Он хотел, чтобы она шла на риск, даже если это затрудняло ей жизнь; Джеф видел ее нежность, ее потребность дарить любовь и получать любовь взамен; он хотел, чтобы она оставалась такой, какой она есть, какой она была, когда он влюбился в нее. Джеф считал, что она само совершенство такая, как есть; Сэнди все время твердил ей, что она замечательная, но может стать еще лучше.
Бренде даже в голову не приходило задать себе вопрос, почему она не может совместить эти качества и иметь и то, и другое: любовь и честолюбие, счастье и готовность идти на риск. Вместо этого она медлила почти три месяца, откладывая решение, которого требовал Сэнди, не решаясь сказать о Сэнди Джефу.
– Я хочу на неделю повезти тебя на Бермудские острова, – сказал Сэнди. – Мне нужен ответ, Бренда: да или нет.
Она опять просила его подождать.
– Ты какая-то сама не своя, – сказал Джеф. – Вся на взводе. Сядь, посиди спокойно. Ты меня нервируешь.
В своем блаженстве Бренда плыла по течению, но вскоре ее способность обходиться почти без сна обернулась мучительной бессонницей. Ночи напролет она лежала в постели не в силах заснуть, ворочаясь с боку на бок, снова и снова воспроизводя в памяти обрывки разговоров с Джефом и Сэнди, будто они прокручивались на кассете, которая включалась самопроизвольно и выключить которую было не в ее власти.
И ее волшебным образом приобретенная стройность исчезла, а взамен пришло непреходящее, неутолимое чувство голода. Махнув рукой на сон, Бренда среди ночи вылезала из постели и шла на кухню, где варила себе большие порции овсянки, обильно сдобренной маслом, густыми сливками и сахаром, а потом поедала их столовой ложкой. Она снова набрала те пять фунтов, которые спустила, а потом еще пять. У нее было такое чувство, что она одновременно и переедает, и истощена до предела. Она была так голодна! У нее было отвратительное ощущение, будто она объелась, но перестать есть она не могла. На работе она ела шоколадки, а по пути с работы домой – мороженое в стаканчиках. Она не могла удержаться и все время поглощала какую-нибудь еду.
Как-то утром Сэнди потянулся к ней в постели. Бренда думала, что он хочет заняться любовью. Но вместо этого он ущипнул ее за мягкое бедро.
– Сочно, – сказал он и встал с постели. Это не было комплиментом.
– У тебя все в порядке? – спросил Джеф в следующий уик-энд.
– Конечно, – беззаботно ответила Бренда. – А что?
– Ты поправилась, – ответил Джеф. – Ты никогда раньше не набирала вес.
– Я в последнее время постоянно ем и не могу остановиться, – призналась Бренда. Самое смешное во всем этом было то, что большую часть своей профессиональной деятельности она посвятила разработке безвредного и эффективного средства для похудения. Если бы такое средство уже существовало! Те же, которые уже были в продаже, обязательно содержали какой-нибудь вид амфетамина. Если Бренда начинала их принимать, у нее появлялось такое чувство, что она может – буквально – вылезти из кожи вон. – У меня все время чувство голода. Сколько бы я ни съела.
– Может, тебе надо провериться у врача, – предложил Джеф.
– Может быть, – согласилась Бренда. – Но не сейчас, через некоторое время. Посмотрим, что будет дальше.
Эмоциональный термометр Бренды показывал возбуждение, жар и лихорадку. То она была на седьмом небе от счастья, потому что ей льстила мысль о том, что ее любят сразу двое привлекательных мужчин; то она впадала в уныние, сознавая, что обманывает, и в конечном итоге сама окажется обманутой. Чем дольше она откладывала решение, тем труднее было его принять.
– Я уже в четвертый раз спрашиваю тебя насчет Бермудских островов, – сказал Сэнди. – Я тебя люблю, и ты тоже говоришь, что любишь меня. Но я по натуре собственник, Бренда. И терпение мое кончается. Тебе придется выбирать: Джеф или я. Так кто же, Бренда? Я ведь не могу ждать вечно.
– Поедем, – сказала Бренда, и у нее перехватило дыхание. Это было похоже на прыжок в воду с большой высоты. – Я хочу поехать.
Она сказала Джефу, что «Ол-Кем» проводит конференцию в Сарасоте. В тот уик-энд, на коралловом пляже с белым песком, Сэнди просил Бренду развестись и выйти за него замуж.
