Тонны грязи заскользили вниз. Брайан схватил провисший конец веревки и стал помогать серой.
Глина соскользнула вниз и оставила Джейсона висеть на веревке над пропастью. Тен медленно подал свою лошадь вперед, вытягивая метиса вверх по склону. Неожиданно нога у Джейсона заскользила, и он упал. Веревка задела его раненую руку, и он дико закричал.
— Спокойно, парень. — Лейтенант слез с седла.
Джейсон лежал на поверхности оползня, удерживаемый веревкой; казалось, он потерял сознание.
Брайан повернулся и посмотрел на серую. Лошадь не сможет двинуться, если не заступит на клочок твердой почвы, на котором они стояли. А там дальше снова шел оползень, и он обеспечивал достаточную опору только для передвижения, но не для вытягивания груза. Подавшись вперед, Тен пытался найти опору, но всякий раз, как его сапоги углублялись в глину, она подавалась под ними. Раненый начал приходить в себя. Джейсон смотрел вверх, повернув голову, зубы обнажились в гримасе боли, черты лица исказились.
— Брось меня, — прохрипел он, — не старайся.
— Не дури! — отрезал Брайан. — Я вытяну тебя, но мне нужна твоя помощь.
— Не могу, — с трудом ответил метис.
— Черт тебя подери, Джейсон! — взорвался Брайан. — Делай, что говорят.
Метис посмотрел на него и неожиданно улыбнулся.
— Ладно, попробую.
Что-то заставило лейтенанта взглянуть назад: у края оползня стояли люди Келси и наблюдали за ними.
Серая угнездилась, казалось, на единственном твердом клочке земли в потоке грязи, где даже ее хозяину не хватило места.
Обернув веревку вокруг предплечья, Брайан одной ногой нащупал опору, а рукой ухватился за острый выступ скалы, выступавший из-под глины. Можно ли на него понадеяться? Пропустив веревку через плечи еще раз, попробовал скалу и начал тянуть.
Изо всех сил перебирая руками, он постепенно подтягивал раненого по поверхности оползня. Временами Джейсону удавалось помочь ему ногами, и мало-помалу дело пошло.
Вдруг закричала Мэри:
— Тен! Берегись!
Он поднял глаза и увидел, что один из бандитов целится не в них, а куда-то вверх. Глянув через плечо, Брайан чуть не задохнулся, его окатило ледяным потом. На высоте семи или восьми футов над углублением, которое причинило им столько неприятностей, нависал многотонный глиняный козырек. Пока Брайан смотрел на него, бандит выстрелил, но… ничего не произошло.
Повернувшись к метису, Брайан принялся тянуть опять, перебирая руками веревку. Пока глина не обвалилась, необходимо вытащить Джейсона на относительно безопасное место.
Раздался еще один выстрел, и Тен ощутил движение воздуха, предшествовавшее сходу оползня. Он уперся покрепче и изо всех сил рванул раненого вверх. В этот момент с грозным звуком «ух» глина рухнула вниз, лишь слегка зацепив Джейсона за ноги, но уже в следующее мгновение Брайан выдернул его почти к себе на колени. Шатаясь, они поднялись на ноги.
— Садись, — крикнул Тен, — на серую, она перевезет тебя!
— А ты?
— Я дойду пешком. Давай же, пока они не начали палить.
Джейсон внимательно посмотрел на него.
— Спасибо, — сказал он очень серьезно.
— Иди же, черт побери! — грубо отмахнулся от него Брайан. — И пусть на той стороне осмотрят твою руку.
Лейтенант наблюдал, как его серая благополучно доставила Джейсона к Мэри и Белл. Потом он посмотрел вниз по склону на что-то, невидимое для остальных.
Оползень, окружавший его, расширялся книзу, и на расстоянии семьдесят или восемьдесят футов на самом краю обрыва виднелся большой выступ скалы. На нем росло одинокое дерево, а рядом с ним стояла лошадь Джейсона. Позади нее была пропасть, перед ней — участок зыбкой, ненадежной глины. Она оказалась в ловушке и без помощи обречена на гибель.
Брайан знал, что его серая сама попыталась бы взобраться вверх по оползню, мустанг привык находить выход из трудных положений. Эта же кавалерийская лошадь не имела подобного опыта. Тен не мог оставить животное в беде, не попытавшись его спасти. Но что же делать? Как добраться до лошади? Можно соскользнуть вниз по глине, но что, если он разгонится слишком сильно и пролетит мимо?
