Необъятная и мощная Республика Спорта. В которой учтено все. И прежде всего будущее нашего спорта.
Детские и юношеские спортивные школы, школы олимпийского резерва и школы высшего спортивного мастерства – все это тоже наша вотчина.
Повседневная жизнь и работа клуба связана с организацией больших и малых соревнований. Это помимо ежедневных многочасовых тренировок в многочисленных залах и бассейнах клуба. В смысле соревнований спортивный клуб чем-то напоминает театр, каждый день которого – экзамен, сдаваемый зрителю. К экзаменам надо готовиться. Потому что болельщика надо уважать. Иначе будешь играть при пустых трибунах. Соревнования необходимо организовать. А это, как я уже говорил, вещь непростая. Короче, скажем так: современный крупный спортивный клуб – это живой и сложный организм, содержащий все для нормального функционирования.
Теперь я хотел бы познакомить читателя несколько более подробно с некоторыми энтузиастами армейского спорта. Один из них – заместитель председателя спорткомитета МО СССР, в недалеком прошлом начальник Учебно-методического отдела ЦСКА, полковник Константин Петрович Жаров, так сказать, теоретик армейского спорта, чьи взгляды базируются на колоссальном практическом опыте солдата и спортсмена.
Своего коллегу я знаю достаточно давно и думаю, что его повышенный интерес к психологии личности вообще и психологии спорта в частности – следствие того крутого виража, который превратил любителя природы, геолога, имевшего дело с машинами и породами, в крупного специалиста в области военно-спортивной психологии.
Жаров почти мой ровесник. Он тоже из поколения «мальчишек 30-х». Того поколения, для которого война стала второй страницей их биографии. Студент геологического факультета МГУ, в 1942 году он призывается в армию. И здесь, в армии, Жаров впервые понимает, что физическая культура и спорт достойны самого внимательного изучения. Что где-то в их недрах, подобно недрам земли, заложен неисчерпаемый материал для формирования не только физических, но и морально-волевых качеств личности.
После войны он приходит на кафедру психологии военного отделения Института физической культуры.
Здесь он пишет диссертацию, посвященную природе волевого поступка.
Давая отзыв на диссертацию Жарова, видный советский психолог академик Константин Николаевич Корнилов отметил не только актуальность этой проблемы, ее перспективность, но и оригинальность авторской разработки.
В те годы акт воли был настолько же расхож, насколько и не разработан. Особенно в его спортивном аспекте. Что лежит в основе волевого поступка? Каковы психологические аспекты воли? Какова их взаимосвязь и последовательность? Какова психологическая природа целеустремленности мужества как высшего проявления волевого поступка? Каковы основы и какова методология воспитания воли и характера?
Человек, хорошо знакомый и с армией и со спортом, Жаров прекрасно понимал, что от решения всех этих вопросов в значительной степени зависит успех работы инструкторов по спорту, тренеров, командиров, политработников. Мирное время не только не снимало с повестки дня остроту всех этих проблем, а, напротив, делало их еще более злободневными. Менялись условия, менялся характер армейской службы. С каждым годом она становилась сложнее и требовала от человека все больше физических и нервно-психологических сил. Мирное время с его благополучием и комфортом делало еще необходимее физическое и морально-нравственное воспитание молодого солдата.
Но прежде чем решать чисто методологические проб лемы армейского спорта, необходимо было установить, «что есть что?».
На этот вопрос мой коллега ответил в своей книге «Волевая подготовка спортсмена». Книга разошлась мгновенно. Проблемы, поднятые ею, были важны не только для подготовки спортсменов высокой квалификации. Косвенным образом они были связаны и с. проблематикой армейского спорта.
«Развитие только двигательных навыков, – писал Жаров, – развитие только физических качеств было бы бесцельным и утратило бы свою внутреннюю наполняемость, если бы не подразумевало под собой воспитание интеллектуальных и моральных основ воли». Согласитесь, момент для понимания природы мужества чрезвычайно важный.
Дома у Жарова прекрасная библиотека, и здесь мы не раз беседовали с ним о волнующих нас обоих проблемах.
