Как же она хороша! Разрумянившаяся, с чуть приоткрытыми губами и прической, слегка утратившей блестящую идеальность. Настоящая! Без налета невозмутимости капитана космического корабля. Мне захотелось прикоснуться к ней, и я чудовищным усилием подавил это желание. Не сейчас.
– Да, – прошептала она. – Службистов можно понять. Они знали.
Я погасил сияние и перевел дух.
– Они не могли знать. Это началось после ареста.
Она покачала головой.
– Кто их знает, как вас вычисляют.
Я пожал плечами.
– Юля, так ты меня берешь?
– Да, я тебя беру, хотя это полное безумие, – сказала она и бросила недокуренную сигару на изуродованный поднос. Кивнула в его сторону: – Надо забрать с собой или уничтожить.
– Уничтожить лучше, – заметил я. – Но негде. Эх! Придется тащить железяку.
Лицо Юли приобрело сосредоточенное выражение человека, получающего послание, маленькая рука сжалась в кулак и ударила по столу.
– Ах, черт! У них что-то стряслось. Через час закрывают космопорт на вылет. А значит, мы вылетаем немедленно. Давай, полковник, собирай вещи! Быстро!
– Все свое ношу с собой, – спокойно сказал я. – Не нервничай, успеем.
– Так собирай своего бхакта!
– Мальчик остается здесь. Со мной слишком опасно.
– Боюсь, что здесь будет опаснее.
– Ты уверена?
Она развела руками.
– Ладно, – сказал я. – В конце концов, я его приручил. Придется нести ответственность.
Связался с Бхишмой по Сети.
– Мы сейчас вылетаем, – сообщил я. – За полчаса соберешься?
– Да за пять минут! – воскликнул он.
Контроль в космопорте прошли без осложнений. Стартовали в пожарном порядке, так что Юлия толком не познакомила с командой. Я успел усвоить, что высокий бородатый парень со сдержанными манерами и скандинавским именем Витус – бортинженер и программист, худой и длинноносый мужик, похожий на домашнюю крысу, – врач и еще кто-то, а угрюмый мужчина моих лет и примерно моей комплекции – специалист по защите и помощник капитана. Имени я не запомнил и пока обозвал «старпомом».
Корабль называется «Вийон». Я усомнился, стоило ли давать такое название якобы торговому кораблю, явно подрабатывающему контрабандой. Великий был поэт, конечно, но все же вор. Не будут ли проверять с удвоенным вниманием?
– А! Они неграмотные! – отмахнулась Юлия.
Далеко внизу медленно поворачивается зеленый бок планеты Скит, а рядом плывут гигантские тела кораблей военного флота. Так что наш кораблик кажется карасем возле стаи морских китов.
– Нам приказывают лечь в дрейф, – сказала Юлия.
Она сидит в кресле капитана и находится в контакте с кораблем. Вся информация через нее, инженера и старпома. Мы с Бхишмой всего лишь пассажиры, и наши устройства связи изолированы от корабля. Крысообразный врач кивнул. Значит, тоже в команде. Связист? Психолог? Специалист по тактике? С наибольшей вероятностью я бы предположил второе.
Ждем. Гигантское тело линкора занимает весь экран и повернуто к нам освещенной солнцем стороной. Черные Иглы Тракля и длинные прямые трубы сверхмощных лазеров смотрят прямо на нашу скорлупку. Обилие стволов напоминает орган. Орган смерти. На таком играть реквием. Красиво, но жутковато. От линкора отделяется челнок и плывет к нам.
Пронесет? Нет? Как будут проверять?
– Смотрите! – воскликнула Юлия.
На соседнем мониторе, показывающем то, что происходит по другую сторону корабля, появилось нечто похожее на облако серебристого света, причем правильной шарообразной формы.
– Цертис, – прошептал Бхишма.
– Ты-то откуда знаешь? – спросил я.
– Видел. Еще на Дарте.
– Цертис, – кивнула Юлия. – Приходилось встречать. Тоже в системе Дарта.
Да, конечно, цертис. Я ни разу не видел их живьем и так близко, но изображения нам показывали еще в академии. Перед прибытием Рокова на мою планету у нас тоже появились сообщения о цертисах. Их несколько раз регистрировали на орбите.
– У нас нет аннигиляционного оружия, – сказал Витус.