Брайан огляделся и увидел над собой сук длиной около девяти футов и толщиной с его руку, торчащий из глины. Он начал мягко раскачивать податливую грязь, пока она не двинулась. Глина ползла вниз, и ветка приближалась. Наконец Брайан изловчился и ухватился за нее, ступил на глину и, действуя суком, как тормозом и рулем, заскользил вниз. Через секунду оказался на уступе и заговорил с лошадью, лаская и успокаивая ее. До края оползня, участка земли с травой, кустарником и деревьями, оставалось двенадцать футов.
Нечего тратить время. Единственный способ перевести лошадь — ехать на ней верхом. Брайан поставил ногу в стремя и вскочил в седло. Справа от него далеко вниз уходила пропасть, на дне которой темнели кроны деревьев. Тен разглядел даже место, куда они упадут, если сорвутся: песчаный склон в сотнях футов в глубине.
— Давай, дружок, — подбадривал он лошадь, взяв поводья. — Мы с тобой справимся. Возьмем немножечко вверх по склону, и все будет хорошо.
Лошадь выдохнула воздух из ноздрей и сделала нерешительный шаг. Брайан пришпорил ее, и она сильно рванулась вперед.
Глина тут же начала скользить вниз, но лошадь прыгнула и стала карабкаться вверх. Брайан продолжал гнать ее вперед, и она все лезла и лезла до тех пор, пока оползень не остался позади. Взобравшись на твердый грунт, лошадь остановилась, вся дрожа от испуга. Оползень позади них загрохотал и обрушился в пропасть. Тен отер пот с лица и похлопал по шее животное.
— Отлично, приятель, давай догоним остальных.
Глава 19
Рубен Келси, сгорбившись, сидел на плоском камне, скрытом среди низкорослых высокогорных елей, и в мощный полевой бинокль внимательно осматривал местность вокруг.
Он был вполне доволен собой. Убежище на склоне горы прямо под ним, его маленькая крепость вполне надежна, всем необходимым обеспечена — результат многолетней тщательной подготовки, начатой еще до выхода из Миссури.
Война скоро закончится, а у него хватило ума, чтобы понять: конфедераты не победят. У них лучшие наездники, лучшие стрелки, самые ярые бойцы, но у них нет ни фабрик, ни шахт, ни выносливости — всего, чем обладал Север.
Рубен хранил верность только одному человеку — самому себе. Скоро и на Севере, и на Юге армии распустят, солдатам придется самим заботиться о себе, ему претило остаться ни с чем и не у дел. Стараясь казаться беззаботным транжирой, Келси понемногу начал экономить и запасать. В первое время припрятать удавалось мало, ну какая добыча в приграничных районах! Караваны, идущие на запад, обещали больше. Он переключился на них, и дела сразу же пошли на лад.
Немного денег Келси положил в банки, но в основном скупал золото — редкость на среднем Западе. Когда пошел с бандитами на Запад, прихватил его с собой.
Возвратившись в места, где он жил мальчишкой, Рубен совершил много разведывательных походов в горы и наконец возле Перьев Индейцев нашел то, что искал, — полузасыпанную небольшую пещеру. Там он провел несколько дней, заложив основы для строительства цитадели.
Позже он туда вернулся, захватив инструменты и продукты. Келси постоянно трудился над хижиной, обустраивая ее и все лучше и лучше маскируя. Возвращаясь в нее, он каждый раз привозил запасы и всегда приближался к дому с разных сторон, чтобы не протоптать тропинку. Посторонние следы вокруг ему не попадались, хотя он тщательно искал их, кроме отпечатков неподкованных пони. Теперь Келси поселился в хижине, пережидая, пока его не перестанут разыскивать и пока не исчезнут весенние боевые отряды индейцев.
Затем он спустится с гор, пойдет по Орегонской тропе, присоединится к какому-нибудь каравану и доберется до побережья. Из Астории или Портленда пароходом можно добраться до Сан-Франциско.
Свои следы Келси уничтожил так тщательно, как только сумел, а прошедшие ливни довершили дело. Спрятавшись, как он считал, вполне надежно, он о своих бывших соратниках не беспокоился. Без его сильной руки отряд развалится, и они разбегутся. Угрызений совести не испытывал: на его месте любой из них поступил бы так же.