– Вот послушайте, – говорит Жаров, снимая книгу с полки. – «Воля не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, – это деятельная сторона разума и морального чувства, управляющая движением во имя того или другого и вопреки даже чувству самоохранения». Это Сеченов. Написано свыше ста лет назад. Но как это верно сегодня!
Жаров, как и я, человек армейский. И я отлично понимаю, что он имеет в виду. Он имеет в виду нравственность мужественного поступка. Ту высокую мораль воли, которая проявляется в человеке в его борьбе даже с таким сильнейшим соперником, как инстинкт самосохранения. В борьбе во имя высокой цели.
– Обратите внимание, – продолжает Жаров, усаживаясь за стол и не выпуская из рук книжки. – «Деятельная сторона разума». Воля – как «деятельная сторона разума». Отсюда ее способность к преодолению даже природных инстинктов. Вот почему осознанность цели, ее мотив решающ в волевом акте.
Все это справедливо, но ведь бывает и так. Человек все прекрасно понимает, но вот совершить тот или иной поступок, требующий мужества, не хватает душевных сил. В чем причина? Где и почему происходит разрыв в цепи «сознание – поступок»? Почему не срабатывает контакт «мысль – действие»?
В своем воображении мы бесстрашно бросаемся в огонь и в воду. Мы обезоруживаем преступника и защищаем честь женщины, подвергая опасности собственную жизнь. Мы преодолеваем самые невероятные препятствия. Мысленно. Но это пока нам ничего не грозит. Однако… Мы слишком опутаны сетью инстинктов. Мы привязаны к жизни пуповиной, которая отнюдь не обрывается с нашим рождением. И страх оборвать эту связь преследует нас всю жизнь. И этот страх естествен. Ибо, как сказал еще Генрих Гейне, человек, которому уж никак не откажешь в мужестве, «ничто не страшно только дураку».
И тем не менее акт волевого поступка совершается. И человек закрывает собой огнедышащую амбразуру дота. И поднимает людей в атаку. И этот поступок не есть. следствие аффекта.
Так что же позволяет замкнуть эту цепь «сознание – . поступок»? Волевой характер. Именно в силу волевого характера, выраженного в прочных условно-рефлекторных связях, создающих привычку – эту «вторую натуру», – находит практическое выражение осознанный акт воли.
И тогда становится понятным, почему в армии уделяется такое внимание воспитанию сознательной дисциплины, идейному и нравственному воспитанию. Это все то, что в особых, экстремальных условиях, в условиях «двух минут чистого времени» должно будет индуцировать «импульс воли».
Каким образом воспитать этот волевой характер в условиях той же армейской жизни? Что взять в качестве точки опоры? На этот счет нет двух мнений.
Идейно-политическая и физическая подготовка воина. И спорт – один из «рычагов Архимеда», без которого понять всю сложность вопроса было бы просто невозможно.
Точкой опоры, по мнению Жарова, должно стать воспитание волевого характера через систему преодолеваемых трудностей. Именно систему. И спорт в этом отношении дает великолепную возможность для такого воспитания. Тем более его военно-прикладные виды.
– Очень важно, – говорит Константин Петрович Жаров, – чтобы армейская служба и армейский спорт превращали отдельные волевые качества в черты характера. Мы с вами знаем, как все это непросто. Но что поделаешь? Мы живем в такое время, когда ничто не дается легко и просто. Непросто стало и служить. Но вот о чем я часто думаю. Возвращаясь домой после службы в армии, ребята начинают по-иному ценить труд. По-иному ценить высокую стоимость каждого мирного дня, может быть, оттого и мирного, что так трудно приходится в армии…
Я вспомнил женщину, провожавшую в армию сына. «Господи, может быть, там из моего шалопая человека сделают…»
Если полковник Жаров – теоретик армейского спорта, правда, блестяще знающий и практику, то человек, с которым я. хотел бы сейчас познакомить читателя, практик с ног до головы. Впрочем, и он имеет свои научные труды.
Заслуженный мастер спорта СССР, в прошлом чемпион мира по классической борьбе, тренер армейских борцов, председатель совета ветеранов нашего клуба Александр Григорьевич Мазур – истинный цээсковец… Сама, так сказать, история ЦСКА.