– Надо сообщить имперцам, – сказала Юлия и обернулась к нам. – Ребята, я подключаю вас к системе. Лучше вам быть в курсе. Хрен знает, что творится!
– Им может прийти в голову проаннигилировать нас вместе с цертисом, – заметил угрюмый старпом.
– Вряд ли, Серж, – задумчиво проговорила Юлия. – До него и так доберутся.
– Говорит торговый корабль «Вийон», – сообщила она. – У нас по левому борту цертис.
– Уйдите с линии огня. Двести метров на север. Быстро! – приказали с челнока.
Мы метнулись в сторону. Цертис не сдвинулся и на миллиметр. Как висел в центре монитора, так и остался. Скорость относительно корабля равна нулю.
– О дьявол! Как приклеенный! – выругался старпом.
Там, где мы были секунду назад, возникло слабенькое свечение аннигилирующих атомов верхних слоев стратосферы Скита. Я подумал, что подальше, в межзвездном пространстве, мы бы вообще ничего не увидели.
– Уйдите с линии огня! Двести метров на запад. На пределе скорости!
Мы послушались. Корабль дернулся, нас вжало в кресла. Имперский бот метнулся на восток, пытаясь достать цертиса. Как бы не так! Цертис был на порядок быстрее. Он уже спрятался за нас и стал недоступен имперскому оружию. Игла Тракля проаннигилировала высокий вакуум.
– Внимание! Боевая тревога! Возвращайтесь на базу! – прозвучал приказ с линкора.
«Вийона» он, очевидно, не касался, зато имперский бот бросил нас вместе с цертисом и поплыл к сияющему гиганту.
– Что у них стряслось? – взволнованно спросила Юлия.
Повисла тишина. Казалось бы, мы должны испытать облегчение по поводу отмены досмотра, но боевая тревога на линкоре сулила куда большие неприятности.
Мы впились глазами в мониторы.
– Витус! Серж! Давайте потихонечку к тоннелю, – шепнула Юлия.
И мы тихой сапой поплыли в открытый космос, подальше от имперского линкора и его проблем. Цертис тащится за нами как привязанный.
На мониторе медленно уменьшается изображение линкора, а сверху на него наплывает огромное красноватое облако в серебристых сполохах, похожих на электрические разряды.
– Это еще что такое? – недоуменно бросает старпом.
– Гроза в космосе, – усмехается крысообразный врач. – Давай-ка побыстрее, Юленька.
– Это что, Ген? – тихо спрашивает она.
– Я бы сказал, что войско цертисов, если бы у них было войско и они умели краснеть от стыда. Но наукой установлено, что войска у них нет, и они все поголовно серебристо-белые – так что черт его знает!
Мы уже неслись на всех парах, когда среди красного марева проявились силуэты кораблей. Много! Очень много!
– Это имперский флот из системы Дарта, – прошептала Юля.
Линкор выстрелил из всех бортовых аннигиляторов одновременно, и красное облако вспыхнуло ослепительно белым огнем. Мы на миг ослепли. Линкор поддержали другие корабли флота, висевшие на орбите дальше от нас. И западный сектор пространства залило бледным пламенем и прорезало расходящимися лучами воронок Тракля, раскрытых навстречу багровому сиянию.
И тогда из красного облака вылетела струя огня и окутала линкор и два корабля сопровождения. Перед тем как провалиться в пространственно-временной тоннель, мы еще успели увидеть их почерневшие искореженные обломки.
Мы медленно приходим в себя, наблюдая на мониторе искаженный и смазанный рисунок созвездий – типичную картинку для гиперперехода. Цертис по-прежнему висит на хвосте.
Пространство искривлено прихотливо и самым неожиданным образом, так что система, до которой добрая сотня световых лет, может находиться на расстоянии одного перехода, то есть в нескольких часах лета по тоннелю. Схему переходов труднее соотнести со звездной картой, чем схему подземных коммуникаций с картой современного города.
Спустя пять часов мы вышли в систему Тессы.
Герман Маркович Митте
Отпечаток ладони на столешнице довольно бледный, но невооруженным взглядом виден рисунок капиллярных линий. Тонкая аппаратура позволит получить подробную картинку. Смотрится странно. Словно рисунок сделан с помощью пульверизатора с серебряной краской. Только исходя из этой версии капиллярные линии объяснить нельзя.