Едва ли кто-нибудь из них станет для него опасен. Джесс… да, ну еще один или два. Насчет армии Келси не беспокоился. Отряд Деверо скоро уйдет на восток, а пока пошлют еще кого-нибудь на поиски, его уже и след простынет. Главную опасность для Рубена представляли индейцы. Он приобрел среди них нескольких друзей, но им сам не доверял.
Нужно только сидеть тихо, выходить из своей норы как можно реже и ждать. Огонь Келси разжигал только по ночам и в скалах, когда невозможно разглядеть легкий дымок от костра. Он решил, что продумал все.
С теми деньгами, что он принес с собой на этот раз, у него оказалось больше семидесяти тысяч золотом, кроме того, связка колец и часов различной ценности.
Келси откинулся на скалу, полез в карман за жевательным табаком и откусил кусок. Раньше он редко жевал табак, но теперь не хотел курить — пожевал, сплюнул и снова поднял бинокль.
Вдруг у него оборвалось дыхание.
Индейцы. Боевой отряд из двадцати бойцов остановился у реки. Они находились на расстоянии трех миль от его убежища и казались лишь небольшим цветным пятном. Он наблюдал за ними несколько минут. Потом они ускакали на юг. Их Рубен опасался даже на таком расстоянии. Больше всего боялся подобных отрядов, идущих по узкой долине к одному из перевалов.
Он соскользнул со скалы и направился к своему убежищу. Ночью проснулся, обливаясь потом, долго лежал, прислушиваясь. Но только весенний ветер, тянущий с перевала, посвистывал в соснах, а один раз что-то громыхнуло далеко в горах: снег подтаял, и начались обвалы. Спустя какое-то время выбрался из постели и высунулся наружу… Ничего…
Что его разбудило? Ему нужен свет, но он не осмелился разжечь огонь. Если где-то рядом рыскают индейцы, они могут учуять дым. Подождав несколько минут, вернулся в теплую постель. Некоторое время пролежал, тараща во тьму глаза, а затем наконец уснул.
Проснулся утром. Вокруг одной из закрытых амбразур обозначилась рамка света.
Келси оделся, открыл амбразуру и выглянул. Сияло солнце, пели птицы, порхали бабочки. Он снял дверной засов и открыл дверь… Ничего.
Западной стеной хижине служила скала. Северная — находилась внутри самой пещеры, и дверь в ней вела в другую пещеру, не очень большую, но удобную для хранения запасов. Там же размещались стойла для лошадей, которых Келси проводил по узкому проходу вдоль восточной стены, где тоже прорубил дверь.
Южная стена выходила на поляну и перекрывала большую часть входа в пещеру, однако крыша хижины не доставала до потолка пещеры. Между ними оставалось пространство в два или три фута, и при нужде Рубен мог выбраться через люк в потолке на крышу. Оттуда открывался путь до трещины в скале, которая обеспечивала возможность бегства через ельник по склону горы вне видимости того, кто стоял возле хижины или даже прямо перед ней.
Однако, как выяснилось вскоре, у Келси оказался враг, которого он не принял во внимание, — его собственное воображение. Когда воображение начинает создавать химеру, настоящие враги уже не нужны. До сих пор главарь банды, не знавший пощады головорез, не испытывал подлинного одиночества, он всегда держался особняком, но постоянно окружал себя людьми, которые старались угождать его причудам, его порокам или просто присутствовали рядом, чтобы слушать и восхищаться. С молчанием одиночества он сейчас познакомился впервые.
Перед тем как отправиться в свое убежище, Келси хорошенько выпас лошадей, а позже нашел среди скал небольшую прогалину, покрытую густым травяным ковром. Она стала естественным загоном, где лошади паслись даже днем.
В первую же ночь к нему спустилась тишина. Конечно, она была и днем, но пока он был занят хозяйственными хлопотами, она дожидалась своего часа. Он осознавал ее присутствие, как отдаленный шум ветра в соснах, звук, лишь усиливающий тишину.
На второй день Келси отвел лошадей в их природный загон, и тишина снова окружила его. Он не привык к чтению и не взял с собой книг, потому почистил оружие, проверил упряжь и седла, постругал деревяшку и почувствовал, что часы текут страшно медленно. Наконец он решил, что дело идет к вечеру и вышел погулять.
Солнце сияло высоко в небе… только-только наступил полдень. Он вернулся в хижину, попытался заснуть, но не смог. Тогда снова взял полевой бинокль и по секретной тропе взобрался на свой наблюдательный пункт.
