«Ни к чему смущаться, – сказал он мне. – Каждый мужчина должен через это пройти. Мой отец устроил такое для меня, а я – для тебя. Феба прекрасно знает свое дело, но сегодня ты был с ней в последний раз, мой мальчик. Ведь я не могу позволить сыну пастись в моих овсах. Ты меня понимаешь?»
– О Боже… – прошептала Джейн.
Джоселин внимательно посмотрел на нее к со вздохом продолжил:
– Я собрал свои вещи и выскочил из домика. Я не смог задержаться там ни на минуту – даже для того, чтобы одеться. Меня тошнило. Отчасти потому, что мой отец видел нечто очень интимное, отчасти же потому, что моей первой женщиной стала его содержанка. Ведь до этого я не знал, что у него есть любовница, и был абсолютно уверен в том, что мать с отцом верны друг другу. Я был поразительно наивным ребенком.
– Бедный мальчик, – вздохнула Джейн.
– Мне даже не дали спокойно очистить желудок, – усмехнулся Джоселин. – Оказалось, что отец прихватил с собой кое-кого… Отца той девочки, в которую я был влюблен. Они ехали следом за мной и, обсуждая произошедшее в домике, громко смеялись – так смеются над удачной шуткой. Отец хотел, чтобы мы, трое мужчин, отправились в ближайший трактир, чтобы отметить мое посвящение во взрослую жизнь. Я послал его к чертям, а потом, уже дома, высказал ему все, что о нем думал. На следующий день я покинул имение.
– И ты до сих пор из-за этого расстраиваешься? – спросила Джейн, поднимаясь с кресла.
Она подошла к Джоселину и, усевшись к нему на колени, положила голову ему на плечо. Он обнял ее почти инстинктивно.
– Я чувствовал себя насекомым, червяком, Джейн. Ведь она была его шлюхой.
– Ты оказался в полной власти своего бессердечного отца и опытной куртизанки, и тебе не в чем себя винить.
– Я был влюблен в девушку, – возразил Джоселин, – однако забыл ее из-за женщины на десять лет старше меня. К тому же я считал ее своей родственницей. После этого случая я понял, что ничем не отличаюсь от своего отца. Да, я настоящий Дадли.
– Джоселин, тебе же было всего шестнадцать… Любой бы на твоем месте поддался искушению, уверяю тебя. Ты ни в чем не виноват и не должен себя винить. То, что с тобой случилось, – это вовсе не доказательство испорченности.
– Чтобы доказать свою испорченность, мне потребовалось еще несколько лет.
– Джоселин… – Он чувствовал, что она теребит пуговицу его жилета. – Джоселин, если когда-нибудь у тебя будет сын, ты сделаешь с ним такое? Уложишь его в постель своей любовницы?
Джоселин прикрыл глаза, представляя подобную сцену – своего сына и любовницу, лежащих в постели.
– Я бы скорее вырвал у себя сердце, – проговорил он, взглянув на Джейн.
– Значит, ты не такой, как твой отец, и не такой, как твой дед. Ты – сам по себе. Ты был наивным и доверчивым юношей, лучшие чувства которого жестоко подавлялись. Тебя соблазнили и предали, вот и все, Джоселин. Ты до сих пор подчиняешься чужой воле и казнишь себя за несуществующие грехи. Но большая часть жизни еще впереди, Джоселин, так что не все потеряно.
– В тот день я потерял отца. А вскоре после этого, приехав в Лондон, потерял и мать, потому что узнал о ней правду.
– Все это очень грустно, – пробормотала Джейн. – Но ты, Джоселин, должен простить их, ведь они были так воспитаны. Кто знает, какие демоны терзали их души? Пойми, твои родители – они такие же люди, как и мы, и им, как и всем нам, присущи слабости.
Джоселин машинально поглаживал ее по волосам.
– Джейн, откуда в тебе столько мудрости? Немного помолчав, она ответила:
– Всегда проще говорить о чужой жизни – смотришь на человека и видишь узор, повторяющий фрагменты орнамента. Надо только присмотреться – и увидишь закономерности. Непременно увидишь, если захочешь, если тебе этот человек небезразличен.
– Значит, я тебе небезразличен, Джейн? – спросил он, целуя ее в висок. – Я тебе не противен? Не противен даже сейчас, когда ты узнала все эти мерзкие подробности?
– Нет, Джоселин, ты мне небезразличен.
И эти простые слова словно прорвали плотину его сдержанности. Герцог не сознавал, что плачет, пока не почувствовал, что волосы Джейн стали влажными от его слез. Он хотел отстраниться, но Джейн обняла его за шею и крепко прижала к груди. Джоселин всхлипывал, даже не скрывай своей слабости. Наконец, успокоившись, отыскал в кармане платок и высморкался.
