Он погладил ее пальцем по губам. Миган отозвалась на эту ласку всем телом и с горечью подумала, что четыре недели – это же целая вечность.
На следующий день «Тайме» на первой полосе объявила о помолвке мисс Миган Тэвисток и нвенгарийского великого герцога.
Мейфэр пришел в волнение. Дом Тэвистоков бомбардировали приглашениями все хозяйки в городе, от герцогинь до жен баронетов, все хотели видеть, кто же пленил сердце самого привлекательного мужчины в Англии.
Половина дам высшего света заявила, что они всегда знали, что Миган Тэвисток – прелестная девушка, и ничуть не удивляются, что ее избрал своей невестой богатый, могучий и красивый герцог. Другая половина шипела, что мисс Тэвисток – ничтожество и не заслуживает такого союза, что ее мачеха – амбициозная стерва, что это она устроила этот брак. Ходили и более темные слухи: что Миган и Симона практиковали черную магию и завлекли Александра колдовством.
Миган не сомневалась в том, кто распускает эти слухи. Она столкнулась с Дейдре Брейтуэйт на приеме у герцогини Краншоу на следующий день после помолвки.
Дейдре протиснулась сквозь толпу, грозно сверкая бриллиантами и глубоким декольте. Невзирая на всеобщее любопытство, Дейдре остановилась перед Миган и дала ей пощечину.
– Как ты посмела? Украла талисман и воспользовалась им для себя! Ты с самого начала была в сговоре с ведьмой, сознайся!
Дейдре ударила не сильно, но Миган удивилась, что она осмелилась сделать это на виду у публики.
– Кажется, ты сама требовала, чтобы я его взяла, – возразила Миган.
– А, признаешься, что все-таки воспользовалась им! Сука…
Дейдре внезапно замолчала, не потому, что счастливые гости жадно наблюдали за сценой, а потому, что два крепких нвенгарийца взяли ее под локотки и развернули, двое других встали по обе стороны от Миган. Когда Дейдре тащили через зал, она прокричала:
– Ты мне должна пятьдесят гиней!
Один из нвенгарийцев, оставшихся при Миган, с перебитым носом и шрамами на лице, спросил хриплым голосом:
– С вами все в порядке?
– Да. – Миган приложила ладонь к щеке, которая все еще горела. – Вообще-то Дейдре безобидная… Я не знаю, что на нее нашло.
– Великий герцог Александр – это он велел нам охранять вас.
– О, неужели?
Мужчина ухмыльнулся, как будто одобрял ее вызывающий тон.
– Мы теперь будем при вас день и ночь. Много плохих людей, которые могут навредить вам, а значит, и Александру.
– Понимаю.
Миган действительно поняла, и ей стало холодно. Александр – значительный, могущественный человек, он играет в опасные игры. Она вспомнила, как год назад в прекрасную погоду пошла с Пенелопой гулять по мирной деревне, из толпы выскочил убийца, напал на Деймиена, потом на Пенелопу. Миган в панике присела за каменный колодец, оцарапав лицо и руки; нвенгарийцы быстро окружили и убили человека, который попытался навредить их обожаемой Пенелопе. После того внезапного нападения в спокойный и прекрасный день ее долго не покидал страх.
– Я Доминик, – сказал дородный мужчина. – Зовите меня в случае опасности.
Леди и джентльмены Мейфэра перешептывались и открыто разглядывали Миган, однако не подходили слишком близко, поскольку по бокам от нее стояли нвенгарийцы. Первым желанием Миган было скрыться от назойливого разглядывания, но она сдержалась и вскинула голову. Она не сбежит, не доставит Дейдре такого удовольствия.
Остаток вечера Миган провела рядом с мачехой, охранники наблюдали за ними с расстояния, которое посчитали тактичным. Внимание, оказанное ей хозяйкой и гостями, невероятно утомило Миган, но Симона открыто наслаждалась.
– Мы стали важными людьми, – говорила она по дороге домой. – Дамы, которые хотели меня унизить, не посмели этого сделать, когда им в затылок дышали нвенгарийцы. Мы вошли в элиту, дорогая.
«О да, – с горечью подумала Миган. – Восхитительное местечко».
Доминик и его люди всюду следовали за ней. Они спали по очереди, жили в доме Тэвистоков и сопровождали Миган всякий раз, как только она ступала за порог своей спальни. До сих пор она была приучена к эскорту своего лакея, но грозные, молчаливые охранники-нвенгарийцы, идущие по бокам, – совсем не то, что Робертс, который то и дело спотыкался и через каждые несколько метров ронял покупки.