С гор дул холодный ветер, но солнце пригревало. Вокруг ни звука, ни движения. Келси остался на скале, время от времени оглядывая округу. Постепенно его охватил страх, потому что ему вдруг показалось, что за ним тоже кто-то наблюдает.
Тогда он спустился с горы и вернулся в убежище.
Там вспомнил о Тенадоре Брайане, и ему опять стало жаль, что его старинный друг не пошел с ним. Келси никогда слишком много ни о ком не думал. Ни дружба с мужчиной, ни любовь к женщине по-настоящему ему не были знакомы. Он встречал их, использовал и отбрасывал в сторону. Но Тену он искренне предложил присоединиться… до известной степени.
В его жизни Тен оставался единственным, к кому он постоянно возвращался мыслями. Рубен не переставал спрашивать себя почему, но в глубине души впервые начал понимать, что ему нужен друг. И он желал, чтобы этим другом стал Брайан.
Даже мальчиком Брайан имел какой-то прочный внутренний стержень, не дававший ему оступиться. Келси не знал почему, но это мучило его. Он подозревал, что Брайан, если бы захотел, обошел бы его во всем… Но нет, успокоил себя он, еще никто никогда не превосходил Келси ни в чем и никто не превзойдет. Это невозможно. Хотя Брайан и раздражал его, но Рубен обнаружил, что Тен страстно желает с ним поговорить… Почему, черт возьми, он не пошел с ним? Что он надеется получить от армии? В армии для него нет будущего.
Потом он на какое-то время забыл о Брайане и стал думать о том, что сделает с такими деньжищами, когда доберется до Фриско. Часть из них, конечно, вложит куда-нибудь. Вложение капитала обеспечит ему стабильное положение, он добьется уважения в деловых кругах. Но немного оставит на вино и на женщин.
Женщины…
Свое вынужденное уединение он перенес бы гораздо легче, если бы здесь с ним оказалась женщина. Майорова дочка например. Неудивительно, что Тен втюрился в нее. Келси представил себе, как она идет по плацу в форте. Однажды он видел ее там. Сейчас она где-то в горах. Может, лишь в нескольких милях отсюда.
Келси выглянул из хижины. Затем снова взобрался на свой наблюдательный пункт, осмотрел горы, чтобы определить, откуда за ним могли бы следить. Таких мест нашел только два, и оба труднодоступны. Он почувствовал себя лучше.
Холмы зеленели молодой травой, легкая дымка окутала деревья, готовые распустить листву… Вон там! Что-то шевельнулось. Он направил туда свой бинокль и через мгновение понял, что смотрит на… оленя. На трех оленей, мирно пасущихся на опушке леса.
В небе неподвижно парил одинокий орел. Позади Келси сорвался камень, он подпрыгнул, выхватил револьвер и быстро развернулся.
Злясь на себя, возвратился в хижину и приготовил кофе. Он нарушил свое же собственное правило, запрещающее готовить кофе днем, но кругом не было ни души, да и, кроме того, он нуждался в кофе.
Достав из мешка бутылку виски и колоду карт, принялся играть в одиночку, потом в отчаянии все бросил, прислонился к косяку и выглянул наружу. Пейзаж вокруг совсем не изменился. Он был один.
Один.
Первоначально Келси планировал пробыть здесь три недели. К тому времени большая часть боевых отрядов индейцев проследует на юг, армия уйдет, его люди разбегутся.
Три недели! Уже на второй день он стал раздраженным, беспокойным, почти напуганным!
Рубен никогда не увлекался спиртным. Нет, он любил выпить в компании, иногда принимая порцию, иногда пять или шесть, но бывали периоды, когда он неделями не касался спиртного, и, вообще говоря, это его не слишком беспокоило. Теперь же, когда делать стало нечего, он прикончил всю бутылку. Это помогло забыться тяжелым сном.
Проснувшись, когда солнце уже пробивалось сквозь щели в амбразурах, обрадовался, что прошло много времени. Он попытался сесть, и у него закружилась голова. Наконец ему удалось спустить ноги на пол. Какое-то время Рубен сидел, обхватив раскалывающуюся от боли голову руками, и его красивые волосы спутанными прядями свисали вниз.
Встал не скоро. Но лошадей нужно было напоить, он оставил их в загоне среди скал на всю ночь. Голова все еще гудела.
