Джинджер засмеялась, не в силах отрицать этого.
– Тебе всегда хотелось быть первым.
– Откуда ты знаешь, как быстро я езжу? Годы прошли с тех пор, как ты сидела со мной в машине.
Они улыбнулись друг другу, и Джинджер поняла, что он помнит тот последний раз, когда они ехали вместе. Ей было пятнадцать лет, и дедушка настоял, чтобы Джинджер посещала школу танцев. Это был один из тех немногих случаев, когда Том проявил жесткость и заставил ее делать то, чего она не хочет. Джадду поручили отвезти ее в город.
– Может быть, я не слишком сильно давил на педаль газа, но ты определенно была быстроногой.
Джинджер усмехнулась.
– Я предупредила тебя, что, как только ты остановишь машину, я выпрыгну и убегу назад на ферму.
– А я предупредил тебя, что, если ты это сделаешь, я поймаю тебя и выбью из тебя дурь.
Джинджер захихикала.
– Хорошо, что ты меня не поймал.
Они снова улыбнулись оба. Их объединили теплота общих воспоминаний и ностальгия по безумным дням невозвратной юности.
– Кажется, порой со мной были кое-какие хлопоты, – признала она нехотя.
– Всегда одни сплошные хлопоты. – Джадд засмеялся, его смех был приятным, как басовитый колокольный звон, витающий в воздухе. – Вот что я скажу. Ты делала мою жизнь интересной. Каждое утро я вставал и думал, какую пакость ты подготовила мне на сегодня. Ты меня никогда не разочаровывала.
Джинджер улыбнулась и подобрала под себя ноги.
– Дедушка не оставил бы на мне живого места, если бы узнал, что я налила патоку в твой комод. – Она посмотрела на Джадда, задумавшись: ей пришла в голову неожиданная мысль. – Почему ты ни разу не наябедничал на меня? Я так часто делала тебе пакости, но ты даже словом не обмолвился дедушке. Почему?
Джадд пожал плечами, минуту помолчал, потягивая виски.
– Не знаю, может быть, я восторгался твоей храбростью. Может быть, мне нравилась твоя хитрость, а ты была хитрой. – Он снова помолчал, потом добавил: – А может быть, я просто мазохист в душе.
– Сомневаюсь, – засмеялась Джинджер, она немного успокоилась. – Все же, я полагаю, мне следовало бы извиниться за свои выходки. – Джинджер ехидно усмехнулась. – Но я не буду, ведь в то время я думала, что ты заслуживаешь такого обращения.
– Хорошо, что ты не извинилась. Не надо разрушать свой имидж скандалистки.
– В таком случае пойду-ка я наверх спать. Хочешь?
Она протянула ему свое виски, к которому не притронулась. Ей оно больше не было нужно. Она полностью успокоилась, их непринужденная беседа, наполненная воспоминаниями, подействовала на нее благотворно.
– Нет, спасибо. Мне тоже пора на боковую. – Он поднялся вместе с ней и опустошил свой стакан, потом поставил оба стакана в бар.
– Не забудь, завтра рано утром привезут цыплят, – напомнил он ей.
– Как я могу забыть. Я ненавижу цыплят. – Она скорчила гримасу, чтобы передать свои чувства.
Джадд фыркнул.
– Ты привыкнешь к ним.
– Я полагаю, что так и будет. Я ненавижу тебя и начинаю привыкать к тебе, – сказала она, хихикнув.
Он тоже засмеялся, давая ей понять, что не рассердился за ее слова.
Джадд выключил свет в гостиной, и они поднялись по лестнице.
– Спокойной ночи, Джадд, – сказала Джинджер, когда они подошли к двери ее спальни.
– Спокойной ночи, Перчинка. Приятных сновидений.
Он пошел к себе, а Джинджер вошла в спальню и прикрыла за собой дверь. Она не совсем понимала, что же, в сущности, только что произошло между ними. Но каким-то образом они смогли забыть о своей враждебности и напряженности и просто получать удовольствие от общения. Она не знала, почему произошла перемена в их отношениях, но надеялась, что теперь так будет всегда.
– Ой, они такие милые! – воскликнула Джинджер, со смехом разглядывая маленьких цыпляток, которые покрыли весь пол в питомнике.
Джадд улыбался, наблюдая, как она нагнулась и подобрала одного.
– Не слишком привязывайся к нему, однажды он может оказаться у кого-нибудь на тарелке во время воскресного обеда.