– Пожалуйста, скажи «да», – попросил он и прижал ее к себе.
В следующий уик-энд Джеф напомнил Бренде, что со времени свадьбы Тони и Така они больше не говорили о ребенке.
– Я знаю, – сказала Бренда. – Но…
– Нам уже не стоит откладывать, – сказал Джеф. – Тебе уже двадцать семь. Время идет.
Как выведенный из равновесия маятник, Бренда качалась от Сэнди к Джефу и обратно. С Сэнди любовь состояла из искр и вспышек пламени; с Джефом любовь была само спокойствие и нежность. Теперь Бренда стала задавать себе вопрос, почему бы ей не иметь и то и другое. Но у нее не было ответа, и она никак не могла решиться на выбор.
Развязка наступила однажды вечером, в четверг, когда Джеф, к ее изумлению, прилетел в Питтсбург на уик-энд.
– Вы, должно быть, Джеф, – учтиво сказал Сэнди, открывая дверь квартиры Бренды. – А я Сэнди. Сэнди Тобиас…
Джеф перевел взгляд с Сэнди на Бренду – увидел выражение ужаса у нее на лице и мгновенно понял, и почему она набрала вес, и ее бессонницу, и даже необычайную страстность в постели.
– Бренда, – сказал он. – О, Бренда…
Слезы застилали ему глаза, и выбор Бренды был сделан. Ей даже не пришлось думать и размышлять. Она действовала, исходя из гораздо более глубоких понятий, чем выбор, или страсть, или даже любовь. Она действовала, исходя из своей самой глубоко запрятанной потребности, – потребности в опоре, потребности в человеке, который ее никогда не оставит.
– О, Джеф, я не хотела… – Она подошла к нему и обняла его. – Джеф, я никогда не хотела сделать тебе больно. Никогда…
Она крепко прижала его к себе, сознавая яснее, чем когда-либо прежде, что она может потерять свою любовь, и виновата в этом будет она сама. Одно дело, когда ее отец погиб в результате несчастного случая; совсем другое дело – самой оттолкнуть свою любовь.
Сэнди все это прочел у нее на лице. Он ушел, дверь за ним захлопнулась. Бренда не слышала ни звука. Она молча стояла, прислушиваясь к себе и ощущая, как перестает существовать та Бренда, которая нуждалась в том, чтобы ее подстегивали, бросали ей вызов, та половина, которая сознавала, что может взмыть высоко. И Бренда спряталась в объятиях Джефа. Укрылась в его надежности и любви. Выбор. Выбор определяет схему жизни человека. А ведь так часто мы делаем выбор, не представляя его последствий. Не из-за того, что не можем или не хотим понять, а потому что наши потребности и слепой диктат чувств предопределяют наш выбор, который, с этой точки зрения, вообще не является выбором, а властно диктуется самой жизнью.
Для Бренды решение выйти замуж за Джефа было не самым важным выбором в жизни, так же, как и выбор карьеры. Выбор же между Сэнди и Джефом стал, пожалуй, самым важным решением в ее жизни. Этот выбор – между двумя мужскими индивидуальностями, ярко высветил две потребности ее натуры, которые она не могла совместить в своей прошлой жизни. И только теперь Бренда поняла, как глубоко в ней живет желание свести их воедино.
Ей была необходима защищенность и надежность, ей нужен был поиск и новые горизонты. Выбор между хорошим человеком, который всегда будет с ней рядом, и человеком, возбуждающим сильные чувства, который вдохновит ее на осуществление всех ее возможностей, на достижение всего, чего она может добиться.
Но Бренда не знала, что в ее жизни когда-то существовал человек, который был для нее и тем и другим. Человек, который побуждал ее к действиям и заставлял использовать все свои возможности и в то же время давал ей уверенность и спокойствие и всегда был с ней рядом. Этим человеком был ее отец.
– За счастливое число семь! – воскликнул Денни, поднимая бокал шампанского во время небольшого приема, который в июне семьдесят седьмого года устроила Элен в честь седьмой годовщины свадьбы Джефа и Бренды.
– Это я счастливый! – ответил Джеф. – У меня есть Бренда, – сказал он и посмотрел на нее взглядом, в котором сочетались страстность пылкого возлюбленного и собственнический инстинкт мужа.