Раньше Миган шла куда хотела, не обращая внимания на окружающих. Теперь не только леди и джентльмены высшего света, но и газеты проявляли к ней интерес. Доминик и его люди отгоняли от дома шумных журналистов, каждый день поджидавших выхода Миган. К несчастью, чем больше Доминик угрожал им и махал кулаками, тем настырнее они становились.
В высших кругах лидеры общества заняли боевую стойку, разделившись во мнениях относительно будущей нвенгариискои великой герцогини. Герцогиня Краншоу, подруга детства Симоны, возглавила сторонников Миган, она призывала ее быть милой и тем смягчить великого герцога. Леди Федерстон хвасталась, что именно ее бал свел их вместе.
Оппозицию возглавляла герцогиня Гауэр, тридцатилетняя женщина, председательница кружка дам, замужних и вдовых, которые выбирали себе в любовники самых красивых мужчин Лондона. Конечно, никто не говорил вслух об их победах, но Симона сообщала Миган о каждой. Дейдре Брейтуэйт была постоянным членом этого кружка.
Симона сказала, что герцогиня Гауэр надеялась завлечь Александра в свои сети и пришла в ярость, когда он обручился с какой-то Миган Тэвисток. Герцогиня даже держала пари, что поимеет Александра через неделю после свадьбы, потому что к тому времени ему уже надоест его рыжая жена.
Миган без эмоций выслушивала рассказы Симоны.
– Я всегда терпеть не могла эту Гауэр, – со злобным весельем говорила Симона. – Очень приятно, что ты прищемила ей хвост, дорогая. Она гордится своей красотой, но ты запросто ее затмишь, когда Александр нарядит тебя в лучшие в Лондоне платья и драгоценности. У нее грязные приемы борьбы, но ты не беспокойся, герцогиня Краншоу на твоей стороне, и вместе мы отправим ее домой в слезах. Все-таки ты будешь нвенгариискои великой герцогиней, а этот титул в несколько раз выше, чем у нее.
Миган застонала и спрятала лицо в ладонях.
– Можно, мы уедем в Нортумбрию? Или в Йоркшир-Дейлс? Куда подальше.
– Не глупи. Все будет великолепно. – Симона торжествующе засмеялась.
После подобных разговоров Миган была готова послать Александру ноту протеста и разорвать отношения.
Но потом она видела его во сне. Каждую ночь, когда она падала на свою маленькую кровать и засыпала, Александр вторгался в ее сны. Они были так реальны, что Миган чувствовала его руки, запах его дыхания, когда он наклонялся поцеловать ее, и вкус его кожи, губ, пальцев, когда она сама его целовала.
Он приходил, отбрасывал одеяло, снимал с нее ночную рубашку. Сам он уже был голый, и луна освещала его рельефное тело. Он залезал на кровать, накрывал ее собою, говорил по-нвенгарийски ласковые слова, и она его понимала. «Любимая. Я так хочу тебя. Я изголодался. Дотронься до меня».
Она пробегала пальцами по горячей коже, гладила рельефные мышцы на плечах и спине. Он издавал не то вздох, не то стон, голубые глаза темнели.
– Пожалуйста, – умоляла она, изгибаясь под ним.
– Нет, любимая. Подождем.
– Почему?
– Всему свое время. – От его горячего дыхания у нее на виске колыхались завитки волос. – Скоро.
Она терзалась, раздражалась, потому что это был сон, так почему хотя бы во сне она не может получить то, что хочет? Александр смеялся, целовал ее в шею, в грудь, прижимал губы к животу, дразнил языком ее плоть.
Она всхлипывала, задыхалась и просыпалась. Ее рука с влажными пальцами оказывалась зажата между ног.
– Чертов любовный приворот, – стонала она и лупила подушку. У нее не осталось сомнений в Черной Анне и ее могуществе. Только магия могла привести ее в такое состояние.
Глава 8
Через две недели после помолвки Миган вместе с Симоной и охранниками-нвенгарийцами шли по Оксфорд-стрит. Симоне надо было купить перчатки, шляпки, ленты, кружева.
– Все это мне понадобится, когда я стану ходить на балы, которые ты будешь давать, – сказала она. – Мать герцогини должна быть хорошо одета.
