Смит помог мне слезть с лошади.
— С тобой все будет в порядке, сынок! Ты дружишь с индейцами?
— Да, сэр.
— Я знаю, они уважали твоего отца. А сейчас иди да поскорее ложись спать. Отхлебни-ка еще глоток, и на сегодня хватит. Завтра же ты сможешь пить, сколько захочешь... Да, и вот что, парень! Опасайся этого старикашку испанца! Если он узнает, что ты выжил, наверняка возвратится и уж тогда, во второй раз, не допустит ошибки! — Несколько мгновений Смит молча смотрел на меня, в нерешительности объяснил: — Видишь ли, малыш, я не могу здесь оставаться. У меня слишком много врагов, которые не задумываясь вздернут меня на первом же крюке. Я собираюсь как можно скорее убраться отсюда. Для старика жизнь в пустыне нелегка. Хочу податься во Фриско, там стану продавать географические карты с указанием мест, где, как болтают люди, я бросил золото. — Смит повернул лошадь, тронул поводья. — Еще увидимся, сынок! Поверь, сожалею, что такое случилось с Верном. Твой отец был очень хорошим человеком.
Еще долго я стоял в одиночестве посредине двора, возле того самого места, где упал мой отец, прислушиваясь к удалявшемуся топоту копыт. Войдя в дом Тэквайза, огляделся.
Один в доме. Не рассердится ли он, что я вернулся сюда? Не придет ли, чтобы прогнать или убить меня?
Кто такой Тэквайз? Кто он... или что?
Хотя я был очень голоден, решил не есть. Постелил постель, медленно разделся и нырнул под одеяло. Долго не мог заснуть, просто тихо лежал, вслушиваясь в окружавшую меня темноту.
Где-то вдалеке раздался низкий гул к грохот: казалось, земля содрогнулась. Неужели Тэквайз? Вдруг он и в самом деле рассердился?
Но здесь был мой дом. И это единственный приют, который у меня остался.
Как мне вести себя? Придет ли Питер Буркин? Имею ли я право беспокоить этого человека? Ведь я не его сын, и у Питера своих забот хватает.
Легкий ветерок пошевелил вдруг мои волосы, бросил в окно горсть песка, словно кто-то слегка пробежал нервными пальцами по крыше.
Мисс Нессельрод совсем недавно предложила мне дружбу и гостеприимство. Но если я поеду и ней, мои враги окажутся совсем рядом и узнают; что я остался жив. А этого им пока знать не следовало.
Что я был в силах сделать? Оставаться здесь, в ломе Тэквайза?..
По крайней мере — до тех пор, пока он не вернется...
Глава 15
Проснувшись рано утром и встав с постели, я подошел к буфету. Там на одной из полок обнаружил хлеб, банки с джемом, несколько маисовых лепешек, две бутылки вина, которое я не пил, и кофе, который не умел варить.
В погребе обнаружил большой кусок сыра, отрезал от него и открыл банку джема. Намазав тонким слоем джема кусок хлеба, сел за стол и принялся за еду, до этой минуты и не представляя, как проголодался: вчера я хотел только пить.
Наевшись, вышел во двор и увидел Франческо.
— Ты никогда не видел Тэквайза? — спросил он.
— Нет.
— Знаешь, он был здесь и после этого исчезли следы крови. — Франческо кивнул туда, где упал мой отец. — Потом он ушел.
— На кого же все-таки похож этот Тэквайз? — не мог сдержать я любопытства.
— Не знаю, его вообще никто никогда не видел, ведь он появляется и уходит ночью. Тэквайза можно только услышать. — Франческо посмотрел на меня. — И прошлой ночью он заходил сюда.
Я с суеверным трепетом взглянул на дом. Он был там? Внутри?
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Франческо.
— Не знаю, — пожал я плечами.
— Ты можешь пойти с нами и стать индейцем.
— Но я же не индеец.
— Будешь жить, как индеец. — Он взглянул на меня своими черными пронзительными глазами. — Будешь есть то, что ест индеец. В конце-то концов, голод заставит думать, есть захочешь...
Конечно, захочу, особенно когда кончится хлеб, сыр и джем.
Отец говорил, кахьюллы собирают желуди, это основная их пища. Кроме того, еще и семена чиа...
— Я должен пока оставаться здесь, — решение было принято. — Потом... может прийти Питер Буркин. Когда-нибудь... я пойду с тобой, и ты научишь меня всему, что я должен делать.
Посмотрев на Франческо, я только сейчас заметил у его ног большой кожаный мешок. Он поднял его.
— Это тебе. Вяленое мясо, — сказал он неуверенно по-английски, будто произнося незнакомое слово.