Но, говоря о том, что Мазур истинный цээсковец, я имею в виду не биографию Александра Григорьевича, которая в такой же степени является биографией нашего клуба, в какой жизнь клуба складывается из страниц биографий таких, как Мазур.
Я имею в виду истинно цээсковский характер Александра Григорьевича.
Став чемпионом мира в 40 лет (спортивная судьба превратна, но не свидетельствует ли этот возраст о целеустремленности и воле?), Мазур приобрел в стране ту популярность и известность, какая еще лет двадцатьтридцать тому назад ложилась на могучие плечи борцов. Сенаторов, Коткас, Коберидзе, Гуревич, Картозия… Мазур из их числа.
Первые шаги в спорте были сделаны им и его товарищами, впоследствии известными борцами классического стиля Жалниным и Гориным, в школах того самого знаменитого Всевобуча, который положил начало систематической физподготовке бойцов и командиров Красной Армии, положил начало армейским спортклубам и в конце концов привел к созданию ЦСКА.
Борьба для Мазура, разумеется, лучший вид спорта вообще, а тем более для подготовки воина.
– Знаешь ли ты, например, о том, – спрашивает он меня, – что греки считали борьбу основным, понимаешь, основным средством сделать из человека воина? И скорее всего это было причиной огромной популярности борьбы среди граждан Эллады. Срабатывала «обратная связь». И понятно почему. Потому что борец ассоциировался с воином-защитником. Знаешь ли ты, например, что император Максимилиан был превосходным борцом? Что в Древнем Риме борец-победитель имел право находиться рядом с императором и что борцы не облагались налогом? Это была элита.
Об этом тренер армейских борцов может рассказывать бесконечно.
– В Швейцарии, – все с тем же живым интересом продолжает Александр Григорьевич, – борьба вообще была объявлена королевским видом спорта. А Россия? Борьба и кулачные бои извечно пользовались на Руси огромной популярностью. Ты знаешь, когда в Петербурге проходили соревнования по классической борьбе, город буквально сатанел.
В словах Мазура отнюдь не было преувеличения. Как-то, перелистывая томик Александра Блока, я наткнулся на одну из его статей. В предисловии к знаменитому «Возмездию» Блок перечисляет наиболее характерные события общественной жизни десятого-одиннадцатого годов нового, XX века, характерных для русской и мировой жизни. Он называет среди них смерть Толстого, процесс Бейлиса, первые успехи авиации и «расцвет французской борьбы в петербургских цирках». Классическая борьба как одна из отличительных черт времени… А ведь известно, что Блок обладал необычайно острым, необычайно чутким общественно-социальным слухом.
В связи с этим пришла вот какая мысль. Тот или иной исторический отрезок характерен не только тем, что среди его черт мы непременно находим и события спортивной жизни. Но для каждого такого отрезка в той или иной степени будет характерен определенный вид спорта. Начало века – классическая, или, как ее тогда называли, французская борьба. Для предвоенного времени – футбол. Послевоенного – сначала все тот же футбол и потом хоккей. В наши дни – хоккей и фигурное катание. И наряду с этим виды спорта, как бы проходящие сквозь время: лыжи, коньки, волейбол и многие другие. Мне это кажется не случайным. Специфика вида спорта где-то созвучна со временем. Это созвучие и делает тот или иной вид спорта доминирующим на данном отрезке времени. Вот почему по характеру всеобщих спортивных интересов можно, пусть в самых общих чертах, определить темперамент и настроение эпохи.
Но вернемся к тому, что волнует старого борца…
Он проводит любопытную мысль:
– Понимаешь, Олег, зрелищность спорта важна не столько сама по себе, сколько важна как единственный и кратчайший путь к его популярности. Кстати, это справедливо не только в отношении чисто спортивных дел. В военных округах спортивные клубы армий культивируют тот или иной вид спорта, иногда в обязательном порядке, иногда по выбору. Так вот выбор того или иного вида спорта часто зависит от его популярности. Раньше многие военные округа проводили первенства по борьбе. Теперь их проводит лишь Северный флот. А это очень жаль. Мы помним с тобой времена, когда на первенство Вооруженных Сил выставлялись по 20–25 команд борцов. А как важен, как необходим в армии наш вид спорта…
…Пулеметчику 69-й гвардейской дивизии было всего восемнадцать лет. Мальчишка лежал за щитком пулемета, когда увидел ползущие со стороны перелеска танки. Их было так много, что он не успел сосчитать их. Железной волной накатывались они на позиции гвардейцев. Огромная стальная махина рванулась вперед и, проутюжив пулеметный расчет, двинулась дальше.
