это стало традицией с тех далеких времен, когда они оба были девятнадцатилетними парнями, успевшими обзавестись женами. Он женился на Анджелике, царство ей небесное, а Сальваторе на Терезе.
Как давно это было! Вито подумал, сколько еще обедов по четвергам им осталось. Оба уже старики: обоим по семьдесят девять лет. Но он не ощущал старости. Разве что немного отяжелел, да еще беспокоил артрит в бедре. И он не выглядел на свои семьдесят девять, это точно. И Сальваторе тоже. Да, конечно, седина, морщины. Но, если все взвесить, они в хорошей форме. И ни один еще, слава богу, из ума не выжил.
Его старый приятель был еще на удивление силен, еще держал в своих руках власть над всеми кланами Восточного побережья– Capo di tutti capi. Как он гордился Сальваторе! Почти так же, как гордился своим Джонни.
Эта песня, которую пел Джонни, она ему нравилась.
«Ты и я, нам хотелось всего...»
Разве не в этом истинная правда о мире? Он и Сальваторе, им хотелось всего. И они этого добились. Когда нужно было – силой. Некоторые говорят, что он и Сальваторе – опасные и жестокие люди. Нет, это не так. Они просто люди, старавшиеся выбраться из той сточной канавы, из нищеты Нижнего Ист-Сайда, куда они попали, будучи детьми эмигрантов: постоянно полуголодные, не зная английского, не имея никаких надежд на лучшую жизнь. Им пришлось делать то, что они делали, чтобы выжить.
Вито мысленно улыбнулся. Жизнь повернулась к ним не худшей стороной. Конечно, не без проблем: время от времени случались поводы для головной боли, но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. Им даже большей частью удавалось избегать неприятностей с правоохранительными органами – и это в течение всех шестидесяти лет. Пожалуй, им везло. Ну и продажные копы помогали. Сальваторе платил им каждую неделю, но деньги не проблема. Что могут значить для него и Вито несколько конвертов, набитых чеками? Они в состоянии себе это позволить. Они и сейчас платят и чувствуют себя в полной безопасности.
«Чистеньких нет»,– подумал Вито и рассмеялся громким, хриплым смехом, заполнившим машину, при этом его пухлое тело мелко затряслось. Любого можно купить. Разница только в цене. Одним нужны деньги, другие добиваются власти или особых привилегий. Все они продажные шлюхи. Торгуются только о цене.
Люди смердят. Мир полон дерьма. Он был невысокого мнения о человеческой природе. Все ругают «амичи» – людей из «почтенного общества»,– обвиняют их во всех грехах. «Не понимаю, почему это так,– подумал Вито, нахмурившись.– Мы не хуже, ничуть не хуже других. Взятки, кражи, любые преступления и даже убийства встречаются на каждом шагу, они часть большого бизнеса, ступеньки к общественному положению. Ступеньки любой карьеры, даже в правительстве. Политиканы смердят, они на все готовы ради карьеры. Также и копы, и все остальные... Все, но не мой Джонни. Мы с Сальваторе шли своим путем,– бормотал он про себя.– Мы сами писали для себя законы. Мы почитали кодекс Братства, но мы все делали по-своему, да-да, по-своему». Он мысленно улыбнулся. Ему было чему радоваться.
Джонни Фортьюн.
Большая звезда.
Его радость и гордость.
Его племянник.
Скорее сын, а не племянник.
Джонни на этой неделе приехал в Нью-Йорк. Он должен быть сегодня вечером на семейном обеде, приедет из Манхэттена в своем лимузине. Сальваторе счастлив. Вито счастлив. Это будет отличный вечер.
Дом Сальваторе Рудольфо стоял в стороне от дороги, окруженный высокой кирпичной стеной с широкими железными воротами. Они были под током. Дом охранялся не хуже, чем Форт Нокс.
Вито знал, что вооруженные охранники находятся везде, но они скрыты от человеческих глаз. Кроме двух охранников, появившихся как из-под земли в тот момент, когда его машина замерла у ворот.
После того как охранники убедились, что это он, ворота медленно отворились. Карло подвел черный «кадиллак» по короткому круговому въезду к парадному входу, затормозил и вышел, чтобы помочь Вито. Пока тот поднимался по ступенькам, Карло, солдат их Организации, назначенный к нему в качестве водителя и телохранителя, вернулся в машину и отогнал ее назад.
Войдя в холл и снимая пальто, Вито заметил, что сегодня обстановка в доме была немного другой. Обычно по четвергам присутствовали только родственники и ближайшие помощники. А сейчас в глубине холла маячили еще несколько капо. Двое других располагались у дверей кабинета Сальваторе.