Отец Миган не препятствовал этим походам по двум причинам. Во-первых, Симона больше всего была счастлива, когда наряжалась и воображала, как ее нарядам будут завидовать подруги. Во-вторых, как бы Симона ни порхала, она была очень экономна. Она могла растянуть шиллинг длиннее, чем это сделает лондонский клерк, а ее умение торговаться вошло в легенду. Она всегда точно знала, сколько денег может потратить и как потратить их наилучшим образом без ущерба для качества покупки. Редкий дар, думала Миган, но не говорила этого Симоне, потому что та могла и обидеться на такой сомнительный комплимент.
Впереди открылась дверь магазина модной портнихи, и из нее вышла леди, одетая в синий бархатный плащ, переливавшийся при движении, и под ним – бледно-зеленое платье без украшений, но потрясающе элегантное. Миган узнала точеное лицо и красивые волосы леди Анастасии.
Миган рванулась вперед, чтобы поздороваться, но Симона ухватила ее за локоть.
– Миган, ты с ума сошла? Леди не здоровается с куртизанкой, тем более любовницей своего жениха.
– Но она не… – Миган остановилась, вспомнив, что Александр «наплел кучу лжи» о своих отношениях с Анастасией, лишь бы сплетники не узнали правды. Она быстро переиначила свои слова: – Она не куртизанка. Она вдова нвенгарийского графа. Будет грубостью не здороваться с ней после того, как нас познакомили на балу у Федерстонов.
Симона подумала, приложив палец к губам. Ей явно тоже хотелось поговорить с леди Анастасией, в высшей степени загадочной женщиной, и в то же время соблюсти приличия.
– Ах, она идет сюда, – с облегчением сказала Симона. – Мы не можем оборвать ее, если она первой поздоровается.
Леди Анастасия двигалась грациозно, как лебедь, плывущий по воде. Под алчными взглядами журналистов, напор которых сдерживал Доминик, она остановилась и протянула руку.
– Миссис Тэвисток, рада вас видеть, – сказала она; австрийские нотки придавали ее речи экзотическое звучание. – И мисс Тэвисток. Как я понимаю, делаете покупки к свадьбе? – Она еле заметно подмигнула Миган.
Слишком много народу навострили уши, и Миган оставалось только дать вежливый ответ. Она представила себе ярость журналистов на обочине их круга. «Мисс Т. сердечно беседует с леди Анастасией на Оксфорд-стрит, – напишут они в газете. – Кто поверит, что они разговаривают о перчатках?»
Миган знала, что газеты будут полны инсинуаций, потому что только этим утром прочла, что великий герцог Александр вчера был с леди Анастасией в опере, а потом танцевал на балу у герцогини Гауэр. «Что-то мисс Тэвисток нигде не видно. Сидит дома и мерзнет?» – насмехались журналисты.
Вообще-то Миган вчера была на поэтическом вечере у герцогини Краншоу; народу было мало, потому что большинство отправились на бал к Гауэрам посмотреть, как Александр выступает со своей предполагаемой любовницей. Симона, может быть, и легкомысленная особа, но она настояла, чтобы Миган стойко выдерживала приличия, соответствующие рангу великой герцогини. Так что Миган ходила только на респектабельные вечера. Ничто – ничто! – не должно было подорвать планы Симоны на самую выдающуюся свадьбу сезона.
– Да, мы делаем покупки для свадьбы, – ответила Миган. – И на потом.
Леди Анастасия послала ей улыбку, показывая, что она понимает, как обстоят дела.
– Его светлость только и говорит, что о свадьбе. Он хочет, чтобы у него все было самое лучшее: цветы, свечи, драгоценности, которые он вам подарит. Его слуги сбились с ног.
– О, наверное, ему не следовало так беспокоиться, – промямлила Миган.
– Чепуха. Они в восторге, что у них снова будет госпожа. Они с радостью ждут вашего появления. А маленький Алекс говорит, что вы красавица.
– Какой милый ребенок, – пылко сказала Симона, и Миган удивленно на нее посмотрела. Симона любила детей, только если они были безупречно чистенькие и молча сидели на другом конце комнаты.
– Ему не хватает мамы, – сказала леди Анастасия и пристально посмотрела на Миган. – Вы будете ему хорошей мамой.
– У меня такое чувство, будто я шагнула со скалы, – взволнованно сказала Миган. – И жду, что сейчас ударюсь о землю.
Леди Анастасия засмеялась, от глаз разбежались морщинки.
– Ах, помню, когда я была невестой…
Она вдруг замолчала, и на мгновение Миган увидела в ее глазах горе, превышавшее все неприятности, которые Миган имела за свою жизнь, горе бездонное, как глубочайший колодец, и такое же холодное. В этот момент Миган поняла, что Анастасия Димитри – это женщина-раковина, прекрасная и улыбающаяся снаружи и пустая внутри. Она вспомнила, как сказал о ней Александр: она сломалась.