– И я счастливая, – Бренда благодарно улыбнулась мужу. – Джеф терпит меня уже семь лет.
Элен перехватила взгляд, которым они обменялись, и задала себе вопрос, как же в действительности сложилась их семейная жизнь. Семейная жизнь людей, подумала она, относится к числу самых сокровенных тайн.
– Ну, не только вы такие везучие, – сказал Денни через некоторое время. – У меня тоже есть кое-какие успехи. Софи только что повысила меня в должности. Я теперь не помощник по снабжению, а ответственный за снабжение. – Софи де Витт, хозяйка фирмы, где работал Денни, стала вести торговлю по каталогу под названием «Все для кухни»: у нее по почтовым заказам продавалось кухонное оборудование и все необходимое для приготовления деликатесов.
– Это не везение, – сказала брату Бренда, обнимая его. – Это талант!
– Она права! – подхватила Тони. – Денни талантлив… и Софи это хорошо понимает. Она тебя повысила, потому что ты это заслужил!
Никто не вспоминал о неудаче, которую потерпел Денни на своей первой после колледжа работе у Шерри Фрейнер. И, уж конечно, об этом не вспоминал сам Денни.
Но в тот день отмечалась не только годовщина свадьбы Бренды и повышение Денни. Когда первые поздравления были произнесены, Элен поделилась и своими новостями.
– Мне звонила графиня Тамара, – сказала она.
– И заказала цыпленка по-киевски или бефстроганов, – пошутил Денни.
– Ты у нас сообразительный! – отозвалась на шутку Элен. – Тамара собирается уйти от дел. Опять. Она хочет продать свою фирму. Опять. Нам, «А Ля Карт». Опять. В последний раз она мне сказала, что наше предложение было просто оскорбительным!
– Тамара, кажется, преуспела в делах? – спросила Бренда.
– Мало сказать – преуспела, – ответила Элен. – Помимо филиала в Скарсдейле у нее теперь филиалы в Гринвиче, Уэстпорте и Рае.
– Ну и что ты собираешься делать? – спросила Тони.
– Хочу поговорить с Лью и Элом. Опять. Если это имеет какой-нибудь смысл. Я хотела бы выйти со своим предложением.
Все пожелали Элен удачи. Особенно Тони и Бренда, которым доставляло большую радость видеть, как еще одна женщина добивается успеха в делах, потому что за какой-нибудь десяток лет с их двадцатилетия мир мужчин, в котором выросла Элен, превратился в далекую уже историю. И был интересен разве что узким специалистам. Семидесятым годам предстояло стать свидетелями рождения мира женщин.
В середине семидесятых годов двадцатого века женщинам начали открываться те сферы деятельности, которые прежде были исключительной собственностью мужчин. Теперь стали принадлежать также и женщинам: финансы, дипломатия, религия, работа по найму, спорт, медицина, право, профсоюзное движение и политика.
В семьдесят третьем появились сообщения о планах создания первого женского банка, о первых юридических фирмах, в которых работали только женщины; из Денвера в Сент-Луис совершил перелет «Боинг-737» с экипажем, в составе которого была первая женщина офицер авиации Эмили Хауэлл. В это же время были пересмотрены требования при приеме женщин в Госдепартамент и в армию; и была приведена к присяге первая военная священник-женщина в Вооруженных силах США. Отель «Уолдорф-Астория» принял на работу первую женщину шеф-повара за сорок два года, а колледж Сары Лоуренс впервые предложил программу подготовки аспирантов по проблемам женского движения. Сенат единогласно принял закон, запрещающий при совершении кредитных сделок проводить какую-либо дискриминацию по признаку пола или семейного положения, – закон, который для Элен вошел в силу слишком поздно, а для Эдвина Гаррена слишком рано.
Не забудем и о спорте: Билли Джин Кинг выбила Бобби Риггза с корта «Астродом». И без дополнительного времени!
В семьдесят четвертом Бейсбольная лига допустила к участию в играх девушек, президент Форд настаивал на принятии поправки к Конституции о равных правах мужчин и женщин. Естественно, что его супруга тоже немало способствовала этому. Опрос общественного мнения, проведенный Институтом Гэллапа, показал, что в поддержку поправки о равных правах выступают пятьдесят восемь процентов опрошенных, а против – только двадцать четыре. Количество женщин на медицинских факультетах с начала десятилетия удвоилось, профсоюзные организации отмечали явно выраженную тенденцию к увеличению числа женщин–членов профсоюзов, и каждые три из пяти президентов корпораций заявляли, что планируют в ближайшие пять лет увеличить количество руководящих работников–женщин. В семьдесят четвертом году три тысячи женщин выдвинули свои кандидатуры на выборах в местные и федеральные органы управления и в органы управления штатов – в три раза больше, чем в семьдесят втором.