Для меня все ясно. Значит, был серебряный предмет: блюдо, поднос, тарелка. И на нем кто-то решил продемонстрировать свои способности. Блюдо забрать догадались, а на то, что под ним, не обратили внимания. Картинка получилась в результате испарения атомов серебра со дна подноса.
Как только атака была отбита, мы смогли спуститься на Скит. Слава богу, еще нашу планету. На этот раз Они отступили, хотя мы заплатили немалую цену. Из всего Третьего флота остался один линкор и два легких корабля. Эх, Данька, Данька! Неужели и ты из них! Как же жаль!
Я сам сказал твоей матери об аресте. Хорошо, что не пришлось сообщать о расстреле. В последний момент оспорили показания одного из твоих коллег по экспедиции. Он не мог видеть сияния вокруг твоего тела, его просто не было рядом в тот момент. Владимир Юрьевич решил рискнуть и отменил казнь. Тем более что на него давили сотни две умников, жаждущих «исследовать феномен». Ну, исследуйте теперь. По этому «феномену» лучше сразу из аннигилятора.
Я бросил взгляд на отпечаток ладони. Тогда еще были сомнения – теперь, увы, нет.
Помню, как у Людмилы задрожали и посерели губы, как стали влажными глаза. Я никогда не думал, что эта женщина умеет плакать.
– Неправда, он не мог предать, – прошептала она.
Я молчу. Не имею права говорить об истинных причинах ареста. Т-синдром – болезнь, но это слишком опасная болезнь. Слишком разрушительная для Кратоса. Мы не можем публично заявить о ней. Это вызовет панику. Сказать матери – все равно что объявить публично. Она не смирится.
– Там есть основания, – говорю я. – Даня не принял императора, фрондерствовал, даже не скрываясь.
– Как фрондерствовал? Личную армию создавал? Закупал оружие? Вступил в сговор с махдийцами? Герман! Он не Анри Вальдо! – она презрительно усмехнулась. – Посмеялся над дядей Вовой, да? Герман! Это не преступление!
Не преступление, но приговор. Т-синдром – в любом случае приговор, единственное основание, по которому можно расстрелять человека без юридических формальностей. И основание под грифом «секретно». Так что приходится придумывать иные причины, чтобы придать казни видимость законности. Что значит чья-то честь по сравнению с целостностью империи? Обвинение в предательстве ложно? Допустим. Пока! Через несколько недель, в крайнем случае месяцев, когда трансформация будет завершена, это станет истиной.
Обломки «Святой Екатерины» нашли два дня назад. Двести пятнадцать трупов и тридцать пять пропавших без вести. В последнем нет ничего удивительного. Тела унесло в открытый космос. Найти не представляется возможным. Развороченные, выжженные внутренности корабля. Личности большинства погибших пришлось устанавливать с помощью генетической экспресс-экспертизы. Ты среди пропавших без вести.
Характер разрушений заставляет остановиться на двух версиях: Т-проблема и террористический акт. Тот факт, что на корабле был человек с Т-синдромом, делало первую более вероятной.
На стене отсека спасательных шлюпов обнаружена надпись «RAT». Но это еще не гарантия того, что к делу причастна Республиканская Армия Тессы. Возможно, просто попытка навести на ложный след. Тессианцы давно не устраивали террористических актов такого масштаба, со времен Анри Вальдо. А если они, то у них наверняка был сообщник из офицерского корпуса линкора или поселения колонистов. Это заставляет предположить, что обвинения против тебя, Даня, не так уж беспочвенны. Ты же человек дела. Тебе ли ограничиваться пустой болтовней!
Владимир Юрьевич вызвал меня к себе и велел взять дело под личный контроль. Я поразился тому, что проблема решается на таком высоком уровне.
– Я уже веду дело Даниила Данина, – заметил я.
– Они будут объединены в одно. Вы ведь занимались Т-проблемой, Герман Маркович?
– Да, государь.
– Вот и отлично. У меня нет лучшей кандидатуры.
Ближайшей планетой к месту катастрофы оказался Скит. К нему были стянуты корабли Третьего флота. Причин две: замеченная в последнее время активность цертисов и все та же катастрофа корабля. Т-проблема единичными неприятностями не ограничивается и это слишком серьезно, чтобы медлить и экономить горючее. Можно потерять планету. Дарт уже профукали.
Мои агенты спустились вниз и стали искать «что-нибудь необычное». Именно так и проявляет себя Т-проблема. Более конкретно сказать невозможно.
