Навряд ли ригелиане сумеют ему помочь. Они по двенадцать часов в сутки
ишачат в тюремных мастерских - участь, которая, возможно, суждена и ему,
после того, жак он пройдет допрос и обнаружит свои способности. Ригелиане
производили форменные куртки и штаны, ремни и сапоги, кое-какие
осветительные и электрические приборы. Им претило работать на армию, но
перед ними стоял простой выбор: вкалывать или голодать.
Судя по их рассказам, у них не было ни малейшей возможности тайком
вынести из мастерских что-либо действительно ценное, вроде ножа, стамески,
молотка или полотна ножовки. В конце смены. пленников выстраивали, и никому
не позволялось выходить из строя, пока не проверят каждый станок, не
пересчитают и не запрут все инструменты.
За первые пятнадцать минут дневной прогулки Лиминг прочесал весь двор
в поисках предмета, который мог бы хоть как-то пригодиться.
Он бродил взад-вперед, вперив глаза в землю, как несчастный малыш,
потерявший монетку. Ему удалось найти всего-навсего две деревяшки четыре на
четыре дюйма и в дюйм толщиной: он сунул их в карман, не имея ни малейшего
понятия, что с ними делать.
Закончив поиски, Лиминг примостился у стены и перекинулся словом с
парой ригелиан. Он не мог сосредоточиться на беседе, и при появлении
насторожившегося охранника собеседники ретировались. Потом ж нему
подобрался еще один ригелианин.
- Что, землянин, все еще надеешься выбраться отсюда?
- Естественно.
Собеседник фыркнул и почесал за ухом - жест, который его соплеменники
использовали как выражение вежливого сомнения.
- Думаю, что наши шансы куда выше.
Лиминг пронзил его взглядом.
- Почему это?
- Нас много и мы вместе, - уклончиво ответил ригелианин, как будто
опасаясь cболтнуть лишнее - Что можно сделать в одиночку?
Обдурить их и смыться при первой же-возможности, - сказал Лиминг.
Тут он заметил на пальце, лочесывающем ухо, кольцо и зачарованно
уставился на него. Он и раньше видел эти незатейливые украшения. Многие
ригелиане носили такие же. И кое-кто из охранников тоже. Кольцо
представляло собой изящную штучку, состоящую из четырех-пяти витков тонкой
проволоки, концы которой были изогнуты и запаяны таким образом, что
образовывали инициалы владельца
- Где ты откопал такое сокровище?
- Что я откопал?
- Кольцо.
- А ты про это. - Опустив руку, ригелианин с довольным видом
полюбовался кольцом, - Мы сами их делаем в мастерских. Помогает от скуки.
- Ты хочешь сказать, что охрана вам не запрещает?
- Они не вмешиваются. Ведь от этого нет никакого вреда. А нотом, мы
сделали несколько штук для охранников. И еще мы делаем для них
автоматические зажигалки. Могли бы наделать и для себя, если бы они нам
были нужны. - Он помолчал с задумчивым видом и добавил: - Мы полагаем, что
охранники торгуют кольцами и зажигалками за пределами тюрьмы. Во всяком
случае, у нас есть такая надежда.
- А зачем это вам?
- Может бить, они наладят-постоянную и выгодную торговлю. И тогда,
после того, как они все это надежно устроят, мы урежем поставки и потребуем
комиссионных в виде лишнего пайка или кое-каких неофициальных поблажек.
- Отличная мысль, - одобрил Лиминг. - Всем вам не помешало бы
обзавестись приличным бизнесменом, способным проталкивать товар в большие
города. Как насчет того, чтобы взять меня в долю?
Слабо улыбнувшись, ригелианин ответил:
- Самоделки никого не волнуют. Но стоит охранникам заметить, что
пропала одна маленькая отвертка, пиши пропало. Всех разденут догола, и
провинившемуся не поздоровится.
- Не станут же они поднимать шум из-за пропавшего моточка проволоки,
ведь так?
- Скорее всего, нет. Ее там полно, материалы они не проверяют. Только
что можно сделать из мотка проволоки?
Одному богу известно, - согласился Лиминг. - И все же он мне нужен.
- Замок проволокой не откроешь, возись хоть сто лет, - предупредил
собеседник. - Слишком уж она тонкая и мягкая.
- Мне всего-то и нужно на набор зулусских браслетов. Зулусские
браслеты - моя слабость.
- А что это такое?