1975 год был объявлен Международным годом женщин. В 1976 году Барбара Уолтерс первая из женщин стала наравне с мужчинами отвечать за подготовку и выпуск сетевых программ новостей. А в семьдесят седьмом Джилл Уолнер стала юрисконсультом Министерства сухопутных сил, Роуз Берд – новым председателем Верховного суда Калифорнии, Элла Грассо заняла пост губернатора штата Коннектикут, а Патрисия Харрис первой из чернокожих женщин вошла в кабинет министров.
Бренда, которая одевалась в хорошо сшитые костюмы строгого покроя, носила гладкий кожаный портфель и умело пользовалась косметикой, была живым воплощением женщины нового поколения, поднимающейся по служебной лестнице, женщины, на которую мечтали походить другие, одной из тех, кто выражал надежды и устремления женщин новой эпохи. У нее было все – ум и красота, карьера и муж, – и при взгляде на нее создавалось впечатление, что всего этого можно достигнуть безо всяких усилий.
– Я такая, потому что для меня образцом была мать, – говорила Бренда. – Такие женщины, как она, проложили нам дорогу.
А Элен, которой к тому времени было около сорока пяти лет, наконец-то сама вела свое дело, распоряжалась собой и своей жизнью. Многие считали, что она никогда так хорошо не выглядела, никогда не была такой привлекательной, никогда не производила такого сногсшибательного впечатления.
6
Эд Сэломэй хотел показать, как хорошая хозяйка может принять гостей дома. И ему для этого нужна была женщина, хорошо готовившая, яркая индивидуальность, но не тип шикарной звезды экрана. Ему нужна была женщина, с которой другие женщины могли бы сравнить самих себя. Эд Сэломэй был продюсером компании АМ/США. Компания занимала по рейтингу первое место, и то, чего хотел Эд Сэломэй, он всегда получал.
Он хотел пригласить Полу Уолферт, но Пола вела занятия на побережье Тихого океана. Ему бы подошла Барбара Кафка, но Барбара была в Хьюстоне, где занималась разработкой меню для нового ресторана. Он хотел пригласить Эйлин Уайнберг из ресторана «Тонкий вкус», и, по счастью, она оказалась на месте и согласилась сниматься. Она должна была показать, как работающая женщина может принять у себя дома гостей после трудного рабочего дня.
Эйлин, жизнерадостная, не склонная к нервозности, практичная, прекрасно готовившая острые кушанья, которые подавались без особых ухищрений, была как раз то, что нужно! Все устроилось наилучшим образом. Но вечером, как раз накануне того дня, когда должны были начаться съемки и машина компании должна была заехать за ней в шесть часов утра и отвезти ее гримироваться, Эйлин, совсем не в соответствии с образом светской женщины, упала, когда выносила мусор. В двенадцать часов ночи она позвонила Эду Сэломэю из отделения «скорой помощи» в больнице «Ленокс Хилл» и сказала, что ей придется все отменить. Ее подруга, Кристи, могла бы ее заменить, но, к сожалению, она была в отпуске.
– Что же теперь делать? – спросил Эд у Уилсона Хобэка в час ночи. Уилсон к тому времени был крестным отцом всей мафии ресторанных заведений. – Времени уже нет. Мне надо кого-нибудь найти. Ты знаешь всех. Как ты думаешь, кто бы мог меня выручить?
В два часа ночи Элен сказала «да».
В три часа ночи она стала раздумывать, какого черта ей понадобилось ввязываться в эту аферу.
В четыре часа ночи она решила, что ей все это приснилось.
В пять зазвонил телефон. Какая-то женщина – ее имя Элен так толком и не разобрала – задала ей множество вопросов. Как называется фирма Элен? Сколько времени она ею владеет? Как она решила начать собственное дело? Обслуживала ли она шикарные приемы? Какой запомнился ей больше всего? А какой вспоминать не хочется? Что она думает показать, когда ее будут снимать? Разговор оказался очень приятным – все равно что поболтать по телефону с близкой приятельницей, а когда он закончился, Элен отправилась в кухню.