— Gracias, — поблагодарил я, и Франческо улыбнулся, обнажив свои белые зубы.
— Я пошел, — сказал он, через минуту скрывшись за зеленой изгородью кактусов.
Я вернулся в дом. Тэквайз сегодня появлялся здесь. Стоя в дверях, я все внимательно осмотрел. Если он приходил, то что делал? Зачем приходил? Взглянуть на свой дом, если дом действительно принадлежал ему? Или посмотреть, что здесь делаю я?
Все оставалось на прежних местах, никаких изменений не было заметно. Переходя из комнаты в кухню, я внимательно осматривал каждую мелочь, но ничего подозрительного не обнаружил.
В углу стояло отцовское ружье, надо взглянуть, заряжено ли оно. Ружье было заряжено. Кобура с пистолетом висела на гвозде в спальне. Вытащив пистолет из кобуры, я убедился, что и он заряжен. Но ведь отец стрелял, израсходовал патроны, поэтому оружие никак не могло быть заряжено. Кто-то сделал это, пока меня не было в доме.
Я бросил пистолет на кровать. Если ночью понадобится, пусть будет под рукой. В своей жизни я стрелял всего лишь раз и то под руководством отца.
Вспомнив, что, вставая поутру, делал отец, я нашел метлу, подмел пол, потом протер тряпкой окна и мебель. Пустыня приносила в дом много пыли. После моей уборки стало чисто, я наполнил ведро свежей водой, налил воды из чайника в банку, поставил на ветерок, чтобы немного остудить.
Дожевывая кусок вяленого мяса, подошел к книжной полке и взглянул на корешки книг. «Квентин Дорвард» — последняя, которую читал мне отец, и мне захотелось продолжить чтение.
Но книги на месте не оказалось.
На полке всего их стояло двенадцать. Я внимательно просмотрел каждую, но нет: «Квентина Дорварда» среди них не было. Пересчитал — да, все правильно, двенадцать... Приглядевшись внимательней, я заметил, что, вместо той, которую я искал, появилась другая — роман Скотта «Айвенго».
Нерешительно взял книгу, раскрыл ее. И тут же почувствовал запах хвои; поднеся книгу к самому носу, с любопытством обнюхал.
Без сомнения, так пахла только хвоя, но эти книги никогда не были в местах, где растут хвойные деревья. Очень осторожно я поставил книгу на место. Кто же побывал в доме в мое отсутствие? Франческо говорил — Тэквайз, но ведь это абсурд...
Кто-то наверняка сюда заглянул и заменил книгу в надежде, что ничего не будет замечено. Ни отцом, ни мною. Но ведь отца уже не было...
Дети моего возраста обычно не умеют читать, но родители научили меня, и я пристрастился к чтению в раннем возрасте.
Я ломал голову над тем, почему этот таинственный посетитель, вытащив книгу, не сдвинул плотнее остальные, а заменил ее другой. Может быть, он подумал, что я вообще не замечу пропажу книжки, которая не была дочитана...
Снова сняв с полки «Айвенго», я медленно перелистывал страницы романа. Просмотрел почти треть, но не нашел каких-либо следов неведомого посетителя. Запах хвои не пропадал. В округе не росло хвойных деревьев, только пальмы да в некоторых каньонах платаны.
Поколебавшись, я опять вернул книгу на прежнее место. Но тут же подумал: а почему бы мне не почитать ее? «Квентина Дорварда» все равно нет, а новый роман может оказаться не менее интересным.
Решив все же пока оставить книгу в покое, я вышел из дома во двор. Лошади при виде меня забили копытом, и я вспомнил, что не кормил их. Задав кома, я осмотрелся. Вода текла прямо в их поилку, поэтому о воде можно не беспокоиться. Но лошади теперь были тоже предметом моих забот, и я не должен забывать о них. Кто же, интересно, их кормил, пока я отсутствовал? Должно быть, Франческо или какой-нибудь другой индеец...
Я посмотрел на горы Сан-Джакинто, темной массой вырывавшиеся из пустыни. Если Тэквайз живет там, зачем ему спускаться сюда? Там, в горах, высоко и холодно. Во всяком случае, достаточно прохладно, чтобы могли расти хвойные деревья. Эта мысль почему-то испугала меня, и я поспешил вернуться в дом.
Сильно болели ноги, и подошвы местами стерлись до крови. Вымыв их, я лег, стараясь думать of одном: каких действий от меня в подобной ситуации ждал бы отец?