– Проклятие, Джейн, – пробормотал он вполголоса.
– Скажи, Джоселин, у тебя остались хоть какие-то приятные воспоминания об отце?
– Приятные? Едва ли!
Но уже в следующее мгновение ему вспомнился эпизод: отец учил их с Фердинандом верховой езде, а потом играл с ними в крикет.
– Он играл с нами в крикет, хотя мы едва удерживали в руках биты. Не думаю, что ему было интересно с нами играть.
– Не забывай такие эпизоды. Постарайся припомнить еще – что-нибудь. Твой отец не был чудовищем, Джоселин. Разумеется, он не был приятным человеком. Не думаю, что он мог бы мне понравиться. Но чудовищем он тоже не был, поверь. Предавая тебя, он думал, что делает нечто совершенно необходимое для твоего воспитания.
Джоселин снова поцеловал ее в висок, а потом они долго сидели молча, сидели, прижавшись друг к другу.
Ему с трудом верилось, что он смог наконец вызвать к жизни эти воспоминания. Что смог поделиться ими с женщиной – со своей любовницей. Но сейчас, выговорившись, он почувствовал огромное облегчение. Теперь он уже по-другому относился к этим давним событиям. И даже к отцу относился не так, как прежде, во всяком случае, не презирал его.
С улыбкой взглянув на Джейн, герцог проговорил:
– Не следует хранить скелеты в шкафу. Но у тебя, конечно же, нет столь ужасных воспоминаний, не так ли?
Джейн довольно долго молчала. Наконец отрицательно покачала головой;
– Нет, никаких.
– Может, пойдем в спальню? – предложил Джоселин. – Ляжем в постель, чтобы выспаться. Помнится, прошлой ночью мы слишком утомились. Давай сегодня просто поспим, а?
– Давай.
Джоселин едва не рассмеялся. Он шел в спальню со своей любовницей лишь для того, чтобы поспать. Отец, верно, перевернулся в гробу.
Глава 18
На следующее утро Джоселин, как обычно, отправился прямо домой, чтобы принять ванну и переодеться перед тем, как поехать в парк на прогулку, а затем в клуб. Но на этот раз Хокинс дожидался хозяина – он тотчас же сообщил, что мистер Куинси просил принять его как можно скорее.
– Через полчаса я жду его в библиотеке, – сказал Джоселин. – И пришли ко мне Бернарда. Скажи ему, пусть принесет горячую воду и бритвенный прибор, вот и все.
Когда Куинси вошел в библиотеку, герцог уже ждал его.
– Я слушаю, Майкл. – Он приветствовал секретаря кивком. – Что, Актон перестал приносить доход?
– У нас посетитель, ваша светлость. Он уже два часа дожидается на кухне. Отказывается уходить.
– В самом деле? – нахмурился герцог. – Разве в доме не хватает слуг? Неужели никто не мог выставить этого субъекта за дверь? – Выходит, я сам должен его выпроваживать? Для этого вы хотели меня видеть?
– Его интересует мисс Инглби, ваша светлость.
Джоселин замер:
– Мисс Инглби?
– Это сыщик, ваша светлость.
Джоселин в изумлении уставился на секретаря.
– Хокинс попросил меня ответить на его вопросы, – продолжал Куинси. – Я сказал, что ничего не знаю о мисс Инглби. Тогда он заявил, что дождется вас. Когда же я сообщил, что ждать придется долго, может, неделю или две, прежде чем вы найдете время для разговора с ним, он сказал, что у него хватит терпения и на месяц. Он на кухне, ваша светлость, и уходить не собирается.
– Если он интересуется мисс Инглби, – пробормотал герцог, – то лучше нам с ним пообщаться, Майкл.
* * *
Мику было не по себе. Ведь ему очень редко – разумеется, лишь по долгу службы – приходилось заглядывать в такие дома, как этот. По правде говоря, он побаивался аристократов. А хозяина этого особняка побаивались даже многие аристократы.
Но сыщик чуял, что наконец-то напал на след. Было очевидно, что все слуги врали. Все они, глядя в сторону, утверждали, что никакой мисс Инглби в глаза не видели. Лгал даже секретарь, которого Мик, к стыду своему, сначала принял за самого герцога Трешема – с таким высокомерием он держался.