В Калапе все шло своим чередом, ничего из ряда вон выходящего. Стали искать по ближайшим монастырям. Хорошо, что Скит малонаселенная планета, а то бы мы засели здесь на недели и месяцы, несмотря на применение новейших технологий поиска.
След обнаружился в храме Шивы-Натараджи. Там появился некий незнакомец. Так как это произошло после праздника Шиваратри, монахи сочли это мистическим событием. Человек не провел в храме и дня, ушел в город с одним из монахов по имени Бхишма. Это могло не иметь к Т-проблеме ровно никакого отношения. Я даже сомневался, стоит ли тянуть за эту нить. Попросил все-таки описать пришельца. И тут меня зацепило. Уж очень похож на тебя. Невозможно. В таких катастрофах не выживают. Но для Т-проблемы невозможное почти закономерность.
Когда на берегу озера неподалеку от храма нашли полусгоревшие обломки десантного шлюпа – исчезли все сомнения. На борту еще можно было разобрать надпись «Святая Екатерина».
Я попытался было отследить дальнейший путь Бхишмы, но тут началась заварушка на орбите, и Т-проблема развернулась над нашими головами во всей угрожающей мощи. Когда планету удалось отстоять, я поднялся на сохранившийся линкор, а Бхишму бросил на помощников.
Пока я выслушивал воспоминания участников сражения, пришла информация о гостинице, где он останавливался. Потом покинул планету на корабле известной контрабандистки Юлии Бронте. С ним был некий Дмитрий Левицкий. Я навел справки по Сети и через мгновение имел удовольствие любоваться твоей фотографией.
В наше время слишком трудно спрятаться. Хотя, если бы не странное появление в храме Шивы, тебе бы, наверное, удалось. Как же ты выжил в той мясорубке? Или у тебя есть брат-близнец? Я поморщился. Ну, это уж явное преумножение сущностей.
Итак, я стою в номере Юлии Бронте и смотрю на серебряный отпечаток твоей ладони.
Мой ассистент Витя покрывает его чувствительной пленкой, преобразующей изображение в цифровую форму, перстень связи передает картинку в мозг. Запрос по базе данных – одно мгновение.
– Рука Даниила Данина, – говорит Витя.
– Да, полковника Даниила Андреевича Данина, – киваю я.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Даниил Андреевич Данин
Улицы Версай-нуво напоминают аллеи загородной королевской резиденции, давшей название столице Тессы. Много зелени, фонтанов и цветочных клумб, каждая из которых – произведение искусства. Иногда улица ныряет под огромную стеклянную крышу причудливой формы: то с хитросплетениями сияющих металлоконструкций, то с вкраплениями зеркальных панелей и витражей. Дома архитектуры столь же причудливой и смелой. Ни один не похож на другой, но вместе они образуют некое художественное целое.
Сумасшедшее здание, в котором нет ни одного одинакового окна, ровного пола и прямой стены: все искривлено самым неожиданным образом, а на балконах и верандах растут деревья, вполне гармонично вписывается в общую картину. По словам Юли, здесь самые высокие цены на жилье, а обитает высший слой местной богемы. Впрочем, почему местной? Богема Тессы – богема Империи. Если Кратос – политический центр, то Тесса – культурный.
Среди магазинов преобладают салоны модной одежды, парфюмерные лавки, винные погребки и кондитерские. А речь местного населения является причудливой смесью французского, испанского и немецкого языков.
Юлия радуется как ребенок. Забегает вперед, поворачивается ко мне лицом, раскидывает руки, словно стремясь обнять этот город. И я из Даниила вдруг превращаюсь в Даниэля.
– Версай-нуво, Даниэль! Моя родина.
Даже акцент появился, хотя Юлия прекрасно говорит по-русски. На Ските акцента не наблюдалось.
– Я жила здесь с родителями, пока мы не переехали на Кратос. Моя бабушка до сих пор здесь.
– На блины зайдем? Тессианцы едят блины?
– Еще как! Всем блинам блины, толстые, вкусные. У вас их зовут «оладьями», а у нас «блинами».
Вместо бабушкиного дома Юля затаскивает меня в модный магазин. Ну, ничего. На моем счету остались деньги, а казино здесь есть в немалом количестве. Но оказывается, она собирается разодеть меня, причем по своему вкусу и, естественно, за мой счет. Мои требования к одежде состоят всего из трех пунктов: она должна быть чистой, не рваной и соответствовать температуре забортного воздуха. На отслеживание модных тенденций мне хронически жаль времени.