Келси натянул брюки и сапоги, хотя совершенно не помнил, как снял их ночью. Надел пояс с револьвером, взял винтовку. Ругаясь, долго возился с запором. Но когда открыл дверь, застыл на месте. На песке, не далее двух футов от его жилища, отчетливо виднелся след мокасин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Глина соскользнула вниз и оставила Джейсона висеть на веревке над пропастью. Тен медленно подал свою лошадь вперед, вытягивая метиса вверх по склону. Неожиданно нога у Джейсона заскользила, и он упал. Веревка задела его раненую руку, и он дико закричал.
— Спокойно, парень. — Лейтенант слез с седла.
Джейсон лежал на поверхности оползня, удерживаемый веревкой; казалось, он потерял сознание.
Брайан повернулся и посмотрел на серую. Лошадь не сможет двинуться, если не заступит на клочок твердой почвы, на котором они стояли. А там дальше снова шел оползень, и он обеспечивал достаточную опору только для передвижения, но не для вытягивания груза. Подавшись вперед, Тен пытался найти опору, но всякий раз, как его сапоги углублялись в глину, она подавалась под ними. Раненый начал приходить в себя. Джейсон смотрел вверх, повернув голову, зубы обнажились в гримасе боли, черты лица исказились.
— Брось меня, — прохрипел он, — не старайся.
— Не дури! — отрезал Брайан. — Я вытяну тебя, но мне нужна твоя помощь.
— Не могу, — с трудом ответил метис.
— Черт тебя подери, Джейсон! — взорвался Брайан. — Делай, что говорят.
Метис посмотрел на него и неожиданно улыбнулся.
— Ладно, попробую.
Что-то заставило лейтенанта взглянуть назад: у края оползня стояли люди Келси и наблюдали за ними.
Серая угнездилась, казалось, на единственном твердом клочке земли в потоке грязи, где даже ее хозяину не хватило места.
Обернув веревку вокруг предплечья, Брайан одной ногой нащупал опору, а рукой ухватился за острый выступ скалы, выступавший из-под глины. Можно ли на него понадеяться? Пропустив веревку через плечи еще раз, попробовал скалу и начал тянуть.
Изо всех сил перебирая руками, он постепенно подтягивал раненого по поверхности оползня. Временами Джейсону удавалось помочь ему ногами, и мало-помалу дело пошло.
Вдруг закричала Мэри:
— Тен! Берегись!
Он поднял глаза и увидел, что один из бандитов целится не в них, а куда-то вверх. Глянув через плечо, Брайан чуть не задохнулся, его окатило ледяным потом. На высоте семи или восьми футов над углублением, которое причинило им столько неприятностей, нависал многотонный глиняный козырек. Пока Брайан смотрел на него, бандит выстрелил, но… ничего не произошло.
Повернувшись к метису, Брайан принялся тянуть опять, перебирая руками веревку. Пока глина не обвалилась, необходимо вытащить Джейсона на относительно безопасное место.
Раздался еще один выстрел, и Тен ощутил движение воздуха, предшествовавшее сходу оползня. Он уперся покрепче и изо всех сил рванул раненого вверх. В этот момент с грозным звуком «ух» глина рухнула вниз, лишь слегка зацепив Джейсона за ноги, но уже в следующее мгновение Брайан выдернул его почти к себе на колени. Шатаясь, они поднялись на ноги.
— Садись, — крикнул Тен, — на серую, она перевезет тебя!
— А ты?
— Я дойду пешком. Давай же, пока они не начали палить.
Джейсон внимательно посмотрел на него.
— Спасибо, — сказал он очень серьезно.
— Иди же, черт побери! — грубо отмахнулся от него Брайан. — И пусть на той стороне осмотрят твою руку.
Лейтенант наблюдал, как его серая благополучно доставила Джейсона к Мэри и Белл. Потом он посмотрел вниз по склону на что-то, невидимое для остальных.
Оползень, окружавший его, расширялся книзу, и на расстоянии семьдесят или восемьдесят футов на самом краю обрыва виднелся большой выступ скалы. На нем росло одинокое дерево, а рядом с ним стояла лошадь Джейсона. Позади нее была пропасть, перед ней — участок зыбкой, ненадежной глины. Она оказалась в ловушке и без помощи обречена на гибель.
Брайан знал, что его серая сама попыталась бы взобраться вверх по оползню, мустанг привык находить выход из трудных положений. Эта же кавалерийская лошадь не имела подобного опыта. Тен не мог оставить животное в беде, не попытавшись его спасти. Но что же делать? Как добраться до лошади? Можно соскользнуть вниз по глине, но что, если он разгонится слишком сильно и пролетит мимо?