От сочувствия у Миган заныло сердце. Она взяла руку Анастасии и сжала ее, желая выразить, что она чувствует, и не имея такой возможности посреди улицы, на глазах у журналистов и мачехи.
В глазах Анастасии зажглась благодарность, она ответила на рукопожатие. Она увидела, что Миган ее понимает, и была тронута.
– Ах, чуть не забыла, – сказала Анастасия, выпустив руку Миган. – Вы пойдете на прием к леди Толбот? Она открывает свои знаменитые сады для показа с благотворительной целью, кажется, она так делает каждый год. Насколько я понимаю, там будут король и герцогиня Гауэр.
Симона с гордостью кивнула.
– Мы, конечно, получили приглашение. Но эта сырость, эта герцогиня Гауэр… – Она сморщила носик. – Мы можем просто послать пожертвование и остаться дома, чтобы не подхватить простуду.
Леди Анастасия задержала взгляд на Миган.
– Великий герцог в этом году тоже пойдет. Король желает, чтобы он посмотрел знаменитые английские сады.
Миган промолчала; перед ней возникла картина, как ей навстречу по пустой садовой аллее идет Александр. Наверное, он остановится так близко, что она почувствует тепло его тела, и, может быть, он утащит ее за толстый ствол тиса и поцелует.
Прошла неделя, как она видела его в Гайд-парке, и то издали. Они с Симоной и Майклом ехали в ландо, а Александр – верхом. Миган жадно смотрела, как его высокая стройная фигура легко несется галопом по парку.
«Я хочу его», – подумала она. Она хотела, чтобы с той же легкой фацией он лег рядом с ней в постель, чтобы ее трогали эти руки, твердо держащие уздечку. Она смотрела, как его бедра двигались над седлом вверх-вниз, и хотела, чтобы они так же поднимались над ней.
Ей представилась картина: она лежит на сбитых простынях, он наклоняется над ней и говорит: «Прими меня», – и погружается в нее, твердый и непреклонный…
Ландо тряхнуло на камне, и Миган откинулась на сиденье. За зеленой оградой стояла лошадь Александра. Он обежал взглядом поток ландо и остановился на ней. По быстрой вспышке в глазах Миган поняла, что они опять вместе видели одну и туже галлюцинацию. Любовный приворот вознамерился свести их с ума.
Симона защебетала и вернула мысли Миган к настоящему.
– Конечно, мы пойдем. – Симона сказала это так, как будто только что не говорила обратное. – Если его светлость там будет, он захочет поговорить с нами и сопровождать Миган. А король – друг. Знаете, он приезжал на свадьбу моей дочери, когда был еще принцем-регентом.
Принц-регент, а ныне король Георг IV и правда поздравил Пенелопу со свадьбой – запиской, но Симона всегда умела из мелкого случая выстроить событие огромной важности.
– Я знаю, – сказала Анастасия. – Прекрасно, тогда увидимся на приеме у леди Толбот. Я тоже буду. – Она опять протянула руку Симоне, потом Миган и, когда пожимала ее, опустила веки, еле заметно подмигнув.
Миган улыбнулась; она поняла сигнал. Что бы ни думал свет, что бы ни думала Симона, Анастасия была на ее стороне.
В этот вечер леди Анастасия вернулась в отель, где занимала несколько роскошных комнат, и с облегченным вздохом закрыла за собой дверь, отгородившись от Лондона. Остальное общество веселилось на балах и суаре, обсуждало предстоящую свадьбу великого герцога Александра и мисс Миган Тэвисток, а Анастасия пыталась выведать секреты у Отто фон Гогенцаля.
Она устала. Она велела камеристке, которую наняла по приезде в Лондон, раздеть ее и причесать. Англичанка работала старательно и спокойно, за что Анастасия ее любила.
При всем своем опыте Анастасия не могла решить, есть ли у фона Гогенцаля полезные сведения, или он только пускает пыль в глаза.
Фон Гогенцаль, типичный отставной полковник, любил поговорить о былых заслугах и держал на привязи несколько красивых женщин. Его масленые карие глаза и прозрачные намеки красноречиво говорили Анастасии, что он не прочь и ее добавить к списку своих возлюбленных.