Джинджер кивнула головой, отпуская цыпленка. Она давно узнала реалии сельской жизни. Дедушка тоже предупреждал ее, что ей придется страдать, если она привяжется к определенному животному.
Она посмотрела на Джадда, который проверял обогревательные лампы питомника. Кстати, о привязанности к определенному животному… Она криво усмехнулась.
Непринужденный дух товарищества, который установился между ними накануне вечером, сохранялся и утром, снимая напряжение, успокаивая нервы. Эта новая попытка заключить перемирие выглядела странной, но была приятной.
– Итак, что будет теперь? – спросила она, когда он закончил проверять лампы и они вышли из питомника.
– Цыплята проведут здесь около месяца. Когда они полностью оперятся, мы выпустим их в вольер, – объяснил он.
– Ты хочешь сказать, когда они станут большими и безобразными, они будут выпущены в вольер. А я думала, на большинстве птицеферм цыплята содержатся в маленьких клетках.
– Верно, но именно этим цыплята из «Островка спокойствия» будут отличаться от других. Мы собираемся выращивать цыплят по старинке. Твой дедушка хотел, чтобы они росли, копаясь и ковыряясь в земле, как им предначертал Господь. Никаких клеток, никаких химикатов, только свежий воздух, солнечный свет и натуральное зерно. – Лицо Джадда озарилось юношеским воодушевлением. – Я уже договорился с организатором сбыта и дистрибьютером. – В приливе энтузиазма он схватил ее за обе руки. – Это своего рода азартная игра, Джинджер, в ней можно и проиграть, но я думаю, что наше рискованное предприятие принесет «Островку спокойствия» небывалый успех, который превзойдет самые фантастические ожидания.
– Исходя из бумаг, которые мне показал мистер Робертс, я полагала, что «Островок спокойствия» и так уже довольно благополучная ферма.
Он отпустил ее руки, и они продолжили свой путь.
– Да, «Островок спокойствия» выглядит достаточно благополучной фермой на бумаге, но основные средства вложены в сельскохозяйственную технику и землю. Если тебе придется продавать свое имущество, ты будешь не так уж плохо обеспечена, но, продолжая вести хозяйство, ты будешь едва сводить концы с концами. – Они подошли к коровнику, он сел на верхнюю перекладину изгороди, огораживающей красное строение. Джинджер облокотилась на изгородь рядом с ним. – Я хочу, сделать «Островок спокойствия» преуспевающей, благополучной фермой, чтобы нам никогда не пришлось беспокоиться, как бы ее у нас не отобрали.
Джадд произнес это с таким чувством, что Джинджер поняла: он употребил множественное число – «у нас», – не осознавая этого.
– Эта ферма так много значит для тебя?
Джадд долго не отвечал. Он пристально смотрел вдаль, а когда наконец заговорил, все еще находился далеко отсюда, в своем прошлом.
– Я родился на ферме, – начал он, его голос выдавал человека, вспоминающего тяжелые времена. – Это была маленькая ферма сразу же за пределами Канзас-Сити. Мой отец не был хорошим хозяином, но он был удачлив. Когда он нас оставил, на счете в банке было достаточно денег, чтобы продержаться еще несколько лет. К сожалению, мама была слишком эмоционально неустойчива, чтобы вести хозяйство. У нее бывали приступы глубокой депрессии. – Джадд внезапно замолчал, словно воспоминания были слишком тяжелы, чтобы произнести их вслух. Наконец он заговорил, скованно и неестественно, будто читал плохой сценарий: – Когда мне было двенадцать, мы потеряли ферму. Я и сам не осознавал, какую весомую часть своей души отдал ей. После того как отец ушел, мама стала как будто чужой. И только земля оставалась прежней – близкой и надежной. Я знал, что она никогда не оставит меня, никогда не предаст. Но теперь я потерял и ее. Мы переехали в унылую маленькую квартирку недалеко от скотопригонного двора. Теперь мать даже не пыталась бороться с депрессией. Она с головой погрузилась в пьянство и так и не выкарабкалась.
Увидев боль, которую он старался скрыть, Джинджер положила свою руку на его. Ее сердце разрывалось от жалости к маленькому мальчику, которым он когда-то был.
– Такой маленький, а пережить пришлось так много, – тихо проговорила она.
Он беспечно улыбнулся, ни в коем случае не желая показывать свою боль, обнаруживать свою слабость.
– Мне было не так плохо. По крайней мере у меня был Том.