Юля выбрала запредельно узкие черные штаны и нырнула со мной в примерочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Да, – прошептала она. – Службистов можно понять. Они знали.
Я погасил сияние и перевел дух.
– Они не могли знать. Это началось после ареста.
Она покачала головой.
– Кто их знает, как вас вычисляют.
Я пожал плечами.
– Юля, так ты меня берешь?
– Да, я тебя беру, хотя это полное безумие, – сказала она и бросила недокуренную сигару на изуродованный поднос. Кивнула в его сторону: – Надо забрать с собой или уничтожить.
– Уничтожить лучше, – заметил я. – Но негде. Эх! Придется тащить железяку.
Лицо Юли приобрело сосредоточенное выражение человека, получающего послание, маленькая рука сжалась в кулак и ударила по столу.
– Ах, черт! У них что-то стряслось. Через час закрывают космопорт на вылет. А значит, мы вылетаем немедленно. Давай, полковник, собирай вещи! Быстро!
– Все свое ношу с собой, – спокойно сказал я. – Не нервничай, успеем.
– Так собирай своего бхакта!
– Мальчик остается здесь. Со мной слишком опасно.
– Боюсь, что здесь будет опаснее.
– Ты уверена?
Она развела руками.
– Ладно, – сказал я. – В конце концов, я его приручил. Придется нести ответственность.
Связался с Бхишмой по Сети.
– Мы сейчас вылетаем, – сообщил я. – За полчаса соберешься?
– Да за пять минут! – воскликнул он.
Контроль в космопорте прошли без осложнений. Стартовали в пожарном порядке, так что Юлия толком не познакомила с командой. Я успел усвоить, что высокий бородатый парень со сдержанными манерами и скандинавским именем Витус – бортинженер и программист, худой и длинноносый мужик, похожий на домашнюю крысу, – врач и еще кто-то, а угрюмый мужчина моих лет и примерно моей комплекции – специалист по защите и помощник капитана. Имени я не запомнил и пока обозвал «старпомом».
Корабль называется «Вийон». Я усомнился, стоило ли давать такое название якобы торговому кораблю, явно подрабатывающему контрабандой. Великий был поэт, конечно, но все же вор. Не будут ли проверять с удвоенным вниманием?
– А! Они неграмотные! – отмахнулась Юлия.
Далеко внизу медленно поворачивается зеленый бок планеты Скит, а рядом плывут гигантские тела кораблей военного флота. Так что наш кораблик кажется карасем возле стаи морских китов.
– Нам приказывают лечь в дрейф, – сказала Юлия.
Она сидит в кресле капитана и находится в контакте с кораблем. Вся информация через нее, инженера и старпома. Мы с Бхишмой всего лишь пассажиры, и наши устройства связи изолированы от корабля. Крысообразный врач кивнул. Значит, тоже в команде. Связист? Психолог? Специалист по тактике? С наибольшей вероятностью я бы предположил второе.
Ждем. Гигантское тело линкора занимает весь экран и повернуто к нам освещенной солнцем стороной. Черные Иглы Тракля и длинные прямые трубы сверхмощных лазеров смотрят прямо на нашу скорлупку. Обилие стволов напоминает орган. Орган смерти. На таком играть реквием. Красиво, но жутковато. От линкора отделяется челнок и плывет к нам.
Пронесет? Нет? Как будут проверять?
– Смотрите! – воскликнула Юлия.
На соседнем мониторе, показывающем то, что происходит по другую сторону корабля, появилось нечто похожее на облако серебристого света, причем правильной шарообразной формы.
– Цертис, – прошептал Бхишма.
– Ты-то откуда знаешь? – спросил я.
– Видел. Еще на Дарте.
– Цертис, – кивнула Юлия. – Приходилось встречать. Тоже в системе Дарта.
Да, конечно, цертис. Я ни разу не видел их живьем и так близко, но изображения нам показывали еще в академии. Перед прибытием Рокова на мою планету у нас тоже появились сообщения о цертисах. Их несколько раз регистрировали на орбите.
– У нас нет аннигиляционного оружия, – сказал Витус.
– Надо сообщить имперцам, – сказала Юлия и обернулась к нам. – Ребята, я подключаю вас к системе. Лучше вам быть в курсе. Хрен знает, что творится!
– Им может прийти в голову проаннигилировать нас вместе с цертисом, – заметил угрюмый старпом.