Мик сразу же понял, что все эти люди лгут. И понял, почему лгут. Не потому, что они старались защитить беглянку, а лишь потому, что дорожили местом. Очевидно, хозяин приказал им помалкивать. Возможно, молчание – одно из главных условий их службы у герцога. Но Мик Боуден терпеливо ждал – он уважал неписаные правила и уважал тех, кто их неукоснительно соблюдает.
Наконец дверь отворилась, и на кухне появился дворецкий. Окинув Мика презрительным взглядом, он сказал:
– Следуйте за мной.
Сыщик вышел следом за дворецким из кухни и поднялся по винтовой черной лестнице в полутемный коридор. Здесь Хокинс открыл одну из дверей, и Мик, переступив порог, очутился в великолепном холле – подобной роскоши он прежде не видел.
Сыщик замер в изумлении. Но тут дворецкий, пристально взглянув на него, проговорил:
– Его светлость дает вам пять минут. Я провожу вас в библиотеку и буду ждать у двери, чтобы проводить к выходу, когда пять минут истекут.
– Благодарю вас, сэр, – кивнул Мик Боуден.
Сыщик немного нервничал, но все же переступил порог библиотеки с весьма решительным видом. Пройдя по роскошному ковру, он остановился посреди комнаты и вежливо кивнул. Однако кланяться не стал. Мик еще в кухне решил, что ни за что не станет кланяться.
Герцог Трешем – сыщик сразу понял, что на этот раз перед ним именно герцог, – стоял у камина, заложив руки за спину. На нем был редингот, но столь прекрасно сшитый, что Мик смутился, устыдившись своего дешевого костюма. Однако он стойко выдержал пронзительный взгляд герцога.
– У вас ко мне вопросы? – спросил Трешем. – Вы сыщик с Боу-стрит?
– Да, сэр. Меня зовут Мик Боуден. – Мик поймал себя на том, что едва не поклонился. – Мне сообщили, сэр, что у вас служила некая Джейн Инглби.
– Сообщили? – Трешем приподнял бровь, – И кто же, позвольте спросить, сообщил вам об этом?
Сыщик и на сей раз выдержал взгляд герцога.
– Мадам Лорен, сэр, – ответил он. – Шляпница. Она взяла мисс Инглби в свою мастерскую около месяца назад, но юная леди вскоре уволилась, сообщив, что намерена служить у вас.
– В самом деле? – прищурившись, спросил герцог. – почему же вас так заинтересовала эта мисс Инглби?
Мик почти без колебания ответил:
– Она в розыске, сэр. Как опасная преступница.
Герцог нервно теребил цепочку лорнета.
– Преступница? – переспросил он.
– Воровка, сэр. И убийца.
– Восхитительно, – с усмешкой пробормотал герцог. – Вы уверены, что ищете именно эту особу?
– Абсолютно уверен, сэр. Но она скрывается под чужим именем. На самом деле мисс Инглби – леди Сара Иллингсуорт, та самая, что убила Сидни Джардина, сына и наследника графа Дербери. Убийца сбежала, прихватив с собой деньга и драгоценности. И я уверен: она сейчас здесь, в вашем доме.
– О Господи… – проговорил герцог вполголоса. – Выходит, я должен считать себя счастливчиком – ведь слуги могли найти меня однажды утром с перерезанным горлом. Пригрев убийцу, я почти месяц подвергал себя смертельной опасности.
Наконец-то! Мик ликовал. Герцог Трешем все-таки признал, что беглянка скрывается в его доме.
– Так она здесь, сэр?
Герцог развел руками:
– Уже нет. Мисс Инглби была моей сиделкой в течение трех недель. Она покинула мой дом недели две назад. Так что теперь ищите ее в другом месте. Полагаю, аудиенция закончена. Дворецкий вас проводит.
Но Мик Боуден решил задать еще один вопрос:
– Сэр, а вы не знаете, куда она направилась? Это очень важно. Граф Дербери вне себя от горя, и он не успокоится, пока убийца его сына не будет найдена и отдана под суд.
– И пока его драгоценности не будут в целости и сохранности возвращены в Кэндлфорд, – добавил герцог. – Я кажется, уже сказал, что мисс Инглби была моей сиделкой, можно сказать, служанкой. С чего бы мне интересоваться, куда устраиваются мои бывшие слуги?
Герцог окинул визитера презрительным взглядом. Мик понимал: пытаться добиться что-нибудь от этого человека все равно что надеяться пробить лбом кирпичную стену. Но сыщик чуял близость добычи и не торопился уходить.
– Мистер Боуден, у вас все? Допрос окончен? Мне пора завтракать. Должен заметить, что ужасно проголодался.
