А я погибну сейчас. Можно порадоваться, что не увижу позора. Но кто станет императором? Кто сможет хотя бы не допустить хаоса в эту последнюю неделю перед концом? Хазаровский болен, фильтрация крови и смена биомодераторов не помогла. Пока я не вытрясу из СБК противоядие, его будет интересовать только то, где бы достать веревку. Он не сможет править. Может быть, Герман? Ну, нет! Представителя СБК в качестве императора я бы не хотел для Кратоса даже на неделю.
Меня вызывают по кольцу.
– Это Михаэль, Преображенный. Мы предлагаем начать переговоры.
Слава тебе господи! За что мне такой подарок?
– Да! – только и сказал я, в первый момент даже не подумав, что это могут быть переговоры о сдаче.
В кают-компании линкора «Тиль» мягкие кресла с гнутыми металлическими подлокотниками и темно-серой обивкой.
– Садитесь, – говорит Михаэль и опускается в кресло напротив.
Над нами в огромном иллюминаторе – небо с миллионами звезд, голубым серпом Кратоса и желтым шариком Рэма.
Я не могу описать лицо собеседника, оно все время меняется, словно плывет. Я обратил внимание на одежду. Удобная и практичная военная форма, уместная на корабле, а на кармане – эмблема в виде башни, увенчанной шпилем.
– Что вы хотите нам предложить? – спрашиваю я.
– Для начала я хочу объяснить. Вы, вероятно, знаете о флоте, который вошел в старый гипертоннель и будет здесь через шесть дней. Вам с ним не справиться. Но в ситуации, когда императором стал теос, мы считаем продолжение войны бессмысленным.
– Вы уверены, что я буду проводить угодную вам политику?
– Вы не сможете проводить другую. Вы Преображенный, а значит, у нас одни интересы.
– Ваши условия?
– Во-первых, вы уступаете нам остров Ихтус в Центральном море.
Северный материк Кратоса огибает Центральное море, словно гигантская подкова или круг с вырванным неровным куском, который кто-то оттянул вниз, к южному полюсу, да так и оставил. Получился Южный материк. Между материками множество островов. Ихтус самый большой и ближе всего к Северному материку но почти не заселен. Зачем он им? В качестве базы?
– Хорошо, – сказал я. – Но вы не имеете права строить там военных объектов и размещать военный флот.
Он кивнул.
– Это нас вполне устраивает.
Странно! Я готовился к долгой торговле.
– Это не все, – сказал Михаэль. – Вы должны немедленно освободить арестованных членов Огненного Братства и снять запрет с деятельности этой организации. Храм в Кириополе должен быть открыт.
Я кивнул. Сомневаясь, скрепя сердце. Но деться мне некуда. Это не такая большая плата за мир и свободу.
– Кроме того, нам нужно право на строительство подобных храмов по всему Кратосу, – продолжил метаморф.
– Нет, – сказал я.
– Хорошо, отложим этот вопрос. Я уверен, что вскоре вы сами подпишете такое распоряжение, без всякого давления с нашей стороны.
– Посмотрим, – сказал я. – Теперь о вас. Флот Махди должен вернуться к владельцам.
– Увы! – он развел руками и улыбнулся. – Он арендован на год. Флот Махди будет находиться на орбите Рэма. Но если вы не тронете нас на Ихтусе, думаю, проблем не будет.
Я сжал губы. Но другого выхода нет, с флотом Махди нам не справиться, по крайней мере сейчас.
– Я согласен, – сказал я. – Но у меня еще одно условие: вы делитесь с нами информацией о Т-синдроме.
Он кивнул.
– Это и в наших интересах. Ваше сопротивление на восемьдесят процентов объясняется неосведомленностью об истинном положении вещей.
– Что вы имеете в виду?
– Вы считаете, что мы заражаем население захваченных планет Т-синдромом. Это не так.
Я усмехнулся.
– Я сам это видел.
– Что вы видели?
– Регистрацию. То есть впрыскивание в кровь возбудителя.
Он улыбнулся.
– А вам не пришло в голову, что это не яд, а противоядие?
– Во-первых, противоядие не впрыскивают здоровым, а во-вторых, после противоядия не начинается болезнь.
– Проявления болезни, – уточнил он. – Вы так уверены, что они были здоровы? Какая часть населения Кратоса, по-вашему, заражена?
– Около двадцати процентов.