Меня одолевала полудрема, когда я услышал приближающийся цокот копыт. Сон мгновенно улетучился. Я взял лежащий рядом пистолет и встал за дверью, незаметно выглядывая из-за нее. От волнения сердце готово было выскочить из груди. Но вот в поле зрения появился всадник, и я узнал Питера Буркина. Бросив пистолет, я выбежал ему навстречу.
— Здравствуй, малыш! Это правда — то, что рассказали мне?
— Да, сэр! Их было много. Первым делом отец оттолкнул меня в сторону, поэтому и не смог быстро вытащить свой пистолет.
— Он убил кого-нибудь?
— Да, сэр. По-моему, одного из бандитов.
Питер спешился, и мы вместе отвели в загон его лошадь. Он напоил ее, вытер досуха и вытащил из чехла ружье.
Пока я рассказывал ему о своих злоключениях, о том, как Смит нашел меня и привез сюда, Питер вскипятил чайник и сварил кофе.
— Смит — сварливый старый дьявол, но он всегда выручает, если кто-нибудь из его знакомых попадает в беду. — Питер посмотрел на меня. — Что ты собираешься теперь делать, малыш?
— Наверное, пойду с кахьюллами. Они уже приглашали меня.
— У тебя, знаю, нет родственников. Твой отец говорил мне про эту женщину, как ее, мисс Нессельрод...
— Это наша попутчица. Мы вместе ехали сюда, на запад. Она предложила мне жить у нее, но ведь это может оказаться только словами... Лучше уж я останусь здесь.
— Здесь? Один? — удивился Питер. — Впрочем, ведь остался же я один в девять лет, и, ей-богу, не был сообразителен, как ты. Я привез тебе, малыш, еды. Она в этих мешках. Ее, правда, не так уж много, и я не уверен, что все продукты сохранили свежесть.
— Конечно, ведь вы проделали такой длинный путь.
— Я должен добывать средства к собственному существованию, мальчик. — Он осмотрелся. — Там, где я живу, не место для ребенка. У меня всего лишь койка, которую я арендую в дешевом доме, по соседству с пьяницами и дебоширами.
— Да нет, мне и здесь хорошо, я хочу остаться.
— Ты не против, если я переночую у тебя, малыш? Совершенно вымотался! — Питер внимательно посмотрел на меня. — А ты не боишься, что они вернутся?
— Нет, ведь они думают, что я умер, — ответил я.
— Прекрасно, пусть думают! Надо, чтобы они как можно дольше в этом отношении оставались в неведении. — Питер немного помолчал, потом спросил: — Ты так и не встречал этого... Тэквайза?
— Нет.
Буркин закурил сигару в ожидании, пока закипит вода.
— Кто-нибудь из того бандитского отряда заходил в дом? Я имею в виду людей, убивших твоего отца?
— Нет, они застрелили его во дворе, потом схватили меня и увезли с собой. Они даже не взглянули на дом.
Питер рассмеялся. Но это был не радостный смех, он возник, очевидно, как отзвук каким-то собственным его невеселым мыслям.
— Они будут потрясены! — решил Буркин.
Больше он ничего не сказал, а я не понял смысла сказанных слов. Порой я просто чувствовал, что Питер знает гораздо больше, чем можно предположить.
Задержавшись возле полки с книгами, он спросил:
— Ты умеешь читать? По-моему, ты слишком мал, и эти книги, должно быть, трудны для тебя.
— Я прочту их. Конечно, не все слова мне в них понятны, но, думаю, смогу догадаться об их значении. Ведь мама и папа начали учить меня чтению, когда мне исполнилось три года.
— Тогда принесу тебе еще кое-какие книжки. Сам-то я не знаю, о чем они, но в городе у меня есть один человек, который много читает, он поможет мне выбрать для тебя самые интересные.
Питер снял ботинки и уселся на отцовскую кровать.
— Старайся получить образование, малыш, как твой отец. Полагаю, не было на свете таких вещей, в которых бы он не разбирался. А я вот и говорить-то как следует не научился. Могу считать, написать свою фамилию и прочесть несколько слов. Так что читай побольше, малыш. Учись. У меня нет образования, поэтому приходится работать на других. У меня и никаких планов нет на будущее, кроме как выгодно продать немного шкур. Это не жизнь, сынок, а существование. Поэтому старайся выучиться.
Он плеснул в чашку немного кофе.
— Как ты считаешь, может, мне все же поискать в Лос-Анджелесе ту женщину, мисс Нессельрод? Она-то уж знает, что надо делать...
— Я хочу остаться. Мне здесь нравится, — повторил я упрямо.
Питер снова закурил, потом обулся и вышел на улицу, взял мешок с провизией и внес его в дом.