Брайан огляделся и увидел над собой сук длиной около девяти футов и толщиной с его руку, торчащий из глины. Он начал мягко раскачивать податливую грязь, пока она не двинулась. Глина ползла вниз, и ветка приближалась. Наконец Брайан изловчился и ухватился за нее, ступил на глину и, действуя суком, как тормозом и рулем, заскользил вниз. Через секунду оказался на уступе и заговорил с лошадью, лаская и успокаивая ее. До края оползня, участка земли с травой, кустарником и деревьями, оставалось двенадцать футов.
Нечего тратить время. Единственный способ перевести лошадь — ехать на ней верхом. Брайан поставил ногу в стремя и вскочил в седло. Справа от него далеко вниз уходила пропасть, на дне которой темнели кроны деревьев. Тен разглядел даже место, куда они упадут, если сорвутся: песчаный склон в сотнях футов в глубине.
— Давай, дружок, — подбадривал он лошадь, взяв поводья. — Мы с тобой справимся. Возьмем немножечко вверх по склону, и все будет хорошо.
Лошадь выдохнула воздух из ноздрей и сделала нерешительный шаг. Брайан пришпорил ее, и она сильно рванулась вперед.
Глина тут же начала скользить вниз, но лошадь прыгнула и стала карабкаться вверх. Брайан продолжал гнать ее вперед, и она все лезла и лезла до тех пор, пока оползень не остался позади. Взобравшись на твердый грунт, лошадь остановилась, вся дрожа от испуга. Оползень позади них загрохотал и обрушился в пропасть. Тен отер пот с лица и похлопал по шее животное.
— Отлично, приятель, давай догоним остальных.
Глава 19
Рубен Келси, сгорбившись, сидел на плоском камне, скрытом среди низкорослых высокогорных елей, и в мощный полевой бинокль внимательно осматривал местность вокруг.
Он был вполне доволен собой. Убежище на склоне горы прямо под ним, его маленькая крепость вполне надежна, всем необходимым обеспечена — результат многолетней тщательной подготовки, начатой еще до выхода из Миссури.
Война скоро закончится, а у него хватило ума, чтобы понять: конфедераты не победят. У них лучшие наездники, лучшие стрелки, самые ярые бойцы, но у них нет ни фабрик, ни шахт, ни выносливости — всего, чем обладал Север.
Рубен хранил верность только одному человеку — самому себе. Скоро и на Севере, и на Юге армии распустят, солдатам придется самим заботиться о себе, ему претило остаться ни с чем и не у дел. Стараясь казаться беззаботным транжирой, Келси понемногу начал экономить и запасать. В первое время припрятать удавалось мало, ну какая добыча в приграничных районах! Караваны, идущие на запад, обещали больше. Он переключился на них, и дела сразу же пошли на лад.
Немного денег Келси положил в банки, но в основном скупал золото — редкость на среднем Западе. Когда пошел с бандитами на Запад, прихватил его с собой.
Возвратившись в места, где он жил мальчишкой, Рубен совершил много разведывательных походов в горы и наконец возле Перьев Индейцев нашел то, что искал, — полузасыпанную небольшую пещеру. Там он провел несколько дней, заложив основы для строительства цитадели.
Позже он туда вернулся, захватив инструменты и продукты. Келси постоянно трудился над хижиной, обустраивая ее и все лучше и лучше маскируя. Возвращаясь в нее, он каждый раз привозил запасы и всегда приближался к дому с разных сторон, чтобы не протоптать тропинку. Посторонние следы вокруг ему не попадались, хотя он тщательно искал их, кроме отпечатков неподкованных пони. Теперь Келси поселился в хижине, пережидая, пока его не перестанут разыскивать и пока не исчезнут весенние боевые отряды индейцев.
Затем он спустится с гор, пойдет по Орегонской тропе, присоединится к какому-нибудь каравану и доберется до побережья. Из Астории или Портленда пароходом можно добраться до Сан-Франциско.
Свои следы Келси уничтожил так тщательно, как только сумел, а прошедшие ливни довершили дело. Спрятавшись, как он считал, вполне надежно, он о своих бывших соратниках не беспокоился. Без его сильной руки отряд развалится, и они разбегутся. Угрызений совести не испытывал: на его месте любой из них поступил бы так же.
Едва ли кто-нибудь из них станет для него опасен. Джесс… да, ну еще один или два. Насчет армии Келси не беспокоился. Отряд Деверо скоро уйдет на восток, а пока пошлют еще кого-нибудь на поиски, его уже и след простынет. Главную опасность для Рубена представляли индейцы. Он приобрел среди них нескольких друзей, но им сам не доверял.