Дверь этой комнаты внезапно отворилась и из нее вышел Энтони Рудольфо, двоюродный брат Сальваторе и консильере. Подойдя к Вито, он поцеловал его в обе щеки и сказал:
– Главный ждет тебя, Вито, хочет поговорить, пока не начался обед.
Обеспокоенный, не случилось ли чего, Вито кивнул и немедленно прошел в святая святых Дона – в его кабинет.
Сальваторе сидел в кресле у камина. Увидев Вито, он поднялся и пошел к нему навстречу. Они обнялись и расцеловались по-сицилийски в обе щеки.
– Ты сегодня хорошо выглядишь, Сальваторе. Для такого старика,– одобрительно наклонил голову Вито.
– И ты тоже, мой старый гамба, – засмеялся Сальваторе,– сегодня холодно, Вито,– поежился он,– так холодно, что даже у ведьмы замерзли бы сиськи и превратились в сосульки,– и он опять рассмеялся низким утробным смехом.– Помнишь, как мы детьми мерзли зимой, дрожали от холода в нашей драной одежке? Помнишь, как согревали друг друга в этих крысиных норах нижнего Манхэттена, которые мы называли домом.– Он покачал головой.– Да, какое было время...
– Еще бы не помнить! Я ничего не забыл, Сальваторе!
Дон положил руку на плечо Вито и подошел с ним к камину.
– Те деньки давно ушли. Остались только воспоминания. Но мы с тобой стареем. И холод опять пробирает до костей, заставляет их скрипеть. Так что иди-ка, посидим у огня.
С этими словами Дон взял со столика между креслами бутылку красного вина и доверху наполнил два бокала.
– Огонь согреет твое тело, а вино разгонит кровь. Они чокнулись и тихо в унисон проговорили:
– За наше Братство.
Потом каждый пригубил вино, задерживая его во рту, наслаждаясь вкусом. Это было одним из немногих удовольствий, еще оставшихся для них в жизни. Затем они сидели, откинувшись в креслах и долго смотрели друг на друга, и в их стариковских глазах светилась умудренность. И вечная дружба. Наконец Вито спросил:
– Зачем сегодня лишние капо? Ты что, ждешь неприятностей?
– Просто из предосторожности,– покачав головой, сказал Рудольфо.– Не хочу неприятных сюрпризов, чтобы меня застали врасплох. Это ведь наше старое правило, Вито. Зачем нам его менять?
– Ты это о чем? – спросил Вито, и его темные глаза сузились.
– Слишком много проблем в других семьях. Братья Гамбино, похоже, увязли, Бык-Сэмми слишком много треплется.– Он посмотрел на Вито и презрительно сплюнул.– Тьфу, поганый доносчик, запел, как желтая канарейка. А семья Коломбо – совсем с ума посходили, вцепились друг другу в глотки. Не было бы войны между семьями, как тогда, раньше.
– Не думаю, что это широко разойдется.
– Кто может знать? – Сальваторе беспомощно развел руками и пожал плечами.– Одна из семей в Нью-Йорке может воспользоваться ситуацией, попробовать захватить территорию Гамбино или Коломбо. И будет война. Да, лучше быть готовыми. На всякий случай, если чего начнется.
– Ты прав, Сальваторе. Что плохого, если мы заранее себя обезопасим...
Сальваторе вдруг подался вперед, и его глаза, дотоле блеклые и слезящиеся, внезапно обрели пронзительную, как в молодости, голубизну. Он пристально посмотрел на своего старого друга и сказал:
– Может, я устрою собрание всех семей, соберу вместе всех боссов...
– Это как в Апалачине в 1957 году? – воскликнул Вито.
– Ну да, конференцию. Надо решить, что делать. За нами слишком внимательно следят, Вито. За нашим Братством. Копы, феды, пресса – они все дышат нам в затылок. Это уже опасно,– вздохнул он.– Мы вдруг оказались чересчур на виду – вот что плохо, capisce?
– Ага. И я с тобой, как всегда.
– И еще этот Джо Фингерс,– объявил Сальваторе.
– А с ним что?
– Стал слишком много о себе понимать и, чуть что, сразу палит из пушек. А он связан с нами– значит, опасен для нас. Ведь за нами постоянно следят, вынюхивают. Вот что я всегда ненавидел.– Сальваторе сделал паузу. Несмотря на то, что он находился в собственном доме, где, он был уверен, нет никаких подслушивающих устройств, Дон добавил хриплым шепотом: – Это наносит вред Коза Ностра.
Вито кивнул и дотронулся ладонью до руки Сальваторе, показывая, что понял.