– Вряд ли, Серж, – задумчиво проговорила Юлия. – До него и так доберутся.
– Говорит торговый корабль «Вийон», – сообщила она. – У нас по левому борту цертис.
– Уйдите с линии огня. Двести метров на север. Быстро! – приказали с челнока.
Мы метнулись в сторону. Цертис не сдвинулся и на миллиметр. Как висел в центре монитора, так и остался. Скорость относительно корабля равна нулю.
– О дьявол! Как приклеенный! – выругался старпом.
Там, где мы были секунду назад, возникло слабенькое свечение аннигилирующих атомов верхних слоев стратосферы Скита. Я подумал, что подальше, в межзвездном пространстве, мы бы вообще ничего не увидели.
– Уйдите с линии огня! Двести метров на запад. На пределе скорости!
Мы послушались. Корабль дернулся, нас вжало в кресла. Имперский бот метнулся на восток, пытаясь достать цертиса. Как бы не так! Цертис был на порядок быстрее. Он уже спрятался за нас и стал недоступен имперскому оружию. Игла Тракля проаннигилировала высокий вакуум.
– Внимание! Боевая тревога! Возвращайтесь на базу! – прозвучал приказ с линкора.
«Вийона» он, очевидно, не касался, зато имперский бот бросил нас вместе с цертисом и поплыл к сияющему гиганту.
– Что у них стряслось? – взволнованно спросила Юлия.
Повисла тишина. Казалось бы, мы должны испытать облегчение по поводу отмены досмотра, но боевая тревога на линкоре сулила куда большие неприятности.
Мы впились глазами в мониторы.
– Витус! Серж! Давайте потихонечку к тоннелю, – шепнула Юлия.
И мы тихой сапой поплыли в открытый космос, подальше от имперского линкора и его проблем. Цертис тащится за нами как привязанный.
На мониторе медленно уменьшается изображение линкора, а сверху на него наплывает огромное красноватое облако в серебристых сполохах, похожих на электрические разряды.
– Это еще что такое? – недоуменно бросает старпом.
– Гроза в космосе, – усмехается крысообразный врач. – Давай-ка побыстрее, Юленька.
– Это что, Ген? – тихо спрашивает она.
– Я бы сказал, что войско цертисов, если бы у них было войско и они умели краснеть от стыда. Но наукой установлено, что войска у них нет, и они все поголовно серебристо-белые – так что черт его знает!
Мы уже неслись на всех парах, когда среди красного марева проявились силуэты кораблей. Много! Очень много!
– Это имперский флот из системы Дарта, – прошептала Юля.
Линкор выстрелил из всех бортовых аннигиляторов одновременно, и красное облако вспыхнуло ослепительно белым огнем. Мы на миг ослепли. Линкор поддержали другие корабли флота, висевшие на орбите дальше от нас. И западный сектор пространства залило бледным пламенем и прорезало расходящимися лучами воронок Тракля, раскрытых навстречу багровому сиянию.
И тогда из красного облака вылетела струя огня и окутала линкор и два корабля сопровождения. Перед тем как провалиться в пространственно-временной тоннель, мы еще успели увидеть их почерневшие искореженные обломки.
Мы медленно приходим в себя, наблюдая на мониторе искаженный и смазанный рисунок созвездий – типичную картинку для гиперперехода. Цертис по-прежнему висит на хвосте.
Пространство искривлено прихотливо и самым неожиданным образом, так что система, до которой добрая сотня световых лет, может находиться на расстоянии одного перехода, то есть в нескольких часах лета по тоннелю. Схему переходов труднее соотнести со звездной картой, чем схему подземных коммуникаций с картой современного города.
Спустя пять часов мы вышли в систему Тессы.
Герман Маркович Митте
Отпечаток ладони на столешнице довольно бледный, но невооруженным взглядом виден рисунок капиллярных линий. Тонкая аппаратура позволит получить подробную картинку. Смотрится странно. Словно рисунок сделан с помощью пульверизатора с серебряной краской. Только исходя из этой версии капиллярные линии объяснить нельзя.
Для меня все ясно. Значит, был серебряный предмет: блюдо, поднос, тарелка. И на нем кто-то решил продемонстрировать свои способности. Блюдо забрать догадались, а на то, что под ним, не обратили внимания. Картинка получилась в результате испарения атомов серебра со дна подноса.