Нужно только сидеть тихо, выходить из своей норы как можно реже и ждать. Огонь Келси разжигал только по ночам и в скалах, когда невозможно разглядеть легкий дымок от костра. Он решил, что продумал все.
С теми деньгами, что он принес с собой на этот раз, у него оказалось больше семидесяти тысяч золотом, кроме того, связка колец и часов различной ценности.
Келси откинулся на скалу, полез в карман за жевательным табаком и откусил кусок. Раньше он редко жевал табак, но теперь не хотел курить — пожевал, сплюнул и снова поднял бинокль.
Вдруг у него оборвалось дыхание.
Индейцы. Боевой отряд из двадцати бойцов остановился у реки. Они находились на расстоянии трех миль от его убежища и казались лишь небольшим цветным пятном. Он наблюдал за ними несколько минут. Потом они ускакали на юг. Их Рубен опасался даже на таком расстоянии. Больше всего боялся подобных отрядов, идущих по узкой долине к одному из перевалов.
Он соскользнул со скалы и направился к своему убежищу. Ночью проснулся, обливаясь потом, долго лежал, прислушиваясь. Но только весенний ветер, тянущий с перевала, посвистывал в соснах, а один раз что-то громыхнуло далеко в горах: снег подтаял, и начались обвалы. Спустя какое-то время выбрался из постели и высунулся наружу… Ничего…
Что его разбудило? Ему нужен свет, но он не осмелился разжечь огонь. Если где-то рядом рыскают индейцы, они могут учуять дым. Подождав несколько минут, вернулся в теплую постель. Некоторое время пролежал, тараща во тьму глаза, а затем наконец уснул.
Проснулся утром. Вокруг одной из закрытых амбразур обозначилась рамка света.
Келси оделся, открыл амбразуру и выглянул. Сияло солнце, пели птицы, порхали бабочки. Он снял дверной засов и открыл дверь… Ничего.
Западной стеной хижине служила скала. Северная — находилась внутри самой пещеры, и дверь в ней вела в другую пещеру, не очень большую, но удобную для хранения запасов. Там же размещались стойла для лошадей, которых Келси проводил по узкому проходу вдоль восточной стены, где тоже прорубил дверь.
Южная стена выходила на поляну и перекрывала большую часть входа в пещеру, однако крыша хижины не доставала до потолка пещеры. Между ними оставалось пространство в два или три фута, и при нужде Рубен мог выбраться через люк в потолке на крышу. Оттуда открывался путь до трещины в скале, которая обеспечивала возможность бегства через ельник по склону горы вне видимости того, кто стоял возле хижины или даже прямо перед ней.
Однако, как выяснилось вскоре, у Келси оказался враг, которого он не принял во внимание, — его собственное воображение. Когда воображение начинает создавать химеру, настоящие враги уже не нужны. До сих пор главарь банды, не знавший пощады головорез, не испытывал подлинного одиночества, он всегда держался особняком, но постоянно окружал себя людьми, которые старались угождать его причудам, его порокам или просто присутствовали рядом, чтобы слушать и восхищаться. С молчанием одиночества он сейчас познакомился впервые.
Перед тем как отправиться в свое убежище, Келси хорошенько выпас лошадей, а позже нашел среди скал небольшую прогалину, покрытую густым травяным ковром. Она стала естественным загоном, где лошади паслись даже днем.
В первую же ночь к нему спустилась тишина. Конечно, она была и днем, но пока он был занят хозяйственными хлопотами, она дожидалась своего часа. Он осознавал ее присутствие, как отдаленный шум ветра в соснах, звук, лишь усиливающий тишину.
На второй день Келси отвел лошадей в их природный загон, и тишина снова окружила его. Он не привык к чтению и не взял с собой книг, потому почистил оружие, проверил упряжь и седла, постругал деревяшку и почувствовал, что часы текут страшно медленно. Наконец он решил, что дело идет к вечеру и вышел погулять.
Солнце сияло высоко в небе… только-только наступил полдень. Он вернулся в хижину, попытался заснуть, но не смог. Тогда снова взял полевой бинокль и по секретной тропе взобрался на свой наблюдательный пункт.
С гор дул холодный ветер, но солнце пригревало. Вокруг ни звука, ни движения. Келси остался на скале, время от времени оглядывая округу. Постепенно его охватил страх, потому что ему вдруг показалось, что за ним тоже кто-то наблюдает.