После недолгого молчания Вито спросил:
– Кто займется Джо Фингерсом?
– Никто. Пока. Подождем. Посмотрим, как он дальше себя поведет.
Дон глубоко вздохнул и печально покачал головой.
– Да, все уже не то, дружище, времена изменились. Вито не ответил, углубившись в свои мысли. Сальваторе был не зря capo di tutti capi. Он мудрый человек. Все, что он говорит,– так и есть. Какое-то время Вито изучающе смотрел на друга.
Сальваторе был крепкого сложения, высокий, широкоплечий, худощавый. Его изборожденное глубокими морщинами лицо с римским, чуть с горбинкой носом, и сильно поседевшими густыми бровями все же не было лицом старика. В нем слишком чувствовались сила и власть. Но самыми, удивительными были глаза. Чистого голубого цвета, как Средиземное море у берегов Сицилии. Они могли то лучиться солнцем и теплом «старой родины», то вдруг становиться ледяными, как холодная Арктика.
Сальваторе прервал размышления Вито.
– Где Джонни? – спросил он.
– Сейчас будет, Сальваторе. Еще минута-другая, и он здесь, не волнуйся.– Вито поднялся и, мелкими шагами подойдя к окну, постоял там какое-то время.
– А вот и он! – вскоре воскликнул он и посмотрел на часы.– Молодец, как раз вовремя!
Во главе стола сидела Тереза Рудольфо, жена Сальваторе. Она была высокой, сухой, величественной женщиной лет семидесяти, с совершенно седыми волосами и угольно-черными глазами. На ней было, как обычно, черное платье с тремя длинными нитками настоящего жемчуга. Она со спокойным достоинством руководила обеденной церемонией.
Покрытый накрахмаленной белой с вышивкой скатертью стол был уставлен тончайшим фарфором, дорогим хрусталем и серебром. В центре располагалась широкая серебряная ваза с цветами, по обе стороны от которой возвышались белые свечи в серебряных подсвечниках. Стол буквально ломился от яств.
Сейчас в парадной гостиной дома Рудольфо собрались за великолепным столом еще и четверо детей Терезы и Сальваторе: Мария, София, Фрэнки и Альфредо; все они уже имели семьи и пришли со своими супругами. Был здесь и брат Сальваторе Чарли, заместитель босса, и их двоюродный брат Энтони, консильере, – тоже с женами.
Вито сидел справа от Терезы.
Джонни сидел на своем обычном месте – справа от Сальваторе.
Угощение было обычным для четверговых обедов. Огромное количество салата из латука, помидоров, маслин и мелко нарезанного лука; красный сладкий перец, тушеный в оливковом масле; салат из рыбы и моллюсков, запеченая рыба, tagliatelle – домашняя лапша с томатным соусом, и жареные цыплята. Альфредо разливал красное вино, блюдо с домашним итальянским хлебом передавалось по кругу, все оживленно разговаривали, шутили, смеялись. Обед напоминал дружескую вечеринку.
Только Тереза хранила гробовое молчание. Она лишь внимательно слушала и смотрела на всех цепким подозрительным взглядом. Изредка она перебрасывалась несколькими словами с дочерьми, помогавшими ей передавать гостям блюда или приносить из кухни новые чаши с дымящейся лапшой и соусом.
Тайком наблюдавшему за ней Джонни вдруг пришла в голову внезапная догадка: «Сегодня она раздражена моим присутствием здесь. Она не любит меня». Эта мысль, поразила его, как удар молнии. Его тетя Тереза, которую он знает с самого рождения, не любит и никогда не любила его. Неожиданно он совершенно четко осознал, что она ненавидит его, просто терпеть не может. Джонни спрашивал себя почему. Ответ мог быть только один: потому что дядя Сальваторе благоволит к нему. Ревность – вот в чем все дело. Она ревнует, потому что он так близок ее мужу, потому что они оба так привязаны друг к другу.
Сидящему напротив него Вито пришли в голову почти те же мысли, но он быстро прогнал их. Тереза уже старуха. Ее яд ослабел, потерял с годами свою силу. Никто больше не обращает на нее внимание. А меньше всех Сальваторе. Он никогда ее не любил.
После обеда Сальваторе повел Джонни и Вито в свое святилище и закрыл за ними дверь.
– Вот «стрега», Джонни. Выпей рюмочку,– сказал Дон, наливая в узкие рюмки золотистый итальянский ликер.
– А ты, Вито? – спросил он, подняв брови.
Вито кивнул.
– Спасибо,– сказал Джонни, беря из его рук рюмку.
Другую Сальваторе передал Вито, и тот тоже поблагодарил его.