Мик хотел задать еще несколько вопросов. Иногда, когда люди не скрывают информацию намеренно, во время разговора выясняется, что они знают гораздо больше, чем им кажется. А впрочем… Едва ли леди Сара могла проговориться, обмолвиться случайно о своих дальнейших планах. Ведь она, конечно же, знала, что ее разыскивают – гости герцога Трешема наверняка об этом говорили.
– Итак… – Герцог вопросительно взглянул на сыщика.
Мик вынужден был сдаться. Пожелав герцогу всего наилучшего, он вышел из комнаты. Дворецкий тотчас же проводил сыщика к выходу и запер за ним дверь.
Неспешно шагая по Гросвенор-сквер, Мик вспоминал все, что знал о беглянке и герцоге Трешеме.
Он узнал о дуэли в Гайд-парке еще до того, как о ней упомянула мадам Лорен. Герцог был ранен в ногу и не выходил из дома б течение трех недель. Но друзья и знакомые навещали его в эти дни. А девушка была сиделкой Трешема, и, конечно же, почти все гости видели ее. Возможно, некоторые из них окажутся более разговорчивыми, чем герцог.
Мик Боуден, приободрившись, зашагал быстрее. Теперь он уже не сомневался в том, что отыщет беглянку.
Он непременно найдет ее.
* * *
Джоселин стоял у окна, глядя вслед сыщику. Как же он сразу не догадался?.. Ведь было совершенно очевидно, что Джейн Инглби и Сара Иллингсуорт – одно и то же лицо. Так почему же он этого не понял? Возможно, потому, что слишком уж увлекся ею и не смог взглянуть на нее со стороны.
Конечно же, Джейн воспитана как леди. И держалась она соответствующим образом – даже когда надевала невзрачное серое платье простолюдинки. К тому же у нее была совершенно безупречная речь – так говорят только образованные люди, – и она превосходно пела. Да, пела хорошо поставленным голосом и знала таких композиторов, как Гендель. Кроме того, она довольно уверенно отдавала приказания слугам и не робела, общаясь с титулованными особами.
Неужели он действительно верил в ее историю о приюте? Сначала, возможно, поверил. Но разве он не понял через какое-то время, что она лжет, рассказывая о своем прошлом? Как-то раз он даже задался вопросом: почему Джейн лжет? В конце концов, он решил, что в ее прошлом было нечто такое, о чем ей не хотелось распространяться, и признал за ней право хранить свой секрет. Он никогда не отличался чрезмерным любопытством.
Леди Сара Иллингсуорт.
Не Джейн Инглби, а леди Сара Иллингсуорт.
Трешем невольно усмехнулся, вспомнив о странностях своей любовницы.
Она упорно отказывалась появляться на людях, а ой истолковывал это по-своему. Она не выходила из Дадли-Хауса разве только в сад – и не желала выходить из дома, где жила сейчас. Она не хотела петь для гостей и даже предпочла стать его любовницей, отказавшись от блестящей карьеры певицы.
Он думал, что она стыдится. Стыдится появляться на людях в качестве его любовницы. Но оказывается, она боялась совсем не этого. Она потребовала, чтобы они заключили контракт, а потом почти все в доме переделала, чтобы не чувствовать себя шлюхой, живущей в борделе. И в последующие дни она, похоже, совершенно не жалела о том, что приняла его предложение, что согласилась стать его любовницей.
Так почему же он решил, что она стыдится унизительного положения содержанки? Вероятно, он, сам того не сознавая, искал для нее оправдания, иначе ему пришлось бы признать очевидное – признать, что она скрывалась. Скрывалась от правосудия.
Леди Сара. Воровка и убийца.
Джоселин со вздохом отошел от окна и в задумчивости прошелся по комнате. Затем подошел к дубовому столу и, склонив голову, уперся ладонями в столешницу.
Нет, его нисколько не огорчал тот факт, что он помогая скрываться беглой преступнице. Разумеется, леди Сара не представляла ни малейшей опасности для общества. Но ему, черт побери, было ужасно обидно, что он так поздно узнал, кто она такая. Слишком поздно.
Конечно, не было ничего удивительного в том, что он предложил приглянувшейся ему воспитаннице приюта перейти к нему на содержание. Но сделать подобное предложение дочери графа – это совсем другое дело. Возможно, все было бы иначе, если бы они жили в идеальном мире, в обществе без сословных предрассудков.
Но они жили в реальном мире. И здесь разница между воспитанницей приюта и дочерью графа была весьма ощутимой.
Он лишил девственности леди Сару Иллингсуорт, дочь графа Кэндлфорда из Корнуолла.
И в данный момент не испытывал к этой леди ни малейшего расположения.