В шесть утра она села в лимузин компании, нагруженная корзинами с провизией и предметами сервировки стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Бренде даже в голову не приходило задать себе вопрос, почему она не может совместить эти качества и иметь и то, и другое: любовь и честолюбие, счастье и готовность идти на риск. Вместо этого она медлила почти три месяца, откладывая решение, которого требовал Сэнди, не решаясь сказать о Сэнди Джефу.
– Я хочу на неделю повезти тебя на Бермудские острова, – сказал Сэнди. – Мне нужен ответ, Бренда: да или нет.
Она опять просила его подождать.
– Ты какая-то сама не своя, – сказал Джеф. – Вся на взводе. Сядь, посиди спокойно. Ты меня нервируешь.
В своем блаженстве Бренда плыла по течению, но вскоре ее способность обходиться почти без сна обернулась мучительной бессонницей. Ночи напролет она лежала в постели не в силах заснуть, ворочаясь с боку на бок, снова и снова воспроизводя в памяти обрывки разговоров с Джефом и Сэнди, будто они прокручивались на кассете, которая включалась самопроизвольно и выключить которую было не в ее власти.
И ее волшебным образом приобретенная стройность исчезла, а взамен пришло непреходящее, неутолимое чувство голода. Махнув рукой на сон, Бренда среди ночи вылезала из постели и шла на кухню, где варила себе большие порции овсянки, обильно сдобренной маслом, густыми сливками и сахаром, а потом поедала их столовой ложкой. Она снова набрала те пять фунтов, которые спустила, а потом еще пять. У нее было такое чувство, что она одновременно и переедает, и истощена до предела. Она была так голодна! У нее было отвратительное ощущение, будто она объелась, но перестать есть она не могла. На работе она ела шоколадки, а по пути с работы домой – мороженое в стаканчиках. Она не могла удержаться и все время поглощала какую-нибудь еду.
Как-то утром Сэнди потянулся к ней в постели. Бренда думала, что он хочет заняться любовью. Но вместо этого он ущипнул ее за мягкое бедро.
– Сочно, – сказал он и встал с постели. Это не было комплиментом.
– У тебя все в порядке? – спросил Джеф в следующий уик-энд.
– Конечно, – беззаботно ответила Бренда. – А что?
– Ты поправилась, – ответил Джеф. – Ты никогда раньше не набирала вес.
– Я в последнее время постоянно ем и не могу остановиться, – призналась Бренда. Самое смешное во всем этом было то, что большую часть своей профессиональной деятельности она посвятила разработке безвредного и эффективного средства для похудения. Если бы такое средство уже существовало! Те же, которые уже были в продаже, обязательно содержали какой-нибудь вид амфетамина. Если Бренда начинала их принимать, у нее появлялось такое чувство, что она может – буквально – вылезти из кожи вон. – У меня все время чувство голода. Сколько бы я ни съела.
– Может, тебе надо провериться у врача, – предложил Джеф.
– Может быть, – согласилась Бренда. – Но не сейчас, через некоторое время. Посмотрим, что будет дальше.
Эмоциональный термометр Бренды показывал возбуждение, жар и лихорадку. То она была на седьмом небе от счастья, потому что ей льстила мысль о том, что ее любят сразу двое привлекательных мужчин; то она впадала в уныние, сознавая, что обманывает, и в конечном итоге сама окажется обманутой. Чем дольше она откладывала решение, тем труднее было его принять.
– Я уже в четвертый раз спрашиваю тебя насчет Бермудских островов, – сказал Сэнди. – Я тебя люблю, и ты тоже говоришь, что любишь меня. Но я по натуре собственник, Бренда. И терпение мое кончается. Тебе придется выбирать: Джеф или я. Так кто же, Бренда? Я ведь не могу ждать вечно.
– Поедем, – сказала Бренда, и у нее перехватило дыхание. Это было похоже на прыжок в воду с большой высоты. – Я хочу поехать.
Она сказала Джефу, что «Ол-Кем» проводит конференцию в Сарасоте. В тот уик-энд, на коралловом пляже с белым песком, Сэнди просил Бренду развестись и выйти за него замуж.
– Пожалуйста, скажи «да», – попросил он и прижал ее к себе.