Анастасии случалось переспать с мужчинами для получения сведений, но что-то в фон Гогенцале ее отталкивало. Обычно Анастасия хорошо разбиралась в мужчинах, и теперь ее беспокоила собственная неуверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
На следующий день «Тайме» на первой полосе объявила о помолвке мисс Миган Тэвисток и нвенгарийского великого герцога.
Мейфэр пришел в волнение. Дом Тэвистоков бомбардировали приглашениями все хозяйки в городе, от герцогинь до жен баронетов, все хотели видеть, кто же пленил сердце самого привлекательного мужчины в Англии.
Половина дам высшего света заявила, что они всегда знали, что Миган Тэвисток – прелестная девушка, и ничуть не удивляются, что ее избрал своей невестой богатый, могучий и красивый герцог. Другая половина шипела, что мисс Тэвисток – ничтожество и не заслуживает такого союза, что ее мачеха – амбициозная стерва, что это она устроила этот брак. Ходили и более темные слухи: что Миган и Симона практиковали черную магию и завлекли Александра колдовством.
Миган не сомневалась в том, кто распускает эти слухи. Она столкнулась с Дейдре Брейтуэйт на приеме у герцогини Краншоу на следующий день после помолвки.
Дейдре протиснулась сквозь толпу, грозно сверкая бриллиантами и глубоким декольте. Невзирая на всеобщее любопытство, Дейдре остановилась перед Миган и дала ей пощечину.
– Как ты посмела? Украла талисман и воспользовалась им для себя! Ты с самого начала была в сговоре с ведьмой, сознайся!
Дейдре ударила не сильно, но Миган удивилась, что она осмелилась сделать это на виду у публики.
– Кажется, ты сама требовала, чтобы я его взяла, – возразила Миган.
– А, признаешься, что все-таки воспользовалась им! Сука…
Дейдре внезапно замолчала, не потому, что счастливые гости жадно наблюдали за сценой, а потому, что два крепких нвенгарийца взяли ее под локотки и развернули, двое других встали по обе стороны от Миган. Когда Дейдре тащили через зал, она прокричала:
– Ты мне должна пятьдесят гиней!
Один из нвенгарийцев, оставшихся при Миган, с перебитым носом и шрамами на лице, спросил хриплым голосом:
– С вами все в порядке?
– Да. – Миган приложила ладонь к щеке, которая все еще горела. – Вообще-то Дейдре безобидная… Я не знаю, что на нее нашло.
– Великий герцог Александр – это он велел нам охранять вас.
– О, неужели?
Мужчина ухмыльнулся, как будто одобрял ее вызывающий тон.
– Мы теперь будем при вас день и ночь. Много плохих людей, которые могут навредить вам, а значит, и Александру.
– Понимаю.
Миган действительно поняла, и ей стало холодно. Александр – значительный, могущественный человек, он играет в опасные игры. Она вспомнила, как год назад в прекрасную погоду пошла с Пенелопой гулять по мирной деревне, из толпы выскочил убийца, напал на Деймиена, потом на Пенелопу. Миган в панике присела за каменный колодец, оцарапав лицо и руки; нвенгарийцы быстро окружили и убили человека, который попытался навредить их обожаемой Пенелопе. После того внезапного нападения в спокойный и прекрасный день ее долго не покидал страх.
– Я Доминик, – сказал дородный мужчина. – Зовите меня в случае опасности.
Леди и джентльмены Мейфэра перешептывались и открыто разглядывали Миган, однако не подходили слишком близко, поскольку по бокам от нее стояли нвенгарийцы. Первым желанием Миган было скрыться от назойливого разглядывания, но она сдержалась и вскинула голову. Она не сбежит, не доставит Дейдре такого удовольствия.
Остаток вечера Миган провела рядом с мачехой, охранники наблюдали за ними с расстояния, которое посчитали тактичным. Внимание, оказанное ей хозяйкой и гостями, невероятно утомило Миган, но Симона открыто наслаждалась.
– Мы стали важными людьми, – говорила она по дороге домой. – Дамы, которые хотели меня унизить, не посмели этого сделать, когда им в затылок дышали нвенгарийцы. Мы вошли в элиту, дорогая.
«О да, – с горечью подумала Миган. – Восхитительное местечко».
Доминик и его люди всюду следовали за ней. Они спали по очереди, жили в доме Тэвистоков и сопровождали Миган всякий раз, как только она ступала за порог своей спальни. До сих пор она была приучена к эскорту своего лакея, но грозные, молчаливые охранники-нвенгарийцы, идущие по бокам, – совсем не то, что Робертс, который то и дело спотыкался и через каждые несколько метров ронял покупки.