– Мой дедушка? – спросила Джинджер с удивлением. – Но я думала, что ты познакомился с ним в тот день, когда приехал сюда и дедушка нанял тебя на работу.
Джадд покачал головой.
– Я познакомился с Томом, когда мне было тринадцать. Я, бывало, целыми днями околачивался у скотопригонного двора, слушал байки фермеров, приезжавших туда продавать и покупать скот. Там я и встретил твоего дедушку.
– Это о нем ты упомянул вчера? Он был тем, кого ты понарошку считал своим отцом?
Джадд утвердительно кивнул головой. Мир Джинджер слегка покачнулся. Как странно, что дедушка играл важную роль не только в ее жизни, но также и в жизни Джадда! А она даже не знала об этом.
– Твой дед обычно приезжал в город раз в месяц по субботам. И как же я ждал этих дней! Том обычно водил меня обедать, на обед был большой бифштекс, твой дед разговаривал со мной как с равным… так, словно я был важным человеком. Он рассказал мне все об «Островке спокойствия», и я мечтал когда-нибудь приехать сюда и разделить с ним все хлопоты. – Джадд покраснел, словно стесняясь своей откровенности.
Джинджер молчала, борясь с противоречивыми чувствами. Теперь она лучше понимала его привязанность к «Островку спокойствия». И она не могла больше сомневаться в том, что Джадд любил ее деда. Но где-то внутри у нее сидела маленькая девочка-сиротка, которая считала, что ее обманули. Джадд вторгся в их жизнь, и дедушка отдал ему часть своей любви, которая в ином случае принадлежала бы ей одной. И, даже по-новому понимая Джадда, она все равно злилась на него – хотя бы за то, что Джадд недостаточно упорно разыскивал ее, когда дедушка умер. Он сообщил ей только через три дня, и поэтому она не смогла вовремя прибыть на похороны.
Но день был слишком хороший, чтобы собирать свои обиды и выплескивать их на Джадда. Слишком радовало ее хрупкое перемирие, которое установилось между ними.
– Пойдем. Лайза, наверно, уже приготовила завтрак.
Джадд кивнул головой и спрыгнул с изгороди, они вместе пошли к дому.
– Вечером в пятницу в «Клубе лосей» будут танцы, – сказал он. – Я собираюсь пойти, а ты не хотела бы составить мне компанию?
Это неожиданное приглашение подтвердило, что между ними сложились совсем другие взаимоотношения.
– Пойдем.
Джинджер, к своему удивлению, очень обрадовалась перспективе пойти с Джаддом на танцы.
– Только обещай мне одно.
– Что же?
– Что не выпрыгнешь из машины и не побежишь обратно на ферму.
– Обещаю, – с готовностью согласилась она, сама не понимая, почему вдруг почувствовала себя такой счастливой.
– Живей, Джинджер. А то приедем к шапочному разбору! – крикнул Джадд снизу.
– Подожди минутку, я сейчас спущусь!
Джадд посмотрел на часы, потом дотронулся до нагрудного кармана на рубашке, проверив, взял ли он маленькую записную книжку, в которой был список предполагаемых мужей для Джинджер. Он чувствовал себя уверенно и был спокоен за план, который разработал. Любой мужчина, который проявит к Джинджер интерес, и любой мужчина, на которого Джинджер обратит внимание, попадут в его список. Конечно, на танцах найдется парень, который сможет терпеливо сносить ее упрямство и огненный темперамент. Непременно в Джентри найдется парень, который сможет полюбить Джинджер, несмотря на ее недостатки.
– Эй, Джинджер! – опять крикнул Джадд снизу, ему не терпелось.
Он уже и так на десять минут опаздывал к Аманде. А ведь Аманда явно будет не в восторге, когда увидит в машине Джинджер. Он не предупредил ни одну из них, что на танцы идут они обе. Аманду – чтобы не слышать ее хныканья и не видеть, как она дуется, а Джинджер – полагая, что это не имеет для нее значения.
Джадд снова посмотрел на часы и нетерпеливо вздохнул. Но вот она появилась на верхней площадке лестницы, и у него перехватило дыхание. Джинджер спускалась по ступенькам, напоминая калейдоскоп ярких красок, трепещущую радугу.
Лиф платья на тонюсеньких бретельках был лимонно-желтого цвета и красиво оттенял загар, появившийся за последние несколько дней. От талии начинались оборки ярких цветов – оранжевого, красного, пурпурного.