Все трое чокнулись и расселись в кресла перед пылающим камином.
– Поздравляю, Джанни,– сказал Сальваторе с ласковой улыбкой.– Такой концерт в Мэдисон-Сквер-Гарден в прошлую субботу – это потрясающе! Мы все наслаждались.
– Был полный аншлаг,– заметил Джонни.– Пожалуй, это мой самый удачный концерт. Пока.
– Мы гордимся тобой, Джанни. Ты большая звезда. Самая большая. И ты всего добился сам.
– Ну что вы, дядя Сальваторе! Я знаю, как много ты и дядя Вито для меня сделали.
– Мы ничего не сделали.
Джонни удивленно посмотрел на Дона, потом перевел взгляд на Вито, который наклонил голову, как бы признавая правильность слов Сальваторе.
– Мы только приоткрыли для тебя пару дверей, вот и все,– сказал Сальваторе.– Сделали так, чтобы несколько клубов в округе заключили с тобой контракты. Посоветовали парням из Вегаса, чтобы они дали тебе шанс. Мы хотели, чтобы ты пробивался сам, рассчитывая на свои силы как любой другой.
– Но почему? – спросил удивленно Джонни.
– Мы хотели, чтобы твое имя оставалось чистым. Мы не хотели, чтобы его связывали с нами,– объяснил Сальваторе нежнейшим голосом, на какой только был способен.
– Если бы мы сделали слишком много, Джонни, мы бы тебя запачкали,– добавил Вито.– Мы не хотели марать тебя. Нельзя, чтобы тебя связывали с амичи, с Братством, – улыбнулся он.– Мы только чуток работали, вроде как за сценой, как сказал Сальваторе.
– Ну, все равно спасибо,– ответил Джонни и улыбнулся старикам.– А я думал, что находился под вашим покровительством.
– Ты и находился,– тихо проговорил Сальваторе.– Всегда. Но мы дали тебе возможность идти собственным путем в твоем бизнесе. И мы правильно сделали. А ты...– он улыбнулся Джонни,– ты ни разу нас не подвел. Одно только меня огорчает...
Джонни изумленно взглянул на него.
– Что же?
– Ты до сих пор не женат, Джонни. Вот если бы у тебя была хорошая жена-итальянка.– Сальваторе глубокомысленно кивнул.– Мужчина не может без жены.
– Я согласен с тобой, Дядя Сальваторе. Но пока еще мне не встретилась подходящая девушка.
–Как жаль! – сказал Дон.– Сейчас, пока ты молод, – самое бы время.– Он сделал глоток «стрега», и все трое на несколько минут замолчали.
Сальваторе первым прервал молчание, обратившись к Джонни:
–Так, говоришь, собираешься в Европу? Расскажи мне о поездке, где ты думаешь побывать?
Джонни стал рассказывать о предстоящем коротком концертном турне, а Сальваторе внимательно слушал, время от времени задавая дельные вопросы или кивая.
Вито не был столь внимательным слушателем. Он углубился в свои мысли, перенесясь с ними на много десятилетий назад. Перед его мысленным взором предстал Сальваторе Рудольфо, каким он был в пору своего расцвета, примерно в возрасте Джонни. Красавец, такой же как Джонни сейчас. Женщины просто кидались на него, но его это не волновало. Сальваторе придерживался строгих нравов. По большей части.
Вито вздохнул. Жизнь – забавная штука. В ней полно загадок, не все гладко и ровно. А ему нравилось, когда гладко и ровно. И хотелось, чтобы и Сальваторе стремился к этому тоже. Вито прикрыл глаза и унесся далеко в своих мыслях, наслаждаясь теплом камина, приятной слабостью «стрега» во рту, ощущением полного желудка и семейным уютом. Всем довольный, он задремал.
– Я позвоню из Лондона, дядя Сальваторе,– сказал Джонни, и Вито, проснувшись, резко выпрямился.
–Что? Что ты сказал? – спросил он, моргая.
Сальваторе рассмеялся своим глубоким утробным смехом.
–Ты все проспал, старина. Вито смущенно улыбнулся и, понимая, что оправдываться глупо, ничего не сказал.
Джонни подошел к нему, помог подняться с кресла, и они обнялись и расцеловались.
Потом, подойдя к Дону, Джонни поцеловал его тоже и быстро вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Оставшись одни, старики вновь уселись в кресла и долго смотрели друг на друга, без слов понимая один другого.
Наконец Вито сказал:
–Я не спал. Сальваторе хмыкнул.
– Я просто мечтал.
– О чем, гамба?