- Какая разница? Ты только достань мне такой проволоки, вот и все.
В ближайшем будущем ты сможешь стащить ее сам. После допроса они
пошлют тебя работать в мастерские.
- Она нужна мне раньше. И как можно скорее. Чем больше и чем скорее,
тем лучше.
Ригелианин помолчал, обдумывая просьбу, и наконец сказал:
- Если ты что-то задумал, держи свой план при себе. Не выдавай его
никому даже намеком. Начнешь открывать рот - тебя тут же накроют.
- Спасибо за добрый совет, дружище, - ответил Лиминг. - Так как насчет
проволоки?
Увидимся завтра, в это же время.
С этими словами ригелианин отошел от него и затерялся в толпе.
В назначенный час ригелианин был на месте и передал ему добычу.
- Тебе этого никто не давал, ясно? Ты сам нашел во дворе. Или
обнаружил у себя в камере. Или сотворил из чистого воздуха. Но ни от кого
не получал.
- Не волнуйся. Тебе это ничем не грозит. И еще - тысяча
благодарностей.
Проволока была медная, луженая, свернутая в тугой моточек. Ночью он
размотал его у себя в камере; оказалось, что длина проволоки чуть больше
его роста - около семи футов.
Лиминг сложил ее пополам и стал сгибать я разгибать, пока она не
переломилась. Одну половину он спрятал под крышкой скамьи. Следующую пару
часов он потратил на то, чтобы вытащить из скамьи гвоздь. Гвоздь вылезал с
трудом и здорово поцарапал ему пальцы, но Лиминг не отступал, пока не
добился своего.
Отыскав одну из деревяшек, он определил ее центр и каблуком вогнал в
него конец гвоздя. По коридору протопали шаги. Он засунул свою поделку под
скамью, подальше от посторонних глаз и успел улечься как раз перед тем, как
открылся глазок. Блеснул луч света, заглянул холодный змеиный зрачок,
раздалось ворчание. Свет исчез, глазок закрылся.
Возобновив работу, Лиминг стал крутить гвоздь туда-сюда, время от
времени ударяя по нему каблуком. Занятие оказалось нудным, но теперь у
него, во всяком случае, появилось дело. Так он трудился, пока наконец не
просверлил деревяшку на две трети толщины. Тогда он взял половину проволоки
и разломал ее на две неравные части. Из короткого куска он соорудил
аккуратную петлю с двумя концами длиной три-четыре дюйма каждый. Он
постарался, чтобы петля как можно больше походила на правильную окружность
Потом длинным куском туго обмотал петлю, так что получилась плотная спираль
с концами такой же длины, как и у петли.
Прислонив скамью к стене, он подобрался к окну. Рассматривая свое
творение в отблеске уличных прожекторов, Лиминг внес несколько мелких
исправлений в остался доволен. Он поставил скамью на место и с помощью
гвоздя сделал на ее конце две маденькие засечки, отметив точный диаметр
петли. Наконец он подсчитал число витков в спирали. Их оказалось двадцать
семь.
Важно было запомнить все детали - ведь ему предстояло воспроизвести по
возможности точно такую же штуковину. Именно сходство поможет заморочить
противнику голову. Если заговорщик создает два загадочных предмета,
одинаковых по цели и назначению, трудно не прийти к мысди: он знает, что
делает, и замышляет нечто страшное.
В завершение своих приготовлений Лиминг аккуратно вставил гвоздь на
прежнее место. Он ему еще понадобится как ценный инструмент. Тюремщики
никогда не смогут его найти и отнять, потому что для постороннего
наблюдателя скамья выглядит нетронутой и не внушает подозрений.
Он осторожно всунул все четыре конца свернутой спирали в просверленную
дырку, так что из квадратной деревяшки получилась подставка. Вот и нужная
вещица, непонятная штуковина, путь к спасению. Теперь он - первый
изобретатель и единственный владелец надувателя Лиминга оригинальной
конструкций.
Некоторые химические реакции происходят только при наличии
катализатора, вроде церемонии бракосочетания, которая обретает силу в
присутствии официального лица. Некоторые уравнения можно решить, только
включив в них известную величину, которая обозначается буквой Х Если у вас
чего-то недостает, чтобы получить желаемый результат, нужно добавить
необходимый компонент. Если вам нужна отсутствующая помощь со стороны,
нужно ее изобрести.