Черт бы ее побрал! Герцог со всего размаху ударил кулаком по столу. Она должна была ему сказать! Должна была попросить у него помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– О Боже… – прошептала Джейн.
Джоселин внимательно посмотрел на нее к со вздохом продолжил:
– Я собрал свои вещи и выскочил из домика. Я не смог задержаться там ни на минуту – даже для того, чтобы одеться. Меня тошнило. Отчасти потому, что мой отец видел нечто очень интимное, отчасти же потому, что моей первой женщиной стала его содержанка. Ведь до этого я не знал, что у него есть любовница, и был абсолютно уверен в том, что мать с отцом верны друг другу. Я был поразительно наивным ребенком.
– Бедный мальчик, – вздохнула Джейн.
– Мне даже не дали спокойно очистить желудок, – усмехнулся Джоселин. – Оказалось, что отец прихватил с собой кое-кого… Отца той девочки, в которую я был влюблен. Они ехали следом за мной и, обсуждая произошедшее в домике, громко смеялись – так смеются над удачной шуткой. Отец хотел, чтобы мы, трое мужчин, отправились в ближайший трактир, чтобы отметить мое посвящение во взрослую жизнь. Я послал его к чертям, а потом, уже дома, высказал ему все, что о нем думал. На следующий день я покинул имение.
– И ты до сих пор из-за этого расстраиваешься? – спросила Джейн, поднимаясь с кресла.
Она подошла к Джоселину и, усевшись к нему на колени, положила голову ему на плечо. Он обнял ее почти инстинктивно.
– Я чувствовал себя насекомым, червяком, Джейн. Ведь она была его шлюхой.
– Ты оказался в полной власти своего бессердечного отца и опытной куртизанки, и тебе не в чем себя винить.
– Я был влюблен в девушку, – возразил Джоселин, – однако забыл ее из-за женщины на десять лет старше меня. К тому же я считал ее своей родственницей. После этого случая я понял, что ничем не отличаюсь от своего отца. Да, я настоящий Дадли.
– Джоселин, тебе же было всего шестнадцать… Любой бы на твоем месте поддался искушению, уверяю тебя. Ты ни в чем не виноват и не должен себя винить. То, что с тобой случилось, – это вовсе не доказательство испорченности.
– Чтобы доказать свою испорченность, мне потребовалось еще несколько лет.
– Джоселин… – Он чувствовал, что она теребит пуговицу его жилета. – Джоселин, если когда-нибудь у тебя будет сын, ты сделаешь с ним такое? Уложишь его в постель своей любовницы?
Джоселин прикрыл глаза, представляя подобную сцену – своего сына и любовницу, лежащих в постели.
– Я бы скорее вырвал у себя сердце, – проговорил он, взглянув на Джейн.
– Значит, ты не такой, как твой отец, и не такой, как твой дед. Ты – сам по себе. Ты был наивным и доверчивым юношей, лучшие чувства которого жестоко подавлялись. Тебя соблазнили и предали, вот и все, Джоселин. Ты до сих пор подчиняешься чужой воле и казнишь себя за несуществующие грехи. Но большая часть жизни еще впереди, Джоселин, так что не все потеряно.
– В тот день я потерял отца. А вскоре после этого, приехав в Лондон, потерял и мать, потому что узнал о ней правду.
– Все это очень грустно, – пробормотала Джейн. – Но ты, Джоселин, должен простить их, ведь они были так воспитаны. Кто знает, какие демоны терзали их души? Пойми, твои родители – они такие же люди, как и мы, и им, как и всем нам, присущи слабости.
Джоселин машинально поглаживал ее по волосам.
– Джейн, откуда в тебе столько мудрости? Немного помолчав, она ответила:
– Всегда проще говорить о чужой жизни – смотришь на человека и видишь узор, повторяющий фрагменты орнамента. Надо только присмотреться – и увидишь закономерности. Непременно увидишь, если захочешь, если тебе этот человек небезразличен.
– Значит, я тебе небезразличен, Джейн? – спросил он, целуя ее в висок. – Я тебе не противен? Не противен даже сейчас, когда ты узнала все эти мерзкие подробности?
– Нет, Джоселин, ты мне небезразличен.
И эти простые слова словно прорвали плотину его сдержанности. Герцог не сознавал, что плачет, пока не почувствовал, что волосы Джейн стали влажными от его слез. Он хотел отстраниться, но Джейн обняла его за шею и крепко прижала к груди. Джоселин всхлипывал, даже не скрывай своей слабости. Наконец, успокоившись, отыскал в кармане платок и высморкался.