– Сто, – сказал он. – В крайнем случае девяносто. Может быть, где-то в глухой провинции и есть люди без биомодераторов в крови. Они здоровы. Остальные заражены. Программа распространяется по Сети, по крайней мере, десятки лет. Она должна была сработать в некий час икс, и он настал около года назад, процесс начался.
– Вы ее нашли? – спросил я.
Он кивнул.
– Поделитесь кодом?
– Да, конечно.
Я вспомнил Анатоля.
– Почему те, кому вы вводили «противоядие», все равно умирают?
– Наши методы несовершенны. Мы не можем спасти всех.
– Вы дадите нам метод?
– Да.
– Тогда еще один вопрос. Корабли флота, который появился из первого открытого вами гипертоннеля, в конце сражения стали странно себя вести. Это объясняется тем, что начались приступы среди экипажа, поскольку излучение Тракля способно их инициировать. Я прав?
Он помолчал. Наконец кивнул.
– Да.
– Значит, вы начали переговоры только потому, что еще немного и ваш экипаж тоже был бы в таком состоянии. Возможно, уже есть. Так?
– Не только потому, – сказал он. – Всего лишь одна из причин. Что это меняет? Вы можете уничтожить нас, но флот Махди не остановите. Он сожжет вас до того, как экипажи станут небоеспособными из-за проявлений Т-синдрома.
– И значит, никакого средства нет, – предположил я.
– Средство есть. У вас будет возможность его проверить.
– Ну, хорошо. Я согласен на ваши условия.
Мы раскланялись, и я отправился к выходу.
Меня уже битый час вызывают по перстню связи, но во время переговоров я не мог ответить.
Теперь я разрешил доступ. Это Ройтман.
– Даниил Андреевич, Хазаровский свободен.
– Как!
Я слишком хорошо понимал, что это означает.
– Пришли из СБК с запиской от Страдина. Он завещал немедленно освободить Леонида Аркадьевича в случае своей смерти. Хорошо, что лечение закончено. Но реабилитацию мы только начинали проводить. Единственное, что я мог сделать, – это загнать его под биопрограммер и восстановить гормональный уровень. То, что было возможно. Зато теперь он куда более склонен к активным действиям.
– Иди за ним и глаз с него не спускай!
– Не могу. Он запретил мне сопровождать его. Он свободный человек, я не имею права вмешиваться. Черт бы побрал эти амнистии! При наших методах амнистировать – это выгнать человека из больницы с кровоточащими ранами, не зарубцевавшимися после операции! Отмените их, ради бога!
– Это я сам решу, Евгений Львович, – спокойно сказал я. – А вы делайте свое дело. Вы за него отвечаете!
По возвращении на Кратос в тот же день я отправился в СБК. Мне нужен был код-противоядие для Хазаровского. И еще одно…
Я вызвал к себе Германа. Просто, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Герман, убийство Страдина ваших рук дело?
Он выдержал этот взгляд.
– Нет, Даниил Андреевич.
– Ну, что ж, – усмехнулся я. – Тогда расследуйте.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Даниил Андреевич Данин
Леонид Хазаровский вскрыл себе вены. Казалось бы, дамский способ. Однако экзальтированные девушки в большинстве случаев только пытаются это сделать. Довести дело до конца способен мужик – разрезать себе руку трудно физически. Лео спасло то, что он как истинный сибарит выбрал этот неспешный римский способ. Причем по всем правилам: в теплой ванне с розовыми лепестками в своем роскошном загородном особняке. Я бы не удивился, если бы он пригласил врача. Но у нас не Тесса, за помощь самоубийце могут по головке не погладить, так что пришлось ему поработать самому.
Стремление к роскоши – забавная человеческая слабость, бессмысленно ее осуждать, но посмеяться хочется. До Психологического центра Леониду Аркадьевичу хватало рассудительности держать ее в узде, но теперь все стало безразлично, и она вылезла наружу во всей красе.
Ройтман заступался за своего подопечного:
– После лечения в Центре необходим постепенный выход из состояния психологической зависимости, не менее месяца. Мы не успели провести реабилитацию. Так что нервные срывы будут и без кода СБК. Государь, будьте с ним потактичнее.
Еще немного, и попросит вернуть Хазаровского в Центр. На это я, естественно, не пойду. Слишком жестоко.
Евгений Львович действовал грамотно: он предупредил его жену, при этом напугав до полусмерти. Меня всегда поражала способность Хазаровского сохранять прекрасные отношения со всеми своими женщинами. Жена любила его, несмотря на все донжуанство и нашумевший роман с императрицей.