Раньше Миган шла куда хотела, не обращая внимания на окружающих. Теперь не только леди и джентльмены высшего света, но и газеты проявляли к ней интерес. Доминик и его люди отгоняли от дома шумных журналистов, каждый день поджидавших выхода Миган. К несчастью, чем больше Доминик угрожал им и махал кулаками, тем настырнее они становились.
В высших кругах лидеры общества заняли боевую стойку, разделившись во мнениях относительно будущей нвенгариискои великой герцогини. Герцогиня Краншоу, подруга детства Симоны, возглавила сторонников Миган, она призывала ее быть милой и тем смягчить великого герцога. Леди Федерстон хвасталась, что именно ее бал свел их вместе.
Оппозицию возглавляла герцогиня Гауэр, тридцатилетняя женщина, председательница кружка дам, замужних и вдовых, которые выбирали себе в любовники самых красивых мужчин Лондона. Конечно, никто не говорил вслух об их победах, но Симона сообщала Миган о каждой. Дейдре Брейтуэйт была постоянным членом этого кружка.
Симона сказала, что герцогиня Гауэр надеялась завлечь Александра в свои сети и пришла в ярость, когда он обручился с какой-то Миган Тэвисток. Герцогиня даже держала пари, что поимеет Александра через неделю после свадьбы, потому что к тому времени ему уже надоест его рыжая жена.
Миган без эмоций выслушивала рассказы Симоны.
– Я всегда терпеть не могла эту Гауэр, – со злобным весельем говорила Симона. – Очень приятно, что ты прищемила ей хвост, дорогая. Она гордится своей красотой, но ты запросто ее затмишь, когда Александр нарядит тебя в лучшие в Лондоне платья и драгоценности. У нее грязные приемы борьбы, но ты не беспокойся, герцогиня Краншоу на твоей стороне, и вместе мы отправим ее домой в слезах. Все-таки ты будешь нвенгариискои великой герцогиней, а этот титул в несколько раз выше, чем у нее.
Миган застонала и спрятала лицо в ладонях.
– Можно, мы уедем в Нортумбрию? Или в Йоркшир-Дейлс? Куда подальше.
– Не глупи. Все будет великолепно. – Симона торжествующе засмеялась.
После подобных разговоров Миган была готова послать Александру ноту протеста и разорвать отношения.
Но потом она видела его во сне. Каждую ночь, когда она падала на свою маленькую кровать и засыпала, Александр вторгался в ее сны. Они были так реальны, что Миган чувствовала его руки, запах его дыхания, когда он наклонялся поцеловать ее, и вкус его кожи, губ, пальцев, когда она сама его целовала.
Он приходил, отбрасывал одеяло, снимал с нее ночную рубашку. Сам он уже был голый, и луна освещала его рельефное тело. Он залезал на кровать, накрывал ее собою, говорил по-нвенгарийски ласковые слова, и она его понимала. «Любимая. Я так хочу тебя. Я изголодался. Дотронься до меня».
Она пробегала пальцами по горячей коже, гладила рельефные мышцы на плечах и спине. Он издавал не то вздох, не то стон, голубые глаза темнели.
– Пожалуйста, – умоляла она, изгибаясь под ним.
– Нет, любимая. Подождем.
– Почему?
– Всему свое время. – От его горячего дыхания у нее на виске колыхались завитки волос. – Скоро.
Она терзалась, раздражалась, потому что это был сон, так почему хотя бы во сне она не может получить то, что хочет? Александр смеялся, целовал ее в шею, в грудь, прижимал губы к животу, дразнил языком ее плоть.
Она всхлипывала, задыхалась и просыпалась. Ее рука с влажными пальцами оказывалась зажата между ног.
– Чертов любовный приворот, – стонала она и лупила подушку. У нее не осталось сомнений в Черной Анне и ее могуществе. Только магия могла привести ее в такое состояние.
Глава 8
Через две недели после помолвки Миган вместе с Симоной и охранниками-нвенгарийцами шли по Оксфорд-стрит. Симоне надо было купить перчатки, шляпки, ленты, кружева.
– Все это мне понадобится, когда я стану ходить на балы, которые ты будешь давать, – сказала она. – Мать герцогини должна быть хорошо одета.
Отец Миган не препятствовал этим походам по двум причинам. Во-первых, Симона больше всего была счастлива, когда наряжалась и воображала, как ее нарядам будут завидовать подруги. Во-вторых, как бы Симона ни порхала, она была очень экономна. Она могла растянуть шиллинг длиннее, чем это сделает лондонский клерк, а ее умение торговаться вошло в легенду. Она всегда точно знала, сколько денег может потратить и как потратить их наилучшим образом без ущерба для качества покупки. Редкий дар, думала Миган, но не говорила этого Симоне, потому что та могла и обидеться на такой сомнительный комплимент.