В следующий уик-энд Джеф напомнил Бренде, что со времени свадьбы Тони и Така они больше не говорили о ребенке.
– Я знаю, – сказала Бренда. – Но…
– Нам уже не стоит откладывать, – сказал Джеф. – Тебе уже двадцать семь. Время идет.
Как выведенный из равновесия маятник, Бренда качалась от Сэнди к Джефу и обратно. С Сэнди любовь состояла из искр и вспышек пламени; с Джефом любовь была само спокойствие и нежность. Теперь Бренда стала задавать себе вопрос, почему бы ей не иметь и то и другое. Но у нее не было ответа, и она никак не могла решиться на выбор.
Развязка наступила однажды вечером, в четверг, когда Джеф, к ее изумлению, прилетел в Питтсбург на уик-энд.
– Вы, должно быть, Джеф, – учтиво сказал Сэнди, открывая дверь квартиры Бренды. – А я Сэнди. Сэнди Тобиас…
Джеф перевел взгляд с Сэнди на Бренду – увидел выражение ужаса у нее на лице и мгновенно понял, и почему она набрала вес, и ее бессонницу, и даже необычайную страстность в постели.
– Бренда, – сказал он. – О, Бренда…
Слезы застилали ему глаза, и выбор Бренды был сделан. Ей даже не пришлось думать и размышлять. Она действовала, исходя из гораздо более глубоких понятий, чем выбор, или страсть, или даже любовь. Она действовала, исходя из своей самой глубоко запрятанной потребности, – потребности в опоре, потребности в человеке, который ее никогда не оставит.
– О, Джеф, я не хотела… – Она подошла к нему и обняла его. – Джеф, я никогда не хотела сделать тебе больно. Никогда…
Она крепко прижала его к себе, сознавая яснее, чем когда-либо прежде, что она может потерять свою любовь, и виновата в этом будет она сама. Одно дело, когда ее отец погиб в результате несчастного случая; совсем другое дело – самой оттолкнуть свою любовь.
Сэнди все это прочел у нее на лице. Он ушел, дверь за ним захлопнулась. Бренда не слышала ни звука. Она молча стояла, прислушиваясь к себе и ощущая, как перестает существовать та Бренда, которая нуждалась в том, чтобы ее подстегивали, бросали ей вызов, та половина, которая сознавала, что может взмыть высоко. И Бренда спряталась в объятиях Джефа. Укрылась в его надежности и любви. Выбор. Выбор определяет схему жизни человека. А ведь так часто мы делаем выбор, не представляя его последствий. Не из-за того, что не можем или не хотим понять, а потому что наши потребности и слепой диктат чувств предопределяют наш выбор, который, с этой точки зрения, вообще не является выбором, а властно диктуется самой жизнью.
Для Бренды решение выйти замуж за Джефа было не самым важным выбором в жизни, так же, как и выбор карьеры. Выбор же между Сэнди и Джефом стал, пожалуй, самым важным решением в ее жизни. Этот выбор – между двумя мужскими индивидуальностями, ярко высветил две потребности ее натуры, которые она не могла совместить в своей прошлой жизни. И только теперь Бренда поняла, как глубоко в ней живет желание свести их воедино.
Ей была необходима защищенность и надежность, ей нужен был поиск и новые горизонты. Выбор между хорошим человеком, который всегда будет с ней рядом, и человеком, возбуждающим сильные чувства, который вдохновит ее на осуществление всех ее возможностей, на достижение всего, чего она может добиться.
Но Бренда не знала, что в ее жизни когда-то существовал человек, который был для нее и тем и другим. Человек, который побуждал ее к действиям и заставлял использовать все свои возможности и в то же время давал ей уверенность и спокойствие и всегда был с ней рядом. Этим человеком был ее отец.
– За счастливое число семь! – воскликнул Денни, поднимая бокал шампанского во время небольшого приема, который в июне семьдесят седьмого года устроила Элен в честь седьмой годовщины свадьбы Джефа и Бренды.
– Это я счастливый! – ответил Джеф. – У меня есть Бренда, – сказал он и посмотрел на нее взглядом, в котором сочетались страстность пылкого возлюбленного и собственнический инстинкт мужа.
– И я счастливая, – Бренда благодарно улыбнулась мужу. – Джеф терпит меня уже семь лет.
Элен перехватила взгляд, которым они обменялись, и задала себе вопрос, как же в действительности сложилась их семейная жизнь. Семейная жизнь людей, подумала она, относится к числу самых сокровенных тайн.