Пулеметчик был засыпан землей. Но он выбрался из могилы ценой огромных усилий, огромной воли к жизни. Колоссальная физическая сила, сила борца, соединенная с этой огромной волей, возродила его заново. Он взял у убитого товарища автомат, снова спрыгнул в окоп и открыл огонь по вражеской пехоте.
Потом с небольшой группой таких же крепких, хорошо вытренированных смельчаков одним из первых форсирует Днепр. Окруженные со всех сторон немцами, °ни держатся до тех пор, пока не подходят основные силы. Ранение… Орден Ленина…
Потом танковое училище. И снова фронт, где так не обходима была танкисту физическая сила, быстрота реакции, устойчивость вестибулярного аппарата. Второе ранение. Второй орден… Демобилизация. Работа на фабрике. И приход в большой спорт. Логический приход человека, чувствующего себя неуютно, неловко без борьбы, усилий, сопротивления.
Вот что стояло за именем, впоследствии неоднократно звучащим над ареной:
– На ковер вызывается Анатолий Парфенов. Двукратный чемпион Советского Союза, чемпион XVI Олимпийских игр…
Парфенов – динамовец. Но он все-таки наш. Армейский. Армия и фронт создали особого рода землячество. Я думаю часто, что было бы с ним там, на передовой, без той огромной физической и морально-волевой силы, той выносливости, которая подобно талисману хранила на фронте сильных не только духом, но и телом людей? Сумели бы мы противостоять и выстоять?
И еще одна мысль. Армия создавала материал для последующей спортивной работы. Вот та обратная связь, о которой во времена Всевобуча говорил еще К. Е. Ворошилов.
В этом смысле и Иван Богдан прекрасная тому иллюстрация. Его блистательная спортивная карьера была бы невозможна без армии.
Служил солдат в части. Служил, как все служат.
Разве что поражал однополчан своими огромными плечами, ростом и силой. Эдакий Гаргантюа. Жуть дс чего огромный. Смотреть страшно.
Жизнь армейская идет своим чередом. Стрельбы, марш-броски, кроссы по пересеченной, военное троеборье. Иван кинет гранату – найдут в соседней области ребятишки. Спортом не занимается. А зачем? Ему и таи сил не занимать. Здоровья на роту хватит, да еще на соседей останется.
Между тем слух пошел. Будут проводиться соревнования на первенство дивизии по борьбе. Но вот незадача. От части некого ставить в тяжелом весе. А ему-то что? Он не спортсмен. Ивана уговаривать начинают. Честь дивизии, дескать, сам понимаешь.
– Какая честь? – смеется Иван. – Я же ковра в глаза не видел.
И все-таки его уломали. Богдан уезжает в дивизию и выигрывает первенство.
На гиганта обращает внимание (а как тут не обратить!) тренер Киевского военного округа В. М. Бровченко. Но первый спортивный успех не окрылил солдата и вкуса к борьбе не привил. Потребовалось незаурядное искусство тренера, чтобы раскачать богатыря. Раскачав, остановить его было уже невозможно. Солдат становится двукратным чемпионом мира и чемпионом XVII Олимпийских игр. Одним из сильнейших борцов мира…
Богдан, Рощин, Киров… Армия и спорт. Спорт и армия. Взаимосвязь и неразрывность…
Передо мной любопытнейший документ, подписанный наркомом обороны К. Е. Ворошиловым еще в начале 30-х годов. В нем говорится: «Пребывание в рядах РККА является одним из важнейших этапов физического совершенствования рабоче-крестьянской молодежи. Физкультурные навыки, так же, как и политические и общекультурные знания, молодежь, уходя из рядов РККА, несет на фабрики и заводы, в деревню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20