– Проклятие, Джейн, – пробормотал он вполголоса.
– Скажи, Джоселин, у тебя остались хоть какие-то приятные воспоминания об отце?
– Приятные? Едва ли!
Но уже в следующее мгновение ему вспомнился эпизод: отец учил их с Фердинандом верховой езде, а потом играл с ними в крикет.
– Он играл с нами в крикет, хотя мы едва удерживали в руках биты. Не думаю, что ему было интересно с нами играть.
– Не забывай такие эпизоды. Постарайся припомнить еще – что-нибудь. Твой отец не был чудовищем, Джоселин. Разумеется, он не был приятным человеком. Не думаю, что он мог бы мне понравиться. Но чудовищем он тоже не был, поверь. Предавая тебя, он думал, что делает нечто совершенно необходимое для твоего воспитания.
Джоселин снова поцеловал ее в висок, а потом они долго сидели молча, сидели, прижавшись друг к другу.
Ему с трудом верилось, что он смог наконец вызвать к жизни эти воспоминания. Что смог поделиться ими с женщиной – со своей любовницей. Но сейчас, выговорившись, он почувствовал огромное облегчение. Теперь он уже по-другому относился к этим давним событиям. И даже к отцу относился не так, как прежде, во всяком случае, не презирал его.
С улыбкой взглянув на Джейн, герцог проговорил:
– Не следует хранить скелеты в шкафу. Но у тебя, конечно же, нет столь ужасных воспоминаний, не так ли?
Джейн довольно долго молчала. Наконец отрицательно покачала головой;
– Нет, никаких.
– Может, пойдем в спальню? – предложил Джоселин. – Ляжем в постель, чтобы выспаться. Помнится, прошлой ночью мы слишком утомились. Давай сегодня просто поспим, а?
– Давай.
Джоселин едва не рассмеялся. Он шел в спальню со своей любовницей лишь для того, чтобы поспать. Отец, верно, перевернулся в гробу.
Глава 18
На следующее утро Джоселин, как обычно, отправился прямо домой, чтобы принять ванну и переодеться перед тем, как поехать в парк на прогулку, а затем в клуб. Но на этот раз Хокинс дожидался хозяина – он тотчас же сообщил, что мистер Куинси просил принять его как можно скорее.
– Через полчаса я жду его в библиотеке, – сказал Джоселин. – И пришли ко мне Бернарда. Скажи ему, пусть принесет горячую воду и бритвенный прибор, вот и все.
Когда Куинси вошел в библиотеку, герцог уже ждал его.
– Я слушаю, Майкл. – Он приветствовал секретаря кивком. – Что, Актон перестал приносить доход?
– У нас посетитель, ваша светлость. Он уже два часа дожидается на кухне. Отказывается уходить.
– В самом деле? – нахмурился герцог. – Разве в доме не хватает слуг? Неужели никто не мог выставить этого субъекта за дверь? – Выходит, я сам должен его выпроваживать? Для этого вы хотели меня видеть?
– Его интересует мисс Инглби, ваша светлость.
Джоселин замер:
– Мисс Инглби?
– Это сыщик, ваша светлость.
Джоселин в изумлении уставился на секретаря.
– Хокинс попросил меня ответить на его вопросы, – продолжал Куинси. – Я сказал, что ничего не знаю о мисс Инглби. Тогда он заявил, что дождется вас. Когда же я сообщил, что ждать придется долго, может, неделю или две, прежде чем вы найдете время для разговора с ним, он сказал, что у него хватит терпения и на месяц. Он на кухне, ваша светлость, и уходить не собирается.
– Если он интересуется мисс Инглби, – пробормотал герцог, – то лучше нам с ним пообщаться, Майкл.
* * *
Мику было не по себе. Ведь ему очень редко – разумеется, лишь по долгу службы – приходилось заглядывать в такие дома, как этот. По правде говоря, он побаивался аристократов. А хозяина этого особняка побаивались даже многие аристократы.
Но сыщик чуял, что наконец-то напал на след. Было очевидно, что все слуги врали. Все они, глядя в сторону, утверждали, что никакой мисс Инглби в глаза не видели. Лгал даже секретарь, которого Мик, к стыду своему, сначала принял за самого герцога Трешема – с таким высокомерием он держался.
Мик сразу же понял, что все эти люди лгут. И понял, почему лгут. Не потому, что они старались защитить беглянку, а лишь потому, что дорожили местом. Очевидно, хозяин приказал им помалкивать. Возможно, молчание – одно из главных условий их службы у герцога. Но Мик Боуден терпеливо ждал – он уважал неписаные правила и уважал тех, кто их неукоснительно соблюдает.