Платье было коротким, выше колен. Ярко-желтые туфли на высоких каблуках подчеркивали изящество и длину ее ног. Полная жизни, она пробуждала страсть… Джадд почувствовал резкое до боли желание, желание, которое он так долго не хотел признавать.
– Пора, – бросил он отрывисто, за недовольством прячась от незваных эмоций.
Не дожидаясь Джинджер, Джадд схватил ключи с приставного столика и двинулся к парадной двери.
Джинджер нерешительно последовала за ним, сожалея, что их вечер начался не слишком весело. Наверное, это платье выбило его из колеи, подумала она. Оно довольно смелое, слишком праздничное. Но у Джинджер было праздничное настроение, как у маленького ребенка, предвкушающего день рождения, и она хотела, чтобы ее наряд отражал ее настрой.
– Мне следовало бы надеть саван, – пробормотала она, еще не догнав его.
Джадд ожидал, что она огрызнется. Но, к его удивлению, она осторожно села в автомобиль, ее глаза потускнели от обиды.
Проехав немного, он понял, что не сможет больше выдержать. Ее молчание действовало ему на нервы, усугубляя его вину.
– Извини, что я сорвался, – в конце концов сказал он.
– Извини, что я заставила тебя ждать, – спокойно ответила она.
Джадд выглядел воистину потрясающе. На нем были черные широкие брюки и светло-серая рубашка, которая гармонировала с его глазами. Он казался искушенным и уверенным в себе человеком, который мог сохранять достоинство в любой компании. И, только заглянув ему глубоко в глаза, можно было ощутить настороженность, глубину душевного волнения, которые он тщательно скрывал. Это были глаза человека, который знал, чего хотел, и который готов был добиваться этого энергично и страстно.
У Джинджер возникло ощущение, что она и Джадд – родственные души. Если бы тогда давно жизнь не развела их на противоборствующие позиции, они могли бы стать друзьями. Он был один из немногих, кто мог поспорить с ней на равных: железная воля против железной воли, темперамент против темперамента.
– Почему ты не женился? – Вопрос слетел с ее уст неожиданно для нее самой.
Джадд посмотрел на нее с удивлением. Обдумав вопрос, он понял, что у него нет для нее настоящего ответа, кроме банального.
– Вероятно, потому, что никогда не встречал женщины, без которой не мог бы жить.
Он не скажет ей, он не может сказать ей, что всегда немного боялся поверить в любовь. Раньше любовь всякий раз оборачивалась для него потерей.
– Ты даже не был влюблен?
– Мой опыт научил меня, что любовь недолговечна. Люди уходят, они бросают, они умирают. Люди не остаются с тобой. А вот земля – она остается.
Джинджер отнеслась к его словам как к печальному результату его трудного детства. Что касалось ее родственных связей, они тоже оказались недолговечны. Дедушка был единственной опорой в ее жизни, а теперь он умер. Но если Джадд решил не доверять свое сердце любви, то Джинджер, наоборот, жаждала любви. Она хотела разделить свою жизнь с кем-нибудь, с кем могла бы радоваться солнечным дням и кто мог бы крепко обнимать ее в грозовые ночи.
Все же, несмотря на разногласия, каждый раз, когда она говорила с Джаддом, она узнавала о нем что-нибудь новое. Каждый раз, когда он открывал ей свою душу, он оказывался совсем непохожим на того холодного, ехидного, корыстного человека, каким она его однажды вообразила.
– Земля достаточно холодный партнер в постели, – в конце концов мягко сказала она.
Глаза Джадда казались серебристыми в свете приборной доски.
– У меня никогда не было проблем, чтобы найти более теплого партнера.
– Я уверена, что не было, – ответила она холодно.
Джинджер рассердилась на себя, почувствовав небольшой укол ревности оттого, что он мог быть в постели с другой женщиной.
– Не сомневаюсь, что есть женщины, которым нравится спать со змеями.
– Вот теперь я узнаю свою любимую Перчинку.
Ее злость улетучилась так же быстро, как и появилась. Джинджер не хотела сражаться с ним, сегодня – нет. Она хотела… странно, она сама не знала, чего хотела, когда дело касалось Джадда.
Она смотрела на него, изучая его профиль в тусклом свете от приборной доски. Да, он физически привлекателен. С его густыми темными волосами и правильными чертами лица он даже очень красив. Ее тянет к нему. Но, к ее тревоге, притягивает ее в нем нечто большее, нечто более глубокое, более основательное, чем просто физическая привлекательность.
Поддавшись порыву, она положила ладонь на его руку.
– Спасибо, что пригласил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14