Впереди открылась дверь магазина модной портнихи, и из нее вышла леди, одетая в синий бархатный плащ, переливавшийся при движении, и под ним – бледно-зеленое платье без украшений, но потрясающе элегантное. Миган узнала точеное лицо и красивые волосы леди Анастасии.
Миган рванулась вперед, чтобы поздороваться, но Симона ухватила ее за локоть.
– Миган, ты с ума сошла? Леди не здоровается с куртизанкой, тем более любовницей своего жениха.
– Но она не… – Миган остановилась, вспомнив, что Александр «наплел кучу лжи» о своих отношениях с Анастасией, лишь бы сплетники не узнали правды. Она быстро переиначила свои слова: – Она не куртизанка. Она вдова нвенгарийского графа. Будет грубостью не здороваться с ней после того, как нас познакомили на балу у Федерстонов.
Симона подумала, приложив палец к губам. Ей явно тоже хотелось поговорить с леди Анастасией, в высшей степени загадочной женщиной, и в то же время соблюсти приличия.
– Ах, она идет сюда, – с облегчением сказала Симона. – Мы не можем оборвать ее, если она первой поздоровается.
Леди Анастасия двигалась грациозно, как лебедь, плывущий по воде. Под алчными взглядами журналистов, напор которых сдерживал Доминик, она остановилась и протянула руку.
– Миссис Тэвисток, рада вас видеть, – сказала она; австрийские нотки придавали ее речи экзотическое звучание. – И мисс Тэвисток. Как я понимаю, делаете покупки к свадьбе? – Она еле заметно подмигнула Миган.
Слишком много народу навострили уши, и Миган оставалось только дать вежливый ответ. Она представила себе ярость журналистов на обочине их круга. «Мисс Т. сердечно беседует с леди Анастасией на Оксфорд-стрит, – напишут они в газете. – Кто поверит, что они разговаривают о перчатках?»
Миган знала, что газеты будут полны инсинуаций, потому что только этим утром прочла, что великий герцог Александр вчера был с леди Анастасией в опере, а потом танцевал на балу у герцогини Гауэр. «Что-то мисс Тэвисток нигде не видно. Сидит дома и мерзнет?» – насмехались журналисты.
Вообще-то Миган вчера была на поэтическом вечере у герцогини Краншоу; народу было мало, потому что большинство отправились на бал к Гауэрам посмотреть, как Александр выступает со своей предполагаемой любовницей. Симона, может быть, и легкомысленная особа, но она настояла, чтобы Миган стойко выдерживала приличия, соответствующие рангу великой герцогини. Так что Миган ходила только на респектабельные вечера. Ничто – ничто! – не должно было подорвать планы Симоны на самую выдающуюся свадьбу сезона.
– Да, мы делаем покупки для свадьбы, – ответила Миган. – И на потом.
Леди Анастасия послала ей улыбку, показывая, что она понимает, как обстоят дела.
– Его светлость только и говорит, что о свадьбе. Он хочет, чтобы у него все было самое лучшее: цветы, свечи, драгоценности, которые он вам подарит. Его слуги сбились с ног.
– О, наверное, ему не следовало так беспокоиться, – промямлила Миган.
– Чепуха. Они в восторге, что у них снова будет госпожа. Они с радостью ждут вашего появления. А маленький Алекс говорит, что вы красавица.
– Какой милый ребенок, – пылко сказала Симона, и Миган удивленно на нее посмотрела. Симона любила детей, только если они были безупречно чистенькие и молча сидели на другом конце комнаты.
– Ему не хватает мамы, – сказала леди Анастасия и пристально посмотрела на Миган. – Вы будете ему хорошей мамой.
– У меня такое чувство, будто я шагнула со скалы, – взволнованно сказала Миган. – И жду, что сейчас ударюсь о землю.
Леди Анастасия засмеялась, от глаз разбежались морщинки.
– Ах, помню, когда я была невестой…
Она вдруг замолчала, и на мгновение Миган увидела в ее глазах горе, превышавшее все неприятности, которые Миган имела за свою жизнь, горе бездонное, как глубочайший колодец, и такое же холодное. В этот момент Миган поняла, что Анастасия Димитри – это женщина-раковина, прекрасная и улыбающаяся снаружи и пустая внутри. Она вспомнила, как сказал о ней Александр: она сломалась.