Наконец дверь отворилась, и на кухне появился дворецкий. Окинув Мика презрительным взглядом, он сказал:
– Следуйте за мной.
Сыщик вышел следом за дворецким из кухни и поднялся по винтовой черной лестнице в полутемный коридор. Здесь Хокинс открыл одну из дверей, и Мик, переступив порог, очутился в великолепном холле – подобной роскоши он прежде не видел.
Сыщик замер в изумлении. Но тут дворецкий, пристально взглянув на него, проговорил:
– Его светлость дает вам пять минут. Я провожу вас в библиотеку и буду ждать у двери, чтобы проводить к выходу, когда пять минут истекут.
– Благодарю вас, сэр, – кивнул Мик Боуден.
Сыщик немного нервничал, но все же переступил порог библиотеки с весьма решительным видом. Пройдя по роскошному ковру, он остановился посреди комнаты и вежливо кивнул. Однако кланяться не стал. Мик еще в кухне решил, что ни за что не станет кланяться.
Герцог Трешем – сыщик сразу понял, что на этот раз перед ним именно герцог, – стоял у камина, заложив руки за спину. На нем был редингот, но столь прекрасно сшитый, что Мик смутился, устыдившись своего дешевого костюма. Однако он стойко выдержал пронзительный взгляд герцога.
– У вас ко мне вопросы? – спросил Трешем. – Вы сыщик с Боу-стрит?
– Да, сэр. Меня зовут Мик Боуден. – Мик поймал себя на том, что едва не поклонился. – Мне сообщили, сэр, что у вас служила некая Джейн Инглби.
– Сообщили? – Трешем приподнял бровь, – И кто же, позвольте спросить, сообщил вам об этом?
Сыщик и на сей раз выдержал взгляд герцога.
– Мадам Лорен, сэр, – ответил он. – Шляпница. Она взяла мисс Инглби в свою мастерскую около месяца назад, но юная леди вскоре уволилась, сообщив, что намерена служить у вас.
– В самом деле? – прищурившись, спросил герцог. – почему же вас так заинтересовала эта мисс Инглби?
Мик почти без колебания ответил:
– Она в розыске, сэр. Как опасная преступница.
Герцог нервно теребил цепочку лорнета.
– Преступница? – переспросил он.
– Воровка, сэр. И убийца.
– Восхитительно, – с усмешкой пробормотал герцог. – Вы уверены, что ищете именно эту особу?
– Абсолютно уверен, сэр. Но она скрывается под чужим именем. На самом деле мисс Инглби – леди Сара Иллингсуорт, та самая, что убила Сидни Джардина, сына и наследника графа Дербери. Убийца сбежала, прихватив с собой деньга и драгоценности. И я уверен: она сейчас здесь, в вашем доме.
– О Господи… – проговорил герцог вполголоса. – Выходит, я должен считать себя счастливчиком – ведь слуги могли найти меня однажды утром с перерезанным горлом. Пригрев убийцу, я почти месяц подвергал себя смертельной опасности.
Наконец-то! Мик ликовал. Герцог Трешем все-таки признал, что беглянка скрывается в его доме.
– Так она здесь, сэр?
Герцог развел руками:
– Уже нет. Мисс Инглби была моей сиделкой в течение трех недель. Она покинула мой дом недели две назад. Так что теперь ищите ее в другом месте. Полагаю, аудиенция закончена. Дворецкий вас проводит.
Но Мик Боуден решил задать еще один вопрос:
– Сэр, а вы не знаете, куда она направилась? Это очень важно. Граф Дербери вне себя от горя, и он не успокоится, пока убийца его сына не будет найдена и отдана под суд.
– И пока его драгоценности не будут в целости и сохранности возвращены в Кэндлфорд, – добавил герцог. – Я кажется, уже сказал, что мисс Инглби была моей сиделкой, можно сказать, служанкой. С чего бы мне интересоваться, куда устраиваются мои бывшие слуги?
Герцог окинул визитера презрительным взглядом. Мик понимал: пытаться добиться что-нибудь от этого человека все равно что надеяться пробить лбом кирпичную стену. Но сыщик чуял близость добычи и не торопился уходить.
– Мистер Боуден, у вас все? Допрос окончен? Мне пора завтракать. Должен заметить, что ужасно проголодался.
Мик хотел задать еще несколько вопросов. Иногда, когда люди не скрывают информацию намеренно, во время разговора выясняется, что они знают гораздо больше, чем им кажется. А впрочем… Едва ли леди Сара могла проговориться, обмолвиться случайно о своих дальнейших планах. Ведь она, конечно же, знала, что ее разыскивают – гости герцога Трешема наверняка об этом говорили.