— На некоторое время тебе этого хватит. Умеешь печь лепешки? Нет? Тогда это будет первое, чему я тебя обучу. Знаешь, никто не умеет печь такие вкусные лепешки, как Буркин. И по приготовлению бисквитов я тоже большой мастер.
Буркин сел, и взгляд его упал на пол: он принялся вдруг рассматривать его. Восхитился:
— Работа, достойная мастера! По-моему, он очень любил свою работу. Как считаешь?
Питер осмотрелся.
— Очень загадочное место, сынок, не правда ли? По-моему, оно такое, потому что связано с Тэквайзом или еще с какой-то загадкой. Я не слишком-то верю россказням индейцев, но некоторые из них знают такие вещи, о существовании которых мы даже и не подозреваем. Индейцы плохие люди, хотя я, малыш, никогда и не понимал их так, как твой отец.
Видишь изображенную на полу черную птицу? Взгляни на ее красные глаза из камней граната. Некоторые называют их еще и рубинами, но это не одно и то же. На севере, в пустыне, есть один потухший кратер. Индейцы называют его Фасги, что означает что-то вроде желанного, но недостижимого... Там и я как-то нашел несколько таких вот гранатов, показал одному человеку в салуне. Тот сначала схватил их, но потом сделал вид, будто они его мало интересуют, и назначил мизерную цену. Я же видел его насквозь. Он решил, что это рубины и что я в них совсем не разбираюсь. Предложил мне за камни гроши, а я закрыл их рукой и отказался продавать. Сказал, что, мол, хочу подарить эти красные камешки одной своей знакомой, чтобы та сделала себе из них бусы. Так знаешь, покупатель этот прямо весь взмок от беспокойства! Ему так хотелось заполучить эти камешки, что он снова даже не стал и проверять их.
Еще я приврал ему, что моей знакомой эти камни очень понравились, поэтому-то я и раздумал их продавать так дешево и менее чем за сто долларов не отдам. Тот так и подскочил от радости, выложив мне тут же сто долларов за штуку.
Не могу сказать, что поступил нечестно, ведь я даже не говорил ему, что это рубины, а назвал их просто красными камешками. Он и решил, что хитро обвел меня вокруг пальца, потому что такая старая крыса пустыни, как Буркин, вообще не в состоянии разбираться в драгоценностях. Вот почему я спокойно взял его деньги. Накупил себе еды и снова отправился за гранатами. Посещая салуны или другие присутственные места, где появлялось много новичков, я брал с собой эти гранаты и вроде бы внимательно изучал их, рассматривал, сидя за столом. И, рано или поздно, кто-нибудь обязательно покупал их. Приманка срабатывала.
«Исключительно прелестные красные камешки, — говорил я, будто навеселе, вслух. — Моя женщина очень обрадуется им. Она сможет сделать себе бусы».
И знаешь что, малыш? Многие пытались уговорить меня продать им эти камешки. А я, наверное, оказывался очень слабым, потому что каждый раз им удавалось уговорить меня. На эти деньги, ни о чем не беспокоясь, я жил целый год.
И вот теперь опять решил направиться отсюда в кратер, поискать те камешки. Это не очень-то просто, малыш, их трудно обнаружить, но знаю, что гранаты там есть.
Питер гостил у меня еще с неделю, научил меня печь лепешки, бисквиты и делать по хозяйству многие другие незамысловатые вещи. Я узнал от него, как обнаружить золото, как промывать золотоносный песок... Потом Буркин уехал. И в тот момент я даже не мог предположить, что пройдет очень много времени, прежде чем мы снова с ним встретимся.
Глава 16
Проходили дни. Мы с Франческо часто ездили в горы и пустыню, а иногда вместе с его отцом и другими кахыоллами отправлялись взглянуть, какой будет в этом году урожай желудей, Очень важно было успеть их собрать, пока не уничтожили белки и другие животные и птицы. Была и другая опасность: если погода продержится влажной, желуди могли до срока упасть на землю, начать гнить, а ведь, как я уже упомянул, это основная пища кахьюллов.
Мы скакали вдоль высохших рек, чтобы посмотреть на созревшую фасоль, отыскать тунцов, которые могли зацепиться за кактусы. Индейцы хорошо знали каждое растение в пустыне, что оно могло дать — зерна, фрукты или орехи.
Как-то раз мы пересекли едва заметную тропу, уходившую далеко в горы. Когда я ступил на нее, индейцы тотчас попросили меня вернуться.
— Это тропа Старого Народа, — объяснил Франческо.
— Ты никогда не ездил по ней? — поинтересовался я.
— Это их тропа. У нас есть свои.
— А вдруг она ведет к воде?
— Все равно, это не наша тропа.
Мы обошли стороной еще несколько подобных тропинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51