хочу знать, зачем ты поехал в Мексику.
— Да нет никакой особенной причины. Просто захотелось развеяться. — Санни Джой опустил голову. — Нет, вру. Просто захотелось побыть одному. Твой приезд, твой учитель... Мне надо было уехать на время, вот и все.
— А я думал, у тебя там подружка...
— Хорошо бы, если бы так, — хмыкнул Санни Джой.
Добравшись до места парковки арендованного джипа, всадники спешились, и Санни Джой перехватил поводья.
— Ну, вот и все, давай прощаться, — проговорил Римо.
— Ты приехал сюда с пустотой в сердце, а теперь пустота заполнена.
— Честно говоря, я не чувствую, — признался Римо.
— Может быть, потому, что ты сейчас разлучен с тем, кто заполнял твое сердце в мое отсутствие...
Римо взглянул на Гору Красного Призрака. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Он лишь поджал губы в горькой ухмылке.
— Твой учитель сейчас, наверное, изнывает от тоски, — задумчиво произнес Санни Джой.
— Плохо ты знаешь Чиуна.
— Слушай, всю свою сознательную жизнь я играл разные роли — хорошего парня, плохого парня, бандита, пирата, да кого только не играл! Любые роли, кроме одной. — Он горько усмехнулся.
— И какой же? — обернулся к нему сын.
— Мне никогда не давали роль краснокожего. Говорили, мол, совсем не для меня, я вовсе не похож на индейца.
Слабая улыбка озарила мрачное лицо Римо. Санни Джой дружески хлопнул его по спине и заразительно рассмеялся. Когда оба вдоволь насмеялись, отец произнес:
— Ну, ступай, сынок. Уверенно иди своей дорогой, и пусть тебе сопутствует удача.
— Спасибо, отец.
Они пожали руки и долго смотрели друг другу в глаза. Потом Римо уселся за руль, и джип медленно тронулся в сторону Юмы. Он ни разу не обернулся.
Потому и не видел, как на обветренном лице Санни Джоя Рома появилась улыбка гордости и боли одновременно.
Глава 12
Когда Римо на своем взятом напрокат джипе появился в международном аэропорту Юмы, полиция попыталась его арестовать.
— Вы угнали машину, — заявил ему помощник шерифа хриплым, словно стертым песчаными ветрами голосом.
— Ничего подобного, — возразил Римо. — В июле я взял ее напрокат и теперь собираюсь вернуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28