От сочувствия у Миган заныло сердце. Она взяла руку Анастасии и сжала ее, желая выразить, что она чувствует, и не имея такой возможности посреди улицы, на глазах у журналистов и мачехи.
В глазах Анастасии зажглась благодарность, она ответила на рукопожатие. Она увидела, что Миган ее понимает, и была тронута.
– Ах, чуть не забыла, – сказала Анастасия, выпустив руку Миган. – Вы пойдете на прием к леди Толбот? Она открывает свои знаменитые сады для показа с благотворительной целью, кажется, она так делает каждый год. Насколько я понимаю, там будут король и герцогиня Гауэр.
Симона с гордостью кивнула.
– Мы, конечно, получили приглашение. Но эта сырость, эта герцогиня Гауэр… – Она сморщила носик. – Мы можем просто послать пожертвование и остаться дома, чтобы не подхватить простуду.
Леди Анастасия задержала взгляд на Миган.
– Великий герцог в этом году тоже пойдет. Король желает, чтобы он посмотрел знаменитые английские сады.
Миган промолчала; перед ней возникла картина, как ей навстречу по пустой садовой аллее идет Александр. Наверное, он остановится так близко, что она почувствует тепло его тела, и, может быть, он утащит ее за толстый ствол тиса и поцелует.
Прошла неделя, как она видела его в Гайд-парке, и то издали. Они с Симоной и Майклом ехали в ландо, а Александр – верхом. Миган жадно смотрела, как его высокая стройная фигура легко несется галопом по парку.
«Я хочу его», – подумала она. Она хотела, чтобы с той же легкой фацией он лег рядом с ней в постель, чтобы ее трогали эти руки, твердо держащие уздечку. Она смотрела, как его бедра двигались над седлом вверх-вниз, и хотела, чтобы они так же поднимались над ней.
Ей представилась картина: она лежит на сбитых простынях, он наклоняется над ней и говорит: «Прими меня», – и погружается в нее, твердый и непреклонный…
Ландо тряхнуло на камне, и Миган откинулась на сиденье. За зеленой оградой стояла лошадь Александра. Он обежал взглядом поток ландо и остановился на ней. По быстрой вспышке в глазах Миган поняла, что они опять вместе видели одну и туже галлюцинацию. Любовный приворот вознамерился свести их с ума.
Симона защебетала и вернула мысли Миган к настоящему.
– Конечно, мы пойдем. – Симона сказала это так, как будто только что не говорила обратное. – Если его светлость там будет, он захочет поговорить с нами и сопровождать Миган. А король – друг. Знаете, он приезжал на свадьбу моей дочери, когда был еще принцем-регентом.
Принц-регент, а ныне король Георг IV и правда поздравил Пенелопу со свадьбой – запиской, но Симона всегда умела из мелкого случая выстроить событие огромной важности.
– Я знаю, – сказала Анастасия. – Прекрасно, тогда увидимся на приеме у леди Толбот. Я тоже буду. – Она опять протянула руку Симоне, потом Миган и, когда пожимала ее, опустила веки, еле заметно подмигнув.
Миган улыбнулась; она поняла сигнал. Что бы ни думал свет, что бы ни думала Симона, Анастасия была на ее стороне.
В этот вечер леди Анастасия вернулась в отель, где занимала несколько роскошных комнат, и с облегченным вздохом закрыла за собой дверь, отгородившись от Лондона. Остальное общество веселилось на балах и суаре, обсуждало предстоящую свадьбу великого герцога Александра и мисс Миган Тэвисток, а Анастасия пыталась выведать секреты у Отто фон Гогенцаля.
Она устала. Она велела камеристке, которую наняла по приезде в Лондон, раздеть ее и причесать. Англичанка работала старательно и спокойно, за что Анастасия ее любила.
При всем своем опыте Анастасия не могла решить, есть ли у фона Гогенцаля полезные сведения, или он только пускает пыль в глаза.
Фон Гогенцаль, типичный отставной полковник, любил поговорить о былых заслугах и держал на привязи несколько красивых женщин. Его масленые карие глаза и прозрачные намеки красноречиво говорили Анастасии, что он не прочь и ее добавить к списку своих возлюбленных.
Анастасии случалось переспать с мужчинами для получения сведений, но что-то в фон Гогенцале ее отталкивало. Обычно Анастасия хорошо разбиралась в мужчинах, и теперь ее беспокоила собственная неуверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31