– О прошлом, старина.– Вито издал глубокий вздох, потом его круглое лицо медленно расплылось в улыбке.– Я вспомнил тебя, Сальваторе, когда ты был таким, как сейчас Джанни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Как давно это было! Вито подумал, сколько еще обедов по четвергам им осталось. Оба уже старики: обоим по семьдесят девять лет. Но он не ощущал старости. Разве что немного отяжелел, да еще беспокоил артрит в бедре. И он не выглядел на свои семьдесят девять, это точно. И Сальваторе тоже. Да, конечно, седина, морщины. Но, если все взвесить, они в хорошей форме. И ни один еще, слава богу, из ума не выжил.
Его старый приятель был еще на удивление силен, еще держал в своих руках власть над всеми кланами Восточного побережья– Capo di tutti capi. Как он гордился Сальваторе! Почти так же, как гордился своим Джонни.
Эта песня, которую пел Джонни, она ему нравилась.
«Ты и я, нам хотелось всего...»
Разве не в этом истинная правда о мире? Он и Сальваторе, им хотелось всего. И они этого добились. Когда нужно было – силой. Некоторые говорят, что он и Сальваторе – опасные и жестокие люди. Нет, это не так. Они просто люди, старавшиеся выбраться из той сточной канавы, из нищеты Нижнего Ист-Сайда, куда они попали, будучи детьми эмигрантов: постоянно полуголодные, не зная английского, не имея никаких надежд на лучшую жизнь. Им пришлось делать то, что они делали, чтобы выжить.
Вито мысленно улыбнулся. Жизнь повернулась к ним не худшей стороной. Конечно, не без проблем: время от времени случались поводы для головной боли, но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. Им даже большей частью удавалось избегать неприятностей с правоохранительными органами – и это в течение всех шестидесяти лет. Пожалуй, им везло. Ну и продажные копы помогали. Сальваторе платил им каждую неделю, но деньги не проблема. Что могут значить для него и Вито несколько конвертов, набитых чеками? Они в состоянии себе это позволить. Они и сейчас платят и чувствуют себя в полной безопасности.
«Чистеньких нет»,– подумал Вито и рассмеялся громким, хриплым смехом, заполнившим машину, при этом его пухлое тело мелко затряслось. Любого можно купить. Разница только в цене. Одним нужны деньги, другие добиваются власти или особых привилегий. Все они продажные шлюхи. Торгуются только о цене.
Люди смердят. Мир полон дерьма. Он был невысокого мнения о человеческой природе. Все ругают «амичи» – людей из «почтенного общества»,– обвиняют их во всех грехах. «Не понимаю, почему это так,– подумал Вито, нахмурившись.– Мы не хуже, ничуть не хуже других. Взятки, кражи, любые преступления и даже убийства встречаются на каждом шагу, они часть большого бизнеса, ступеньки к общественному положению. Ступеньки любой карьеры, даже в правительстве. Политиканы смердят, они на все готовы ради карьеры. Также и копы, и все остальные... Все, но не мой Джонни. Мы с Сальваторе шли своим путем,– бормотал он про себя.– Мы сами писали для себя законы. Мы почитали кодекс Братства, но мы все делали по-своему, да-да, по-своему». Он мысленно улыбнулся. Ему было чему радоваться.
Джонни Фортьюн.
Большая звезда.
Его радость и гордость.
Его племянник.
Скорее сын, а не племянник.
Джонни на этой неделе приехал в Нью-Йорк. Он должен быть сегодня вечером на семейном обеде, приедет из Манхэттена в своем лимузине. Сальваторе счастлив. Вито счастлив. Это будет отличный вечер.
Дом Сальваторе Рудольфо стоял в стороне от дороги, окруженный высокой кирпичной стеной с широкими железными воротами. Они были под током. Дом охранялся не хуже, чем Форт Нокс.
Вито знал, что вооруженные охранники находятся везде, но они скрыты от человеческих глаз. Кроме двух охранников, появившихся как из-под земли в тот момент, когда его машина замерла у ворот.
После того как охранники убедились, что это он, ворота медленно отворились. Карло подвел черный «кадиллак» по короткому круговому въезду к парадному входу, затормозил и вышел, чтобы помочь Вито. Пока тот поднимался по ступенькам, Карло, солдат их Организации, назначенный к нему в качестве водителя и телохранителя, вернулся в машину и отогнал ее назад.
Войдя в холл и снимая пальто, Вито заметил, что сегодня обстановка в доме была немного другой. Обычно по четвергам присутствовали только родственники и ближайшие помощники. А сейчас в глубине холла маячили еще несколько капо. Двое других располагались у дверей кабинета Сальваторе.