Тогда он спустился с горы и вернулся в убежище.
Там вспомнил о Тенадоре Брайане, и ему опять стало жаль, что его старинный друг не пошел с ним. Келси никогда слишком много ни о ком не думал. Ни дружба с мужчиной, ни любовь к женщине по-настоящему ему не были знакомы. Он встречал их, использовал и отбрасывал в сторону. Но Тену он искренне предложил присоединиться… до известной степени.
В его жизни Тен оставался единственным, к кому он постоянно возвращался мыслями. Рубен не переставал спрашивать себя почему, но в глубине души впервые начал понимать, что ему нужен друг. И он желал, чтобы этим другом стал Брайан.
Даже мальчиком Брайан имел какой-то прочный внутренний стержень, не дававший ему оступиться. Келси не знал почему, но это мучило его. Он подозревал, что Брайан, если бы захотел, обошел бы его во всем… Но нет, успокоил себя он, еще никто никогда не превосходил Келси ни в чем и никто не превзойдет. Это невозможно. Хотя Брайан и раздражал его, но Рубен обнаружил, что Тен страстно желает с ним поговорить… Почему, черт возьми, он не пошел с ним? Что он надеется получить от армии? В армии для него нет будущего.
Потом он на какое-то время забыл о Брайане и стал думать о том, что сделает с такими деньжищами, когда доберется до Фриско. Часть из них, конечно, вложит куда-нибудь. Вложение капитала обеспечит ему стабильное положение, он добьется уважения в деловых кругах. Но немного оставит на вино и на женщин.
Женщины…
Свое вынужденное уединение он перенес бы гораздо легче, если бы здесь с ним оказалась женщина. Майорова дочка например. Неудивительно, что Тен втюрился в нее. Келси представил себе, как она идет по плацу в форте. Однажды он видел ее там. Сейчас она где-то в горах. Может, лишь в нескольких милях отсюда.
Келси выглянул из хижины. Затем снова взобрался на свой наблюдательный пункт, осмотрел горы, чтобы определить, откуда за ним могли бы следить. Таких мест нашел только два, и оба труднодоступны. Он почувствовал себя лучше.
Холмы зеленели молодой травой, легкая дымка окутала деревья, готовые распустить листву… Вон там! Что-то шевельнулось. Он направил туда свой бинокль и через мгновение понял, что смотрит на… оленя. На трех оленей, мирно пасущихся на опушке леса.
В небе неподвижно парил одинокий орел. Позади Келси сорвался камень, он подпрыгнул, выхватил револьвер и быстро развернулся.
Злясь на себя, возвратился в хижину и приготовил кофе. Он нарушил свое же собственное правило, запрещающее готовить кофе днем, но кругом не было ни души, да и, кроме того, он нуждался в кофе.
Достав из мешка бутылку виски и колоду карт, принялся играть в одиночку, потом в отчаянии все бросил, прислонился к косяку и выглянул наружу. Пейзаж вокруг совсем не изменился. Он был один.
Один.
Первоначально Келси планировал пробыть здесь три недели. К тому времени большая часть боевых отрядов индейцев проследует на юг, армия уйдет, его люди разбегутся.
Три недели! Уже на второй день он стал раздраженным, беспокойным, почти напуганным!
Рубен никогда не увлекался спиртным. Нет, он любил выпить в компании, иногда принимая порцию, иногда пять или шесть, но бывали периоды, когда он неделями не касался спиртного, и, вообще говоря, это его не слишком беспокоило. Теперь же, когда делать стало нечего, он прикончил всю бутылку. Это помогло забыться тяжелым сном.
Проснувшись, когда солнце уже пробивалось сквозь щели в амбразурах, обрадовался, что прошло много времени. Он попытался сесть, и у него закружилась голова. Наконец ему удалось спустить ноги на пол. Какое-то время Рубен сидел, обхватив раскалывающуюся от боли голову руками, и его красивые волосы спутанными прядями свисали вниз.
Встал не скоро. Но лошадей нужно было напоить, он оставил их в загоне среди скал на всю ночь. Голова все еще гудела.
Келси натянул брюки и сапоги, хотя совершенно не помнил, как снял их ночью. Надел пояс с револьвером, взял винтовку. Ругаясь, долго возился с запором. Но когда открыл дверь, застыл на месте. На песке, не далее двух футов от его жилища, отчетливо виднелся след мокасин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17