Ирина дежурила под дверью ванной, а Евгений Львович с машиной реанимации у ворот особняка. Когда она не смогла до него достучаться, тут же вызвала Ройтмана.
Они с врачами выбили дверь и увидели ванну с багровой водой. Хазаровский был жив. Его спасли биомодераторы, они слишком активно пытались залатать раны, и кровь вытекала медленно. Чтобы гарантированно убить себя, надо сначала поработать с биопрограммером. Последний у Хазаровского конфисковали во время ареста, а быстро купить абсолютно запрещенное оружие – задача нетривиальная. Думаю, Лео помешала депрессия.
На следующий день, когда Хазаровский приходил в себя в больнице, у меня уже было противоядие от СБК, и я передал его Ройтману и Саше.
Итак, я сделал то, что должно, помешал Лео убить себя. Вопрос, что делать дальше. Отдать ему перешедшее ко мне императорское кольцо я не могу: по договору с метаморфами они сохраняют мир до тех пор, пока империей правит теос. Честно говоря, я и не хочу его отдавать.
Удовлетворится ли Хазаровский малым кольцом? Не наживу ли я себе врага?
Вариант не дать Лео вообще ничего и удалить его от власти кажется бесчестным. Кроме того, мне нужен преемник. Как работает противоядие от Т-синдрома, которое обещал Михаэль, я пока не видел, а значит, и не верю в его эффективность. Рассчитываю на худшее: в моем распоряжении несколько месяцев.
Сразу после моего возвращения Алисия Штефански переехала за город в небольшой особняк, который я для нее купил, еще будучи принцем империи.
– Гонорар за консультации прошлые и будущие, – объяснил я.
Реальная причина была иной. Просто здесь мои посещения будут менее заметными и не столь странными, как в черте города.
Алисия приняла подарок как должное, только улыбалась с видом премудрой Исиды.
Она принимает меня одна в просторной столовой на втором этаже дома и кормит пирогами с икрой. Я не сомневаюсь, что пироги пекла кухарка, единственная кухня, с которой Алисия когда-либо имела дело, есть кухня политическая.
В столовой трехгранный эркер, ветер шевелит раздвинутые шторы и срывает последние листья с деревьев за окном. Удивительно теплый вечер.
Я объяснил ей ситуацию.
– Меня интересует реакция Хазаровского. Никто не знает его лучше вас.
Она усмехнулась.
– Пожалуй, пожалуй. Но, говорят, пребывание в тюрьме сильно меняет человека. Я бы хотела с ним встретиться. Как ты думаешь, он в состоянии?
– Думаю, да. Еще один вопрос… или предложение. Вы бы не хотели вернуться?
Она подняла на меня насмешливые глаза: «Вот как?» А вслух спросила:
– Когда догадался?
– Когда получил вот это кольцо и узнал, на каком пальце его носят.
Я поставил правую руку на локоть и указал на малое кольцо. Я автоматически унаследовал императорскую власть, что вроде бы не вызвало возражений в обществе, но большое кольцо пока официально никому не принадлежит.
– Анастасия Павловна, то обстоятельство, из-за которого вы оставили трон и инсценировали собственную смерть, больше не препятствие для обладания короной. Более того, необходимое условие. Метаморфы будут сохранять мир, пока империей правит теос.
– Госпожа Штефански, – поправила она. – У меня нет ни малейшего желания воскресать из мертвых. Похоронная церемония, знаешь ли, хорошо прошла, не хотелось бы превращать ее в фарс.
– Понимаю, – сказал я. – Вы хотите остаться в памяти народа великой императрицей, а не правительницей полузависимого государства, только называющего себя империей, когда на Ихтусе обосновались метаморфы, а на орбите Рэма в часе пути от Кратоса – их флот. Ох, как понимаю и не смею настаивать.
– Ты все делаешь правильно, Даня. Начало твоего правления кажется тебе сплошной неудачей, но при таких начальных данных лучше просто нельзя. Ты заключил мир и сохранил остатки флота – набирайся сил. У тебя еще есть время на реванш. У меня, увы, нет. Это и есть основная причина. Мой Т-синдром постарше твоего. Почти на полгода. Вот и считай. У меня уже было пять приступов. Для тебя это неожиданность? Просто я предпочитаю биться в конвульсиях в одиночестве. В моем распоряжении в лучшем случае несколько месяцев. Задавай вопросы, пока я способна отвечать. Это все, что я могу сделать для Кратоса.
– Не все.
Она вопросительно взглянула на меня.