– Итак… – Герцог вопросительно взглянул на сыщика.
Мик вынужден был сдаться. Пожелав герцогу всего наилучшего, он вышел из комнаты. Дворецкий тотчас же проводил сыщика к выходу и запер за ним дверь.
Неспешно шагая по Гросвенор-сквер, Мик вспоминал все, что знал о беглянке и герцоге Трешеме.
Он узнал о дуэли в Гайд-парке еще до того, как о ней упомянула мадам Лорен. Герцог был ранен в ногу и не выходил из дома б течение трех недель. Но друзья и знакомые навещали его в эти дни. А девушка была сиделкой Трешема, и, конечно же, почти все гости видели ее. Возможно, некоторые из них окажутся более разговорчивыми, чем герцог.
Мик Боуден, приободрившись, зашагал быстрее. Теперь он уже не сомневался в том, что отыщет беглянку.
Он непременно найдет ее.
* * *
Джоселин стоял у окна, глядя вслед сыщику. Как же он сразу не догадался?.. Ведь было совершенно очевидно, что Джейн Инглби и Сара Иллингсуорт – одно и то же лицо. Так почему же он этого не понял? Возможно, потому, что слишком уж увлекся ею и не смог взглянуть на нее со стороны.
Конечно же, Джейн воспитана как леди. И держалась она соответствующим образом – даже когда надевала невзрачное серое платье простолюдинки. К тому же у нее была совершенно безупречная речь – так говорят только образованные люди, – и она превосходно пела. Да, пела хорошо поставленным голосом и знала таких композиторов, как Гендель. Кроме того, она довольно уверенно отдавала приказания слугам и не робела, общаясь с титулованными особами.
Неужели он действительно верил в ее историю о приюте? Сначала, возможно, поверил. Но разве он не понял через какое-то время, что она лжет, рассказывая о своем прошлом? Как-то раз он даже задался вопросом: почему Джейн лжет? В конце концов, он решил, что в ее прошлом было нечто такое, о чем ей не хотелось распространяться, и признал за ней право хранить свой секрет. Он никогда не отличался чрезмерным любопытством.
Леди Сара Иллингсуорт.
Не Джейн Инглби, а леди Сара Иллингсуорт.
Трешем невольно усмехнулся, вспомнив о странностях своей любовницы.
Она упорно отказывалась появляться на людях, а ой истолковывал это по-своему. Она не выходила из Дадли-Хауса разве только в сад – и не желала выходить из дома, где жила сейчас. Она не хотела петь для гостей и даже предпочла стать его любовницей, отказавшись от блестящей карьеры певицы.
Он думал, что она стыдится. Стыдится появляться на людях в качестве его любовницы. Но оказывается, она боялась совсем не этого. Она потребовала, чтобы они заключили контракт, а потом почти все в доме переделала, чтобы не чувствовать себя шлюхой, живущей в борделе. И в последующие дни она, похоже, совершенно не жалела о том, что приняла его предложение, что согласилась стать его любовницей.
Так почему же он решил, что она стыдится унизительного положения содержанки? Вероятно, он, сам того не сознавая, искал для нее оправдания, иначе ему пришлось бы признать очевидное – признать, что она скрывалась. Скрывалась от правосудия.
Леди Сара. Воровка и убийца.
Джоселин со вздохом отошел от окна и в задумчивости прошелся по комнате. Затем подошел к дубовому столу и, склонив голову, уперся ладонями в столешницу.
Нет, его нисколько не огорчал тот факт, что он помогая скрываться беглой преступнице. Разумеется, леди Сара не представляла ни малейшей опасности для общества. Но ему, черт побери, было ужасно обидно, что он так поздно узнал, кто она такая. Слишком поздно.
Конечно, не было ничего удивительного в том, что он предложил приглянувшейся ему воспитаннице приюта перейти к нему на содержание. Но сделать подобное предложение дочери графа – это совсем другое дело. Возможно, все было бы иначе, если бы они жили в идеальном мире, в обществе без сословных предрассудков.
Но они жили в реальном мире. И здесь разница между воспитанницей приюта и дочерью графа была весьма ощутимой.
Он лишил девственности леди Сару Иллингсуорт, дочь графа Кэндлфорда из Корнуолла.
И в данный момент не испытывал к этой леди ни малейшего расположения.
Черт бы ее побрал! Герцог со всего размаху ударил кулаком по столу. Она должна была ему сказать! Должна была попросить у него помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35