Дверь этой комнаты внезапно отворилась и из нее вышел Энтони Рудольфо, двоюродный брат Сальваторе и консильере. Подойдя к Вито, он поцеловал его в обе щеки и сказал:
– Главный ждет тебя, Вито, хочет поговорить, пока не начался обед.
Обеспокоенный, не случилось ли чего, Вито кивнул и немедленно прошел в святая святых Дона – в его кабинет.
Сальваторе сидел в кресле у камина. Увидев Вито, он поднялся и пошел к нему навстречу. Они обнялись и расцеловались по-сицилийски в обе щеки.
– Ты сегодня хорошо выглядишь, Сальваторе. Для такого старика,– одобрительно наклонил голову Вито.
– И ты тоже, мой старый гамба, – засмеялся Сальваторе,– сегодня холодно, Вито,– поежился он,– так холодно, что даже у ведьмы замерзли бы сиськи и превратились в сосульки,– и он опять рассмеялся низким утробным смехом.– Помнишь, как мы детьми мерзли зимой, дрожали от холода в нашей драной одежке? Помнишь, как согревали друг друга в этих крысиных норах нижнего Манхэттена, которые мы называли домом.– Он покачал головой.– Да, какое было время...
– Еще бы не помнить! Я ничего не забыл, Сальваторе!
Дон положил руку на плечо Вито и подошел с ним к камину.
– Те деньки давно ушли. Остались только воспоминания. Но мы с тобой стареем. И холод опять пробирает до костей, заставляет их скрипеть. Так что иди-ка, посидим у огня.
С этими словами Дон взял со столика между креслами бутылку красного вина и доверху наполнил два бокала.
– Огонь согреет твое тело, а вино разгонит кровь. Они чокнулись и тихо в унисон проговорили:
– За наше Братство.
Потом каждый пригубил вино, задерживая его во рту, наслаждаясь вкусом. Это было одним из немногих удовольствий, еще оставшихся для них в жизни. Затем они сидели, откинувшись в креслах и долго смотрели друг на друга, и в их стариковских глазах светилась умудренность. И вечная дружба. Наконец Вито спросил:
– Зачем сегодня лишние капо? Ты что, ждешь неприятностей?
– Просто из предосторожности,– покачав головой, сказал Рудольфо.– Не хочу неприятных сюрпризов, чтобы меня застали врасплох. Это ведь наше старое правило, Вито. Зачем нам его менять?
– Ты это о чем? – спросил Вито, и его темные глаза сузились.
– Слишком много проблем в других семьях. Братья Гамбино, похоже, увязли, Бык-Сэмми слишком много треплется.– Он посмотрел на Вито и презрительно сплюнул.– Тьфу, поганый доносчик, запел, как желтая канарейка. А семья Коломбо – совсем с ума посходили, вцепились друг другу в глотки. Не было бы войны между семьями, как тогда, раньше.
– Не думаю, что это широко разойдется.
– Кто может знать? – Сальваторе беспомощно развел руками и пожал плечами.– Одна из семей в Нью-Йорке может воспользоваться ситуацией, попробовать захватить территорию Гамбино или Коломбо. И будет война. Да, лучше быть готовыми. На всякий случай, если чего начнется.
– Ты прав, Сальваторе. Что плохого, если мы заранее себя обезопасим...
Сальваторе вдруг подался вперед, и его глаза, дотоле блеклые и слезящиеся, внезапно обрели пронзительную, как в молодости, голубизну. Он пристально посмотрел на своего старого друга и сказал:
– Может, я устрою собрание всех семей, соберу вместе всех боссов...
– Это как в Апалачине в 1957 году? – воскликнул Вито.
– Ну да, конференцию. Надо решить, что делать. За нами слишком внимательно следят, Вито. За нашим Братством. Копы, феды, пресса – они все дышат нам в затылок. Это уже опасно,– вздохнул он.– Мы вдруг оказались чересчур на виду – вот что плохо, capisce?
– Ага. И я с тобой, как всегда.
– И еще этот Джо Фингерс,– объявил Сальваторе.
– А с ним что?
– Стал слишком много о себе понимать и, чуть что, сразу палит из пушек. А он связан с нами– значит, опасен для нас. Ведь за нами постоянно следят, вынюхивают. Вот что я всегда ненавидел.– Сальваторе сделал паузу. Несмотря на то, что он находился в собственном доме, где, он был уверен, нет никаких подслушивающих устройств, Дон добавил хриплым шепотом: – Это наносит вред Коза Ностра.
Вито кивнул и дотронулся ладонью до руки Сальваторе, показывая, что понял.
После недолгого молчания Вито спросил:
– Кто займется Джо Фингерсом?