– Ну, не только вы такие везучие, – сказал Денни через некоторое время. – У меня тоже есть кое-какие успехи. Софи только что повысила меня в должности. Я теперь не помощник по снабжению, а ответственный за снабжение. – Софи де Витт, хозяйка фирмы, где работал Денни, стала вести торговлю по каталогу под названием «Все для кухни»: у нее по почтовым заказам продавалось кухонное оборудование и все необходимое для приготовления деликатесов.
– Это не везение, – сказала брату Бренда, обнимая его. – Это талант!
– Она права! – подхватила Тони. – Денни талантлив… и Софи это хорошо понимает. Она тебя повысила, потому что ты это заслужил!
Никто не вспоминал о неудаче, которую потерпел Денни на своей первой после колледжа работе у Шерри Фрейнер. И, уж конечно, об этом не вспоминал сам Денни.
Но в тот день отмечалась не только годовщина свадьбы Бренды и повышение Денни. Когда первые поздравления были произнесены, Элен поделилась и своими новостями.
– Мне звонила графиня Тамара, – сказала она.
– И заказала цыпленка по-киевски или бефстроганов, – пошутил Денни.
– Ты у нас сообразительный! – отозвалась на шутку Элен. – Тамара собирается уйти от дел. Опять. Она хочет продать свою фирму. Опять. Нам, «А Ля Карт». Опять. В последний раз она мне сказала, что наше предложение было просто оскорбительным!
– Тамара, кажется, преуспела в делах? – спросила Бренда.
– Мало сказать – преуспела, – ответила Элен. – Помимо филиала в Скарсдейле у нее теперь филиалы в Гринвиче, Уэстпорте и Рае.
– Ну и что ты собираешься делать? – спросила Тони.
– Хочу поговорить с Лью и Элом. Опять. Если это имеет какой-нибудь смысл. Я хотела бы выйти со своим предложением.
Все пожелали Элен удачи. Особенно Тони и Бренда, которым доставляло большую радость видеть, как еще одна женщина добивается успеха в делах, потому что за какой-нибудь десяток лет с их двадцатилетия мир мужчин, в котором выросла Элен, превратился в далекую уже историю. И был интересен разве что узким специалистам. Семидесятым годам предстояло стать свидетелями рождения мира женщин.
В середине семидесятых годов двадцатого века женщинам начали открываться те сферы деятельности, которые прежде были исключительной собственностью мужчин. Теперь стали принадлежать также и женщинам: финансы, дипломатия, религия, работа по найму, спорт, медицина, право, профсоюзное движение и политика.
В семьдесят третьем появились сообщения о планах создания первого женского банка, о первых юридических фирмах, в которых работали только женщины; из Денвера в Сент-Луис совершил перелет «Боинг-737» с экипажем, в составе которого была первая женщина офицер авиации Эмили Хауэлл. В это же время были пересмотрены требования при приеме женщин в Госдепартамент и в армию; и была приведена к присяге первая военная священник-женщина в Вооруженных силах США. Отель «Уолдорф-Астория» принял на работу первую женщину шеф-повара за сорок два года, а колледж Сары Лоуренс впервые предложил программу подготовки аспирантов по проблемам женского движения. Сенат единогласно принял закон, запрещающий при совершении кредитных сделок проводить какую-либо дискриминацию по признаку пола или семейного положения, – закон, который для Элен вошел в силу слишком поздно, а для Эдвина Гаррена слишком рано.
Не забудем и о спорте: Билли Джин Кинг выбила Бобби Риггза с корта «Астродом». И без дополнительного времени!
В семьдесят четвертом Бейсбольная лига допустила к участию в играх девушек, президент Форд настаивал на принятии поправки к Конституции о равных правах мужчин и женщин. Естественно, что его супруга тоже немало способствовала этому. Опрос общественного мнения, проведенный Институтом Гэллапа, показал, что в поддержку поправки о равных правах выступают пятьдесят восемь процентов опрошенных, а против – только двадцать четыре. Количество женщин на медицинских факультетах с начала десятилетия удвоилось, профсоюзные организации отмечали явно выраженную тенденцию к увеличению числа женщин–членов профсоюзов, и каждые три из пяти президентов корпораций заявляли, что планируют в ближайшие пять лет увеличить количество руководящих работников–женщин. В семьдесят четвертом году три тысячи женщин выдвинули свои кандидатуры на выборах в местные и федеральные органы управления и в органы управления штатов – в три раза больше, чем в семьдесят втором.