"В тех случаях, когда человек не мог совладать с природой голыми
руками - думал Лиминг, - вышеупомянутая природа покорялась и повиновалась
Человеку плюс Х. Так повелось испокон веков: Человек плюс орудие или
оружие".
Но вовсе не обязательно, чтобы Х был чем-то материальным или
конкретным, смертоносным или даже видимым. Он может быть неосязаемым и
недоказуемым, вроде угрозы геенны огненной или обещания райского
блаженства. Он может быть мечтой, иллюзией, наглой, беззастенчивой ложью -
словом, чем угодно.
И безошибочно испытать его можно одним-единственным способом -
сработает он или нет. Если да, значит это то, что нужно.
Вот и посмотрим...
Нет никакого смысла использовать язык Земли, разве что для заклинаний,
когда в них возникнет необходимость. Здесь никто не понимает языка, для
туземцев он все равно, что неразборчивое бормотание. К тому же его
отвлекающий маневр, когда он притворялся неспособным к освоению местного
наречия, теперь бесполезен. Враг знает, что он может говорить на нем почти
так же бегло, как и сами туземцы.
Держа свое спиральное сооружение в левой руке, он подошел к двери,
прижал ухо к закрытому глазку и прислушался. Только через двадцать минут он
услышал глухой звук приближающихся шагов охранника.
- Ты меня слышишь? - спросил он не слишком громко, но так, чтобы его
услышали в коридоре. - Ты меня слышишь?
Быстро отступив, он растянулся на животе и установил спираль прямо
перед собой.
- Ты меня слышишь?
Глазок щелкнул и приоткрылся, в нем появился свет, а за ним и
недовольный зрачок.
Начисто игнорируя наблюдателя и действуя с видом человека, слишком
занятого своим делом, чтобы замечать чье-либо присутствие, Лиминг продолжал
вещать в спиральную петлю:
- Ты меня слышишь?
- Что ты делаешь? - грубо спросил часовой.
Услышав посторонний голос, Лиминг решил, что на этот раз судьба
поворачивается к нему лицом. Этот тип по имени Марсин был способен разве
что прицелиться и выстрелить или в крайнем случае поднять крик и позвать на
помощь. Ни для чего другого он умом не вышел. Пожалуй, при медицинском
освидетельствовании ему бы пришлось основательно поработать мозгами, чтобы
сойти хотя бы за полудурка.
- Что ты делаешь? - Марсин повысил голос.
- Вызываю, - ответил Лиминг, как будто только сию секунду очнулся и
заметил постороннего.
- Вызываешь? Кого вызываешь и куда?
- Не твое хлюндячье дело, - с явным нетерпением ответил Лиминг.
Сосредоточив все внимание на спирали, он повернул ее на пару градусов. - Ты
меня слышишь?
- Не положено! - не унимался Марсин.
Лиминг громко вздохнул с видом человека, вынужденного терпеть дурацкие
выходки, н спросил:
- Что не положено?
- Вызывать.
- Не будь идиотом. Нам, землянам, вызывать разрешается всегда. Что бы
с нами стало, если бы мы не могли это делать, энк?
От такого у Марсина совсем ум за разум зашел. Он ничего не смыслил в
землянах или в особых привилегиях, которые считались для них жизненно
необходимыми. К тому же он не имел ни малейшего понятия, что с ними стало
бы без зтих привилегий.
А кроме того, Марсин не решался войти в камеру, чтобы пресечь
непонятные действия узника. Вооруженному охраннику запрещалось заходить в
камеру в одиночку, и это правило строго соблюдалось с тех пор, как
отчаявшийся ригелианин пристукнул часового, схватил его оружие и порешил
шестерых, пытаясь вырваться на свободу.
Если возникала необходимость вмешаться, предписывалось отыскать
начальника караула и потребовать унять розоволицего чужеземца, нарушающего
тишину разговорами с какой-то непонятной петлей. Начальник был
пренеприятным типом и имел привычку громко обсуждать вслух детали интимной
жизни своих подчиненных. Стоял самый глухой час между полуночью и
рассветом, время, когда больная печень начальника караула бурчала особенно
громко. К тому же он, Марсин, и без того слишком часто оказывался у него
ублюдочным фаплапом.
- Кончай вызывать и ложись спать, - приказал Марсин с ноткой отчаяния
в голосе, - или утром я доложу дежурному офицеру о твоем неповиновении.
- Покатался бы лучше на верблюде, - посоветовал ему Лиминг. Он
повернул спираль, как будто тщательно ее настраивая. - Ты меня слышишь?