Я улыбнулся.
– Когда будет шестой приступ, свяжитесь со мной.
– У тебя есть средство?
– Не уверен, но стоит попробовать.
– Хорошо, – кивнула она.
– Как думаешь, кто расправился с Вовой? – спросила она, когда мы спускались по лестнице.
У Владимира Страдина была одна опасная слабость, которая, в конце концов, и стоила ему жизни. Император был неравнодушен к любви народной, что выражалось в многочисленных популистских встречах с теми или иными слоями населения. Пока я пытался справиться с флотом метаморфов, дядя Вова естественным образом поехал на фирму «Астралис», занимающуюся строительством военных кораблей, поднимать дух коллектива. Вместо этого на него кто-то поднял биопрограммер. Дело было в высоком цехе, где строился новый линкор. Стреляли откуда-то сверху. Охрана, недостаточно знакомая с тайными закоулками завода, не успела среагировать. Император умер мгновенно. Убийцу так и не нашли. Пока.
– Следствие началось. Версий много. Основная – месть Огненного Братства. Но я бы не стал на этом замыкаться, у Владимира Юрьевича и без того было достаточно врагов.
– Это понятно, а сам на кого думаешь?
Я пожал плечами.
– На сто процентов я уверен только в том, что это не я.
В палату Хазаровского я явился в шитом золотом белом камзоле, белых перчатках и с белой тростью. Не то чтобы я вознамерился изобразить ангела, но встреча, которую я намереваюсь ему устроить, право, того стоит.
– Как вы себя чувствуете, Леонид Аркадьевич?
Он бледен, но это, пожалуй, ему идет. Как доброму вору.
– Превосходно! Спасибо вам.
Я кивнул.
– В таком случае жду вас в гравиплане. Собирайтесь. У вас есть придворное платье?
Я вспомнил эпизод из «Лунь-юй», когда Конфуций, будучи больным, встречает императора лежа в постели, но облаченный в подобающие одежды. Хазаровский встретил меня в халате, который по цене вполне мог соперничать с иными придворными нарядами.
– Найду, – сказал он.
Он заставил меня ждать почти четверть часа, зато рассыпался в извинениях, так что я гадал, чем объясняется этот сеанс самобичевания: пребыванием в Психологическом центре или моим положением фактического императора. На Хазаровском черный камзол с серебром. Идея поработать моим негативом показалась мне сомнительной.
– Мы не на исповедь в церковь и не на похороны, – заметил я.
– Мне есть что хоронить, – сказал Хазаровский.
– Об этом и поговорим.
Мы сели в красный императорский гравиплан, огромный, сияющий, с помещением для охраны и фениксом на борту. И я задал пункт назначения.
Машина плавно поднялась вверх, и под нами замелькали улицы города.
– Мне известно о завещании императрицы, – начал я.
Он кивнул, помолчал и все же ответил на незаданный вопрос.
– Сейчас это невозможно, – сказал он. – После тюрьмы и попытки самоубийства – исключено. Народ не примет.
– Это было покушение на убийство, – заметил я.
– Неважно, чем это являлось на самом деле, важно, как это выглядело. У вас самоубийство традиционно считается проявлением слабости, хотя это далеко не всегда так. У Наполеона было две попытки самоубийства.
Я отметил это «у вас». Значит, «у вас» на Кратосе, а «у нас» на Тессе.
– Успеете еще в ванну с розовыми лепестками, – усмехнулся я. – Есть малое кольцо.
– Благодарю вас, но не сейчас. По тем же причинам. Так что мне есть что хоронить. Я не собираюсь против вас интриговать, не беспокойтесь. Вы спасли мне жизнь, а я не настолько бесчестный человек, чтобы забыть об этом.
– Будем надеяться, – сказал я.
Мы приземлились у ворот особняка экс-императрицы.
– Идите, – кивнул я Хазаровскому. – Вас ждут.
Он посмотрел на меня с некоторым недоверием, но послушался и вошел в ворота.
На обратной дороге я думал о цене слова Хазаровского. Говорили, что она не очень велика. Впрочем, говорили с подачи Страдина.
Я бы остался, чтобы дождаться, чем кончится разговор, но это слишком не соответствовало моему статусу, так что пришлось поднять машину и лететь в резиденцию.
Императрица связалась со мной сама.
– Он очень изменился, – задумчиво проговорила она. – Делай так, как он сказал.
В тот же день я надел императорское кольцо, уже официально, но пока без фанфар и торжественной инаугурации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38