1975 год был объявлен Международным годом женщин. В 1976 году Барбара Уолтерс первая из женщин стала наравне с мужчинами отвечать за подготовку и выпуск сетевых программ новостей. А в семьдесят седьмом Джилл Уолнер стала юрисконсультом Министерства сухопутных сил, Роуз Берд – новым председателем Верховного суда Калифорнии, Элла Грассо заняла пост губернатора штата Коннектикут, а Патрисия Харрис первой из чернокожих женщин вошла в кабинет министров.
Бренда, которая одевалась в хорошо сшитые костюмы строгого покроя, носила гладкий кожаный портфель и умело пользовалась косметикой, была живым воплощением женщины нового поколения, поднимающейся по служебной лестнице, женщины, на которую мечтали походить другие, одной из тех, кто выражал надежды и устремления женщин новой эпохи. У нее было все – ум и красота, карьера и муж, – и при взгляде на нее создавалось впечатление, что всего этого можно достигнуть безо всяких усилий.
– Я такая, потому что для меня образцом была мать, – говорила Бренда. – Такие женщины, как она, проложили нам дорогу.
А Элен, которой к тому времени было около сорока пяти лет, наконец-то сама вела свое дело, распоряжалась собой и своей жизнью. Многие считали, что она никогда так хорошо не выглядела, никогда не была такой привлекательной, никогда не производила такого сногсшибательного впечатления.
6
Эд Сэломэй хотел показать, как хорошая хозяйка может принять гостей дома. И ему для этого нужна была женщина, хорошо готовившая, яркая индивидуальность, но не тип шикарной звезды экрана. Ему нужна была женщина, с которой другие женщины могли бы сравнить самих себя. Эд Сэломэй был продюсером компании АМ/США. Компания занимала по рейтингу первое место, и то, чего хотел Эд Сэломэй, он всегда получал.
Он хотел пригласить Полу Уолферт, но Пола вела занятия на побережье Тихого океана. Ему бы подошла Барбара Кафка, но Барбара была в Хьюстоне, где занималась разработкой меню для нового ресторана. Он хотел пригласить Эйлин Уайнберг из ресторана «Тонкий вкус», и, по счастью, она оказалась на месте и согласилась сниматься. Она должна была показать, как работающая женщина может принять у себя дома гостей после трудного рабочего дня.
Эйлин, жизнерадостная, не склонная к нервозности, практичная, прекрасно готовившая острые кушанья, которые подавались без особых ухищрений, была как раз то, что нужно! Все устроилось наилучшим образом. Но вечером, как раз накануне того дня, когда должны были начаться съемки и машина компании должна была заехать за ней в шесть часов утра и отвезти ее гримироваться, Эйлин, совсем не в соответствии с образом светской женщины, упала, когда выносила мусор. В двенадцать часов ночи она позвонила Эду Сэломэю из отделения «скорой помощи» в больнице «Ленокс Хилл» и сказала, что ей придется все отменить. Ее подруга, Кристи, могла бы ее заменить, но, к сожалению, она была в отпуске.
– Что же теперь делать? – спросил Эд у Уилсона Хобэка в час ночи. Уилсон к тому времени был крестным отцом всей мафии ресторанных заведений. – Времени уже нет. Мне надо кого-нибудь найти. Ты знаешь всех. Как ты думаешь, кто бы мог меня выручить?
В два часа ночи Элен сказала «да».
В три часа ночи она стала раздумывать, какого черта ей понадобилось ввязываться в эту аферу.
В четыре часа ночи она решила, что ей все это приснилось.
В пять зазвонил телефон. Какая-то женщина – ее имя Элен так толком и не разобрала – задала ей множество вопросов. Как называется фирма Элен? Сколько времени она ею владеет? Как она решила начать собственное дело? Обслуживала ли она шикарные приемы? Какой запомнился ей больше всего? А какой вспоминать не хочется? Что она думает показать, когда ее будут снимать? Разговор оказался очень приятным – все равно что поболтать по телефону с близкой приятельницей, а когда он закончился, Элен отправилась в кухню.
В шесть утра она села в лимузин компании, нагруженная корзинами с провизией и предметами сервировки стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38