– Никто. Пока. Подождем. Посмотрим, как он дальше себя поведет.
Дон глубоко вздохнул и печально покачал головой.
– Да, все уже не то, дружище, времена изменились. Вито не ответил, углубившись в свои мысли. Сальваторе был не зря capo di tutti capi. Он мудрый человек. Все, что он говорит,– так и есть. Какое-то время Вито изучающе смотрел на друга.
Сальваторе был крепкого сложения, высокий, широкоплечий, худощавый. Его изборожденное глубокими морщинами лицо с римским, чуть с горбинкой носом, и сильно поседевшими густыми бровями все же не было лицом старика. В нем слишком чувствовались сила и власть. Но самыми, удивительными были глаза. Чистого голубого цвета, как Средиземное море у берегов Сицилии. Они могли то лучиться солнцем и теплом «старой родины», то вдруг становиться ледяными, как холодная Арктика.
Сальваторе прервал размышления Вито.
– Где Джонни? – спросил он.
– Сейчас будет, Сальваторе. Еще минута-другая, и он здесь, не волнуйся.– Вито поднялся и, мелкими шагами подойдя к окну, постоял там какое-то время.
– А вот и он! – вскоре воскликнул он и посмотрел на часы.– Молодец, как раз вовремя!
Во главе стола сидела Тереза Рудольфо, жена Сальваторе. Она была высокой, сухой, величественной женщиной лет семидесяти, с совершенно седыми волосами и угольно-черными глазами. На ней было, как обычно, черное платье с тремя длинными нитками настоящего жемчуга. Она со спокойным достоинством руководила обеденной церемонией.
Покрытый накрахмаленной белой с вышивкой скатертью стол был уставлен тончайшим фарфором, дорогим хрусталем и серебром. В центре располагалась широкая серебряная ваза с цветами, по обе стороны от которой возвышались белые свечи в серебряных подсвечниках. Стол буквально ломился от яств.
Сейчас в парадной гостиной дома Рудольфо собрались за великолепным столом еще и четверо детей Терезы и Сальваторе: Мария, София, Фрэнки и Альфредо; все они уже имели семьи и пришли со своими супругами. Был здесь и брат Сальваторе Чарли, заместитель босса, и их двоюродный брат Энтони, консильере, – тоже с женами.
Вито сидел справа от Терезы.
Джонни сидел на своем обычном месте – справа от Сальваторе.
Угощение было обычным для четверговых обедов. Огромное количество салата из латука, помидоров, маслин и мелко нарезанного лука; красный сладкий перец, тушеный в оливковом масле; салат из рыбы и моллюсков, запеченая рыба, tagliatelle – домашняя лапша с томатным соусом, и жареные цыплята. Альфредо разливал красное вино, блюдо с домашним итальянским хлебом передавалось по кругу, все оживленно разговаривали, шутили, смеялись. Обед напоминал дружескую вечеринку.
Только Тереза хранила гробовое молчание. Она лишь внимательно слушала и смотрела на всех цепким подозрительным взглядом. Изредка она перебрасывалась несколькими словами с дочерьми, помогавшими ей передавать гостям блюда или приносить из кухни новые чаши с дымящейся лапшой и соусом.
Тайком наблюдавшему за ней Джонни вдруг пришла в голову внезапная догадка: «Сегодня она раздражена моим присутствием здесь. Она не любит меня». Эта мысль, поразила его, как удар молнии. Его тетя Тереза, которую он знает с самого рождения, не любит и никогда не любила его. Неожиданно он совершенно четко осознал, что она ненавидит его, просто терпеть не может. Джонни спрашивал себя почему. Ответ мог быть только один: потому что дядя Сальваторе благоволит к нему. Ревность – вот в чем все дело. Она ревнует, потому что он так близок ее мужу, потому что они оба так привязаны друг к другу.
Сидящему напротив него Вито пришли в голову почти те же мысли, но он быстро прогнал их. Тереза уже старуха. Ее яд ослабел, потерял с годами свою силу. Никто больше не обращает на нее внимание. А меньше всех Сальваторе. Он никогда ее не любил.
После обеда Сальваторе повел Джонни и Вито в свое святилище и закрыл за ними дверь.
– Вот «стрега», Джонни. Выпей рюмочку,– сказал Дон, наливая в узкие рюмки золотистый итальянский ликер.
– А ты, Вито? – спросил он, подняв брови.
Вито кивнул.
– Спасибо,– сказал Джонни, беря из его рук рюмку.
Другую Сальваторе передал Вито, и тот тоже поблагодарил его.
Все трое чокнулись и расселись в кресла перед пылающим камином.