Как только атака была отбита, мы смогли спуститься на Скит. Слава богу, еще нашу планету. На этот раз Они отступили, хотя мы заплатили немалую цену. Из всего Третьего флота остался один линкор и два легких корабля. Эх, Данька, Данька! Неужели и ты из них! Как же жаль!
Я сам сказал твоей матери об аресте. Хорошо, что не пришлось сообщать о расстреле. В последний момент оспорили показания одного из твоих коллег по экспедиции. Он не мог видеть сияния вокруг твоего тела, его просто не было рядом в тот момент. Владимир Юрьевич решил рискнуть и отменил казнь. Тем более что на него давили сотни две умников, жаждущих «исследовать феномен». Ну, исследуйте теперь. По этому «феномену» лучше сразу из аннигилятора.
Я бросил взгляд на отпечаток ладони. Тогда еще были сомнения – теперь, увы, нет.
Помню, как у Людмилы задрожали и посерели губы, как стали влажными глаза. Я никогда не думал, что эта женщина умеет плакать.
– Неправда, он не мог предать, – прошептала она.
Я молчу. Не имею права говорить об истинных причинах ареста. Т-синдром – болезнь, но это слишком опасная болезнь. Слишком разрушительная для Кратоса. Мы не можем публично заявить о ней. Это вызовет панику. Сказать матери – все равно что объявить публично. Она не смирится.
– Там есть основания, – говорю я. – Даня не принял императора, фрондерствовал, даже не скрываясь.
– Как фрондерствовал? Личную армию создавал? Закупал оружие? Вступил в сговор с махдийцами? Герман! Он не Анри Вальдо! – она презрительно усмехнулась. – Посмеялся над дядей Вовой, да? Герман! Это не преступление!
Не преступление, но приговор. Т-синдром – в любом случае приговор, единственное основание, по которому можно расстрелять человека без юридических формальностей. И основание под грифом «секретно». Так что приходится придумывать иные причины, чтобы придать казни видимость законности. Что значит чья-то честь по сравнению с целостностью империи? Обвинение в предательстве ложно? Допустим. Пока! Через несколько недель, в крайнем случае месяцев, когда трансформация будет завершена, это станет истиной.
Обломки «Святой Екатерины» нашли два дня назад. Двести пятнадцать трупов и тридцать пять пропавших без вести. В последнем нет ничего удивительного. Тела унесло в открытый космос. Найти не представляется возможным. Развороченные, выжженные внутренности корабля. Личности большинства погибших пришлось устанавливать с помощью генетической экспресс-экспертизы. Ты среди пропавших без вести.
Характер разрушений заставляет остановиться на двух версиях: Т-проблема и террористический акт. Тот факт, что на корабле был человек с Т-синдромом, делало первую более вероятной.
На стене отсека спасательных шлюпов обнаружена надпись «RAT». Но это еще не гарантия того, что к делу причастна Республиканская Армия Тессы. Возможно, просто попытка навести на ложный след. Тессианцы давно не устраивали террористических актов такого масштаба, со времен Анри Вальдо. А если они, то у них наверняка был сообщник из офицерского корпуса линкора или поселения колонистов. Это заставляет предположить, что обвинения против тебя, Даня, не так уж беспочвенны. Ты же человек дела. Тебе ли ограничиваться пустой болтовней!
Владимир Юрьевич вызвал меня к себе и велел взять дело под личный контроль. Я поразился тому, что проблема решается на таком высоком уровне.
– Я уже веду дело Даниила Данина, – заметил я.
– Они будут объединены в одно. Вы ведь занимались Т-проблемой, Герман Маркович?
– Да, государь.
– Вот и отлично. У меня нет лучшей кандидатуры.
Ближайшей планетой к месту катастрофы оказался Скит. К нему были стянуты корабли Третьего флота. Причин две: замеченная в последнее время активность цертисов и все та же катастрофа корабля. Т-проблема единичными неприятностями не ограничивается и это слишком серьезно, чтобы медлить и экономить горючее. Можно потерять планету. Дарт уже профукали.
Мои агенты спустились вниз и стали искать «что-нибудь необычное». Именно так и проявляет себя Т-проблема. Более конкретно сказать невозможно.
В Калапе все шло своим чередом, ничего из ряда вон выходящего. Стали искать по ближайшим монастырям. Хорошо, что Скит малонаселенная планета, а то бы мы засели здесь на недели и месяцы, несмотря на применение новейших технологий поиска.