- Я тебя предупредил! - не отставал Марсин, не спуская со спирали
глаз.
- Сказано, фибли отсюда! - взревел Лиминг.
Марсин захлопнул глазок и отфиблил.
Естественно, Лиминг проспал - ведь он почти всю ночь провел за
работой. Пробуждение было грубым и внезапным.
Дверь с грохотом распахнулась, и в камеру ворвались три охранника, за
ними вошел офицер. Пленника без всяких церемоний стащили со скамьи, раздели
и совершенно голым вытолкали в коридор. Пока охранники обыскивали его
одежду, офицер слонялся по камере, наблюдая за ними. "Вылитый педик", -
решил Лиминг.
Ничего не обнаружив в одежде, они стали обыскивать камеру. Один из них
сразу же нашел петлю на подставке и отдал ее офицеру. Тот взял ее так
осторожно, как будто это был букет, в котором могла оказаться бомба.
Другой охранник наткнулся на вторую деревяшку, от утфутболил ее в
сторону и позабыл о ней. Оттащив скамью от стенки, они заглянули за нее, но
перевернуть и поискать под ней не сообразили. Тем не менее, их долгая возня
со скамьей начала действовать Лимингу на нервы, и он решил, что пора
прогуляться. Нисколько не смущаясь своей наготы, он прошествовал по
коридору.
Офицер издал яростный рев и напустил на него охранника. Тот так и
вылетел из камеры, голося, чтобы Лиминг остановился. На шум из-за угла
коридора появился четвертый охранник и угрожающе поднял ружье. Лиминг
повернулся и ретировался.
Подойдя к офицеру, который вышел из камеры и уже кипел от злости, он
остановился, принял скромную позу и сказал:
Взгляните - "Сентябрьское утро".
Для офицера это был пустой звук.
Размахывая петлей, он подпрыгнул от ярости и заорал:
- Это что такое?
- Моя собственность, - с неприкрытым достоинством заявил Лиминг.
- Вы не имеете права ни на какую собственность. Военнопленным не
разрешается ничего иметь при себе.
- Кто это сказал?
- Это я вам говорю! - довольно злобно ответил педик.
- А кто вы собственно такой? - поинтересовался Лиминг, демонстрируя
чисто научный интерес.
- Клянусь Великим Голубым Солнцем, вы еще узнаете, кто я такой!
Стража, взять его в камеру и...
- Вы здесь не начальник, - перебил его Лиминг с наглой
самоуверенностью. - Здесь все решает комендант. Тут мы с ним заодно. Если
не верите, пойдите и спросите его.
Охранники мешкали в явной нерешительности. Они единодушно отдали всю
инициативу офицеру. Но герой что-то утратил свой пыл. Недоверчиво
уставившись на узника, он колебался.
- Вы что же, утверждаете, что комендант позволил вам держать при себе
этот предмет?
- Я говорю, что он не возражал. Значит, и вы не можете возражать.
Катитесь-ка в свой свинарник и не старайтесь перепрыгнуть через голову
начальства.
- Свинарник? Это еще что такое?
- Не ваше дело.
- Я справлюсь у коменданта.
Утратив спесь и уверенность, офицер повернулся и охранникам.
Возвратите его обратно в камеру и пусть ему принесут обычный завтрак.
Надеюсь, мне вернут мою собственность, энк? - напомнил Лиминг.
- Не раньше, чем я увижусь с комендантом.
Охранники затолкали его в камеру. Он оделся. Прибыл завтрак - обычная
миска размазни. Он обругал стражников за то, что ему не принесли яичницу с
беконом, и сделал это нарочно, с дальним прицелом. Демонстрация
самоуверенности и некоторой агрессивности была необходимым условием для
продолжения игры.
Учитель почему-то не явился, так что Лиминг провел все утро, шлифуя по
книгам беглость речи. Днем его выпустили во двор, и он, смешавшись с
толпой, не смог обнаружить признаков какой-то особой слежки.
Его знакомый прошептал:
- Мне удалось стащить еще моток проволоки. Я его захватил с собой на
тот случай, если он тебе понадобится. - Он сунул проволоку Лимингу и,
убедившись, что она исчезла в его кармане, добавил: - Это все, что я сумел
достать. Больше не проси. Нельзя слишком часто испытывать судьбу.
- В чем дело? Это становится опасным? Тебя подозревают?
- Пока все тихо. - Ригелианин настороженно огляделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18