– Поздравляю, Джанни,– сказал Сальваторе с ласковой улыбкой.– Такой концерт в Мэдисон-Сквер-Гарден в прошлую субботу – это потрясающе! Мы все наслаждались.
– Был полный аншлаг,– заметил Джонни.– Пожалуй, это мой самый удачный концерт. Пока.
– Мы гордимся тобой, Джанни. Ты большая звезда. Самая большая. И ты всего добился сам.
– Ну что вы, дядя Сальваторе! Я знаю, как много ты и дядя Вито для меня сделали.
– Мы ничего не сделали.
Джонни удивленно посмотрел на Дона, потом перевел взгляд на Вито, который наклонил голову, как бы признавая правильность слов Сальваторе.
– Мы только приоткрыли для тебя пару дверей, вот и все,– сказал Сальваторе.– Сделали так, чтобы несколько клубов в округе заключили с тобой контракты. Посоветовали парням из Вегаса, чтобы они дали тебе шанс. Мы хотели, чтобы ты пробивался сам, рассчитывая на свои силы как любой другой.
– Но почему? – спросил удивленно Джонни.
– Мы хотели, чтобы твое имя оставалось чистым. Мы не хотели, чтобы его связывали с нами,– объяснил Сальваторе нежнейшим голосом, на какой только был способен.
– Если бы мы сделали слишком много, Джонни, мы бы тебя запачкали,– добавил Вито.– Мы не хотели марать тебя. Нельзя, чтобы тебя связывали с амичи, с Братством, – улыбнулся он.– Мы только чуток работали, вроде как за сценой, как сказал Сальваторе.
– Ну, все равно спасибо,– ответил Джонни и улыбнулся старикам.– А я думал, что находился под вашим покровительством.
– Ты и находился,– тихо проговорил Сальваторе.– Всегда. Но мы дали тебе возможность идти собственным путем в твоем бизнесе. И мы правильно сделали. А ты...– он улыбнулся Джонни,– ты ни разу нас не подвел. Одно только меня огорчает...
Джонни изумленно взглянул на него.
– Что же?
– Ты до сих пор не женат, Джонни. Вот если бы у тебя была хорошая жена-итальянка.– Сальваторе глубокомысленно кивнул.– Мужчина не может без жены.
– Я согласен с тобой, Дядя Сальваторе. Но пока еще мне не встретилась подходящая девушка.
–Как жаль! – сказал Дон.– Сейчас, пока ты молод, – самое бы время.– Он сделал глоток «стрега», и все трое на несколько минут замолчали.
Сальваторе первым прервал молчание, обратившись к Джонни:
–Так, говоришь, собираешься в Европу? Расскажи мне о поездке, где ты думаешь побывать?
Джонни стал рассказывать о предстоящем коротком концертном турне, а Сальваторе внимательно слушал, время от времени задавая дельные вопросы или кивая.
Вито не был столь внимательным слушателем. Он углубился в свои мысли, перенесясь с ними на много десятилетий назад. Перед его мысленным взором предстал Сальваторе Рудольфо, каким он был в пору своего расцвета, примерно в возрасте Джонни. Красавец, такой же как Джонни сейчас. Женщины просто кидались на него, но его это не волновало. Сальваторе придерживался строгих нравов. По большей части.
Вито вздохнул. Жизнь – забавная штука. В ней полно загадок, не все гладко и ровно. А ему нравилось, когда гладко и ровно. И хотелось, чтобы и Сальваторе стремился к этому тоже. Вито прикрыл глаза и унесся далеко в своих мыслях, наслаждаясь теплом камина, приятной слабостью «стрега» во рту, ощущением полного желудка и семейным уютом. Всем довольный, он задремал.
– Я позвоню из Лондона, дядя Сальваторе,– сказал Джонни, и Вито, проснувшись, резко выпрямился.
–Что? Что ты сказал? – спросил он, моргая.
Сальваторе рассмеялся своим глубоким утробным смехом.
–Ты все проспал, старина. Вито смущенно улыбнулся и, понимая, что оправдываться глупо, ничего не сказал.
Джонни подошел к нему, помог подняться с кресла, и они обнялись и расцеловались.
Потом, подойдя к Дону, Джонни поцеловал его тоже и быстро вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Оставшись одни, старики вновь уселись в кресла и долго смотрели друг на друга, без слов понимая один другого.
Наконец Вито сказал:
–Я не спал. Сальваторе хмыкнул.
– Я просто мечтал.
– О чем, гамба?
– О прошлом, старина.– Вито издал глубокий вздох, потом его круглое лицо медленно расплылось в улыбке.– Я вспомнил тебя, Сальваторе, когда ты был таким, как сейчас Джанни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38