След обнаружился в храме Шивы-Натараджи. Там появился некий незнакомец. Так как это произошло после праздника Шиваратри, монахи сочли это мистическим событием. Человек не провел в храме и дня, ушел в город с одним из монахов по имени Бхишма. Это могло не иметь к Т-проблеме ровно никакого отношения. Я даже сомневался, стоит ли тянуть за эту нить. Попросил все-таки описать пришельца. И тут меня зацепило. Уж очень похож на тебя. Невозможно. В таких катастрофах не выживают. Но для Т-проблемы невозможное почти закономерность.
Когда на берегу озера неподалеку от храма нашли полусгоревшие обломки десантного шлюпа – исчезли все сомнения. На борту еще можно было разобрать надпись «Святая Екатерина».
Я попытался было отследить дальнейший путь Бхишмы, но тут началась заварушка на орбите, и Т-проблема развернулась над нашими головами во всей угрожающей мощи. Когда планету удалось отстоять, я поднялся на сохранившийся линкор, а Бхишму бросил на помощников.
Пока я выслушивал воспоминания участников сражения, пришла информация о гостинице, где он останавливался. Потом покинул планету на корабле известной контрабандистки Юлии Бронте. С ним был некий Дмитрий Левицкий. Я навел справки по Сети и через мгновение имел удовольствие любоваться твоей фотографией.
В наше время слишком трудно спрятаться. Хотя, если бы не странное появление в храме Шивы, тебе бы, наверное, удалось. Как же ты выжил в той мясорубке? Или у тебя есть брат-близнец? Я поморщился. Ну, это уж явное преумножение сущностей.
Итак, я стою в номере Юлии Бронте и смотрю на серебряный отпечаток твоей ладони.
Мой ассистент Витя покрывает его чувствительной пленкой, преобразующей изображение в цифровую форму, перстень связи передает картинку в мозг. Запрос по базе данных – одно мгновение.
– Рука Даниила Данина, – говорит Витя.
– Да, полковника Даниила Андреевича Данина, – киваю я.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Даниил Андреевич Данин
Улицы Версай-нуво напоминают аллеи загородной королевской резиденции, давшей название столице Тессы. Много зелени, фонтанов и цветочных клумб, каждая из которых – произведение искусства. Иногда улица ныряет под огромную стеклянную крышу причудливой формы: то с хитросплетениями сияющих металлоконструкций, то с вкраплениями зеркальных панелей и витражей. Дома архитектуры столь же причудливой и смелой. Ни один не похож на другой, но вместе они образуют некое художественное целое.
Сумасшедшее здание, в котором нет ни одного одинакового окна, ровного пола и прямой стены: все искривлено самым неожиданным образом, а на балконах и верандах растут деревья, вполне гармонично вписывается в общую картину. По словам Юли, здесь самые высокие цены на жилье, а обитает высший слой местной богемы. Впрочем, почему местной? Богема Тессы – богема Империи. Если Кратос – политический центр, то Тесса – культурный.
Среди магазинов преобладают салоны модной одежды, парфюмерные лавки, винные погребки и кондитерские. А речь местного населения является причудливой смесью французского, испанского и немецкого языков.
Юлия радуется как ребенок. Забегает вперед, поворачивается ко мне лицом, раскидывает руки, словно стремясь обнять этот город. И я из Даниила вдруг превращаюсь в Даниэля.
– Версай-нуво, Даниэль! Моя родина.
Даже акцент появился, хотя Юлия прекрасно говорит по-русски. На Ските акцента не наблюдалось.
– Я жила здесь с родителями, пока мы не переехали на Кратос. Моя бабушка до сих пор здесь.
– На блины зайдем? Тессианцы едят блины?
– Еще как! Всем блинам блины, толстые, вкусные. У вас их зовут «оладьями», а у нас «блинами».
Вместо бабушкиного дома Юля затаскивает меня в модный магазин. Ну, ничего. На моем счету остались деньги, а казино здесь есть в немалом количестве. Но оказывается, она собирается разодеть меня, причем по своему вкусу и, естественно, за мой счет. Мои требования к одежде состоят всего из трех пунктов: она должна быть чистой, не рваной и соответствовать температуре забортного воздуха. На отслеживание модных тенденций мне хронически жаль времени.
Юля выбрала запредельно узкие черные штаны и нырнула со мной в примерочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38